Какое-то время я внимательно изучала Мари, и она стушевалась под моим взглядом. Наконец я уселась напротив.
– Я вижу не переживания. Вину.
Её глаза расширились.
– Я не сделала ничего такого, из-за чего должна чувствовать себя виноватой.
Я улыбнулась:
– Я и не говорила, что должны. Я сказала, что чувствуете. Но отлично справились с увиливанием.
– Понятия не имею, о чём ты.
Я отрезала кусок пирога и положила его на тарелку перед Мари.
– Вы ведь не убивали своего мужа?
– Нет.
– Но знаете, кто его убил.
Она вздохнула:
– Я не сразу поняла, клянусь. Но со временем начала догадываться…
Я налила нам подоспевший кофе, протянула Мари чашку и отрезала и себе огромный кусок пирога. Я его заслужила.
– У вас есть доказательства?
– Нет, я их и не искала. Не хотела знать наверняка.
– Но всё равно узнали.
Мари кивнула, не отрывая взгляда от тарелки.
– Это Мардж, да?
– Думаю, да, – едва слышно прошептала она. – Мне так жаль, что приходится сообщать тебе это…
Печаль в её голосе смущала. Я с грохотом опустила вилку.
– Не понимаю. То есть, Харви не был подарочком, и с его уходом ваша жизнь только улучшилась, но я полагала, что вы с Мардж дружили. Она любила вашего мужа, обижалась на него за то, что женился на вас… Вас это ни капли не злило?
Мари обалдело моргнула:
– Что… Я не… Что за чушь ты несёшь?
– Я нашла письма на чердаке. Мардж писала их Харви с войны, но не отправляла. Сначала я не знала, кому они адресованы, но этим вечером прочла послание, в котором она называет Харви по имени.
Я сбегала наверх за письмами и протянула Мари последнее прочитанное.
– Вот здесь, смотрите. – Я встала возле её стула и ткнула в единственный раз упомянутое имя.
"Мне пришла весточка от Франсин. О твоей свадьбе. Я знала, что ты не страдаешь от одиночества, но это… словно нож в сердце. Почему, Харви? Невыносимо больно".
– Она спрашивает, почему он выбрал вас. Даже если вы никогда не любили этого мужчину, всё равно должно быть обидно, что ваша подруга мечтала его отбить.
Мари прочла письмо целиком, и выражение её лица из потрясённого вновь стало грустным.
– Полагаю, правда уже никому не навредит. Я столько лет скрывала и переживала…
Я вновь уселась напротив неё:
– Какая правда?
Мари ткнула в листок:
– Это не запятая после "почему". Просто дефект бумаги или случайная помарка. – Затем опустила письмо и посмотрела на меня: – Она спрашивает, не почему Харви женился на мне, а почему я выбрала Харви.
– О. – Я уставилась на Мари. – О!
Она кивнула:
– Да, знаю. В то время подобное было неприемлемо.
– А вы её… вы…
– Нет. Я любила Мардж как друга, но на её чувства ответить не могла. Она знала и приняла, что мы будем только друзьями. Думаю, если б я вышла замуж за кого-то хорошего, доброго, она бы так не расстроилась. Но Харви…
– Он ужасно с вами обращался, и это сводило Мардж с ума.
– Да. Она пыталась уговорить меня бросить его, предлагала жильё и деньги, но их бы не хватило на уход за Чарли. Кроме того, я не могла всё это принять, зная о её чувствах. Это было бы нечестно.
Я попыталась представить, каково это, оказаться вынужденной жить с чудовищем, зависеть от него, чтобы заботиться о единственном родном человеке, и всё же не смогла понять всю глубину отчаяния Мари. Я всегда была слишком независимой – слишком самодостаточной, – и ситуация просто не укладывалась в голове.
Не удалось мне понять и чувства Мардж, которая столько лет любила, знала, что с Мари ужасно обращаются, но ничего не могла поделать ни со своей любовью, ни с измывательствами Харви. Хотя, полагаю, с последним-то она как раз таки справилась. И в этом корень всех наших сегодняшних неприятностей.
– Ладно, допустим, Мардж не нравилось, как с вами обращались, но она годами за этим наблюдала. С чего же вдруг сорвалась и пошла на убийство?
– Я тогда на несколько дней слегла с гриппом, и Мардж по вечерам привозила мне запеканку, чтобы у Харви всегда был ужин. Она не лучший повар, но он всё равно ничего не понимал в еде, лишь бы она стояла на столе вовремя. А затем Кости сломал лапу, и Мардж пришлось везти его к ветеринару, прежде чем заехать к нам.
– Харви разозлился?
Мари кивнула:
– Он требовал, чтобы всё всегда было, как он хочет. Даже умри я, он бы всё равно ждал свой ужин ровно в пять. – Она склонила голову набок и нахмурилась. – Знаешь, а ведь с тех пор, как Харви исчез, я ни разу не ужинала в пять часов. Ни единого дня. Садилась есть или раньше, или гораздо позже. Я над этим даже не задумывалась, но, видимо, сыграло подсознание.
– Неудивительно. Так что случилось?
Мари вновь опустила взгляд.
– Он ударил меня. Как и всегда, когда решал, что я облажалась. Но на сей раз целился в лицо. Обычно-то оставлял синяки только на теле, чтобы можно было скрыть. Мардж шла к нам через задний двор и в этот момент как раз стояла у прозрачной двери кухни. Она всё видела.
– Она убила его в вашем доме?
– Нет. Она ворвалась на кухню и швырнула запеканку Харви в лицо. А потом заорала, чтобы он убирался прочь, пока она не вызвала полицию. Я знала, что она не станет, ведь это навредит мне, но Харви поверил. И ушёл, угрожая убить нас обеих.
Меня захлестнул гнев. Бить жену за то, что не получил запеканку вовремя? Будь я здесь, то, наверное, сама бы грохнула придурка.
– А дальше?
– Мардж помогла обработать ранки. Он рассёк мне бровь и поставил фингал под глазом. Но я всё равно болела, так что в ближайшие дни на люди выходить не собиралась. А для воскресного похода в церковь Герти и Ида Белль всё замаскировали косметикой.
– Церковь здесь настолько важна?
– Тогда мне нельзя было пропускать службу. Харви уже исчез, и Герти с Идой Белль переживали, что, узнав об избиении, народ начнёт подозревать меня в убийстве. Ещё они создали счёт на Багамах и заставили меня воспользоваться паролем Харви и перевести туда часть денег, чтобы все решили, будто он сбежал с одной из своих шлюх.
– Даже так?
Ида Белль и Герти упустили довольно большой кусок истории о своём участии в деле Харви. Неудивительно, что они так жаждали найти другого подозреваемого. Понятно же, если выяснится, что он избил жену прямо перед исчезновением, то на неё повесят всех собак ещё до суда. Всплывшая кость в свою очередь доказывала, что Харви деньги не переводил, а значит, Мари и две её подружки по уши в дерьме.
– Деньги до сих пор на счету? – спросила я.
– Нет. Ида Белль сказала, что нужно всё устроить так, будто Харви их снова куда-то перевёл, да чтоб не отследили. Мы совершили несколько сложных манёвров, меняли страны, втянули в дело парочку подозрительных юристов, но в итоге я потратила деньги на покупку пляжного домика на Таити.
– Шутите?
– Даже не думала. Мы с Герти и Идой Белль каждый год по целому месяцу там отдыхаем. А всем говорим, что ездим в Южную Африку в качестве волонтёров. Нужно же как-то объяснять загар.
– Разумеется.
Мари смущённо на меня покосилась:
– Полагаю, они тебе не рассказывали…
– Нет. Кое о чем предпочли умолчать. В основном о том, что выставляет их в дурном свете.
Заразы! Да они теперь за свои махинации не расплатятся. Я мысленно составляла счёт. Герти должна каждый день до конца моего пребывания здесь печь мне пирог. А Ида Белль – давать тачку покататься.
– Итак, как я поняла, полиция поверила в побег Харви?
Что-то в этой ситуации по-прежнему не давало покоя.
Мари кивнула. И тут до меня дошло.
– Вы рассказывали Иде Белль и Герти о том, что видела Мардж?
– Нет. Она просила молчать, и до этого дня я всё хранила в секрете.
Кажется, всё наконец становилось на свои места.
– То есть все эти годы они действительно думали, что вы убили мужа?
– Да, но я не хотела предавать Мардж. Вскоре всё утихло и быльём поросло. К тому же Мардж всегда меня защищала. Я не могла подвергать её опасности.
– Но теперь всё изменилось. Вы же понимаете, что правде придётся выйти наружу?
– Понимаю, но боюсь, после всей этой лжи мне никто не поверит.
Я вздохнула:
– Я тоже.
Глава 18
Несмотря на то, что мой звонок застал их в кроватях, Герти и Ида Белль уже через несколько минут сидели у меня дома. Обе в халатах и тапочках – а у Иды Белль ещё бигуди по всей голове, – но явно проснувшиеся и ошеломлённые новым поворотом событий.
По мере объяснений облегчение на их лицах (Мари в порядке) сменилось потрясением (она не убивала муженька), а затем и полным замешательством (скорее всего, убийца Мардж, и она любила Мари).
– Теперь многое обретает смысл, – протянула Ида Белль. – Но кто бы мог подумать?
Герти покачала головой:
– Мари, мне так жаль. Все эти годы мы думали, что ты его убила.
– Ничего страшного. Я поняла, что вы так думаете, когда вы предложили перевести деньги.
– Но почему ты не рассказала правду?
– Она защищала Мардж, – вмешалась я.
Мари кивнула:
– Она убила Харви, защищая меня. Разве я могла позволить ей взвалить на себя вину за то, что сама должна была сделать много лет назад? Тем более зная о её чувствах… Хуже ножа в спину.
– Ты сильно рисковала, – сказала Ида Белль. – Всплыви тело Харви раньше, чем Мардж умерла, тебе пришлось бы выбирать.
– Сомневаюсь, – ответила я. – Думаю, будь Мардж жива, она бы призналась. Она бы никогда не позволила Мари сесть в тюрьму. На самом деле, вам бы повезло, будь Мардж всё ещё здесь, чтобы признаться. Из-за всех ваших махинаций в правду могут и не поверить.
– Наверное, ты права. – Ида Белль вздохнула. – Если бы мы только нашли доказательства… Их суд присяжных не сможет проигнорировать.
Поражённая внезапной догадкой, я вскочила, напугав старушек.
– Мне недавно звонил поверенный Мардж. Сказал, что у него есть письмо, которое велено передать мне после её смерти. – Я стиснула плечо Герти. – Что, если она оставила признание на случай обнаружения тела?
Три морщинистых лица осветились надеждой.
– Похоже на Мардж, – согласилась Герти. – Честь вела её по жизни.
Ида Белль кивнула:
– Когда ты сможешь его забрать?
Я глянула на часы:
– Офис юристов открывается через несколько часов. У нас есть время одеться, позавтракать и добраться в Новый Орлеан как раз к открытию.
Ида Белль и Герти вскочили.
– Идёт. Можем взять мою машину, она весь день проветривалась, – предложила Герти.
– А Мари лучше остаться здесь, – подхватила Ида Белль. – Твоё убежище пока никто не раскрыл. – Она насмешливо посмотрела на меня: – Включая человека, живущего в доме. Здесь ты в безопасности, пока не высовываешься. У Мелвина и так уже сложилось неверное представление о роли в деле Фортуны. Не хотелось бы, чтоб он тебя заметил, если вдруг решит пошпионить.
– Я вернусь на чердак до рассвета, – пообещала Мари. – Только приму душ и переоденусь. Приятно будет спокойно помыться. Когда ты уходила, я всё делала быстро, чтоб не застукали.
Герти нахмурилась:
– Но зачем ей возвращаться на чердак?…
– Всё нормально. Там мне будет спокойней, пока вы не вернётесь. Мало ли что.
– Она права, – сказала я. – Хочется верить, что Мелвин не настолько глуп и не станет врываться в дом, но если судить по нашей с ним беседе – я бы не гарантировала.
Герти погладила Мари по руке:
– Как только вернёмся, сразу заберём тебя и пойдём прямиком к шерифу. И всё проясним раз и навсегда.
Я напряглась. Слишком многое зависело от письма, о котором мы ни черта не знали.
Оставалось надеяться, что пророчество Герти сбудется.
* * *
Потребовалось задействовать всё самообладание и терпение, чтобы вежливо улыбаться мистеру Уорли, пока он разглагольствовал о женщине, которую считал моей тётей. Время вдруг словно замедлилось – об этом размеренном темпе маленьких городков все говорили? – а ведь сейчас мне как никогда хотелось, чтобы оно пролетело молниеносно. Ладно, сейчас и на воскресной службе в церкви.
Поверенный сидел напротив в огромном кожаном кресле, что, казалось, целиком поглотило все его шестьдесят с лишним килограммов, вертел в руке священный конверт и, судя по всему, замолкать не собирался. Я уже подумывала опрокинуть свой кофе, лишь бы его прервать, но тут в кабинет сунула голову секретарша и сообщила о прибытии следующих клиентов. Мистер Уорли удивлённо глянул на часы и наконец протянул мне через стол листок:
– Прошу прощения. Такая увлекательная беседа, что я потерял счёт времени.
"Пятьдесят шесть минут. Десять секунд. Одиннадцать. Двенадцать".
– Ничего страшного, – соврала я и взяла ручку, чтобы расписаться в получении.
Затем толкнула листок обратно и встала. Уорли тоже вскочил, отдал конверт и ещё добрых пять минут (по крайней мере, по моим ощущениям) тряс мне руку. Из офиса я выходила на грани сердечного приступа. А когда добежала до "кадиллака" и запрыгнула на заднее сиденье, ко мне повернулись две встревоженные физиономии.
– Ну? – спросила Ида Белль.
– Ещё не смотрела, – буркнула я, открывая конверт. – Он не затыкался.
– Давай быстрее, – поторопила Герти, стиснув спинку сиденья.
– Уж стараюсь, – проворчала я и выудила и развернула письмо.
Увидев буквы, Ида Белль облегчённо вздохнула:
– Слава богу, она написала его от руки. Можно подтвердить подлинность по почерку.
– Читай уже! – проорала Герти.
Я сделала глубокий вдох и начала читать вслух.
"Сэнди-Сью,
Прежде чем перейти к сути дела, прошу прощения за то, что взваливаю это на твои плечи. Если задержишься в Греховодье подольше и хоть чуть-чуть вникнешь в ситуацию, то поймёшь, почему я не могла привлечь никого из своих местных друзей.
Я убила Харви Чикорона.
Я принесла ему ужин и увидела, как он избивает свою жену, Мари. Я об этом и раньше подозревала, но доказательств не было. Получив их, я взбесилась. И поклялась себе, что Харви больше никогда не поднимет на Мари руку.
Я знала, сама она не уйдёт. Без денег мужа Мари не сможет заботиться о брате, а ради него она готова терпеть любые унижения.
Так что я убила Харви и обставила всё так, будто он сбежал с любовницей. Это был единственный способ для Мари получить все деньги и заслуженный покой до конца жизни.
Я сожалею, если мой поступок доставил кому-нибудь неприятности после моей смерти, но не о том, что сделала.
Пожалуйста, покажи это письмо шерифу, чтобы Мари больше не подозревали, а наконец обвинили того, кто это заслужил.
С любовью,
тётя Мардж".
Несколько минут мы молчали. Глаза Герти наполнились слезами, она шмыгнула и вытерла нос тыльной стороной ладони. Ида Белль уставилась в пол, но, как ни старалась, не сумела скрыть печаль.
Мне вдруг стало жутко стыдно притворяться родственницей женщины, по которой все так сильно скучают. До сих пор история Мари и Харви казалась мне игрой – занимательной головоломкой. Я ни на секунду не задумывалась о чьей-то утрате, которая и привела меня в Греховодье, или о том, что мои новые знакомые всё ещё переживают, хоть и пытаются бодриться.
Я загрустила. О Герти, Иде Белль и Мари, обо всех, для кого Мардж была соседкой и подругой. Она самоотверженно защищала тех, кто в этом нуждался, и не только по долгу службы. Жаль, что мы с ней никогда не встретимся. Уверена, она бы мне понравилась. Я уже её уважала.
– Что ж… – начала Ида Белль и вновь замолчала.
– Жаль, что я не знала её лучше, – сказала я. – Сочувствую вашей потере такой замечательной подруги.
Одинокая слеза скатилась по щеке Герти. Она смахнула её пальцем и улыбнулась:
– Мардж бы тебя обожала. Она всё время беспокоилась, что же из тебя вырастет. Думаю, она бы приятно удивилась.
Сердце кольнуло болью. Конечно, я лишь притворялась племянницей Мардж, но они-то этого не знали. Удивительно приятно было слышать от Герти, что я понравилась бы Мардж. Первый комплимент, полученный с маминой смерти. Я и забыла, каково это.
– Думаю, теперь можно не переживать, что Мари арестуют, – заметила Герти.
– Да, – согласилась я, но сейчас это казалось слабым утешением.