Девушка от природы не была злобной и завистливой.
В присутствии Лизы собственная квартира не показалась Михаилу пустой и холодной. Лиза тут же включила везде свет, покрутила ручку приемника, нашла какую-то веселенькую мелодию, подпевая ей, быстро двигалась по кухне, накрывая на стол. Стало тепло и уютно, чайник ровно шумел, закипая, пахло курицей, разогревающейся в духовке. Вещи как бы сами собой уложились по нужным местам, а одиночество Лиза загнала куда-то далеко, кажется, под диван, и оно сидело там, злобно ворча и выжидая.
Музыка, женский смех, вкусная еда… одиночеству нечего было делать в этой квартире. Михаил чувствовал себя почти счастливым. Он смотрел на женщину напротив, глаза ее призывно манили.
– Как я жил без тебя все это время? – невольно спросил он.
– Плохо, – ответила Лиза, – ты все это время жил плохо, я же вижу. Ты извини, Миша, но ты неважно выглядишь – весь какой-то поникший, расстроенный. Ты не болен?
– Да нет, ничего серьезного. – Он машинально потрогал заживающую шишку на затылке. – У меня недавно умер отец.
– Извини… – она погладила его по руке, – я не знала…
– Да это уже прошло. Я ведь с отцом не был особенно близок, ты же помнишь… Просто вся эта история как-то на нервы действует.
– Что, с наследством какие-то проблемы? – осторожно спросила Лиза. – Ты не подумай, что я вмешиваюсь…
– Да пустое! – Он отмахнулся, потому что вовсе не собирался рассказывать Лизе, как его облапошили с наследством и каким он был дураком. И вообще, все мысли о наследстве отступили на второй план, его тянуло к женщине, сидевшей рядом, как никогда раньше. – Я ни о чем не хочу думать, когда ты со мной, – пробормотал он, – я ужасно соскучился и так рад, что мы встретились…
Через некоторое время Михаил лежал, умиротворенный, ощущая рядом теплое женское тело. Тикали часы, горел ночник, одиночество вообще убралось из квартиры, предупредив, что еще вернется.
"Это мы еще посмотрим!" Михаилу захотелось показать одиночеству язык.
– Что ты сказал? – Лиза пошевелилась и подняла голову.
Оказалось, что последние слова Михаил невольно произнес вслух.
– Пустое… – Он обнял ее и прижал к себе. – С тобой рядом все неприятности кажутся ерундой.
– Значит, все-таки они были? Ты извини, но я заметила – вещи все в беспорядке, все перерыто.
– Воры залезли, – неохотно сообщил он.
– А что они искали? То есть я хотела сказать, много чего украли?
– Немного, – он поцеловал ее в висок, – ты же знаешь, у меня нечего красть…
Через минуту он задышал ровно и проспал до утра.
Утром ничего не изменилось, ему по-прежнему приятно было видеть Лизу у себя. И он подумал, что зря он отпустил ее тогда, больше года назад, все же с ней ему было лучше, чем с другими, так, может, это и есть его судьба?
Она заварила кофе, именно так, как он любил, стало быть, не забыла его привычек.
– Горячо? – Она заметила, что он поморщился.
– Да нет. Просто я вспомнил, что завтра сорок дней, как умер отец. И придется идти к родственникам. Знаешь, в жизни так часто с ними не виделся, как теперь! Ужас до чего не хочется – начнутся всякие перешептывания, вздохи да косые взгляды… Но надо идти – сороковины все-таки…
– Я тут подумала, – сказала Лиза, моя посуду после завтрака. – Может быть, нам пойти туда вместе? Тебе будет не так одиноко…
– А это идея! – оживился Михаил. – Такую женщину показать не стыдно.
Он представил, какие физиономии скроят жены братьев, и пришел в наилучшее расположение духа.
Со времени золотого Лениного детства Зоологический музей никуда не делся, так и стояло себе здание на Университетской набережной недалеко от стрелки Васильевского острова.
Леня пришел в музей один, потому что Лола с самого утра куда-то подевалась. Пу И очень просился с Леней, но Маркиз посчитал, что созерцание огромных диких зверей может плохо повлиять на неокрепшую психику крошечного чихуахуа.
– Один билет! – проговорил Маркиз, протягивая кассирше деньги. – Давненько я здесь не был!
– Только хочу вас заранее предупредить, молодой человек, – вполголоса проговорила кассирша, отсчитывая сдачу, – часть музея сейчас закрыта.
– На реставрацию? – осведомился Леня.
– На репетицию!
– На какую репетицию? – удивился Маркиз. – Что, ваши звери будут репетировать новогоднее представление?
– Зачем представление? Свадьбу репетируют!
– Кто – звери? – Леня округлил глаза. – И чья же, извиняюсь, свадьба? Львиная?
– Зачем звери? – Кассирша начала раздражаться. – Какой-то вы непонятливый! Эти… как их называют, новые русские музей снимают, хотят в нем свадьбу играть. Так вот сегодня они эту самую свадьбу собирались репетировать, так что некоторые залы закрыты для посетителей! Если вы хотите на мамонта посмотреть, так это не получится. Закрыт мамонт.
– Да нет, к мамонту я как-то равнодушен, – честно признался Маркиз. – Мое любимое животное – мышь-малютка. Ее-то, надеюсь, мне удастся увидеть?
– Вот не буду врать, – кассирша покачала головой, – насчет мыши лично я не в курсе…
Леня предъявил билет и поднялся по лестнице, мимо огромного скелета динозавра. Помахав рукой собаке Петра Первого, свернул к двери, за которой размещалась основная экспозиция музея. Однако почти сразу перед ним возник красный шнур с подвешенной к нему табличкой "Посторонним вход воспрещен".
– Закрыто на спецмероприятие! – сообщила ему пожилая служительница в зеленом пиджаке с накладными плечами. – Вас разве не предупредили?
– Вообще-то предупредили, – признался Маркиз. – Но я думал, что смогу увидеть двух своих самых любимых животных… понимаете ли, я с самого детства привязан к ним, и если не увижу хотя бы раз в год, просто места себе не нахожу!
– Это к каким же? – подозрительно осведомилась служительница.
– Мышь-малютка и занзибарский водосвин! – с печальным вздохом признался Маркиз.
– Вот в те залы я вас как раз не могу пустить! – строго проговорила дама. – Там как раз и проходит спецмероприятие!
Действительно, за стеклянными витринами и стендами с чучелами животных виднелась многочисленная группа нарядно одетых людей.
Чуть в стороне от основной группы стоял низенький толстый человечек в черном костюме с бабочкой, который оглядывал присутствующих взглядом опытного полководца, инспектирующего войска накануне решающего сражения.
– Вы двое встаньте немного позади! – командовал он, пятясь и приподнимаясь на цыпочки. – А невеста на полшага вправо! Вы меня понимаете? Кто у нас будет ловить букет?
– Я! – раздался удивительно знакомый голос.
И тут Маркиз увидел свою боевую подругу и соратницу.
Лола выступила вперед из плотной группы гостей и остановилась перед распорядителем.
– Вот вам, девушка, придется потренироваться! – проговорил тот, внимательно осмотрев ее. – Вы меня понимаете? Как вы думаете, кто главный человек на свадьбе?
Поскольку последний вопрос был обращен в пространство, ответили на него почти все присутствующие.
– Жених! – выкрикнула половина гостей.
– Невеста! – отозвалась другая половина.
– Ответ неправильный! – возразил распорядитель.
– Мать жениха! – высокомерно сообщила моложавая дама в потрясающем платье лилово-розового оттенка.
– Это ближе к истине, но не совсем точно! – галантно отозвался толстяк. – На самом деле главный человек на свадьбе – вот эта девушка! – Он повернулся к Лоле. – Самое главное, чтобы вы не уронили букет! Запомните, на свадьбе не должно быть никаких случайностей! Если вы его уроните, это будет полный провал! Фиаско! Уронив букет, вы уроните достоинство молодых! Вы меня понимаете?
– Вы знаете, мне совершенно необходимо поговорить с той девушкой! – проговорил Маркиз, подныривая под красный шнур.
– Стойте! – заверещала служительница. – Я не могу вас пропустить! Меня уволят!
– Никто вас не уволит, потому что никто не узнает! – откликнулся Маркиз, устремляясь в нужном направлении. – А никто не узнает, если вы сами не будете болтать!
С этими словами он проскользнул за огромную стеклянную витрину, в которой целая семья крупных трудолюбивых бобров трудилась над созданием плотины.
Из-за этой витрины открывался прекрасный вид на всех участников свадебной репетиции.
На заднем плане находился стенд с пингвинами, и Маркиз с интересом отметил, что свадебный распорядитель удивительно похож на одного из этих обитателей Антарктиды. Невысокий, толстенький, затянутый в черный, хорошо отутюженный костюм, из-под которого выглядывала белоснежная грудь рубашки, он еще и двигался вперевалку, а в моменты особенного волнения взмахивал коротенькими ручками, как пингвины взмахивают своими недоразвитыми крыльями.
– Значит, эта девушка поняла, что главная задача – не уронить достоинство… то есть букет, – проговорил этот пингвин, повернувшись к Лоле. – Вы стоите позади невесты и немного слева, поближе к витрине с тигром. Ваше платье будет отлично гармонировать с его окраской…
– Позвольте! – прервала Лола распорядителя. – Но ведь на свадьбе я буду в совершенно другом платье!
– Как это? – "Пингвин" опешил и взволнованно взмахнул ручками. – Почему в другом? Ведь я предупредил всех, что нужно одеться точно так же, как на свадьбу! Только для невесты можно сделать исключение…
– Да вы что?! – донеслись из толпы гостей дружные женские восклицания. – Чтобы прийти на свадьбу в платье, которое уже все видели? Исключено!
– Исключено! – повторила Лола это общее мнение. – Да я лучше вообще не пойду на эту свадьбу!
– Дамы, дамы! – забеспокоился распорядитель, чувствуя, что власть уходит из его рук. – Не надо так бурно реагировать… я понимаю ваше беспокойство, но поймите и вы меня: ведь я должен выстроить цветовое решение свадьбы, ее колорит… как всякий художник, я должен учитывать все тончайшие оттенки и нюансы! Например, если эта дама сейчас в розовом платье, – он указал на мать жениха, – если она в розовом, я должен поставить ее в соответствующее место! Не могу же я допустить, чтобы дама в розовом оказалась возле ярко-зеленого пятна! Например, возле этого стенда! – Распорядитель повернулся к витрине, где среди изумрудных синтетических джунглей извивался огромный питон.
– У вас что – дальтонизм? – прервала его респектабельная дама. – С чего вы взяли, что это платье розовое? Оно сиреневое! И вообще, я, как мать жениха, должна стоять на самом выигрышном месте!
– Сиреневое? – растерялся "пингвин". – Почему вы считаете, что оно сиреневое?
– Потому что сиреневое! – Дама топнула ногой. – А если вы дальтоник, то нечего браться за такую работу! Вы что, думаете, что я не найду на вас управу? Надо же! Мое платье – розовое! Да я никогда в жизни не носила розового! Розовый цвет – это так вульгарно!
– Ну хорошо, пусть оно сиреневое… пусть даже лиловое, если вам угодно, но я должен точно знать, что на свадьбе вы будете именно в нем…
– Разумеется, нет! – холодно произнесла дама. – Эта девушка совершенно права, мы не можем на свадьбу прийти в поношенном платье! Вы бы еще предложили нам купить одежду в магазине секонд-хэнд! Это все-таки свадьба моего единственного сына!
Воспользовавшись неразберихой, Маркиз высунулся из-за бобровой плотины и вполголоса окликнул Лолу.
С первого раза она его не расслышала, и ему пришлось повторить гораздо громче.
Наконец Лола повернулась и удивленно уставилась на своего компаньона:
– Ленечка, а что это ты тут делаешь?
Маркиз прижал палец к губам и поманил Лолу.
Она оглянулась, убедилась, что распорядитель занят конфликтом с матерью жениха, и юркнула за витрину с бобрами.
– Так-так, – зловеще прошипел Маркиз. – Значит, для работы у нее нет времени! Умотала с утра пораньше из дома, ничего не сказала… Или мы больше не компаньоны?
– Тсс… – одернула его Лола. – На нас смотрят… И что же ты тут делаешь? – повторила она свой вопрос. – Следишь за мной?
– Вот еще! – фыркнул Леня. – Больше мне делать нечего! Я сам мог бы задать тебе тот же самый вопрос, но понаблюдал немного за тем, что здесь происходит, и уже знаю: ты здесь маешься дурью в компании богатых идиотов…
– Но-но! – оборвала его Лола. – Я бы попросила! Это все-таки свадьба моей подруги…
– Ну, не совсем свадьба, а только репетиция, – поправил ее Маркиз. – И не такая уж близкая подруга… напомни-ка, сколько лет ты с ней не встречалась?
– Ну… – Лола замялась. – В конце концов, мои отношения с подругами тебя абсолютно не касаются!
– Молодой человек, – раздался вдруг за спиной Маркиза строгий голос, – что это на вас надето?
Леня вздрогнул и оглянулся. Позади него стоял распорядитель торжества, надувшийся от возмущения и сделавшийся еще больше похожим на пингвина.
Маркиз невольно оглядел свое отражение в бобровой витрине. Вроде бы он был одет достаточно прилично – выбеленные джинсы и спортивный пиджак от Армани, замшевые мокасины от малоизвестного, но многообещающего испанского дизайнера…
– Чем вас не устраивает моя одежда? – спросил он с плохо скрытой обидой. – Кажется, в этом пиджаке я не ночевал на вокзале, он не порван, и никаких пятен на нем нет…
– Пятен? – переспросил "пингвин". – При чем здесь пятна? Ведь все гости были предупреждены о дресс-коде! На репетиции костюмы должны быть вечерними!
– Так я не гость! – с раздражением отозвался Леня. – Я рядовой посетитель музея, а для посетителей никакой дресс-код, кажется, не предусмотрен! Или я отстал от жизни, и теперь для посещения Зоологического музея необходим смокинг? А в чем же тогда посещать Эрмитаж?
– Посетитель?! – в ужасе воскликнул распорядитель. – Безобразие! – И он так быстро замахал маленькими ручками, что, казалось, еще немного, и взлетит.
От входа к нему уже семенила перепуганная служительница в зеленом пиджаке.
– Безобразие! – "Пингвин" повернулся к ней. – Разве я могу работать в таких условиях? Моя работа творческая! Мне обещали, что на время репетиции эта часть музея будет закрыта! Что здесь не будет никаких… посетителей!
Последнее слово он произнес с таким отвращением, как будто это было грязное ругательство. Выдержав небольшую паузу, он указал на Маркиза толстым и коротким указательным пальцем и добавил с трагическим пафосом:
– Как сюда попал этот человек?
– Извиняюсь… – залепетала служительница. – Я его предупреждала… я ему говорила… а он под шнур…
– Меня не интересуют ваши оправдания! – рокотал "пингвин". – Мне нужно работать! Мы оплатили аренду вашего музея и вправе рассчитывать на понимание!
– Не беспокойтесь! – лепетала служительница, поочередно то краснея, то бледнея. – Его удалят…
Она смотрела на Маркиза сердито, понимая, что ей сейчас достанется по первое число. А может быть, даже по второе. К месту событий уже приближался администратор музея, высокий тощий мужчина с желтым раздраженным лицом печеночного больного и удивительно зоологическим именем Лев Тигранович.
– Не беспокойтесь, я уже удаляюсь! – сообщил Маркиз с широкой обаятельной улыбкой. – Меня уже нет! Я всего лишь хотел взглянуть на мышь-малютку! Это мое тотемное животное…
И он показал на витрину, где росли густые высокие травы. И прямо на колоске было прилеплено крошечное травяное гнездышко размером с катушку для ниток. В этом гнездышке мышь-малютка выкармливала своих мышат. Но их не было видно, только внизу бегали взрослые крошечные мышки.
Леня привычно умилился.
– Что здесь происходит? – сухо проговорил Лев Тигранович, уставившись на свою подчиненную. – Вам что – не нравится ваша работа? Мы это можем быстро исправить!
Тем временем Маркиз быстро шептал на ухо Лоле:
– Раз уж ты здесь, поработай на общее благо! Найди чучело занзибарского водосвина и выясни, кто с ним в последнее время имел дело…
– Чье чучело? – изумленно переспросила Лола.
– Зан-зи-бар-ского во-до-сви-на! – отчетливо прошипел Леня.
– Господи! – вздохнула Лола. – Ну и название! Ты ничего не перепутал?
– Ничего! – И Леня с лучезарной улыбкой повернулся к музейному администратору: – Я уже ухожу, меня уже нет! А ваша дама ни в чем не виновата, она столкнулась с обстоятельствами непреодолимой силы!
И с довольным видом он удалился из зала.
Проводив нарушителя победным взглядом, свадебный режиссер громко хлопнул маленькими пухлыми ладонями и провозгласил:
– Порядок восстановлен! Продолжаем работать!
Однако выяснилось, что за то время, что он разбирался с посторонним, мать жениха, раздраженная его неуступчивостью, применила испытанный метод борьбы за власть – почувствовала себя дурно. Так что теперь она полулежала в кресле рядом с витриной, где выглядывали из нор удивительно натуральные чучела шиншилл, и ее обмахивала музейным буклетом лучшая подруга.
– В чем дело? – осведомился распорядитель.
– Вы довели ее до сердечного приступа! – сообщила подруга злобным голосом.
– Мне нехорошо… – слабым голосом проговорила страдалица, бросив взгляд в большое зеркало на противоположной стене и убедившись, что хорошо смотрится на фоне ценных пушных зверьков.
В итоге в репетиции бракосочетания пришлось сделать перерыв. Воспользовавшись этим, Лола выскользнула в соседний зал и двинулась между витринами, читая этикетки с названиями животных.
– Какая приятная встреча! – Из-за стенда, где горный козел с лихо заломленными рогами красовался на каменном уступе, выскочил вальяжный господин с остренькой бородкой и завитками черных волос, обрамляющими загорелую лысину и напоминающими маленькие рожки. – Кто вы, прекрасная незнакомка?
– Подруга невесты, – пробормотала Лола, пытаясь обойти господина.
– Только не говорите, что школьная! – воскликнул тот, заступая ей дорогу. – Вы гораздо моложе Даши! В смысле Дарьи Андреевны…
С первого взгляда незнакомец показался Лоле удивительно похожим на того самого горного козла, но последние слова заставили ее изменить отношение к нему в лучшую сторону. Она подумала, что он довольно симпатичный.
– Вы очаровательны! – продолжал мужчина. – Вы стройны, как газель! Изящны и большеглазы, как степная антилопа!
"Какие-то у него зоологические сравнения, – подумала Лола. – Соответственно музею… так, глядишь, сравнит с коброй или, не дай Бог, с бегемотицей…"
Вслух она этого не сказала, но снова окинула незнакомца более критическим взглядом.
По-своему поняв этот взгляд, тот представился:
– Малышкин, Аристарх Алексеевич. Я адвокат Дарьи Андреевны, в частности, по бракоразводным делам… если вам понадобятся мои услуги, всегда рад помочь… – И он протянул Лоле визитную карточку с золотым обрезом.
– Пока мне это не светит! – вздохнула Лола.
– Отчего же? – Адвокат воздел глаза к потолку. – Не зарекайтесь, очаровательная! Развод – это то, что может подстерегать нас за каждым поворотом, и тогда без хорошего адвоката не обойтись… а я без ложной скромности могу сказать…
– Прежде чем развестись, хорошо бы сперва выйти замуж! – грустно прервала его Лола.
– Ну, вы еще так юны… – быстро нашелся Аристарх Алексеевич. – Простите, не расслышал вашего имени…
– Ольга, Ольга Чижова… извините, все визитки у меня закончились…