- Я не совсем уверена, но завтра к вечеру все должно проясниться, - протянула Катя. - Есть у меня кое-какие подозрения по поводу того, что началась старая песня.
Я поняла, что настаивать на подробностях не стоит: все равно она мне пока ничего не скажет, а лезть в душу с сапогами из праздного любопытства я привычки не имела. Девушка забрала из нашего кабинета свою куртку, помахала всем на прощанье рукой и ушла. А я блаженно уселась на свой стул, донельзя довольная результатами проделанной работы.
- Что-то ты подозрительно сияешь, - поинтересовалась Галина Сергеевна.
- Я сделала открытие: оказывается, работать можно не только в кабинете, но и в буфете. Там даже лучше, - заявила я, потягиваясь.
- Надо же, - хмыкнула моя начальница, - а Евгения Ивановича ты поставила в известность о своем так называемом открытии?
- Господь с вами! Я еще жить хочу.
- А раз хочешь, то нам нужно срочно отправляться в мастерскую к Марии Васильевне Перовой и ее супругу.
Когда мы погрузились в машину, я ощутила зверский голод, который кофе, выпитый в нашем буфете, только усилил. Оказалось, что остался еще один пирожок, который я тут же цапнула, впилась в него зубами и погрузилась в изучение своих заметок, сделанных накануне вечером. Как раз успела и пирожок дожевать, и изучить их к тому моменту, когда наша машина подъехала к старинному и довольно непривлекательно выглядевшему двухэтажному особняку на Кутякова. Именно здесь располагалась мастерская. Я позвонила, и через несколько минут дверь открыла старушонка довольно замызганного вида.
- Вам кого? - прошамкала она.
- Марию Васильевну Перову.
- Щас, - буркнула кикимора и захлопнула дверь, что-то неприязненно бурча.
Через несколько минут дверь снова открылась: на этот раз за ней стояла смущенно улыбающаяся женщина несколько богемного вида.
- Извините, ради бога, забыла вас вчера предупредить, чтобы вы звонили два раза. Проходите, пожалуйста.
Мы проследовали по темному извилистому коридору, морща нос от кислых запахов общественной уборной и волглого, давно не ремонтируемого здания. Мария Васильевна продолжала на протяжении всего пути извиняться, сетуя на то, что хорошую мастерскую очень трудно получить. Я рассеянно кивала. Наш путь закончился перед высокой, совершенно новой дверью, отделанной под дерево, которая довольно дико смотрелась на фоне всеобщего убожества.
За дверью обнаружилась просторная комната с двумя огромными окнами, не обремененными шторами. Вместо мебели стояли два мольберта, два стула, крошечный круглый столик на одной ножке и море картин на подрамниках, взглянув на которые я сразу забыла об отвращении, порожденном непотребным коридором.
Не могу сказать, что передо мной находились шедевры, достойные мировых галерей, но одну из них, с осенним пейзажем, я бы с удовольствием повесила у себя дома. Картины Марии Васильевны производили мажорное впечатление, настолько они были напитаны праздничным, солнечным настроением художницы. Чувствовалось, что такие полотна мог писать только счастливый человек.
- Вам нравится? - спросила женщина.
- Да, - искренне ответила я, и мое мнение поддержали коллеги, сгрудившиеся за спиной.
- А там работы моего мужа, - гордо сказала художница, указывая на противоположную стену, где располагались эскизы всяческих сказочных существ, по большей части дружелюбные и веселые. - Он занимается в основном иллюстрированием детских книг.
- А где сам автор? - поинтересовалась Галина Сергеевна.
- Коля сейчас придет, он за продуктами пошел на рынок. Это ничего?
- Конечно, ничего, - успокоила я хозяйку мастерской. - Мария Васильевна, давайте пока с вами быстренько просмотрим списочек вопросов. Нам нужно будет отснять сюжет минут на пять…
В середине моего объяснения вернулся Николай Петрович, муж нашей художницы, оказавшийся милейшим человеком, вполне под стать героям своих картин: эдакий кучерявый колобок, живчик.
- Машенька, ты себе не представляешь, что сейчас было! - заявил он с порога, экспрессивно размахивая руками.
- Успокойся, Коля, у нас гости, - призвала его к порядку супруга.
- Миль пардон, - поклонился он всем нам, развернувшись на сто восемьдесят градусов. - Но это невозможно не рассказать! Позвольте, я не отниму у вас много времени, - и он просительно сложил пухлые ручки перед грудью.
Я кивнула, так как почувствовала, что нам в любом случае придется выслушать то, что так взбудоражило Николая Петровича.
- Представь себе, Машенька, - начал он. - Я купил все, что ты просила, и уже собирался возвращаться домой, как вдруг увидел эту кошмарную рыночную телегу, полную чего бы ты думала? Орхидей! - Не может быть! - воскликнула Мария Васильевна.
- Представь себе, Машенька, может. Они были упакованы в такие милые коробочки и затянуты в пластик по двенадцать штук. Я сначала решил, что цветы искусственные, но потом меня взяло сомнение, так как искусственные цветы не стали бы разгружать с таким бережением. Представительный мужчина, командовавший грузчиками, все время на них покрикивал, чтобы они были осторожны. Я подошел к этому мужчине, чтобы развеять свои сомнения. Он мне ответил, что да, орхидеи живые, их специально доставили к праздникам. Ну, конечно же, мне сразу захотелось купить для тебя такой цветок. Я поинтересовался ценой, а этот мерзкий тип оглядел меня с ног до головы и сказал, что мне, по его мнению, лучше выбрать для своей дамы гвоздику. Я оскорбился, но виду не подал, а с достоинством ответил, что моя дама заслуживает самых лучших цветов, благо умеет их ценить, а мне для нее ничего не жалко. Этот тип хмыкнул, но все-таки ответил, что орхидея стоит триста пятьдесят рублей. Ха! Он думал меня этим напугать, не на того напал!..
В этом месте я едва сдержалась, сообразив, что мой муж вряд ли заплатил за цветок меньше, а Николай Петрович продолжал:
- Я отсчитал деньги, протянул их типу и попросил разрешения выбрать орхидею. Он скривился, как от оскомины, но разрешил. И тут я увидел на самом дне телеги упаковку с совершенно восхитительными цветами: нежно кремовые лепестки с золотистыми прожилками! Фантастика! - Художник словно в экстазе прикрыл глаза. - Естественно, я попросил именно такую орхидею. А тип замотал головой и сказал, чтобы я выбрал что-нибудь другое, пока он добрый. Ну подумай, Машенька, как я мог согласиться на вульгарный красный или фиолетовый, когда видел такое изысканное чудо? Естественно, я настаивал на своем выборе. А этот хам, этот гнусный мизерабль, сунул мне деньги обратно, непристойно выругался, велев мне убираться, пока не дали по шее! И что мне оставалось делать?
- Коленька, не огорчайся, - обняла его Мария Васильевна. - Ну не мог же ты в самом деле драться? Тебе это не пристало.
- Ты так думаешь?
- Уверена!
- Тогда ладно, хотя мне очень хотелось, чтобы ты полюбовалась этим цветком.
- Ничего, переживу.
- Странная история, - усмехнулась Галина Сергеевна. - Обычно сейчас продают все, а если отказывают, то вежливо, с объяснением причин.
Я почувствовала, что импульсивный Николай Петрович готов поддержать тему, поэтому вмешалась:
- Да, история странная, но мы здесь, господа, по несколько другому поводу…
- О-о! Простите великодушно, - снова сложил ручки художник. - Я очень увлекающийся человек. Итак, мы с супругой полностью в вашем распоряжении.
За час мы управились. Мария Васильевна и ее муж дружно подтвердили перед камерой свою любовь друг к другу, к выбранной профессии, ко всей семье Перовых в целом и Людмиле Ивановне в частности. А также заверили всех телезрителей в своем счастье, беспрерывном и не омрачаемом никакими превратностями судьбы. Искренность их сомнению не подлежала, а засим мы могли спокойно откланяться, получив на прощание уверения в том, что в четверг художники непременно будут на семейном ужине у родителей.
- Что теперь? - спросила я у Галины Сергеевны, когда мы оказались снова в машине.
- Ничего, - оптимистично ответила она. - Едем на телецентр, просмотрим то, что успели наснимать за сегодня.
- А успеем?
- А куда мы денемся? Сама придумала, сама и расхлебывай.
- О нет! - простонала я.
- О да! - в тон мне отозвалась Галина Сергеевна. - Терпи казак, а то мамой будешь.
Я мудро решила не отвечать. Шутливое коверканье известной поговорки породило в моей голове целую цепочку ассоциаций: мама - беременность - муж - любит - балует - подарки - цветы - орхидея - кремовая орхидея - Николай Петрович…
- Странно, - я сама не заметила, как заговорила вслух.
- Что странно? - тут же откликнулась Галина Сергеевна.
- Да вот вспомнила рассказ нашего неудачливого любителя экзотических цветов, - ответила я. - А мне Володя в воскресенье подарил орхидею, и именно кремовую с золотистыми прожилками, как раз такую, как описывал художник.
- А еще говоришь, что у тебя муж мало зарабатывает, - тут же придралась к моим словам наш главный режиссер. - Не ценишь ты его.
- Ценю, и даже очень. Но дело-то не в этом! Володе орхидею продали без всяких проблем, а Николаю Петровичу чуть шею не намылили.
- Действительно, странно, - протянула Галина Сергеевна. - Хотя, может быть, продавец узнал твоего мужа?
- Как это? - не поняла я.
- Ну, узнал мужа известной телеведущей и решил сделать тебе приятное, - пояснила она.
- Да бросьте вы, Галина Сергеевна, - отмахнулась я. - Володю по телевизору не показывают, как его могли узнать?
- Не скажи, - улыбнулась моя непосредственная начальница. - Тайные поклонники и не на такое способны.
- Глупости все это, - сухо оборвала я неприятную мне тему тайных поклонников. - Лучше скажите, что у нас на завтра намечено.
- Ничего существенного: хронометраж отснятого материала и вечерние съемки.
- Хоть это радует.
Когда мы выбрались из машины у дверей телецентра, почти молчавшая целый день Лера обратилась ко мне:
- Ирина, можно вас на секундочку?
- Конечно, - притормозила я, - а в чем дело?
- Понимаете… - девушке явно было трудно говорить. - Я плохо поняла, что вчера произошло в нашем кабинете, но Павлик после того разговора сам не свой…
- Тебе не нужно за него волноваться, все это в прошлом, - мягко сказала я.
- А вы знаете, что случилось? - глаза Леры загорелись огнем любопытства.
- Знаю, но распространяться об этом не собираюсь, потому что это неэтично. Если Павел захочет тебе что-то рассказать, то сделает это сам. - Заметив, что наша помощница угрюмо насупилась, я заглянула ей в глаза и добавила: - Поверь мне, к тебе это все не имеет никакого отношения, а Павлу следует хорошенько подумать над ошибками прошлого.
- Ой, - воскликнула Лера, - а ведь Анна тогда ему что-то подобное говорила!
- Да, и не стала договаривать, ведь так?
- Так, - вынужденно призналась девушка.
- Вот и не вмешивайся.
Дискутировать дальше я не испытывала ни малейшего желания, понимая, что Лера попытается всеми правдами и неправдами выудить у меня хоть крупицы информации, чтобы потом самой связать их в целостную картину. Видимо, наша Валерия относилась к Павлику гораздо серьезнее, чем признавалась даже самой себе. Впрочем, меня ее проблемы не касаются, мне работать надо.
Отснятые материалы мы с Галиной Сергеевной успели просмотреть как раз до конца рабочего дня, качество признали удовлетворительным и отдали хмурому Павлику распоряжение, в каком порядке производить монтаж. Обсудив еще кое-какие мелочи, мы с коллегами простились и разошлись по домам. Я пошла пешком, надеясь избавиться от легкой головной боли, которая давила в виски после нудного сидения перед монитором.
Володя был дома, в прекрасном настроении и даже не слишком ворчал на мое опоздание. Когда мы сели ужинать сосисками с макаронами и кетчупом, я снова вспомнила историю с цветком и обратилась к мужу.
- Володенька, - попросила я, - расскажи, пожалуйста, как ты покупал орхидею.
- Да обычно, - пожал он плечами. - Прошелся по рядам, увидел необыкновенно красивые цветы и купил.
- А ничего странного не произошло в это время?
- Вроде нет, - после секундной паузы ответил муж. - А почему ты спрашиваешь?
- Да так, - в свою очередь пожала я плечами. - Сегодня один человек жаловался, что ему на рынке отказались продать кремовую орхидею.
- Ну и что? - удивился муж. - Цветок редкий, видимо, кто-то заказал всю партию, вот ему и отказали в покупке.
- Наверное, ты прав, - согласилась я, однако смутное беспокойство почему-то осталось, так как непозволительная грубость рыночного типа не укладывалась в эту версию.
Радовало, что Володя простил мне завтрашнюю вынужденную задержку с работы, благо я вспомнила о вечерней съемке у Перовых и в кои-то веки предупредила его. Он, конечно, поворчал, но совсем чуть-чуть, для порядка. А я с ним во всем соглашалась, так как постоянный дух противоречия не имел поводов для своего проявления. В самом деле: куда это годится, когда жена в День святого Валентина задерживается на работе?
Глава 5
Четверг оправдал мои самые худшие опасения относительно погоды: за ночь температура упала до минус восьми, что после плюс трех ощущалось как самый жуткий мороз. Да еще если прибавить к этому кошмарный гололед и пронизывающий ветер…
На работу я примчалась злая, потому что, во-первых, посчитала страшной несправедливостью то, что мне пришлось вставать раньше Володьки, которому нужно было ко второй паре, а во-вторых, мне пришлось снова напяливать тяжелую дубленку после любимого легкого габардинового пальто. В-третьих же, маршрутки шли переполненными, и я, простояв пятнадцать минут на остановке и закоченев, несмотря на теплую одежду, вынуждена была все-таки пойти пешком. Да какое там пойти! Поползти черепашьими шагами, так как даже при малейшей попытке ускорить свое движение в направлении рабочего места и желанного тепла я рисковала переломать не только каблуки дорогущих финских сапог, но и свои совершенно бесценные ноги.
Словом, на работу я опоздала, напоролась на шефа, который, здороваясь со мной, многозначительно посмотрел на часы, и страшно замерзла. В кабинет я влетела красная, как помидор, от злости и мороза и потребовала срочно горячего чая. Видимо, выглядела я не столько грозно, сколько жалко, так как Лера безропотно побежала за водой, а Галина Сергеевна жалостливо на меня уставилась. Надо же, я сегодня умудрилась прийти позже ее!
- Можешь ничего не объяснять, - милостиво разрешила она. - В такой день твое опоздание простительно.
- Скажите это Евгению Ивановичу, - прощелкала я зубами. - Он меня видел.
- Женя тоже живой человек, - отмахнулась Галина Сергеевна. - Он понимает, что не все его сотрудники могут позволить себе автомобиль с личным шофером. Хотя ты, например, могла бы.
- Это каким же образом? - от удивления я даже забыла про колотивший меня озноб.
- Самым обычным. Если бы ты попросила Костю Шилова, то он с радостью возил бы тебя с работы и на работу, - самым невинным тоном заявила Галина Сергеевна.
- Не говорите глупости! - фыркнула я.
- Это вовсе не глупости, а обыкновенная женская наблюдательность. А ты, между прочим, могла бы воспользоваться его чувствами в личных целях, и ничего бы страшного не случилось.
- Во-первых, - отчеканила я, - я никогда не была меркантильной. А во-вторых, не имею намерения давать кому бы то ни было поводов для сплетен. И вообще, я на эту тему ничего больше слышать не желаю!
- Да ради бога! - обиделась Галина Сергеевна. - Я, между прочим, о тебе же заботилась.
- Давайте я все-таки сама о себе буду заботиться, - холодно попросила я.
Не могла я сегодня спокойно все это слушать, хоть и не хотела обижать Галину Сергеевну. Ничего, она дама отходчивая, долго злиться не умеет. И оказалась права, так как примерно на половине чашки чая, когда Лера куда-то отлучилась, наш главный режиссер наклонилась в мою сторону и тихонько проговорила:
- Ирина, ты не в курсе, что с нашим Павликом творится? Лерочка совсем извелась от переживаний. Что поделаешь? Женское любопытство сильнее обид!
- Я в курсе, но, уж извините, вам сказать ничего не могу - не моя тайна. А вот как помочь горю нашего оператора и вернуть ему былую жизнерадостность, я, кажется, знаю.
- Ну так и сходи к нему в операторскую! Видишь же, парень у нас в кабинете совсем перестал появляться, даже свое любимое кресло забросил.
- Хорошо, - согласилась я. - Если у нас с вами нет никакой работы, то я могу.
- А работа у нас есть: нужно идти в монтажную смотреть, что там у нас получается с перовским семейством. Пора хронометраж делать.
- В печенках уже оно у меня сидит, это святое семейство, - процедила я сквозь зубы.
- Не у вас одной, - тут же вставила вернувшаяся Лера. - Я вам говорила…
- Валерия, - перебила я ее, вставая со стула и угрожающе нависая над столом, - не произноси больше этих кошмарных слов.
- Каких? - опешила наша помощница.
- "Я вам говорила", - повторила я, имитируя ехидные интонации моих коллег. - Мне кажется, эти слова теперь будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
Дамы рассмеялись, совершенно игнорируя мой праведный гнев, а Галина Сергеевна соизволила снисходительно похлопать меня по плечу:
- Ирина, в следующий раз ты будешь сначала долго-долго думать, а потом высказывать свои идеи. А сейчас нечего изображать из себя Немезиду во плоти, все равно не поможет. Лучше пойдем в операторскую. Чем больше мы сегодня сделаем, тем меньше останется на завтра.
- Все равно в пятницу будет дурдом, - тоскливо заметила я, снова выбираясь из-за стола.
- И тем не менее мы должны приложить все усилия, чтобы свести этот, как ты выражаешься, дурдом к минимуму.
Я поплелась за Галиной Сергеевной любоваться надоевшими мне Перовыми. Оказалось, что уже отснятого материала хватает с лихвой и кадры с общесемейным сборищем, которые предстояло отснять вечером, впихивать просто некуда: урезать рекламу нам никто не позволит. Засим пришлось напрячься и соображать, что из этого сиропчика нужно оставить, а что можно смело вырезать. Отчего-то Галина Сергеевна проявила неуместную, на мой взгляд, активность и яростно сражалась за казавшиеся мне подходящими для мусорной корзины куски. Эти наши споры продолжались около двух часов и вымотали меня окончательно. Но пять минут мы все-таки выкроили, что можно было считать несомненной победой.
- Ну что, - спросила Лера, когда мы вернулись в кабинет, - чаю не желаете? У меня есть китайский лимонник, он прекрасно тонизирует и стимулирует сердечную деятельность.
- Давай, - мы с Галиной Сергеевной в один голос согласились добровольно подвергнуть себя эксперименту с китайским лимонником.
Чай против наших ожиданий оказался вполне вкусным и действительно тонизирующим, так что через двадцать минут я могла с чистой совестью пристать к Галине Сергеевне на предмет приведения в божеский вид сценария с Катей. Моя начальница, как ни странно, не возражала и не вздыхала, а, можно сказать, с удовольствием включилась в работу. Словом, к обеду на столе лежал оформленный по всем правилам сценарий, который можно было нести шефу на подпись.
- Ирина, - многозначительно посмотрела на меня Галина Сергеевна, - ты ничего не забыла?
- А, - я вспомнила о своем обещании подбодрить Павлика. - Сейчас схожу к шефу за начальственным одобрением нашего сценария, а потом пойду оказывать гуманитарную помощь.