14
Майор Дубов разбирал вещи в своем огромном служебном сейфе. Его сейф был знаменит в управлении по двум причинам: во-первых, каждое открытие и закрытие его дверцы сопровождалось тяжким, средневековым грохотом, а, во-вторых, усилие, которое приходилось прикладывать майору, чтобы открыть дверцу, каждый раз вгоняло его в пот. Процесс закрытия сейфа представлял собой еще более трудоемкую процедуру: дверца упиралась, скрипела то на самых высоких, визгливых нотах, то на трагических низких, и поддавалась исключительно рывками. А ее заключительный грохот был слышен даже в кабинете генерала Кошкина.
"Это вам не электроника какая-то, – рассуждал про себя Дубов, с любовью рассматривая распахнутую дверцу сейфа. – Ее, как банкомат, компьютерными штучками не возьмешь".
Свой знаменитый сейф Дубов нашел в подвале управления десять лет назад. Огромный ящик пылился в самом углу и на нем весела табличка "Заводской брак". Дубов не поверил дискредитирующему "документу" потому что под ним не было подписи. Между тем величина сейфа – его солидность и вместимость – буквально очаровали Дубова. Вскоре железный ящик занял место в кабинете Дубова.
Наведя порядок в сейфе, Дубов задумался. Папки с делами в сейфе стояли аккуратной, безликой линейкой серого цвета. В душе майора зародилось смутное недовольство.
"Словно не хватает чего-то, – подумал он. – А чего?.. – он усмехнулся, – цветка в горшке, что ли?"
Вспомнив о недавней победе, и принесенном генералу Кошкину досье Эли Форстер, Дубов немного повеселел. Он вдруг понял, что в сейфе не хватает именно его – этой пластиковой папочки светло-розоватого цвета. Украшенные ей серые "дела", тогда смотрелись бы совсем иначе.
"Я бы эту папочку не торцом поставил, как остальные, а как картинку, – передом к себе…" – решил Дубов.
Но досье Форстер было у Кошкина и о нем не стоило даже мечтать.
Майор сел и задумался… Взяв одну из папок на столе (заполненную десятком чистых листков) он, не выходя из состояния задумчивости, крупно написал на ней красными чернилами "Эли Форстер" и чуть ниже зелеными – "Леди Винтер".
"Красиво!.. – улыбнулся Дубов, любуясь своей работой. – И, главное, очень похожа на ту, которую я принес".
На столе зазвонил телефон.
Дубов снял трубку. Секретарша напомнила, что через полчаса начнется собрание старшего комсостав.
– Понял, иду… – буркнул Дубов и бросил трубку.
Он встал, но снова уперся взглядом в надпись на папке "Эли Форстер". Это имя буквально гипнотизировало Дубова, он взял папку, взвесил ее на руке и положил в сейф.
Через минуту по зданию управления пронесся тяжкий скрип и грохот дверцы сейфа Дубова.
"В конце концов, ведь я же эту папку нашел, – рассуждал про себя майор. – Вот и пусть тут и стоит эта копия".
Он вспомнил, что где-то прочитал, что имитация это постижение сути явления, без эксперимента на реальном объекте.
"Ничего, я и до реального скоро доберусь", – пообещал себе Дубов.
15
Вечером "Дубина" Джон докладывал Эли Форстер результаты своего небольшого расследования:
– Анкетные данные молодых людей в записке на столе, Эли. Невеста понятия не имеет, в каком ведомстве работает ее жених. Тут, возможно, сыграло свою роль то, что отец Марины – профессор математики – в былые времена Советской Власти имел неприятности с КГБ. Три месяца он провел в КПЗ и еще полгода его таскали на допросы. Но этот факт не имеет отношения к ссорам влюбленных. Марина рассказывала подругам, что она расстались с Колей, как только вдруг поняла, что недостаточно сильно влюблена в него… Закапризничала, одним словом, – закончил свой доклад Джон. – Неделю назад они поссорились и расстались навсегда.
Эли рассматривала люстру и барабанила тонкими пальцами по подлокотнику кресла.
– Но ссору затеял все-таки наш "нищий" жених? – спросила она.
– Как вы догадались?
Эли улыбнулась.
– Все же тебя не даром прозвали "Дубиной", Джон. Что ты добыл еще?
– Это все, – Джон пожал плечами.
– Мало. Представь, Джон, что тебе нужно написать роман "Ромео и Джульетта".
– В стихах? – съязвил Джон.
– В фактах, – парировала Эли. – Завтра поработаешь над этой темой еще раз. Я постараюсь тебе помочь. Если увидишь меня рядом с Мариной, не удивляйся.
Джон немного подумал и осторожно спросил:
– Это поможет вернуть нам мою потерянную папку, Эли?
– Безусловно. Но папка, которую ты потерял, не твоя, а Фила Андерсена.
При одном упоминании имени Фила, по спине "Дубины" пробежала холодная дрожь.
– Нам нужно поторопиться, Эли. Вдруг Фил потребует папку назад.
– Сомневаюсь. По крайней мере, в ближайшее время, ты можешь быть спокоен, Джон.
16
В 21.30 Колю Никитина сменил на посту лейтенант Витя Иванов. Коля с трудом поднялся с холодного асфальта. Сильно болело горло и голова.
– Коля, ты как, а?.. – спросил лейтенант Иванов.
Коля безнадежно махнул рукой.
– Температура, кажется, но это ерунда. Я завтра как всегда к восьми приду.
Колю чуть шатнуло в сторону, но он сжал зубы и устоял на ногах.
"Как бы воспаление легких не получилось", – подумал он.
Вдруг на мгновение Коля представил себе свои собственные похороны. Впереди его гроба несли орден на красной подушечке, а сзади шла безутешно рыдающая и потерянная Марина.
Коля мстительно улыбнулся.
– Лучше больничный возьми, дурак, – посоветовал лейтенант Иванов.
– Приду! – упрямо и сипло повторил Коля.
17
Утром Эли Форстер посетила пару магазинов и снова вернулась в отель. Она села у окна и взяла еще недовязанный до конца свитер.
Лейтенант Коля Никитин только что занял свое рабочее место, а на соседней остановке тотчас появилась Марина.
"Любовь – ты бессмертна, как переменная облачность! – улыбнувшись, подумала Эли. – Говорят, что на кольце мудрого Соломона была надпись "Все пройдет". Это значит не только то, что все закончится, но и то, что это "все" начнется заново в другое время, в другом месте и с другими людьми… Людям свойственно повторять ошибки".
Мысли молодой женщины были холодными и спокойными, как вода в лесном ручье.
"И ты, Фил, тоже ошибся, – продолжила про себя Эли. – Я не буду работать ни на тебя, ни на русских. Тебе не достанутся мои деньги, а русским – моя свобода. Одним словом, трудно удержать черную кошку в темной комнате, если она захотела увидеть свет…"
Ручеек холодных мыслей вдруг вильнул в сторону и на нем появился бумажный кораблик. На его борту был написан адрес: Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять… Эли поморщилась и выбросила его из головы.
По адресу Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять жила восьмидесятилетняя старушка с добрым лицом. Летом она сдавала комнаты людям, не страдающим дурными привычками. Старушка любила тишину и розы под окнами своего домика.
Месяц назад, уходя от слежки, Эли разбила дорогую машину в пятидесяти километрах от Лонг-Спрингс. Потом она долго голосовала на шоссе. Ее подвез веселый дальнобойщик с грузом мороженных кур. Они много болтали, и Эли часто смеялась.
"Как его звали?.." – Эли наморщила лоб и вдруг с удивлением поняла, что не помнит имени веселого шофера.
"Странно!"
Эли усмехнулась… Она вспомнила другое имя – Гарри Чейз. Улыбка погасла, лицо Эли стало серьезным и строгим.
"Нет, вы все ошибаетесь!.. – решила она. – И Фил, и русский генерал с кошачьей фамилией и даже Гарри Чейз. Я только кошка, которая хочет выйти из темной комнаты".
18
Стрелки часов показывали половину девятого… Генерал Кошкин расхаживал по кабинету, внося волнение в слоистые облака табачного дыма. Генерал кусал мундштук погасшей трубки и сосредоточенно думал.
– Доброе утро, Николай Александрович.
Генерал оглянулся. У двери стоял высокий худой человек в форме капитана. У него было усталое лицо и плотно сжатые бледные губы.
– А, ты, Петр Леонидыч?.. Здравствуй, – генерал кивнул на мягкое кресло. – Садись. Заявление на отпуск принес?
– Завтра, Николай Александрович, – пообещал капитан Решетников.
– Боюсь, что и завтра у тебя ничего не получится, – сказал Кошкин. – Ты мне нужен на пару дней. Теперь докладывай, что там у тебя?
– Метью Брауна пора брать, товарищ генерал, – капитан Решетников открыл принесенную с собой папку. – Позавчера Браун взял "груз" в Новосибирске, а сегодня в шесть утра спрыгнул с поезда Москва-Туапсе. Теперь он направляется в сторону грузинской границы.
– А в Адлере у него точно нет явки?
– Проверяли – нет.
Кошкин подумал.
– А Майкл Коэн?
– Пока отлеживается на явке в Нижнем Новгороде. Кстати, ему тоже с поезда прыгать пришлось – ногу повредил.
– Не аккуратно работайте, – буркнул Кошкин. – Что у вас, понимаешь, шпионы с поездов, как безбилетники, выбрасываются?
– Учтем, товарищ генерал.
– Ладно, ладно!.. – Кошкин махнул рукой. – Ты мне лучше, Петр Леонидыч, вот какую загадку реши: сейчас Эли Форстер сидит в гостинице и что-то вяжет. "Леди Винтер" ходит только по магазинам, театрам и выставкам. Больше практически никаких контактов. Теперь вопрос: что задумала Эли?
Капитан Решетников немного подумал.
– Что-то очень серьезное, Николай Александрович. Более того, судя по ее поведению, Форстер рассчитывает на сто процентный успех своей операции.
– Когда?
– В самое ближайшее время.
– Так, значит… – Кошкин набил трубку табаком и закурил. – Теперь еще вопрос, но сначала подсказка: недавно Эли встречалась с Филом Андерсеном. Второй вопрос: на кого работает Эли Форстер?
– Только не на Фила Андерсена, – быстро ответил капитан Решетников.
– Уверен?
– Абсолютно. Эли Форстер никогда не играет в одну игру. Пять лет назад, в Берне, она вела сразу четыре. И как мне кажется причина ее поведения опять-таки в Филе Андерсене. Она не верит этому человеку.
– Это ты еще тогда в Берне понял, когда Эли оторвалась от твоего "хвоста"? – перебил Кошкин. Он прищурился и в генеральских глазах вспыхнул насмешливый огонек. – А еще причины есть?
Решетников кивнул.
– Есть. Например, адрес: Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять, и имя – Гарри Чейз.
– Кто это?
– Не знаю. Я получил это имя и адрес из третьих, точнее даже пятых рук.
– Шпионские слухи?
– Да, но Фил Андерсен не обратил на них никакого внимания.
– Вывод, какой напрашивается, Петр Леонидыч?
– Простой: "крючок", на который посадил Фил Андерсен Эли Форстер, он считает очень крепким. Но… – капитан задумался, подбирая нужные слова.
– …В этом его главная и огромная ошибка, – закончил за помощника генерал Кошкин.
– Совершенно верно, Николай Александрович, – капитан Решетников кивнул.
– Вот что, Петр Леонидыч, мы тут с тобой одну операцию проведем, – генеральская трубка пыхнула дымом, а там, за дымом, сверкнул хитрый генеральский взгляд. – Очень скоро проведем. А потом ты – сразу в отпуск. Понял?..
Капитан Решетников встал.
– Так точно, товарищ генерал! Разрешите идти?
– Иди… Хотя, подожди, Петр Леонидыч, – генерал Кошкин немного подумал, рассматривая усталое лицо капитана. – В общем, берите Майкла Коэна. Я с ним сам поговорю…
– Огромное спасибо, товарищ генерал! – капитан облегчено улыбнулся.
– Ну, иди, иди! – махнул рукой Кошкин.
…Через пять минут в генеральский кабинет вошла секретарша Верочка. На стол лег лист бумаги.
"Лонг-Спрингс, улица Роз, дом пять, – прочитал Кошкин. – Гарри Чейз".
– Откуда это, Верочка?
– Всю цепочку информации проследить невозможно, – сказала девушка. – Один первоисточник слуха в Нью-Йорке, другой в Париже. Но я звонила Елене Васильевне…
– И она подтвердила?
– Да. Адрес точный. Но кто такой Гарри Чейз не знает никто.
Генерал Кошкин, не отрывая взгляда от листка, нашарил на столе трубку.
"Бросишь тут курить с такой работой", – подумал он.
Через два часа Верочка принесла Кошкину очередную, только что расшифрованную депешу.
"Эли Форстер имеет самое прямое отношения к убийству своего мужа, – прочитал Кошкин. – Но именно Фил Андерсен постарался, чтобы убийство Фреда Корделя и Джоша Форстера были очень похожи. Ваш Верный Друг".
– Я всегда говорила тоже самое, – гордо сказала Верочка.
Девушка стояла рядом и победно улыбалась.
Генерал Кошкин сжег листок в пепельнице.
– Кстати, Ваш Друг мог вам просто позвонить, – уже у двери сказала Верочка.
Генерал улыбнулся и погрозил девушке пальцем:
– Молчи!.. Поняла?
– Все и так уже знают, – фыркнула Верочка.
– Вот как раз эти "все", Верочка, и будут молчать, – сказал Кошкин.
– Ладно… Тогда я тоже! – согласилась девушка.
19
Коля Никитин сидел рядом с лужей. Он снова рассматривал мелочь в кепке на асфальте и снова пытался думать о будущем ордене. Но мысли были короткими, бессвязными и горячими. Колю душил кашель, а под старой фуфайкой словно разгорался костер.
– Коля, я принесла тебе стул.
Лейтенант поднял глаза… Перед ним стола Марина. Она виновато кусала губки, но вместе с тем, пыталась выглядеть независимой и гордой девушкой.
Коля безразлично скользнул глазами по красивому лицу бывшей невесты и достал из-за обтрепанного обшлага фуфайки бутылку водки. Горлышко бутылки мелко позвякивало о край грязного стакана.
– Коля, не надо!.. – Марина вдруг почувствовала, что сейчас заплачет.
Коля молча выпил водку и с трудом подавил хриплый кашель.
– Закуси хотя бы, – девушка протянула бывшему жениху огромный гамбургер. – Ты же синий уже.
Коля гордо отвернулся.
– Уходи! – сипло сказал он.
Двумя минутами позже из гостиницы "Славянская-люкс" вышла молодая женщина в темных очках. Она посмотрела на хмурое небо и открыла зонтик. Потом она не спеша пошла вперед, явно старалась не потерять из виду идущую к автобусной остановке девушку в синей курточке.
А Марина плакала… Ей больше некого было стесняться, и она ревела по-бабьи, навзрыд.
20
Майор Дубов легко нашел в общей картотеке фото Эли Форстер. Придя в свой кабинет, он вынул из сейфа одноименную папку и приклеил фото на первой странице. Затем майор старательно, хотя и по памяти, но довольно точно изложил биографию знаменитой шпионки. Материала хватило только на одну страничку, но зато теперь "дело" "леди Винтер" не было пустым.
Майор полюбовался на страницу и неохотно закрыл папку. По управлению снова пронесся тяжкий скрип и грохот дверцы сейфа майора Дубова.
Через двадцать минут генерал Кошкин уже знал, о "деле" Эли Форстер в сейфе майора.
– Дубов весь архив перерыл, – доложила ему Верочка. – Но взял копию того фото, которое было в том деле, которое он вам недавно принес.
– А ты откуда знаешь, какое там было фото? – спросил генерал.
Верочка пожала плечами и ничего не ответила. А Кошкин вдруг заметил, что прическа секретарши очень похожа на прическу Эли Форстер на упоминаемом фото.
"Ох, уж эти женщины!.." – подумал генерал.
– Я на фотографию взглянула только один разочек, – уже у двери, оглянувшись, сказала Верочка.
"Именно! – уже улыбнувшись, подумал Кошкин. – Зачем молодой девушке знать о враге больше?"