Иван Францевич Мюллер происходил из настоящих петербургских немцев, которые когда-то составляли в Северной столице едва ли не самую многочисленную прослойку. Значительная часть их покинула Петербург во время Первой мировой войны, оставшихся выслали накануне Второй мировой. Иван Францевич, тогда еще ребенок, вместе со своей матерью Эльзой Карловной оказался в соленых степях Каракалпакии. Там-то маленький Ваня и познакомился с другим ссыльным – старым ювелиром Фридманом.
Эльза Карловна не выдержала тяжелого климата и умерла от лихорадки, но старый ювелир взял на себя заботу о смышленом мальчике. Он не только спас ему жизнь, но научил разбираться в драгоценных камнях и дал первые уроки ювелирного мастерства. И эти семена попали в благодатную почву.
С тех пор прошло шестьдесят лет, но Иван Францевич хорошо помнил уроки своего первого учителя. Сейчас он был, наверное, самым умелым и авторитетным ювелиром города.
– Итак, Леня, с чем вы ко мне пожаловали?
– Что вам говорит такая фамилия – Остужев? – спросил Маркиз.
– Остужев? – задумчиво повторил ювелир, протирая кусочком замши очки в золотой оправе. – Какой именно Остужев?
– Михаил Евграфович, – уточнил Леня.
– Большой мастер, известный ювелир, – уважительно произнес Иван Францевич. – Не нынешним чета. И сам делал прекрасные вещи, и мастера у него были первоклассные. Изумрудный фермуар его работы, сделанный по заказу князя Голицына, достоин занимать место в Музее ювелирного искусства…
– Ваша похвала для ювелира, даже покойного, – это дорогого стоит! – проговорил Леня. – А что еще вы можете о нем рассказать?
– А что именно вы хотите услышать? И почему вас так заинтересовал петербургский ювелир девятнадцатого века?
– Прошлое часто отзывается в настоящем… – протянул Леня. – А не связаны ли с этим Остужевым какие-нибудь легенды? В вашем ювелирном мире…
– Он сам был человек-легенда, – отозвался Иван Францевич. – Но вот связанные с ним истории…
Он взял со стола старинный медный колокольчик, позвонил в него. Звук был негромкий, дребезжащий, однако в ту же секунду на пороге кабинета беззвучно появился Парфеныч, на этот раз без Шторма: старик знал, что в этот колокольчик хозяин звонит не в экстренных случаях, а когда хочет о чем-то попросить.
– Парфеныч, не в службу, а в дружбу! – проговорил Иван Францевич своим мягким, как будто извиняющимся голосом. – Принеси нам чайку… ну того, ты знаешь…
– Бурду вашу? – насмешливо переспросил Парфеныч.
– Вот-вот! – поддержал хозяин. – Ту самую!
Через минуту Парфеныч снова появился в кабинете с подносом, на котором стояли две чашки тончайшего китайского фарфора и заварной чайник.
– Это разве ж чай? – ворчал старик, разливая в чашки бледный зеленоватый настой. – Чай, он должен цвет давать… хороший чай раньше был, со слоном! Вот тот нальешь, так видно, что настоящая заварка! Чуть что не черный! Ложки не видать! А этот… как будто веник заварили!
– Строг ты, Парфеныч! – усмехнулся Иван Францевич, пригубив чай. – Хороший чай, жасминовый! Попробуй как-нибудь…
– И не предлагайте! – поморщился телохранитель. – Мне такая бурда и даром не нужна!
Дверь кабинета закрылась за Парфенычем.
Леня отпил ароматный напиток и хотел напомнить хозяину свой вопрос, но тот начал первым, как будто и не прерывал разговора:
– Легенды, говорите? В ювелирном мире много разных легенд. Легендарные камни… клады… вот и про остужевский клад ходили разговоры… понимаете, Леня, ювелирный дом Остужева был одним из богатейших в городе, а значит – и в стране, и вдруг, в шестнадцатом году, когда умер сам Михаил Евграфович, вся его богатейшая коллекция драгоценных камней и ювелирных изделий бесследно исчезла. Как сквозь землю провалилась.
– То есть что – украдена? – переспросил Маркиз.
– В том-то и дело, что нет! – Иван Францевич поставил чашку на поднос. – Если бы произошла такая огромная кража, об этом трубили бы все газеты Российской империи! Но никто об этом даже не обмолвился… Кроме того, как вы понимаете, драгоценности Остужевых были застрахованы, в том числе на случай кражи. Но наследники Михаила Евграфовича не обратились в страховую компанию.
– Может быть, старый ювелир почувствовал приближающиеся беспорядки и вовремя вывез свои сокровища за границу?
– Насчет его предчувствий – я с вами совершенно согласен, – кивнул Иван Францевич. – Однако вывезти такие ценности из воюющей страны было чрезвычайно сложно. А самое главное – в этом случае они непременно появились бы где-нибудь в Европе. Или в Америке. Вы понимаете, Леня, в его коллекции действительно были уникальные, буквально легендарные драгоценности, и если бы они попали за границу, это рано или поздно стало бы известно. Они обязательно всплыли бы на ювелирном рынке. Скорее всего в Амстердаме.
– Так что, вы считаете – Остужев перед смертью где-то спрятал свои сокровища?
– Конечно, это звучит чересчур романтично, – поморщился Иван Францевич. – Но боюсь, что это очень похоже на правду. Думаю, что он действительно предвидел наступление смутного времени, но считал, что оно придет ненадолго, и припрятал большую часть своей коллекции до более благоприятного периода. В пользу этого предположения говорит и то, что его наследники не заикались о пропаже. То есть скорее всего прекрасно знали о том, куда все подевалось…
– Как интересно! – протянул Маркиз. Глаза его горели.
– А что, Леня, к вам в руки попала какая-то интересная информация? – осведомился ювелир, допивая чай.
– Пока не могу вам ничего сказать, – уклончиво ответил Леня. – Это не моя тайна. Но обещаю, если что-то удастся отыскать – вы будете первым, кто об этом узнает!
– Спасибо, – очень серьезно проговорил Иван Францевич.
– Да, и еще – где точно располагался магазин Остужева?
– Одну минутку. – Ювелир поднялся из-за стола, подошел к старинному книжному шкафу из темного ореха, достал с полки потрепанную книгу – "Весь Петроград" за 1915 год, перелистал ее и прочел: – Остужев, ювелирная торговля, в собственном доме… Большая Морская, дом тридцать шесть…
– Еще раз огромное спасибо! – Леня поднялся. – Кстати, совершенно замечательный чай!
Когда дверь за компаньоном закрылась, Лола и не подумала следовать своим обещаниям. Она прошла в спальню и уселась перед зеркалом в полном расстройстве. Может быть, прав Леня и она мается дурью с этой свадьбой лучшей подруги? Да какой там лучшей, они с Дашкой никогда особенно не дружили.
Однако раньше надо было отказываться быть подружкой невесты, теперь уже трудно что-нибудь изменить, и Дашку подводить неохота. Хотя и хочется отомстить бывшей подруженьке за тот пренебрежительный вид, с которым она сказала тогда, что Лола ведь замужем ни разу не была, оттого так ей и нужна на свадьбе…
– Ничего! – весело сказала Лола песику, который подглядывал за ней из-за подушек. – Мы предстанем на свадьбе в таком виде, что там и на невесту никто смотреть не захочет! Верно, дорогой?
Пу И взглядом выразил согласие и полную поддержку, после чего Лола углубилась в процесс разглядывания собственного лица. Нетрудно догадаться, что процесс это очень увлекательный, поэтому он затянулся на неопределенно долгий срок. Так что когда Лола налюбовалась собой и, с сожалением оторвавшись от зеркала, взглянула на часы, то оказалось, что все сроки прошли и Леня может вскорости явиться.
Замужние женщины знают, что хуже нет ситуации, когда голодный муж на пороге, а обед еще не готов. А если еще муж знает, что жена не надрывалась весь день на непосильной работе, а спокойненько сидела дома, то не миновать ей скандала.
Лола, конечно, не была женой, однако, живя в одной квартире с нормальным среднестатистическим мужчиной и ведя с ним общее хозяйство, волей-неволей испытывала на себе все бури и катаклизмы семейной жизни.
Положа руку на сердце, характер у ее компаньона вполне приемлемый, с его недостатками можно мириться, однако из голодного Маркиза вся вежливость улетучивается, как эфир из неплотно закрытой склянки, и спокойно можно услышать от него фразу типа: "Целый день дома сидела – пожрать приготовить не могла!"
Лола, конечно, такого не спустит, заведется, и вечер окончится скандалом.
Все эти мысли проносились у Лолы в голове, пока она летала на кухне от мойки к духовке, шарила по кухонным шкафам и отделениям холодильника.
Осмотр ее не порадовал. Как оказалось, в доме совершенно нет продуктов быстрого приготовления, того, что можно залить кипятком, разогреть в микроволновке или употребить в сыром виде. Другая женщина на ее месте расстроилась бы и помчалась в магазин за дежурными пельменями, однако не зря Лола была племянницей замечательной тетки Калерии Ивановны. Ее черноморская тетя Каля не признавала ни консервов, ни полуфабрикатов, готовила отлично, вкусно и калорийно, и до сих пор при упоминании о том невозвратном времени, когда у них гостила замечательная Лолина тетка, у Лени в глазах зажигаются мечтательные огоньки.
Лоле, конечно, до тети Кали как до неба, однако кое-чему тетка все-таки ее научила. Лола нашла в морозилке килограмм фарша и кусок окаменелого песочного теста, покачала головой и вздохнула. Затем она пошарила в хлебнице и отыскала там половину зачерствевшего батона. Потом почесала в затылке и полезла в ящик для овощей, где обнаружила четыре луковицы и печальную морковку. И наконец, в кухонном шкафчике давно уже стояла большая стеклянная банка с сушеными белыми грибами. Нахмуренные Лолины брови тотчас разгладились, и она приступила к делу, стараясь не смотреть на часы.
Поставив вариться грибной суп, Лола вытащила размороженный фарш из микроволновки и сунула туда кусок теста. Фарш заправила солью, луком и пряностями, размяла туда же булку, чтобы был понежнее, и, подозрительно оглядевшись по сторонам, прикрыла миску самой тяжелой крышкой.
В доме проживала троица хулиганских зверей, и если попугай не станет покушаться на мясное блюдо, то кот и Пу И не отказались бы попробовать.
Сама Лола направилась к соседке. Соседка по площадке Маргарита Степановна жаловалась вчера при встрече, что муж ее Вова привез из деревни от матери полтонны яблок, что яблоки эти заняли у нее полкухни, что она наварила повидла, сделала шарлотку, слоеный пирог и яблочный штрудель, после чего Вова сказал, что он на яблоки уже и смотреть не может, а у хомяка Персика от яблок вообще, не к столу будет сказано, расстройство желудка.
Лола вернулась через десять минут с полной сеткой яблок. Обрадованная Маргарита порывалась напоить ее чаем с яблочным повидлом, но Лола вырвалась, заботясь о супе, оставленном на плите.
Лола открыла дверь и услышала из кухни характерные звуки – звяканье миски и чавканье, потом тяжелый плюх, как будто на пол упало что-то мягкое и тяжелое – ватный матрас или огромная пуховая перина. На бегу Лола поняла, что случилось именно то, чего она боялась, и не ошиблась.
Крышка с миски была сдвинула, и примерно четверть фарша съедена. Кот уже успел спрыгнуть со стола – это его Лола приняла за ватный матрас – и смотрел теперь с упреком на попугая, который был посажен на холодильник, чтобы сверху, надо полагать, наблюдать за окрестностями и своевременно сигнализировать сообщникам об опасности. Однако Перришон не то заснул, не то зазевался, и теперь кот испытывал праведное негодование.
"Не на кого положиться в этом мире!" – прочла Лола в изумрудных глазах.
Трусишка Пу И бегал по столу, боясь спрыгнуть на пол.
– Одна женщина в Америке, – грозно сказала Лола, уперев руки в бока, – выкупала свою собачку. И решила высушить ее в микроволновке. Собачка сыграла в ящик. Об этом даже в газетах писали! Вы думаете, женщину посадили в тюрьму за жестокое обращение с животными? Ничуть не бывало! Она подала в суд на компанию по производству микроволновок – дескать, отчего они не написали в инструкции, что нельзя сушить там собак? Так что ей еще и компенсацию выплатили!
– Все вр-рет! – крикнул попугай с холодильника.
Доверчивый Пу И прямо на столе упал в обморок от страха. Аскольд и ухом не повел – он прекрасно знал, что кот такого внушительного размера не влезет в микроволновку. Конечно, Лоле сразу же стало жалко песика, которого нахальный кот сделал козлом отпущения, тем более что фарша еще осталось для Лени. Коту повезло – Лола даже не шлепнула его полотенцем.
В этот день звезды явно благоприятствовали Лоле, поскольку ее компаньон сначала долго беседовал с Иваном Францевичем, потом заехал еще к своему приятелю Уху поговорить о машинах, потом застрял в пробке. Так что когда кот Аскольд встал с насиженного места на диване, потянулся и побрел в прихожую, что предвещало появление его любимого хозяина, у Лолы было все в полном ажуре.
Грибной суп попыхивал на плите, в духовке томился мясной рулет с луком и яйцами, а на столе красовался круглый песочный пирог с яблоками и корицей, причем Лола зорко следила, чтобы попугай не склевал песочную поджаристую корочку.
Леня вдохнул упоительные запахи и расплылся в довольной улыбке. Когда Лола налила ему большую тарелку грибного супа, плюхнув туда солидный шмат сметаны, он подумал, что был к ней несправедлив, что она, хоть и бывает порой капризна и вредна, все же обладает некоторыми полезными качествами. Когда Лола поставила на стол блюдо с нарезанными кусками мясного рулета, Леня почувствовал себя счастливейшим человеком на свете. А уж когда Лола налила ему крепкого ароматного чая и положила солидный кусок яблочного пирога, Леня был твердо уверен, что его подруга – лучшая из женщин.
– Как твой визит к ювелиру, – начала Лола издалека, – удалось выяснить что-нибудь нужное?
– Ну, от Ивана Францевича с пустыми руками никогда не уйдешь, – протянул Леня. – Однако на этот раз ничего определенного, одни слухи и легенды. Незадолго до революции в петроградских газетах писали о пропаже большой коллекции драгоценностей, которые прадед Михаила делал сам, не по заказу, а для себя. Было у старика такое хобби. А после его смерти все пропало.
– Да что ты! – Глаза у Лолы загорелись, как всякая женщина, она обожала драгоценности, а также всевозможные истории о кладах, замурованных в стену и найденных совершенно случайно. – И что там было, бриллианты?
– Изумруды! – ляпнул Маркиз, вспомнив об упомянутом Иваном Францевичем фермуаре.
– С ума сойти! Изумруды! – вздохнула Лола. – А ты говоришь, что подруга у этого Михаила – брюнетка… Так ей изумруды не пойдут, лучше бы рубины…
– Лолка, ты совсем сбрендила! – рассмеялся Леня. – Ну какие изумруды? Я же тебе говорю – это все слухи, причем были эти слухи сто лет назад. Прадедушка умер в одна тысяча девятьсот шестнадцатом году, и с тех пор про драгоценности никто ничего не слышал!
– Слушай! – Лолины глаза сияли золотистым светом. – Я все поняла! Прадед закопал где-нибудь все свое добро, потому что боялся, что детки пустят его по ветру. Или отберет кто – время беспокойное наступало. Ну не важно, может, у него в голове от старости помутилось. Но как в сказке, перед смертью вызвал своего старшего сына и сказал: "Так, мол, и так, камешки в укромном месте в тайнике, к которому укажут дорогу эти серебряные часы. Никому про это не говори, сын мой любимый, береги фамильные ценности".
– Ну и правда, сказки какие-то ты рассказываешь! – После обеда Леня был в прекрасном настроении и только поэтому благосклонно слушал Лолины бредни.
– Ничего не сказки! – пылко отвечала Лола. – К твоему сведению, давно доказано, что в сказках все правда, у древних славян все так и было. Избушка на курьих ножках – это специальный помост на сваях, где покойников оставляли в лесу. А Баба-яга костяная нога – этот самый скелет и есть! Бой на Калиновом мосту – это такой мост, плетенный из гибких веток калины, через речку.
– Умная, ты, Лолка, – уважительно сказал Леня, – образованная.
– Это когда я на первом курсе на детских утренниках подрабатывала, пришлось почитать… – призналась Лола.
– Неужели Бабу-ягу играла? – развеселился Маркиз.
– Нет, Иванушку…
– А вот тогда скажи, что же такое Змей Горыныч? По-твоему, древние славяне успели с динозаврами пообщаться?
– Ты ужасный человек! – со слезами вскричала Лола. – Только бы насмешничать! У самого нет никаких плодотворных идей, так послушал бы меня!
– Ну не сердись, – примирительно сказал Леня и погладил Лолу по руке. – Только я пока не понял, что ты конкретно предлагаешь!
– Вот интересно! Я битый час об этом толкую, а ты тормозишь! – удивилась Лола. – Я считаю, что нужно пойти в подвал того дома, где был магазин прадеда, и посмотреть, нет ли там чего интересного.
– Так просто пойти, наугад, без всяких ориентиров?
– А что такого? – Лола сделала вид, что удивилась. – Ведь тот тип, что хотел купить у Михаила часы, готов был дорого за них заплатить. Потом нанял уголовников, чтобы выкрасть часы, да если бы нужно, он мог бы и убить! Значит, они ему очень нужны, так? Значит, он твердо знает, что часы – это путь к сокровищу, иначе зачем прадед их оставил? Скажи лучше, что тебе неохота выходить из дома после сытного обеда!
Маркиз, который не хотел признавать Лолину правоту именно по этой причине, тут же рассердился на Лолу. Не может оставить человека в покое хоть на полчаса!
Он ушел в свою комнату и, преодолевая дремоту, сделал несколько телефонных звонков.
– Уговорила! – сообщил он заглянувшей в комнату Лоле. – Едем завтра! Только тебе туда нельзя, Ухо занят, я Михаила позвал, пускай поработает, я ему потом скидку сделаю…
Время совершило круг. Большая Морская улица сменила название, сделавшись на полвека улицей Герцена, а потом снова вернула себе историческое имя. Теперь в первом этаже дома номер тридцать шесть располагалась дорогая кофейня с экзотическим названием "Монтесума". Интерьер заведения вполне соответствовал названию: оштукатуренные стены были украшены ярким индейским орнаментом и ацтекскими масками, по углам зала красовались каменные идолы с кровожадными узкоглазыми лицами.
По утреннему времени кофейня почти пустовала, только унылый московский командированный в полосатом пиджаке потягивал отдающий веником дорогущий южноафриканский чай, дожидаясь, когда откроется нужная ему контора.
Неожиданно двери кофейни широко распахнулись, и на пороге возникли два типично отечественных персонажа, на чей счет ни у кого не могло возникнуть сомнений: грязные засаленные комбинезоны с загадочной надписью "Ленмурпур", несвежие физиономии, шерстяные шапочки сомнительного происхождения, явно недавно побывавшие под колесами автомашины, и допотопные фанерные чемоданчики с инструментами выдавали в них слесарей-сантехников. На ногах одного из них были разбитые кроссовки "Динамо", другой был обут в безразмерные резиновые сапоги. Физиономию одного из сантехников украшал огромных размеров синяк.
– Эй, мужики, вы куда претесь? – бросился навстречу пришельцам официант Григорий, по совместительству администратор-вышибала. – Вы чё, с дуба рухнули?
– Отвянь! – Старший из сантехников величественным жестом отодвинул представителя администрации со своего пути. – Не видишь, сантехники мы!
– Да вижу я! – вызверился Григорий. – Про вас все за версту видно! Вас кто сюда звал? Вы же мне всю публику распугаете! Если что надо, приходите в нерабочее время!