Тайная воина, о которой было известно всему Блинвиллю
Через неделю все окрестные детишки играли в Тайное Общество Одноглазого. Обществу противостояла банда Красной Руки. На стенах домов то и дело появлялись новые отпечатки рук, а на булыжной мостовой через каждые сто шагов встречались изображения глаза. Глаз и Рука, сделанные мелом, битым кирпичом, а кое-где даже и чернилами, преследовали граждан. Столбы, стены, тротуарная плитка и деревянный настил на железнодорожной станции - все было разрисовано.
Еще через несколько дней Маллоу заметил, как "Форд" доктора подъехал к станции, и, подумав, предпочел ретироваться.
- Я прошу вас это убрать, - сказала доктор без предисловий, решительным шагом подойдя к Д.Э. Саммерсу.
Д.Э. Саммерс спокойно курил, любуясь проплывающими облаками. Он повернулся в ее сторону.
- Что, не идут? - тоже коротко спросил он.
- Мистер Саммерс, вы что, не слышите меня?
- Вы мне не ответили. Так идут или не идут?
- Я совсем не настаивала ни на какой помощи, - тихо и яростно сказала доктор Бэнкс.
- И при всей вашей… при всех ваших качествах не считала вас человеком, способным на такой низкий поступок. Немедленно уберите эту мерзость и будем считать разговор оконченным.
- Ну, черт возьми, а вы не находите, что моя живопись придает этому царству снов хоть немного колорита? Чем я, в конце концов, хуже импрессионистов!
- Делайте, что хотите, только не вмешивайте в ваши авантюры окружающих. Мисс Дэрроу вы уже вмешали. Оставьте в покое меня.
- Не могу, дело серьезное.
- Именно. И я не позволю превращать его в цирк. Снимите плакат, вам говорят!
- Вот еще. Какой же настоящий художник упустит такой шанс начать карьеру!
- Прекратите. Снимите плакат.
- И не подумаю.
- Я сказала, снимите.
Д.Э. Саммерс начал вскипать.
- Я еще раз вам повторяю, несчастное дитя сухой науки! Посмотрите сюда.
Он в бешенстве тряхнул головой в сторону вывески.
- Перед вашим плакатом - художественное полотно кисти моего компаньона! Три на пять футов, фанера, масло! Оставим в стороне его художественные достоинства, хватит и того, что оно яркое. Понимаете? Рядом с нашей рекламой эти ваши буквы попросту никто не заметит!
- Я прошу вас это убрать!
- Слушайте, ну поставьте себя на место пациента! Хотя бы раз в жизни! Да кому вы нужны? Не будете же вы предлагать за вакцинацию денежное вознаграждение! Пока вы не испугаете их как следует, никому и в голову не придет даже сунуться в эту вашу богадельню!
- Прекратите валять дурака. Делайте, что вам сказано!
Саммерс оглядел ее с ног до головы, потом отвернулся, и, похоже, возвел очи небесам, как он это умеет. Потому что сразу же разразилась сцена, подобной которой, кажется, не видал Блинвилль со дня своего основания, когда французские иезуиты прибыли с миссией на землю индейцев потавотоми и гуронов.
- Не сметь! - голос доктора был подобен револьверному выстрелу. - Не сметь позволять себе этот тон, эти гримасы и это ваше кривлянье!
Улица мгновенно опустела. Представители Общества и члены банды, с воплями игравшие неподалеку, притихли и куда-то подевались. Несколько посетителей закусочной, приятно беседовавшие на террасе, исчезли внутри. Миссис Какери и миссис Хаксли, шедшие с почты, переглянулись, ускорили шаг и торопливо свернули в переулок, которым никогда не пользовались по причине его грязи. Даже вороны на проводах почтительно смолкли.
- Не сметь, - холодно и яростно повторила доктор.
"- Сухи ли у меня штаны? - размышлял М.Р. Маллоу, прячась за дверью: ему была дорога жизнь. - Сухи. Однако, ведь черта с два этот засранец уберет теперь плакат." Кажется, доктор тоже это поняла. Потому что она испепелила Д.Э. взглядом и направилась к своей машине.
С этого дня они перестали разговаривать и не выносили никаких упоминаний друг о друге. Дипломатичный М.Р. сберег не только штаны, но и нервы: на рожон не лез. Но вот кто пострадал, так это мисс Дэрроу: она, понимаете ли, хотела, как лучше, вот и сказала доктору, что лично ей плакат очень нравится: такой страшный, что дрожь пробирает.
И хотя экономка "Мигли" тут же сделала прививку - для того и в амбулаторию заглядывала, отныне она стала для бывшей приятельницы всего лишь пациенткой.
К зиме 1911 года количество вакцинировавшихся жителей Блинвилля достигло примерно половины. Никто так никогда и не узнал, помог ли плакат кисти Д.Э. Саммерса в благом деле вакцинации, или, может быть, наоборот, именно из-за него и струсила вторая половина, но он продолжал висеть на своем месте, придавая колорита жизни горожан.
Часть вторая
Пациент доктора Бэнкс
Первое декабря тысяча девятьсот одиннадцатого года ознаменовалось тем, что к доктору Бэнкс прибежал десятилетний внук Фрейшнера. Без шапки, шарф замотан, как попало, пальто нараспашку.
- Мики? - доктор закрыла журнал. - Опять дедушкины эксперименты с патентованными средствами? Я надеюсь, не отравление?
Мальчик был толстый, бежать ему пришлось быстро. Прошло некоторое время прежде, чем он отдышался.
- Нет, - выговорил он. - То есть, да, дед как раз готовит уксусомед морского лука. Ну, я вам скажу, и воняет! Tinctura catechu! Бабушка даже к соседке… но только это потом. Там… ой, доктор, поедьте прямо сейчас к нам на станцию!
Доктор Бэнкс молча смотрела на него.
- Мистер Маллоу, - продолжал Мики, - умотал по делам, а тут, понимаете, этот примчался. Машину вбок ведет, я думал, он на борт принял, только он ведь, доктор Бэнкс, никогда так не надирается, да его еще и поди напои, он же здоровый какой!
- Глупости, - отрезала доктор.
- Нет, - Мики помотал головой, - я говорю, машину вбок ведет, там кусты и сейчас помятые, из машины еле вылез, качка - от борта до борта! Я хотел сказать, что же вы, шеф, набрались-то так, а у него такая качка, что… ну, я ему ведро принес. А он…
Доктор Бэнкс вздохнула.
- Ну, Мики, - сказала она, - ты же взрослый мальчик. Понимаешь, что скоро Рождество. Мистеру Саммерсу, вероятно, стало плохо от того, что чуть ранее было слишком хорошо.
- Да ну, нет же, доктор Бэнкс! Что я, слепой, что ли! Ему правда плохо!
- С его образом жизни подобное неизбежно. Я понимаю, что он тебе симпатичен, но…
- Да послушайте же меня! - Мики чуть не плакал. - Вылезает это он из машины, сам скрюченный, пальто грязное, как будто его по земле валяли. Я смотрю: а у него рот открыт и челюсть набекрень!
Дверь офиса компаньонов была брошена нараспашку.
- Ой, никого, - мальчик захлопнул дверь и тут же распахнул следующую. Тоже брошенную незапертой.
- Где мистер Халло, Мики? С ним, надеюсь, ничего не случилось?
- У дедушки, наверное. Обсуждают теорию Маркса. Вы эту дверь не трогайте. Это как раз его кладовка. Туда не то, что шеф, кошка не…
В подтверждение его слов на ноги доктору вывалился рулон ржавой проволочной сетки, которая немедленно развернулась, запачкав ей пальто и перевернув ящик с инструментами. Ящик, в свою очередь, задел другой ящик, тот - соседний, и на пол вывалилось невероятное количество хлама.
- Эх, tinctura catechu, я же говорил! - Мики отряхивал ее пальто брезентовой рукавицей.
- Мистер Халло сто раз говорил, чтобы кладовку без него не трогали. Он один умеет открывать ее, как надо.
Рукавица, которой он отряхивал доктора, оказалась грязной, и доктор подумала, что чистку пальто следует включить в счет мистеру Саммерсу, что бы там с ним ни произошло.
- Почему ты все время говоришь "tinctura catechu"? - поинтересовалась она. - Причем тут угольный раствор?
- А вы разве не знаете? - изумился мальчик.
- Гм, - ответила на это доктор. - Ну хорошо. Вот что, Мики. Не произноси больше этого выражения.
- Ого, так страшно?
- Нет. Наоборот. Tinctura catechu - это просто угольный раствор, и ничего более.
- Вот и у деда в книге так написано: "Этот раствор есть не что иное как Tinctura catechu, которой давно, - он несколько смутился, - неприличное название угольного раствора". Вы что, не знаете?
- Гм. Видишь ли, Мики…
- Вижу, - грубовато ответил тот. - Дед тоже говорит, что вы еще молодая и вам учиться и учиться. Раз в книге написано - значит, правда! Но вы не бойтесь, я никому не скажу, что вы не знаете.
- Хорошо, Мики, - сказала доктор спокойно. - Об этом мы поговорим потом. А сейчас, пожалуйста, или уточни, требуется ли мистеру Саммерсу моя помощь, или не морочь мне голову.
- Может, он на двор пошел?
Доктор, не отвечая, вышла на улицу. Дощатую дверь уборной она нашла распахнутой. Внутри было пусто.
- Доктор Бэнкс! - позвал Мики.
Он стоял возле третьей, дальней, двери. Дверь эта была приоткрыта, внутри темно. Можно было рассмотреть только, что кто-то сидит в кресле у письменного стола. Они вошли. Доктор Бэнкс поставила саквояж на стул, сбросила пальто, включила лампу. Поза коммерсанта была неустойчивой, он держался за грудь, уткнувшись подбородком в локти. Доктор Бэнкс тронула его за плечо.
- Мистер Саммерс! - позвала она. - Вы меня слышите?
Лицо его было так испачкано грязью и кровью, что не представлялось возможным сразу понять, где же именно оно разбито. Пациент моргал, щурился, как если бы плохо ее видел, и закрывался ладонью.
- Ну-ну, спокойнее, - доктор убрала его руку. - Я должна посмотреть.
Со спинки стула свалился кирпичного цвета пиджак. Пиджак принадлежал Клею.
- Ох, вот это пылища! - Мики отряхнул пиджак и бросил в сторону вешалки.
Судя по раздавшемуся звуку, именно там находилось ведро, о котором мальчик говорил раньше.
Со стены щурился умными глазами портрет Форда. Пыль покрывала и стол, и пишущую машинку, и бумаги, лежащие что-то уж слишком аккуратными стопками, и письменный прибор, и телефонный аппарат. На полу валялось пальто.
- Tinctura catechu! - слышалось из угла. - Хорошо, что у шефа челюсть набекрень, а то были бы тут громы и молнии… Простите, мистер Саммерс! Честное слово, все уберу! Саммерс попробовал посмотреть на своего подручного, но доктор аккуратно отвернула лицо коммерсанта в другую сторону.
- Замолчи, пожалуйста, - сказала она Мики, не прекращая осмотра. - Иначе громы и молнии обеспечены тебе с моей стороны, можешь мне поверить.
Саммерс попытался отвернуться, едва при этом не свалился с кресла и был вынужден оставаться на краю с задранной головой.
- Мики, - прозвучал в тишине голос доктора, - подай мне, пожалуйста, карандаш.
- Мисс Бэнкс, а вы его попросите, чтобы мне не попало за музей? Они за него знаете, как трясутся!
Доктор не обратила на эти слова никакого внимания. Она взяла карандаш и велела пациенту следить за его движениями. Потом - встать и прикоснуться кончиками пальцев к губам, ко лбу и кончику носа. После чего позволила снова сесть.
- Побудь с ним, - это был, как всегда, негромкий, вежливый приказ. - Мне нужно подогнать машину.
- Он же до машины не дойдет, свалится! Он же на ногах не стоит! Мисс Бэнкс, и про музей никому не говорите! Они мне платят немножко, чтобы я присматривал, а тут такое дело!
- Он дойдет. Мне нужно чистое полотенце.
Маллоу вернулся поздно…
- Дальше, - рассказывал Мики, - она руки помыла, засадила ему (он со вкусом изобразил впрыскивание) укол, подогнала авто - ну, чтобы с ним не разворачиваться-то, ему же так плохо было, что он весь офис загадил, вот я и…
Музей выглядел уже достаточно убранным, чтобы не тратить время на нагоняй мальчишке.
- Засадила? - переспросил внимательно слушавший Маллоу.
Он сидел на столе прямо в пальто.
- Ну да. Потом…
- Подожди. А он что?
- Ну, а что он? Он ничего.
М.Р. ослабил под шарфом узел галстука.
- Ну-ну, и что?
- Потом она берет и делает так, - Мики выставил вперед большие пальцы обеих рук, - наматывает на руки полотенце, откройте, говорит, рот так широко, как только можете, а потом - раз!
Он сделал руками резкое движение вниз и назад. Маллоу вздрогнул.
- …как будто комод закрыла, - пояснил Мики. - И все.
- Что - все?
- Ну, все, щелкнуло, челюсть на место встала. А мистеру Саммерсу хоть бы хны - такой стал спокойный да разговорчивый. До машины дошел, сел, как миленький. Стишки неприличные докторше читал. Если, мол, девчонка целоваться не дает, поцелуй ее мамашу, покажи, как ты это умеешь. Загадку про какашки ей обещал. Мистер Маллоу, а вы тоже знаете эту загадку? А мне? Я тоже хочу!
Ответить ему было уже некому.
Амбулатория доктора Бэнкс
В холле на первом этаже пахло карболкой, старой мебелью и лекарствами.
- Если верить его словам, автомобиль съехал в канаву из-за гололеда, - сказала доктор Бэнкс из приемной.
Маллоу сунулся через порог.
- Вы хотите сказать, что не верите?
Но ему не ответили. Приемная была небольшой и имела еще две двери, за одной из которых и скрылась сейчас доктор. Судя по звукам, там открыли кран. Затем звуки прекратились. Маллоу мял в руках кепи.
- Значит, дела у него серьезно?
Доктор Бэнкс закрыла за собой дверь.
- Да, довольно серьезно, - подтвердила она.
- То есть? Что это значит?
- Это значит, что он затрудняется управлять своими движениями, - спокойно ответила доктор, - изображение видит двоящимся, и он несколько часов находился в не особенно ясном сознании. Ретроградная амнезия.
- А что это?
* * *
- Хорошо. Сколько вам лет?
Продолжительное молчание.
- Не можете ответить?
- Могу.
- Отвечайте.
Пациент поколебался.
- Тринадцать.
Пауза. Она медленно покачала головой.
- Семна… - пациент умолк, поняв, что снова сказал глупость. - Тридцать?
Он посмотрел на доктора. Доктор с сомнением оглядела пациента.
- Уверены?
Последовал тяжелый вздох.
- Тогда…? Не нужно волноваться. Просто попытайтесь вспомнить.
Пауза.
- Не знаю.
- Действительно?
Этого еще недоставало. Ей встречались пациенты, не имеющие представления о своем возрасте. Как правило, это были люди, никогда не выезжавшие из страны и не имевшие поэтому даже документов. Если этот человек в самом деле не знает своего возраста, выяснить, так ли это, или же он просто не помнит, а значит, и определить степень повреждений может оказаться затруднительно. Впрочем, следовало попытаться исключить такой осложняющий дело факт. Она терпеливо ждала.
- Нет. Не могу вспомнить, - признался пациент.
- Тем не менее, вспомнить придется. Ну, попробуйте еще раз.
* * *
М.Р. выдохнул.
- Ох, - сказал он, смеясь, - это у него нервы. Помните вакцинацию?
Ответа на его слова не последовало.
- Мне как-то пришлось тащить его к врачу, - продолжал Маллоу, - у него ухо болело - не поверите, собственную фамилию забыл!
Но доктор даже не улыбнулась.
- К сожалению, вы ошибаетесь. Ваш друг немного запутался в простых вещах.
- Каких вещах?
- Некоторых вещах, в которых трудно запутаться.
- О Господи. Что он вам сказал?
- Это неважно.
- Что значит, неважно, я должен знать!
- Он сказал, что его зовут Джулия.
- Так, понятно. Ну, а как он, вспомнил?
- Полагаю, что да. Он в конце концов верно назвал имя, и, думаю, возраст тоже. Ему ведь двадцать один?
Маллоу ответил утвердительно.
- Но… - запнулся он. - Как бы покороче. Не подумайте ничего такого. Мы с ним одно время работали в газете. Джулия Дей - псевдоним.
Но доктор не ответила. Она убрала в шкаф оторванную половину простыни, лежавшую почему-то на столе, сунула в карман халата фонендоскоп и направилась ко второй двери. М.Р. постоял, не зная, куда девать руки, и отправился следом.
За дверью находилось нечто вроде операционной. Запах карболки мешался с запахом камфары. На металлическом столе у стены выпускал струйки пара стерилизатор. Доктор повернула вентиль, накрыла колпаком спиртовку, открыла крышку.
- Помимо упомянутых травм имеются довольно значительные кровоподтеки, - сказала она сквозь пар.
Пинцетом извлекла шприц, несколько игл, разложила все это, прикрыла хрустящей от крахмала салфеткой.
- Такое впечатление, что в авто находился некий тяжелый тупой предмет, на который мистер Саммерс последовательно упал не менее восьми раз с разных сторон.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я полагаю, вам лучше знать.
Воцарилось молчание. Перед глазами Маллоу, как в кинематографе, пробегали эпизоды: Апрель 1910 года
Кафе Фрейшнера. У миссис Христодуло - владелицы маленькой, но дорогой гостиницы, истерика. У миссис Палпит - жены лавочника, с двумя девчонками и одним мальчишкой-бездельником, обморок. Ее приводит ее в чувство Фрейшнер. Халло с пеной у рта продолжает объяснять миссис Грацци - одной из самых элегантных дам в городе, матери четырех девчонок на выданье, необходимость отмены роскоши.
Май 1910 года
Лавка Палпита. Мистер Халло выступает с лекцией об отмене денег. Лекция заканчивается стремительным бегством лектора, за которым гонится лавочник.
Август 1910 года
Скандал в городе. У миссис Грацци украли сумочку. Пострадавшая фурией несется в кафе, где немедленно объявляет о своих подозрениях: кражу совершил механик. Сюда же врывается взволнованная мисс Дэрроу. Мисс Дэрроу, как всегда, никто не слушает, и М.Р. Маллоу приходится помогать ей в расследовании. Сквозь вопли миссис Грацци они пытаются понять, где именно эта последняя помнит себя с сумочкой в последний раз. Тем временем Д.Э. Саммерс держит оборону в офисе, где заперт для собственной безопасности механик и куда пытаются пробиться муж миссис Грацци, мистер Грацци, акционер небольшой железнодорожной компании, и мистер Палпит, лавочник. Две акулы капитала, большая и малая, почти ломают дверь. Халло кричит из своей комнаты наверху издевательства. Издевательства немало способствуют процессу и, если бы не вовремя прибывшие М.Р. Маллоу с мисс Дэрроу и найденной сумочкой (миссис Грацци забыла ее на столике в холле собственного дома), судьба Д.Э. Саммерса, не говоря уже о механике, могла бы сложиться бы ой как нехорошо.
Январь 1911 года
Бывший жилец "Мигли", секретарь страхового общества мистер Мацумага вежливо сообщает, что компания, к сожалению, не сочла возможным выплату компенсации, поскольку считает, что происшедший недавно ночью поджог автомобильной станции (с которым с удивительной быстротой справился мистер Халло) - дело собственных рук двоих джентльменов.