Янек посещал меня в больнице. Мне этого не хотелось, но он уперся. Мне было стыдно за свой вид. Я просто умирала. И как раз это нас по-настоящему сблизило. Никогда и ни с кем я не разговаривала столь откровенно, да и он, похоже, ни с кем. Прости, что я это тебе говорю. Нет, я не соблазняла его на смертном ложе, потому что не была тогда в достаточной степени рыжей. Он меня тоже не соблазнял, соблюдал приличия, хотя, если бы соблазнял, я тогда позволила бы себе поддаться. Честное слово.
Потом меня выписали из больницы и похлопали по спине, сказали, что все будет хорошо, то есть, что я смогу спокойно подохнуть в своей пустой кровати.
Только я как-то не сдохла.
К тому времени я уже знала про роман Янека со швитезянкой. Янек был настолько глуп, что перед моей смертью признался мне в существовании той русской девицы.
Банальный стандарт: известный и признанный архитектор и только вышедшая в свет девочка. Он нуждался в восхищении.
Ну и это свое восхищение получил.
И это так его прихватило, что он совершенно потерял голову.
Я ему талдычила, что он совершенно сошел с нарезки, но говори пьяному о пользе трезвости…
А потом было уже поздно.
Мне было любопытно узнать ту киску, и Янек был посредником в покупке шиньона, чтобы, под этим самым предлогом, я с ней познакомилась (снова две рыбешки на одном огне). Ведь на самом деле мне ни на секунду не было стыдно перед ним за свой внешний вид…
Мне еще даже удалось узнать, что малышка добралась до его бумажника, причем, серьезно, и что речь там не шла про романтичные ужины или даже автомобиль, не говоря уже про тряпки, но был конкретный шантаж, а это уже большие бабки и не для одной лишь пизденки из России.
Я же предусмотрительно отступила.
А через две недели получила от тебя первое электронное письмо.
Шиньон оказался русского производства, из него выпадали волосы, хотя они и были не искусственными.
Один из них ты и обнаружила.
Может ли существовать неэротическая дружба между женщиной и мужчиной?
Якобы, не может.
Мы с Янеком соблазнили один другого абсолютной открытостью и честностью, в том числе - и в отношении тебя.
И для секса было уже поздно.
Секс перечеркнул бы все, что нас соединило, хотя то самое "все" самым естественным путем вело к сексу.
Но тот придурок решил проблему с помощью швитезянки.
Преданная, я почувствовала себя дура-дурой, хотя, в принципе, мне и не следовало бы. Он ее хотел, ну и имел. Почему бы ее присутствие должно было меня раздражать? И, тем не менее, раздражало.
Я продала душу мужику, а он послал эту душу к чертовой бабушке и трахался в вашем домике со швитезянкой.
Вот и все, что я обо всем этом знаю.
Я ее не убила, поскольку выше того, выше мужских фантасмагорий. Я позволила вывести себя из собственной ямки на солнышко, крепко прищурила глаза и чмыхнула назад крутить свое мороженое. Ничего другого мне не оставалось.
Лично я считаю, что эту изворотливую куколку пришил Грош.
С исповедальным приветом,
Агнешка.
3
Ну так…
Вот только кто тебе во все это поверит?
То есть: лично я верю. Но ты же знаешь, какой может быть полиция.
Правда, на тебя у них ничего нет, но, возможно, это даже и хуже. На меня у них тоже ничего нет, а глядят как-то странно. То есть, подозрительно. Когда на меня так глядят, я чувствую себя во всем виноватой, и это самое паршивое.
Представь себе, алиби Гроша просветили, причем - уже давно. Алиби у него мутное, то есть, вроде бы он и был где-то на так называемых выездах, когда были совершены оба убийства, и на этих выездах его даже многие видели, но ведь по дороге он всегда мог заскочить в Микруты, поскольку крутился он как раз на нашей территории.
Они даже проверяют, кто же внес на банковский счет в районе пятнадцатого июня двести тысяч злотых, но это уже, как они заявили и сами, поиски иглы в стогу сена, хотя двести кусков на иглу никак не похожи, но уколоть способны. Во-первых, банков у нас дофига и больше, во-вторых, неизвестно, действительно ли деньги были внесены в районе пятнадцатого, а в-третьих, были ли они вообще внесены.
Кстати, очень любопытно, что Кубацкий дал эти бабки в долг Грошу - то есть, швитезянке - или наоборот, как раз пятнадцатого июня. Так что полиция проверяет и шестнадцатое, и семнадцатое число, и так далее. И тянуться это может черт знает сколько времени, а ведь мы не знаем, внес этот человек все деньги или только их часть, а такое тоже может быть.
Но если перевод денег был осуществлен, то Грош тут же мог избавиться от подельницы, которая наверняка начала требовать свою долю.
И это имело бы смысл.
Ага, не помню, говорила я уже тебе или нет, что счет, на который Кубацкий перевел деньги с собственного счета, полиции, что естественно, известен. Это счет именно Гроша. Тем не менее, счет этот совершенно пустой, поскольку денежки с него сразу же улетели куда-то дальше.
Ладно, вот, вроде, и все, что касается дел приземленных.
Если же говорить о делах надземных или даже надвременных, то и сюда ничего добавить не могу, разве лишь то, что я выкрасила ногти в пожарный красный цвет, и это манифестация того, что я нахожусь в замечательной форме, несмотря на все превратности судьбы.
С манифестационным приветом, как обычно,
Олька.
* * *
Оленька, дорогуша!
Что-то у меня тут не сходится. Ведь для перевода требуется хоть какое-то время, и я как-то не верю, чтобы Грош увел бабло в тот же самый день, в который Кубацкий его привел.
Эти его бабки только поступили пятнадцатого, и потому могли быть переведены дальше тоже пятнадцатого, но какое-то время они шли, так что их должны были перевести ранее.
Тут следовало бы обратить на это внимание кого следует.
Ага, эти твои воеводские у меня были. Спрашивали про алиби на пятнадцатое июня.
И что тут поделаешь…
Пришлось сказать им правду.
Так что будет лучше, если ты узнаешь об этом от меня, чем если бы пришлось узнавать от Стемпневой.
Так вот, пятнадцатое июня я провела в Варшаве с Янеком…
Согласна, что звучит это не слишком хорошо.
Тем хуже, что сама ты находилась тогда на симпозиуме стоматологов в Гданьске.
Янек у нас личность подозреваемая, и его заявление, в качестве чуть ли не стопроцентного кандидата в убийцы швитезянки, что я тогда была с ним, мне пригодится не сильно.
Ведь все указывает на то, что девицу мы пришили компанейски. Но у меня относительно подтверждения алиби для Янека никто не спрашивал, во всяком случае, до сих пор. Отсюда делаем вывод, что Янек благородно ни в чем не признался, то есть - в отношении меня, хотя такое признание могло бы его сразу же спасти, по крайней мере, солнышка в его жизни было бы сейчас чуть побольше.
Хотя, может, и не было, ведь против него свидетельствует хотя бы то запасное колесо от тойоты.
Сама уже не знаю, что обо всем этом думать.
Время летит и ничего не происходит.
То есть, да, чего-то, конечно, и происходит, только из всего этого ничего не следует, к примеру - обвинения нет.
Сейчас, когда я гляжу на все это, сама не имею понятия, на кой ляд мы все так глубоко скрывали, хотя скрывать не было чего.
Мне кажется, человек сконструирован так, что когда делает нечто, что может показаться двусмысленным, он на всякий случай это скрывает, даже если его совесть чиста, как у младенца.
Это мне напомнило тот анекдот про корову, которая, размахивая хвостом, мешала хозяину себя выдоить. Ну, имеется в виду, что он не мог выдоить корову, а не себя самого.
Он пытался что-то с этим хвостом сделать, но был низким, так что встал за коровой на табуретку, и в этот момент с него упали штаны.
И тут их застала его жена.
Человек боится, что в самый неподходящий момент с него эти его штаны спадут, и потому, на всякий случай, застегивает их булавкой. А потом приходит жена, видит эту булавку, и ситуация точно такая же, как будто бы штаны все-таки спали.
Так что не стану заверять и тебя, и саму себя, что между мной и Янеком ничего не было.
Дела, как сама видишь, хотя и самые приземленные, несколько усложняются, делаясь вневременными.
Точно так же, наверняка, как и тебе, мне бы хотелось, чтобы все это, наконец-то, закончилось.
Пускай они, то есть, полицейские, возьмут того Гроша за шиворот и чего-то там из него вытащат. Мне этот тип совершенно не нравится, и я решительно предпочла бы Кубацкого.
Конечно, Поремба много чего мог бы еще добавить, но для этого уже слишком поздно.
С усталым и нетерпеливым приветом, всегда твоя,
Агнешка.
* * *
Хмм…
Вот меня только интересует, а чего такого вы могли с Янеком один другому сказать, чего я не должна слышать…
Ну да ладно, в конце концов, это дело ваше.
Но ты должна согласиться с тем, что использовать отъезд жены, чтобы встретиться с ее мужем - дело не совсем хорошее.
Понятное дело, в Гданьске подтвердили, что я была на симпозиуме. У них есть данные из администрации и с автомобильной стоянки.
Что же касается вашего с Янеком алиби, им следует принять его к сведению, поскольку оспорить его они не в состоянии. Кто-то должен был видеть вас вместе в Микрутах, вот тогда у вас еще были бы какие-то шансы подлететь лет на пятнадцать.
В конце концов, сама ты всегда могла бы защищаться таким образом, заявив, что не имела понятия о том, что швитезянка жива, и в озеро ее спихнула лишь затем, чтобы спасать Янека.
Могу даже предположить, что суд тебе поверил бы.
В качестве смягчающего обстоятельства он бы принял во внимание твою болезнь, ну а Янеку бы приписали побои со смертельным исходом под влиянием сильного волнения.
Одним словом, а точнее парой, ведь вас было двое: фигня на палочке.
С жарким, августовским приветом,
Олька.
* * *
Ну что же, шуточки отпускать ты право имеешь.
Думаю, что теперь уже Янека должны выпустить.
Одного запасного колеса слишком мало, чтобы его продолжать держать за решеткой.
С полным надежды и ободрения приветом,
Агнешка.
* * *
А я уже знаю, как там было с теми переводами между Кубацким и Грошем.
Так вот, никакие это переводы не были.
Кубацкий внес деньги непосредственно на счет Гроша, а швитезянка - опять же непосредственно с этого же счета - все деньги и сняла. Грош, наверняка, стоял за углом и следил, чтобы девица от него не смылась. Довольно хитро.
И вот тут всяческий след от денег обрывается.
Другими словами, снова только серый дым и сиреневый туман.
Грош, ты только представь, идет в так называемый отказ, и только молчит. То есть, опять же другими словами, он говорит нам, что полиция еще может к нему прицепиться.
Кубацкий тоже вроде бы притих.
Все замучены, не одна только ты. А больше всего - воеводские. Они уже не только замучены, но и все сильнее взбешены, так как их отпуска пропали.
Они ожидают так называемого перелома и изо всех сил разыскивают во всем целом какую-нибудь дырку. При этом они утверждают, что чего-то они явно упустили, потому расспрашивают каждого про одно и то же по двадцать раз.
И эти их нервы переходят и на меня.
Вчера меня все это подвигло на уборку.
И я нашла кое-что странное.
Ха! Как всегда!
Это кое-что - нечто вроде золотой пыли в подвале.
Только странной такой пыли, которая, даже и не знаю, как тебе описать, в каком-то смысле похожа на микроскопическую чешую.
Ну, ты же меня знаешь, я сразу же показала ее воеводским.
Воеводские на сей раз меня не высмеяли, а только вызвали своих специалистов и приказали все найденное "зафиксировать".
Если я права, то это осталось от Кубацкого.
Ты ведь сама меня научила, что только деньги являются достаточной причиной убить кого-либо.
В этом случае речь шла о бабках, намного больших, чем какие-то дурацкие двести тысяч - тебе не кажется?
Я, по крайней мере, думаю так.
С вновь возбужденным приветом,
Олька.
* * *
Удивительно, Оленька, что тебя до сих пор хоть что-то возбуждает.
Золотая пыль, говоришь.
А ты, будучи дантисткой, не вставляешь иногда золотые зубы?
Прости, но на сей раз моя сообразительность меня чего-то подводит.
Давление падает, прогнозы синоптиков обещают нам в этом году раннюю осень.
И мне все время хочется только спать.
А ведь это может быть и парча с китайских трусов, ну, сама знаешь, с сексуальных таких.
Нет, я понятия не имею о том, что ты имеешь в виду.
Извини.
С умоляющим хотя бы о минутке отдыха приветом,
Агнешка.
* * *
Сегодня вернулся Янек.
Взял удочки, пиво и отправился рыбачить. Лодку даже и не трогал.
Говорил немного, да и я предпочла ни о чем его не спрашивать.
Похоже, он на меня злится, поскольку глядит на меня как на стенку. То есть, глядит сквозь меня, но, как всегда, он вежлив.
Я сделала ему на обед его любимые голубцы, но он едва поковырялся в них вилкой и отставил тарелку.
Я ничего не говорю, и он тоже ничего.
Вот только это ничего-не-говорение какое-то такое набухшее; ты понимаешь, это уже не тишина, а молчание. Потому что он ничего не говорит исключительно мне, а вообще-то говорит, хотя, как обычно, немного, то есть, для других он совершенно нормален.
Понятное дело, что пребывание в тюрьме человека меняет, мне об этом известно. Чуть ли не месяц за решеткой - это настоящая травма. Тем более, для такого впечатлительного, как Янек, мужчинки.
Так что я сама сожрала те голубцы, так как Янек терпеть не может, когда я выбрасываю еду.
Не знаю, что он видит в этих голубцах, только мне чего-то кажется, что он перестал в них видеть что-либо. На них он глядел даже с презрением, и в связи с этим у меня даже что-то было на самом кончике языка, но предпочла предусмотрительно тот кончик прикусить, чтобы не разделить судьбу швитезянки.
Так что в сумме, с печальным приветом, поскольку все должно было быть совсем не так,
Олька.
* * *
А чего ты, собственно, ожидала? Что вы упадете один другому в объятия?
Ты его хоть сама лично привезла из того КПЗ? Или Янеку пришлось возвращаться на автобусе?
Ведь он же знает, что ты знаешь, почему он такой задумчивый. Поставь проблему ясно и налейте себе выпить.
С наполненным добрыми советами приветом,
Агнешка.
* * *
Ясен перец, я бы его привезла, ведь сразу же помчалась, как только узнала что, Янека выпускают. Но в интересах следствия мою мобилку временно задержали, и предупредить его я уже не могла. Когда я подъехала под КПЗ, он давно уже сидел в автобусе.
И что я могла поделать?
Как обычно, все это исключительно моя вина.
Ты думаешь, будто бы здесь, в Микрутах, мы живем нормально?
Они проверяли наши счета за переговоры полугодичной давности и даже снимали отпечатки пальцев с тойоты Янека и моей мазды.
Я тебе об этом не писала, потому что фиг чего они нашли, но отпечатки снимали со всего, что только было в доме.
При этом они опять ничего не нашли, но может и нашли, только Стемпнева ничего об этом не сказала.
Впрочем, я даже и не знаю, а удалось ли снять отпечатки пальцев со швитезянки для сравнения, ведь вода свое тоже делает.
А вот сейчас расскажу тебе самое главное.
Те самые следы золота в нашем подвале - это истолченная позолота, применяемая для золочения картинных рам!
И как это тебе?!
Так была контрабанда?
Была!
Наконец-то что-то зашевелилось, и опять же, не хочу хвастаться, но благодаря мне.
И теперь уже Кубацкий сидит, чтобы никому не морочить голову и не убивать очередных свидетелей.
Собственно говоря, с Янеком мы наверняка разминулись по дороге.
Вроде бы, полиция и так уже знала, что контрабанда краденых произведений искусства идет с юга на север, и даже то, что идет она через Польшу, но как раз у нас след и обрывался.
Понятное дело, все эти картины могли отправляться с юга еще дальше на юг, например, ко всем тем шейхам, что сидят на нефти, но, видать, все-таки не могли, потому что отправлялись в Скандинавию. И где-то должна была существовать какая-то перевалочная база.
И база эта существовала как раз в нашем домике!
Ну разве не замечательно?!
Я с самого начала так и знала!
Похоже, международные гангстеры посчитали польскую полицию самой бездарной во всей Европе, отсюда и их выбор. Кубацкий, что ни говори, человек искусства, а для такого нет никакой разницы - музыка или живопись. Ибо кто бы там ожидал в нашей стране, тысячекратно обчищенной всеми теми войнами от сокровищ материальной культуры, что в каких-то там, прошу прощения, Микрутах могут ожидать последующей контрабандной перевалки бесценные иконы из Белоруссии, Украины и Греции и даже совершенно оригинальные малюсенькие Рафаэли или там другие Вермееры, украденные из старинных палаццо южной Италии, французской Ривьеры или прочей Андалузии.
По-своему это было гениально.
Сейчас я все тебе объясню.
Повятовая Польша это пока что не Европа все еще. Вроде бы и макдональдсы у нас имеются, но сортиры такие, что страшно заходить, потому что можно либо не выйти, либо выйти из себя.
И наш Кубацкий во все это вошел… нет, вступил.
Вот ты поверила бы, что в твоем дачном домике на Мазурах, пока тебя нет, кто-то восхищается Тинторетто?
Не поверила бы.
Поремба предупреждал Кубацкого про наши, то есть: Янека и мои, нерегулярные визиты.