Я выпучила глаза:
– Серьёзно?
– Давай-давай, догола, или я брошу тебя здесь. Хотя маску можешь оставить, на случай, если столкнёмся с кем-нибудь по дороге домой. – Она бросила мне полотенце. – И грязь с рук вытри.
Я слышала, как отряд преследователей разрастается, а вопли становятся всё громче, но Ида Белль не шевелилась и двери открывать не собиралась. Отказываясь помирать посреди болота от рук людей, которых даже не знаю, я стянула одежду, сунула её в мешок, а второй обернула вокруг себя.
Вредная старуха наконец разблокировала замки, и пока она убирала грязные вещи в багажник, я прыгнула на пассажирское сиденье. Через пару секунд мы тронулись в путь. Без света фар. Боже.
– Ради всего святого, – взмолилась Ида Белль, – ни к чему не прикасайся. И держи ноги ровно по центру коврика.
– У вас серьёзные психологические проблемы, вы в курсе?
– Говори что хочешь, но моя машина хотя бы не воняет водорослями.
– А что с Герти? Мы разве ей не поможем?
– Волноваться не о чём. Герти знает эти каналы как свои пять пальцев. Она легко уйдёт и оставит лодку дрейфовать по байю.
Мне уход Герти от погони виделся не столь оптимистичным, учитывая её проблемы со зрением, но я была не в том положении, чтобы спорить. Фактически, в нынешнем положении я и шагу не могла сделать – только бы до дома добраться.
– О-ё-ёй, у нас компания.
Я обернулась, но ничего не увидела.
– Не там.
Я вновь посмотрела вперёд. Вдалеке маячил свет фар.
– Полагаю, нет шансов, что они свернут?
– Тут только одна дорога.
– Не нервничайте. Скорее всего, люди направляются в бар, – успокоила я, – и проедут мимо.
– Да, наверное, – согласилась Ида Белль, но как-то неуверенно.
Да я и сама уже поняла, что нам крышка.
– Вряд ли в городе есть другие "корветы"…
– Конечно. Почему, по-твоему, я выбрала американскую модель, вместо немецкой? Все наркодилеры рассекают на чёрных "корветах". У моего состояние куда лучше, но ночью нас не различить.
Я уж не стала ставить под сомнение честь быть спутанными с наркоторговцами – сейчас это наш лучший вариант. И затаила дыхание, когда мы свернули и оказались нос к носу с другим автомобилем. Он расположился прямо посреди дороги, перекрыв проезд.
Ида Белль замедлилась, а вскоре и вовсе остановилась.
– Ох, паршиво.
Я потянулась было к пистолету, но вспомнила, что он лежит в багажнике вместе с грязными шмотками и в любом случае, скорее всего, промок.
В окно с моей стороны постучали, и я подпрыгнула. Ида Белль опустила стекло, и в салон заглянул помощник Леблан. Увидев нас, он не удивился (а узнал наверняка, несмотря на лыжные маски), но как следует рассмотрев мой нынешний наряд, округлил глаза.
– Заметив эту машину, – вздохнул он, – я поклялся, что не стану задавать вопросы, что бы ни случилось. Но должен признать, теперь соблазн столь велик, что затмевает здравый смысл.
– Она упала в байю, – объяснила Ида Белль. – А так как я запретила садиться в машину в мокрой одежде, ей пришлось импровизировать.
– И каким же образом вы упали в байю? – обратился ко мне Леблан.
– Пыталась избежать драки в баре.
А что? Правда же. Короткая версия.
– Ах-ха… А в "Трясине" вы что забыли?
– Приобщалась к местной культуре.
– Вы всегда приобщаетесь к культуре в лыжной маске?
– Перед уходом из дома мы провели кое-какие косметические процедуры для лица, – вмешалась Ида Белль. – Помогают выглядеть на десять лет моложе.
– Ясно. Значит, ваша вылазка никак не связана с тем, что Мелвин зависает в "Трясине" всё время, когда не сидит в тюрьме.
– Что, правда? – поразилась она. – Я и понятия не имела, но мы там недолго пробыли.
Леблан фыркнул:
– Не сомневаюсь. Где ваша подельница?
– У Герти разболелась голова, так что она осталась отдыхать дома.
Он вскинул бровь:
– То есть, если я сейчас ей позвоню, она ответит?
– Конечно нет. Говорю же, она отдыхает.
– Ах-ха. И получается, она не будет знать ничего о звонке в полицию по поводу угнанной лодки…
– Нет, если только она не экстрасенс, – встряла я.
Леблан ненадолго прикрыл глаза, и я прямо-таки видела, как он мысленно считает до десяти. Наконец он вновь посмотрел на Иду Белль и даже ткнул в неё пальцем:
– Включите фары, снимите дурацкую маску, езжайте домой и до утра не высовывайтесь. Будь вы порядочной милой леди, я бы попросил вас и весь следующий день не высовываться, чтобы я мог хоть немного расслабиться, но лучше поберегу дыхание. А вы… – Теперь палец указывал на меня. – Коли продолжаете болтаться с этой парочкой – вопреки добрым советам, кстати, – то хотя бы носите с собой сменную одежду. Я вас видел в большем разнообразии степеней раздетости, чем свою последнюю подружку.
Ида Белль подняла стекло, пресекая мои возмущения, что, наверное, к лучшему. В данной ситуации они бы пользы не принесли. Леблан вернулся в свой внедорожник и попятился, пропуская нас.
– Фары! – крикнул он, когда мы проезжали мимо.
Ида Белль включила свет и стянула маску. Я последовала её примеру и едва не заплакала от облегчения: кожи больше не касалась мерзкая мокрая ткань. Как только мы выехали на шоссе, Ида Белль так втопила, что пришлось схватиться за сиденье.
Она покосилась на мои руки:
– Обалдела? Я же сказала, ни к чему не прикасайся.
Я отпустила сиденье.
– Мы ещё поговорим. Как только я оденусь и доберусь до пистолета.
Ида Белль открыла рот, собираясь ответить, но тут зазвенел мобильник – повезло ей, учитывая моё настроение.
– Это Герти, – сообщила старушка. И уже в трубку: – Где ты?
Я затаила дыхание, ожидая ответа, но услышала лишь бормотание.
– Встретимся у Мардж, – наконец рыкнула Ида Белль и отключилась.
– Ну?
– Она примет душ и придёт к тебе.
– Душ у себя дома?
– Нет, у сексуального парня, с которым познакомилась, пока пилила домой! Естественно, у себя.
Я тряхнула головой. Я тут голая, в мешке для мусора и должна вытерпеть ещё двадцать минут этого унижения, а престарелая угонщица лодок уже нежится в горячем душе. Мой мозг не мог даже осмыслить всю несправедливость данной ситуации.
Остаток пути я хранила молчание. Лучше не давать негативным мыслям ходу. Герти открыла дверь моего дома с чашкой кофе в руках. Я без слов протиснулась мимо и поплелась наверх мыться и одеваться. Надеялась, что при должном везении дамы поймут намёк и исчезнут, но когда через пятнадцать минут спустилась вниз, они заедали кофе шоколадным пирогом, который я купила у Уолтера.
Едва я вошла, они умолкли. Герти уставилась на меня, Ида Белль – в чашку. Потом Герти пнула подружку под столом, а та подняла свои бесстыжие очи:
– Прости, что заставила тебя ехать в машине голышом, обмотавшись мешком для мусора, мне очень жаль. – Вот только в голосе ни малейшего раскаяния не слышалось.
– Нет, вам не жаль. И вы действительно думаете, будто обычное "прости" может загладить то, что я в таком виде попалась на глаза Леблану?
Герти шумно втянула воздух и уставилась на Иду Белль:
– Вот про эти детали ты не упоминала.
– Ну разумеется, – не удивилась я. – Эти "детали" выставляют её не в лучшем свете, не говоря уже о том, что с потрохами сдают нас Леблану, ведь вряд ли кто-то ещё улепётывал от бара насквозь мокрый сразу после кражи лодки.
Герти хмуро покачала головой:
– Ты должна побороть свою страсть к этой машине или продать её. Она сводит тебя с ума.
– Ой, меня их отношения с машиной уже не волнуют, – отмахнулась я. – Даже приближайся сюда сильнейший ураган, и будь "корвет" последней тачкой в городе, я больше в него не сяду.
– И я тебя не виню, – поддержала Герти.
– Ладно! – всплеснула руками Ида Белль. – Прости. Я не хотела никого ставить в неловкое положение или подводить нас под арест. И я решу свои проблемы с машиной.
На лице её едва-едва, но всё же проступило раскаяние, так что Герти кивнула, а я налила себе кофе и села.
– Я забросила твою одежду в стирку, – сообщила Герти, – но не забудь потом переложить в сушилку. Обязательно. Со здешней влажностью всё быстро пропахнет.
Ещё одна прелестная черта Луизианы.
Я глотнула кофе:
– Скажите, что всё было не зря и на снимках что-то есть.
– О да, – подтвердила разом просветлевшая Герти.
– Отлично. Этот бармен – жуткий тип. Отличный подозреваемый.
Она покачала головой:
– О нет, не бармен.
– Женщина? – нахмурилась я.
– Не просто женщина. Это троюродная сестра Мари. Шерил.
Ида Белль кивнула:
– Мерзкое отребье, покинувшее Греховодье много лет назад. Она всегда завидовала Мари.
– Ладно. Допустим, у неё были возможность и мотив, но нужны доказательства. И как она сговорилась с Мелвином, пока он сидел?
– Это самое лучшее. – Герти улыбнулась. – Шерил – охранник в тюрьме.
Я моргнула:
– В тюрьме Мелвина?
– Ага. Ну не круто ли?
– Да, да, это хорошо. Просто замечательно. Снимки получились чёткими?
– Идеальными. Всё на мази. Кроме одной мелочи.
– Какой ещё мелочи? – прищурилась Ида Белль.
– Есть вероятность, что Мелвин меня видел. Я не могла управлять лодкой в маске… Фонарь осветил меня лишь на секунду, и я сразу же пригнулась, но Мелвин стоял на краю причала.
– Думаете, он станет мстить? – спросила я.
– Сомневаюсь, – отозвалась Ида Белль. – Он, конечно, идиот, но у него нет причин считать, что мы пытаемся повесить на него убийство. Ну знает Мелвин, что мы за ним шпионили, и что?
– И правда, – согласилась я, хотя по мне, так лучше б он оставался в полном неведении.
– У нас получилось! – Герти захлопала в ладоши.
– А то ж. Теперь, когда найдём Мари, и её арестуют, мы сможем предоставить адвокату нашу теорию и фото.
Её лицо вытянулось.
– Наверное, ещё многое предстоит сделать, но большую часть плана мы выполнили.
– Точно, – кивнула я.- Большую часть.
– Теперь, – вмешалась Ида Белль, – осталось всего лишь найти Мари.
Я вздохнула. Да уж, "всего лишь".
Глава 17
После всех волнений, горячего душа и пирога, я должна была отключиться, едва коснувшись подушки, но в итоге лишь безуспешно ворочалась в постели. Может, волнений оказалось слишком много, а может – и скорее всего, – слишком много кофе. В любом случае сон не шёл. Наконец плюнув, я решила усыпить себя чтением, вскочила с кровати и пошла к столу, где днём оставила книжку. А когда потянулась за ней, случайно столкнула на пол стопку писем Мардж. Резинка лопнула, и конверты разлетелись по комнате.
Я со вздохом наклонилась, чтобы их собрать, а выудив залетевший под кровать, вдруг увидела на лицевой стороне какие-то знаки – на других такого не было. Я выпрямилась, изучая изображение. Вроде как рисунок, но непонятный… И тут я осознала, что держу конверт вверх тормашками, перевернула, и всё стало ясно.
Набросок женского лица. Чёткие прямые линии. И слеза на щеке. Я сгребла остальные конверты на стол, а этот вязала с собой в кровать вместе с книгой. Вдруг он не просто так выделяется из всей пачки?
Ответ я получила, едва начала читать.
"Мне пришла весточка от Франсин. О твоей свадьбе. Я знала, что ты не страдаешь от одиночества, но это… словно нож в сердце. Почему, Харви? Невыносимо больно.
Ничто больше не имеет значения. Ни эта война, ни даже моё возвращение.
Через пару месяцев я впервые за два года появлюсь в Греховодье, но буду одна.
Здесь, в джунглях, у меня хотя бы есть цель. Есть люди, о которых нужно заботиться. Есть важная миссия.
Я боюсь своей реакции на нашу с тобой первую встречу. Как, как мне прожить оставшиеся годы, когда ты так близко, но не со мной?"
Я со свистом выдохнула.
Харви?!
Мужчина, по которому Мардж сохла и кому писала все эти неотправленные письма, – Харви Чикорон? Главный засранец в округе?
Я обалдело откинулась на подушку. Это всё меняло. Если Мардж долгие годы безответно любила Харви, наблюдала за его семейной жизнью с Мари, а потом и за интрижками на стороне… одному богу известно, что она чувствовала.
И что планировала.
Могла она любить его так сильно, чтобы убить? Безусловно, любовь – настоящая любовь – никогда не толкнёт на подобное. Но когда тобой годами пренебрегают, когда предпочитают тебе девиц помоложе или посговорчивей, возможно ли, что всепоглощающее светлое чувство превратится в нечто другое… нечто тёмное?
У Мардж были и военные навыки, и оружие. Вдруг она и правда разделалась с кобелём, что избивал её подругу и спал со всем, у чего есть пульс?
И многие ли знали о чувствах Мардж? Уж точно не Ида Белль и Герти, иначе б они первыми предложили её в качестве подозреваемой. Да, не очень приятно обвинять подругу, но мёртвым всё равно.
Однако если Мардж удавалось скрывать свою любовь к Харви от этих двух бандиток и тем более от Мари, то она была величайшей актрисой всех времён и народов.
Я уставилась в окно в кромешную тьму ночи и покачала головой. Как в таком маленьком городке может твориться столько всего? Я с подобным никогда не сталкивалась, ибо вечно из кожи вон лезла, чтобы упорядочить свою жизнь и избежать любых осложнений. И вдруг поняла, что всё сводилось к избеганию людей. Видимо, люди – самая большая трудность, с которой можно столкнуться.
Сунув письмо обратно в конверт, я положила его на тумбочку, выключила лампу и со вздохом скользнула в прохладу простыней, пытаясь сосредоточиться на чём угодно, кроме собственной жизни. А то с приезда сюда и так увлеклась самокопанием и сомневалась, что выдержу очередное откровение, как следует не выспавшись.
Но едва я задремала, как ту же вскочила.
Опять возня на чердаке!
Я рванула к сумке, что притащила из магазина вместе с продуктами. На сей раз этот мелкий пушистый грызун меня не одолеет. Я подготовилась, купив фонарик и пневматический пистолет. Уолтер смог продать его без проверки данных, так что прикрытие не пострадало.
Вооружившись законно приобретённым стволом, я прокралась по чердачной лестнице и ненадолго замерла, давая глазам привыкнуть к темноте. Затем посмотрела направо, налево, но не заметила ни единого признака присутствия мохнатого взломщика.
Вдруг в дальнем углу за коробками что-то зашуршало, и я двинулась вперёд, тщательно выбирая не скрипучие с виду доски. Всего пара шагов, и я увижу гадёныша.
Один, два, три…
Я сиганула через ряд коробок, одновременно включая фонарик. Свет пронзил темноту чердака подобно взрыву. Я моргнула, привыкая, и направила пистолет в сторону шума.
– Не стреляй! – раздался женский голос.
Ошарашенная, я выронила фонарик, и тот грохнулся на пол, развернувшись лучом в другую сторону. Я же всматривалась в темноту, ожидая увидеть одну из греховодных дам, действующих по приказу Иды Белль или Герти. Но вот фигура шагнула вперёд, и я выпучила глаза:
– Мари!
Точно она! Несмотря на возраст, лицо её оставалось всё тем же, что и на старых фото. Мари медленно шла ко мне с поднятыми руками.
Я убрала пистолет за пояс.
– Какого чёрты вы делаете на моём чердаке? И опустите уже руки! Я не собираюсь стрелять. Я вас искала.
Она опустила руки и кивнула:
– Знаю. Я слышала ваши разговоры с Идой Белль и Герти. Вентиляция из кухни ведёт прямо к моему убежищу.
– Всё это время вы прятались здесь? – удивилась я.
Но тут же вспомнила о постоянных попытках пса взобраться по лестнице. Я-то списывала всё на старость или запах енота, а оказывается, дело в Мари.
– Ужасно было, наверное, – сказала я, поднимая фонарик.
– Всё не так плохо.
Она шагнула в угол за моей спиной. Обернувшись, я увидела кресло-качалку с начатым вязанием, а рядом – стопку книг и заваленную одеялами военную раскладушку.
– Из-за коробок от входа мой закуток не видать. Я подумала, если ты не будешь приглядываться, то и не заметишь…
И я не заметила. Агент разведки, блин.
И пока я таскалась по болотам в поисках Мари, она спокойно вязала носочки прямо над моей головой. Я как наяву видела хмурое лицо отца и тайно радовалась, что директор Морроу никогда не узнает о моём эпичном провале.
– Итак, вы тут всё обустроили, пока я гоняла по городу с Идой Белль и Герти?
– Вообще-то, нет. Раскладушка и кресло уже здесь были. Мардж страдала от лёгкого ПТСР и иногда отсиживалась на чердаке. Думаю, тут она чувствовала себя в безопасности. Как в военном лагере.
– Что ж, это определённо лучшее из возможных убежищ. Никто не стал бы вас здесь искать.
– Ну да, кроме случая с енотом, проблем не было. Я точно знала, какие места проверят. Потому съездила на Большую Нужду и оставила одеяла, надеясь пустить народ по ложному следу. А в субботу зарегистрировалась в мотеле по пути к Новому Орлеану и оплатила номер на неделю вперёд – на случай, если Большая Нужда вас не убедит.
Я покачала головой, до сих пор удивляясь, что Мари всё это время жила на моём чердаке.
– Но зачем? Зачем прятаться, если это лишь отсрочит неизбежное?
Она вздохнула:
– Не знаю. Да, это трусость, но я не хотела сдаваться, пока не придумаю правдоподобную версию.
– Но Ида Белль и Герти помогли бы.
– И влезли бы в неприятности. Нет, я должна была сама во всём разобраться, а сидя в тюрьме или отбиваясь от идиота Мелвина, этого не сделаешь.
– И как, есть успехи?
Мари помотала головой, и на лице её отчётливо проступила грусть.
– Ладно, думаю, вам пора спуститься и многое объяснить. Я вызову Иду Белль и Герти. Они слишком долго о вас волновались. И нам явно потребуется кофе.
– А может, немного виски?
– Однозначно.
Мы спустились в гостиную. У подножья лестницы нас встретил виляющий хвостом Кости. Я не видела его таким оживлённым с тех пор, как он откопал Харви. Мари почесала пса за ушами, и он лизнул ей руку. Затем повернулся ко мне, и клянусь, на собачьей морде чётко читалось "Я же тебе говорил!" Закончив с приветствиями, Кости поплёлся обратно к своей койке на кухне и, когда мы через несколько секунд вошли следом, уже храпел.
Я положила пистолет на стойку и полезла за кофе, а Мари со вздохом плюхнулась на стул. Она казалась растерянной и чересчур взволнованной. Оно и понятно, учитывая ситуацию, но складывалось впечатление, что переживает Мари скорее о том, что же известно мне.
– Ничего не хотите рассказать… пока я не позвонила Герти и Иде Белль?
Она уставилась на меня, безуспешно пытаясь изобразить спокойствие и непонимание:
– Нет. С чего бы?
– Ну, судя по вашему виду, что-то ещё неладно помимо очевидных проблем.
– Ох, много чего неладно. Было бы странно, если б я не переживала.
Я засыпала в кофеварку кофе, налила воды и нажала кнопку. После чего взяла вилки и тарелки и поставила на стол рядом с остатками шоколадного пирога. С такими темпами, кажется, хорошо, что я купила сразу три.