- Не знаю, но скоро все выясню. Я своим ребятам сказал, чтобы до завтрашнего утра не дёргались, так что время есть. Где там наш клиент?
- За платьем пошёл, а что?
- Хочу, чтобы он узнал её адрес у своего продюсера Голубева. Нужно ведь сообщить родным…
- А что, её документов там не было?
- Сумочку нашли, но паспорта не было. Может, просто не носила. Ладно, я остаюсь в офисе, жду звонка.
Не успела я спрятать трубку, как в дверь по-хозяйски постучали. Я вздрогнула, а Люба, сунув в рот жвачку, пошла открывать.
В комнату стремительно вошёл незнакомый мужчина где-то между сорока и пятьюдесятью. Плотный, с обрюзгшим лицом, на котором бегали маленькие умные глазки, волос на голове почти не осталось, а те, что ещё имелись, были седыми. На мужчине хорошо сидел светлый костюм, а ярко-коричневый галстук гармонировал с цветом его огромных туфель. Мне показалось, что при виде меня в глазах его мелькнуло недоумение, но быстро исчезло.
- Привет, Люба-краса, - бросил он походя гримёрше и сразу направился ко мне, вытянув большие руки. - Ну здравствуй, Оленька! Очень рад тебя видеть. - Я даже не успела опомниться, как он взял меня за плечи, притянул к себе и слюняво поцеловал в губы. Потом отстранился, критически осмотрел и с восхищением заключил. - Хороша! До чего ж ты сегодня хороша! Правда, Любаша, она прелесть?
- И не говори, Витенька, - натянуто улыбнулась та, опускаясь в кресло. - Тебе ли этого не знать…
- Ну ладно ты, кончай в самом деле, - похотливо осклабился он, оставляя меня и подходя к ней сзади. - Всему своё время, дорогуша. - Он начал бесстыдно мять её груди. - Соскучилась по мне, поди? Ничего, мы ещё вспомним с тобой наши деньки. Не дуйся только, лапа. - Он нагнулся и поцеловал её в затылок.
Люба даже не шелохнулась. Мужчина - я уже поняла, что это продюсер Голубев, - вернулся ко мне, застывшей около шкафа с видом испуганной идиотки. Он был почти моего роста, поэтому ему не нужно было наклоняться, чтобы прошептать мне на ухо, брызгая слюной и дыша лёгким перегаром:
- Ты где была вчера, проказница? Я тебя всю ночь ждал, между прочим.
- Мама заболела, - промямлила я первое, что пришло в голову.
Он просверлил меня глазами и усмехнулся, отходя в сторону:
- Надеюсь, сегодня все будет нормально.
Потом хлопнул в ладоши, и лицо его сразу приняло деловой вид.
- Так, где наш Семочка? В студии уже почти все готово, сейчас закончат декорации, и можно начинать.
- Он одеваться пошёл, вот-вот будет, - ответила Люба, наводившая порядок на столике под зеркалом. - И Ольгин костюм принесёт.
- Это хорошо. - Он развернулся на месте и опять уставился на меня. - Какая-то ты сегодня не такая, крошка. Неужто из-за матери?
Я кивнула. Мне ужасно хотелось достать из сумочки платочек и вытереться после его поцелуя, но я не решалась.
- А ты не слишком много грима на неё положила? - спросил Виктор, все ещё рассматривая меня.
- У неё сыпь, пришлось замазывать, - пояснила Люба.
- Сыпь? - Он брезгливо поморщился и с лёгким испугом произнёс:
- Какая ещё сыпь? Заразная?
- Нет, нет, - быстро успокоила я его, - просто плакала всю ночь, вот и…
- А-а, тогда ладно, - облегчённо вздохнул он и снова заулыбался. - Ну где же этот поросёнок?
Тут дверь открылась, и в комнату вошёл Сема. Он был облачён в экстравагантный костюм, состоящий из каких-то перьев, блёсток, колокольчиков и разноцветных кусков материи. На одной руке висело неземной красоты бальное платье, а в другой были такие же умопомрачительные туфельки. Глаза мои загорелись, я забыла обо всем и кинулась к платью, то есть к клиенту, со словами:
- Боже, и это все для меня?!
- Для тебя, для тебя, дурочка, - довольно проговорил за спиной Витя. - Только не притворяйся, что ты его не видела.
- Ах, ну да, - сконфузилась я, отходя, и только тут обратила внимание на Сему.
Он стоял, бледный и растерянный, у дверей и вопросительно смотрел на Любу. Та спокойно улыбалась.
- Ну, чего встал столбом? - грубо сказал продюсер. - Отдай костюм и иди в студию, порепетируй пока. Ольга сейчас придёт.
Так и не сказав ни слова, знаменитый певец отдал мне платье с босоножками, развернулся и вышел из комнаты, притворив за собой дверь. А Виктор сразу засуетился вокруг меня:
- Так, давай переодеваться, лапочка. Люба, помоги ей раздеться, а я платье подержу.
Он уселся в кресло, положив одежду на колени, а Люба подошла и начала расстёгивать мне сзади "молнию". Я даже не стала спрашивать, удобно ли это делать в присутствии мужчины или нет. Похоже, они тут жили по своим законам и правилам, и не мне было их менять. И, видимо, несчастной Ольге это все нравилось. Когда моё платье спало на пол и я осталась в одних трусиках, Виктор аж задрожал, глядя на мою грудь, ещё немного, и из открытого рта потекут слюни.
- Господи, как ты изменилась, - просипел он изумлённо. - Вроде…
Я похолодела - об этом мы как-то не подумали. Мужчина смотрел на меня во все глаза, и было видно, что он очень сильно озадачен. Ещё немного, и обман раскроется.
- Пить меньше надо, - резко осадила его Люба, незаметно подмигнув мне. - А то нажрётесь, и потом ничего не помните, правда, Ольга?
Я опять только кивнула.
- Погоди, а родинки на груди откуда взялись? - упрямо проговорил продюсер. - Уж это я точно помню, что не было…
- Это я только что ей нарисовала. Она хотела тебе сюрприз сделать, глупый. - Люба невозмутимо подошла к нему, взяла платье и начала меня одевать.
Почесав залысину, Виктор довольно ухмыльнулся, отчего складки на его лице сделались ещё глубже.
- Ну бабы, ну проказницы, - проворчал он, качая головой. - Умеете вы нам, мужикам, удовольствие доставить. Надо же….
…Через полчаса я, напомаженная, расфуфыренная и божественно красивая, была выведена Виктором под ручку на съёмочную площадку, залитую огнями софитов. Декорациями служили какие-то огромные разноцветные кубы, шары и пирамиды, разбросанные как попало, и среди всего этого я должна была, как сказал режиссёр, прыгать и скакать с самым загадочным видом. Пока мне все это объясняли, Сема стоял в стороне, и было такое ощущение, что не он здесь звезда, а я. Впрочем, не буду скрывать, мне это даже нравилось. Когда бы ещё представилась возможность приобщиться к богеме, к этой таинственной и недоступной для многих жизни звёзд первой величины? Да никогда… Я все время присматривалась к окружающим, пытаясь понять, кто из них убийца и кого следует в случае чего опасаться, но все лица были одинаково доброжелательными и спокойными. В самом дальнем углу, куда почти не попадал свет, я заметила двоих милиционеров, сидящих на скамейке у стены, и поняла, что это моё прикрытие, которое обещал босс. Только бы они не сплоховали…
Потом зазвучала фонограмма, операторы включили камеры, и наш клиент уселся на один из кубов и начал делать вид, что поёт. Клип, судя по всему, должен был получиться обалденный.
В тот момент, когда ассистент подал мне команду и я вышла из-за пирамиды, за которой пряталась, на середину площадки, напялив на себя эту самую, загадочную, улыбку, у входа в студию что-то произошло. Свет софитов и юпитеров слепил глаза, я ничего не видела, но зато хорошо услышала, как кто-то возмущённо вопит, перекрывая фонограмму. Режиссёр дал команду, свет и звук выключили, я увидела, что происходит, и остолбенела. Сема, стоявший, по сценарию, передо мной на коленях с протянутыми ко мне руками, тоже замер и покрылся смертельной бледностью, проступившей даже через слой грима.
Огибая расставленные кругом телекамеры, к нам быстро приближалась… Ольга. Я её сразу узнала, вспомнив фотографию. Живая и здоровая, только, судя по разъярённому виду, очень злая. Короткая юбка её развевалась чуть ли не до пояса, обнажая все, что там у неё было, глаза Метали молнии, рот перекосился, волосы растрепались - в общем, мужчинам было на что посмотреть. Виктор, который сидел перед нами на стуле, повернулся в её сторону и, ничего не понимая, пялился. Милиционеры у стены поднялись и быстро пошли к площадке.
- Что здесь происходит, черт возьми?! - крикнула Ольга, подбегая к ошарашенному продюсеру и хватая его за грудки. - Ты что, кобель, другую себе нашёл?!
И в наступившей тишине врезала ему звонкую пощёчину.
- Ты что, стерва, делаешь?! - взвизгнул Виктор, хватаясь за лицо. - Кто ты такая вообще?!
- Ах, кто я такая?! - не унималась девушка и, вцепившись ему в уши, начала остервенело трясти его голову. - Уже забыл, подонок?! На два часа опоздала, а ты уже и не помнишь, козёл?! Да я тебя сейчас…
- Стоп!!! Хватит!!! - заорал он, отшвыривая её от себя. - Уймись, ради Бога, дура! Лучше туда посмотри! - и ткнул пальцем в мою сторону.
Только тут "покойница" посмотрела на съёмочную площадку и, конечно же, сразу узнала во мне себя. Глаза её расширились, краска вмиг слетела с лица, она уронила сумочку и тихо произнесла:
- Значит, это ты, сука, все устроила. А я ведь тебя предупреждала, тварь…
И пошла на меня с перекошенным от ненависти лицом. Не став вспоминать, когда и о чем это она меня предупреждала, я спряталась за Сему, чтобы избежать кровопролития, и крикнула продюсеру:
- Уймите её, она меня убьёт!
- Ну все, с меня довольно, - прорычал Сема. - Разбирайтесь сами!
И, сойдя с площадки, направился к выходу, оставив меня на растерзание обезумевшей девице, которая уже оскалилась и растопырила пальцы с длинными ногтями, намереваясь выцарапать мне глаза. Не желая устраивать тут глупую потасовку, я схватила картонный куб и швырнула его в Ольгу, чтобы та немного поостыла. От неожиданности она упала и начала неуклюже барахтаться, пытаясь сбросить с себя декорацию.
- Так, кончай бардак! - со злостью прокричал режиссёр. - Валите отсюда и там разбирайтесь, кто есть кто! Не хрена мне здесь декорации ломать!
Тут Ольге удалось наконец вскочить на ноги, и она почему-то убежала из студии.
Бледный от волнения Виктор ещё посидел с минуту, затем поднялся, посмотрел на меня, недоуменно пожал плечами и криво улыбнулся. Одна щека его пылала, уши горели, он был очень взволнован и расстроен. Откуда-то появилась Люба со своей потушенной папиросой, взяла меня за руку и потащила к выходу, прихватив по пути и Виктора. Работники студии провожали нас насмешливыми взглядами, а оба милиционера, как я заметила, последовали за нами.
Люба провела нас до дверей гримерной, благо было недалеко, и остановилась, чтобы достать из складок кимоно ключи. Виктор подавленно молчал, а мне и подавно сказать было нечего. Единственное, что радовало меня, - это то, что все остались живы и неизвестный маньяк больше никого не убил.
- Черт, - сказала Люба, - я же не закрывала.
И толкнула дверь.
На полу, посреди комнаты, лежала Ольга. Из окрасившейся кровью белой блузки торчали длинные ножницы, которые я ещё раньше заметила у Любы на тумбочке. С совершенно безумными глазами и испачканными кровью руками над ней стоял Сема в своём сценическом костюме. Губы его дрожали, все тело тряслось, как в лихорадке. Увидев нас, он срывающимся голосом проговорил:
- Это не я. Честное слово, это не я…
- Ну-ка, позвольте пройти, - раздалось за спиной. Нас бесцеремонно отодвинули в сторону.
Два милиционера, один лейтенант, другой сержант, быстро вошли внутрь, вытаскивая на ходу наручники, и в мгновение ока заковали знаменитость. Он даже не сопротивлялся, только тупо смотрел на Ольгу и все время жалостливо повторял:
- Это не я сделал, это не я… Наверное, опять все забыл, бедолага…
Родион приехал минут через сорок. Тело Ольги уже упаковали в целлофановый мешок и тихо вынесли из здания, чтобы не поднимать лишнего шума и не нервировать и без того нервных работников телевидения. Как ни странно, но паспорта при ней тоже не оказалось. Сему заперли в специальной камере, которая имелась для таких экстренных случаев у охраны телецентра. По просьбе моего босса его не стали сразу увозить в каталажку, чтобы Родион имел возможность допросить его по горячим следам. Я, Люба и Виктор сидели на диване в продюсерской комнате и дожидались прихода следователя, о чем нас вежливо попросили знакомые Родиона. Я уже переоделась в своё платье, Люба сняла с меня грим и вернула моим волосам нормальный вид. Виктор, казалось, даже не удивился этой метаморфозе, но скорее всего ему было просто не до того. Все были напуганы и подавлены, говорить было не о чем, поэтому, когда мой босс наконец вошёл в комнату, я обрадовалась, хотя вид у него был недовольный. По телефону я вкратце рассказала ему суть дела, поэтому он сразу взял быка за рога.
- Ну, что тут у вас? - хмуро спросил он, мельком оглядывая моих новых знакомых.
- А вы-то кто ещё? - Продюсер поднял на него воспалённые, красные глаза.
- Следователь, - не моргнув глазом ответил босс. - А вы?
- Виктор Голубев, продюсер и менеджер, - нехотя ответил тот.
Босс посмотрел на меня.
- А вы?
Поскольку он ещё по телефону не велел мне раскрывать своё инкогнито, я выдохнула:
- Просто случайная знакомая, Настя Полякова.
- А я - гримёрша, Любовь Ивановна Майер, - тихо подала голос Люба. - Это в моей гримерке все произошло.
- Даже так? А вы где были в это время? - Босс уселся, на стул напротив нас и достал из кармана трубку.
- В студии, - пожала она плечами, - как и все. Смотрела на съёмки.
Босс посмотрел на меня, я кивнула. Он обратился к продюсеру:
- Вы тоже её видели там?
- Конечно, - пожал тот плечами. - Только она сзади сидела, чтобы курить можно было.
- Кто такая Ольга? Вы хорошо её знали?
Тот криво усмехнулся:
- Достаточно, чтобы теперь сожалеть об этом. - Он потрогал свои, ещё слегка красные, уши. - Жаль, что Сема меня опередил.
- Кто такой Сема? - тут же спросил босс.
- Это моё детище, с вашего позволения, певец первой величины, а ныне убийца, - пояснил Виктор. - Я готов вести переговоры о том, чтобы ничего не просочилось в прессу и ему скостили срок. Разумеется, не бесплатно…
- Об этом мы ещё поговорим. Он мне кое-что должен. А сейчас вернёмся к Ольге. Вам известен её адрес?
- Нет. Ей мой известен, а мне её адрес был не нужен.
- Телефон?
- У неё не было телефона. По крайней мере так она говорила.
- Вы часто с ней встречались? Продюсер покосился на Любу и тоном провинившегося школьника сказал:
- А хоть бы и часто, кому какое дело? Это моя личная жизнь.
- И ничего про неё не знаете?
- Ну почему же, знаю. Например, мама у неё вчера заболела.
- Это я вам говорила, - тихо напомнила я.
- Ах да, черт возьми, - сконфузился он. - У меня уже все спуталось в мозгах. - Он внимательно посмотрел на меня. - Кстати, вы не стройте тут святую невинность. Если мне память не изменяет, она сказала перед смертью, что о чем-то предупреждала вас, не так ли? Значит, вы должны её знать.
- Милый, - Люба положила ему на колено руку, - ты забываешься. Ольга не ей говорила, а той, на которую она была похожа.
- О, и правда. - Тот виновато потупился.
Потом вдруг вскинул голову. - Что же получается, что она самой себе говорила? Они же были похожи, как две капли. Даже я различить не смог.
- Судя по всему, у неё была сестра-двойняшка, - задумчиво проговорил босс.
- Точно! - вскинулся Виктор. - Это же так просто! Нужно узнать, где сейчас её сестра, и все станет ясно. Похоже, они друг с другом не очень-то ладили.
- Мы знаем, где её сестра, - мрачно сказал Родион.
- Да, и где же? - с интересом спросила Люба.
- Там же, где и Ольга. В морге.
Воцарилась тишина. На стенке тикали круглые электронные часы со стрелками, показывая пять минут пятого, тихо гудел кондиционер в окне, а за окном каркали вороны, летавшие над Останкинским прудом.
- Господи, прости, - ошеломлённо пробормотала Люба. - Что же случилось?!
- Её тоже убили. - Босс был невозмутим.
- Неужели и это мой Сема сделал?! - ошарашенно округлил глаза Виктор.
- Вы удивлены?
- Более чем. - Продюсер нервно поёрзал на диване, толкая поочерёдно нас с Любой. - Если бы сегодня не увидел всего своими глазами, то ни за что бы не поверил.
- Почему?
- Как вам сказать… - задумался Виктор. - Он ведь музыкант, причём очень хороший. У него очень тонкая и чувствительная натура. Его легко обидеть или обмануть, он излишне доверчив и так далее. В общем, все это никак не вяжется с образом кровожадного убийцы.
- В тихом омуте, дорогой мой, черти водятся, - наставительно сказала Люба.
Босс внимательно посмотрел на обоих и спросил:
- А вы, часом, не бывшие муж и жена?
Те переглянулись и оторопело уставились на Родиона.
- Простите, а как вы догадались? - смутилась Люба. - Этого здесь почти никто не знает. Мы развелись лет десять назад, когда я ещё здесь не работала.
- Интуиция, - важно ответил Родион и начал наконец набивать трубку, доставая табак из вышитого Валентиной кисета. - Значит, говорите, чувствительная натура у вашего Семы?
- Да. И очень ранимая к тому же, - кивнул Виктор.
- А у кого ещё, по-вашему, могли быть причины убивать этих девушек? Я имею в виду завистников звезды. Есть ведь такие?
- Полно, - поморщился продюсер. - Всякой швали достаточно болтается кругом. Знаете, все это околозвёздное окружение, фанаты, девочки на раз, готовые на все ради него, нищие друзья, которые бабки канючат, да и родственнички от них не отстают - так что каждый из них мог. Поэтому я Сему в чёрном теле держал, никого почти к нему не подпускал, чтобы не избаловался и голос не пропил. Слава и деньги многих испортили, сами знаете, вот я и старался его от этого оградить. Я ведь его, можно сказать, на помойке нашёл, человека из него сделал, в люди вывел, как сына родного воспитывал и оберегал…
- Все ясно, не продолжайте, - перебил его босс и посмотрел на меня. - А вы что скажете? Вам он ничего такого не говорил?
- Например, что убить меня собирается? - пролепетала я со страхом. - Нет, не успел, наверное…
- Не ёрничайте, - строго сказал босс. - Речь идёт об убийстве.
- Что ж я, дура, не понимаю? - обиделась я и понесла:
- Ничего он мне не говорил, кроме того, что влюбился в меня по уши. - Я посмотрела на красные уши продюсера. - Жениться обещал, между прочим…
- Что?! - вздыбился Виктор. - Жениться? Ах, подлец какой, мальчишка, наглец! Я ему покажу жениться….
- Да успокойся ты! - резко оборвала его Люба. - Он девочке лапшу на уши вешал, а ты…
- Оставьте в покое мои уши!!! - истерично взвизгнул тот, багровея. - И вообще у меня через пять минут важная встреча, мне уже некогда! Чего тут выяснять, если и так все ясно! Посадили Сему и посадили, другого певца найду - их полно на помойках!
Родион начал вытряхивать табак из трубки обратно в кисет, очевидно, передумав курить.
- Что ж, спасибо, что уделили время, - проворчал он и осмотрел скромный интерьер помещения, состоящий их двух старых столов, потёртого дивана и трех стульев. - Кстати, это чья комната?
- Моя, - буркнул продюсер. - Я её арендую У телецентра. А что?
- Бедновато у вас тут, я смотрю.
- Это для налоговой инспекции, чтобы не кричали, что мы богато живём.
Босс спрятал кисет с трубкой в карман, поднялся и пошёл к двери. Подойдя к ней, обернулся и сказал: