- И ведь ничего враг не боялся! Я уж и перекрещусь, и водой святой побрызгаю, а ему все без разницы! Даже когда принес освященную икону святого Варфоломея, который против всяческих видений верный помощник, и то не помогло! Один батюшка знакомый обещал достать щепку от гроба святого Пантелеймона. Очень я на ту щепку надеялся, да не выгорело дело: другой ее перехватил. - Рассказчик сделал выразительную паузу, чтобы все присутствующие могли оценить его слова. - Я уж в епархию жалобу написал, - продолжил он, - просил, чтобы в другой приход меня перевели, что сил моих больше нету терпеть козни диавольские, а мне ответствовали, что нечего попусту власти беспокоить, нечего свои заботы на занятых людей взваливать, а надобно жизнь вести примерную да праведную, особливо же от винного питья строго воздерживаться!
- А ты, значит, не воздерживался? - осведомился Малахай. - Ну так оттого тебе и виделись все эти козлы да собаки! Мне вот иной раз еще не то привидится… Тут как-то жабу видел рогатую, а другой раз - собака в пальто померещилась… в настоящем пальто, клетчатом, да с карманами, прямо как человек!
- Не скажи! - "Поп" опасливо понизил голос. - Я уж без ста грамм и в церковь-то войти боялся! Так, коли примешь для храбрости - так оно вроде и ничего… А потом уж и это помогать перестало, все одно он меня видениями изводил! - Он немного помолчал и продолжил: - А однажды-то он что удумал, нечистый-то! Я пришел в свою церковь обедню служить, а он уж там - служит в моем виде! И все облачение мое напялил, и даже лицом на меня похож! Я крестным знамением себя осенил, пошел на него, хотел изгнать врага из храма, в волосы вцепился, принялся его таскать… Да он сильнее меня оказался, только синяков мне наставил, да к тому же прихожане мои меня же и изгнали… видать, и им нечистый глаза отвел! Побежал я домой, смотрю - а он уж там сидит, в натуральном моем виде, а попадья моя его клюквенным киселем угощает, самым моим любимым, и шуткам его смеется! Тут уж меня такой страх взял, такое несусветное томление - никаких моих сил терпеть не осталось! Бросил я все - и приход свой, и попадью, оставил все ему, врагу рода человеческого, и сбежал оттуда куда глаза глядят! Вот теперь тут, с вами, овцами недостойными, якшаюсь, слово Божие среди вас несу! - Он широко перекрестился и гулким басом провозгласил: - Чтоб они сдохли!
- Ну наслушались сказок, пора на боковую! - объявила Халява Панкратьевна, поднимаясь со своего ящика.
Бомжи зашевелились, поднялись со своих мест и двинулись неровной цепочкой вслед за повелительницей. Сергей растерянно огляделся и побрел в ту же сторону.
Миновав заросли густого кустарника, они оказались на маленьком заброшенном кладбище. Тут и там из черной весенней земли торчали покосившиеся кресты и каменные надгробия. Каменный ангел с отбитым носом держал в руке опущенный факел, напротив него возвышалась гранитная пирамида с едва различимой надписью, сообщающей, что под этим надгробием покоится прах девицы Ефросиньи Сапегиной, скончавшейся в тысяча восемьсот двенадцатом году девяноста двух лет от роду.
Сгущались сумерки, на землю опускался туман, и Сергея охватило тоскливое гнетущее чувство.
- Куда это мы идем? - спросил он Песьего Лекаря, невольно понизив голос.
- На место нашего пребывания, - ответил тот туманно.
Из сгущающихся сумерек темным пятном проступило массивное возвышение, огражденное высокой ржавой решеткой. Халява Панкратьевна подошла к калитке, отвязала веревку, которая эту калитку придерживала, и вошла за ограду. Вся компания послушно проследовала за ней.
Перед ними оказался вход в склеп.
- Неужели мы туда полезем? - испуганно прошептал Сергей, схватив за плечо своего спутника.
- А что такого? - Песий Лекарь пожал плечами. - Все лучше, чем под открытым небом ночевать! Ни дождь тебе не повредит, ни ветер не продует… Мы тут давно уже обретаемся!
- Но там же… там же покойники?
- А что нам покойники? От покойников никакого зла уже не ожидается, они все, что могли, уже при жизни сделали, так что теперь гораздо безопаснее, чем живые.
Бомжи один за другим, пригнувшись, пробрались в склеп, и Сергею ничего не оставалось, как последовать за ними.
Внутри было довольно просторно, и хотя сыро и зябко, как и должно быть в склепе, но все же не так холодно, как на улице.
Кто-то из бомжей зажег самодельный светильник, и Сергей смог оглядеться.
В склепе на продолговатых возвышениях стояли несколько каменных саркофагов с полустертыми надписями на крышках. Судя по этим надписям, в склепе покоились останки членов богатого купеческого семейства, похороненные в конце девятнадцатого столетия и в начале двадцатого. Были тут купцы и первой, и второй гильдии, и почетные граждане.
В углу склепа была свалена огромная груда засаленного тряпья - должно быть, бомжи натаскали ее за долгое время. В эту-то груду и зарылись все пришедшие. Сергей тяжело вздохнул и тоже устроился на куче тряпья, кое-как укрывшись сверху несколькими драными мешками. Под боком у него возился одноглазый пес, и от него было теплее и спокойнее на душе.
Маркиз поднялся на пятый этаж с детства знакомого дома в Апраксином переулке и нажал кнопку дверного звонка.
За дверью раскатилась тревожная трель.
Затем наступила тишина.
Леня позвонил еще раз, и с тем же нулевым результатом.
"Что за черт, - подумал Леня, - куда это Толю черти унесли? Ведь договорились же, что он будет сидеть здесь безвылазно, чтобы не рисковать и не подставляться!"
Он хотел уже развернуться и отправиться восвояси, но вдруг расслышал за дверью едва различимый шорох.
В квартире явно кто-то был.
- Толян! - проговорил Маркиз, прильнув к двери. - Ты дома?
- Это ты, что ли, Леня? - донесся из-за двери свистящий шепот.
- Ну я! - сознался Маркиз. - А ты кого ждал?
Из-за двери явственно донесся громкий вздох, загремели замки, и дверь приоткрылась.
В узкую щелку высунулась рука, втянула Маркиза внутрь, и дверь за ним тут же захлопнулась.
- Точно, ты! - с явным облегчением проговорил Анатолий, заперев дверь на все замки и повернувшись к Маркизу. - А я, понимаешь, в глазок гляжу - вроде ты, а вроде и не ты! Знаешь, как в нем все лица перекашиваются - нипочем не узнаешь! Помнишь, как раньше были "комнаты смеха" с кривыми зеркалами…
Анатолий замолчал и еще раз придирчиво оглядел Маркиза.
- Ты как - не раненый? - спросил он с опаской. - Помирать не собираешься?
- Да вроде пока в ближайших планах такого не было, - удивленно ответил Маркиз. - А почему это ты так беспокоишься о состоянии моего здоровья?
- Да тут, понимаешь, пришел один… - неуверенно ответил Зевако. - Я его впустил, а он тут же того… дал дуба!
- Как это? - Маркиз удивленно завертел головой в поисках свежего трупа.
- Да ты не переживай, - успокоил его Анатолий. - Я его уже того… пристроил.
- Господи! - Маркиз схватился за голову. - Давай-ка все подряд и медленно, а то у меня от твоих новостей уже натурально морская болезнь началась.
- Ну пойдем тогда на кухню, - предложил Анатолий, - ты сядешь, послушаешь…
- Да уж, я лучше действительно сяду! - согласился Леня и отправился следом за приятелем на кухню Валентина Хруща.
Квартира у Хруща была очень просторная, поэтому путь до кухни оказался достаточно долгим, чтобы Маркиз взял себя в руки и успокоился. Удобно устроившись в легком стильном кресле из хромированных трубок, он с ходу строго осведомился:
- Во-первых, зачем ты кого-то впустил в квартиру? Мы с тобой как договаривались - ты сидишь здесь тихо, как мышка в норке! Сам без особой надобности не высовываешься и к себе никого не впускаешь!
- Ну да, - перебил друга Анатолий, - а он стучал, звонил, как ты сейчас… Знаю, говорит, что ты здесь! Открывай, говорит, Валега! Уже соседи начали вылезать… Что мне оставалось? Через пять минут на лестнице начался бы несанкционированный митинг…
- Ну ладно, - согласился Маркиз, - значит, впустил ты его…
- Ну да, я его впустил, а он тут же и помер…
- Прямо сразу? - недоверчиво переспросил Леня. - Ни слова не успел сказать?
- Ну почему же ни слова? - Анатолий наморщил лоб, припоминая. - Я ему, значит, говорю - в больницу тебе надо, а он - какая больница… видишь же - огнестрел у меня… никак нельзя мне в больницу… ты, говорит, не беспокойся, я за собой хвоста не привел… Ну а потом бредить начал. И после уж помер.
Затем Анатолий подробно рассказал, как он избавился от трупа, как вынес его из дома в холодильнике…
- То-то я смотрю - чего-то на кухне не хватает! - сообразил Маркиз, глядя на то место, где прежде стоял огромный морозильный агрегат. - Вот Хрущ удивится! А потом куда ты его дел?
Анатолий скромно потупился и рассказал, как отвез холодильник вместе с трупом на дачу директора цирка Щекотило.
Эту деталь Маркиз горячо одобрил.
Он представил, как Щекотило, приехав по весне на дачу, обнаружит там холодильник с его содержимым, и искренне порадовался.
- А кто это был, так я и не понял! - закончил Анатолий свое повествование.
- А хоть как он выглядел-то? - поинтересовался Маркиз.
Он сам не знал, для чего задает этот вопрос - так, на всякий случай поинтересовался внешностью загадочного человека, который заявился в квартиру Хруща только для того, чтобы умереть.
Анатолий Зевако, при его цирковой профессии "артист-трансформатор", обладал прекрасной памятью на лица и очень подробно описал своего таинственного гостя.
- Мужчина небольшого роста, - сообщил он, - плотный и коренастый, волосы короткие, рыжеватые. Плечи широкие, покатые, короткая толстая шея…
Маркиз внимательно слушал описание и с каждым словом все больше настораживался.
Это описание полностью совпадало с описанием того мужчины, который встречался с покойной Маргаритой Михайловной в музее писателя Панаева. И который снова приходил в этот музей на следующий день…
- Вот те на… - произнес он, выслушав Анатолия.
- Что, никак, знакомый? - заинтересовался Зевако.
- Не то чтобы знакомый… - протянул Маркиз.
В голове у него выстраивалась цепочка загадочных событий.
Маргарита Михайловна, жена Окуня, вызывает своего любовника Сергея Евсюкова в офис фирмы. Вызывает не на любовное свидание. Ей нужно забрать что-то, что она прятала в террариуме у черепахи.
Забрав этот таинственный предмет, она расстается с Евсюковым и отправляется в музей Панаева, где у нее назначена еще одна встреча - с рыжеватым типом явно уголовного вида. Ему-то она и передает тот предмет, который забрала из террариума.
После этого она возвращается домой, и там ее убивают.
А ее уголовный знакомый через день снова появляется в музее Панаева. Спрашивается, для чего? Он явно не похож на человека, которого вдруг обуяла тяга к культуре!
После этого странного визита его тоже, как выяснилось, убили. То есть ранили, и он успел добраться до квартиры Валентина Хруща… Опять-таки, спрашивается, зачем? Чтобы умереть на руках у своего знакомого?
И еще один вопрос: куда в итоге подевался тот загадочный предмет, из-за которого так суетилась Маргарита?
Не для того ли рыжий уголовник пришел перед смертью к Хрущу, чтобы рассказать ему что-то очень важное?
- Слушай, - повернулся Маркиз к Анатолию, - а больше этот рыжий точно ничего не говорил?
- Да говорю тебе - бредил! - ответил Зевако. - Она, говорит, мне его отдала… А кого отдала - поди разбери!
- Кто - она и кого - его? - заинтересованно переспросил Маркиз.
- Ну да… отдала, говорит, то самое… Не знаю что, а она - ширма.
- Правильно… - подтвердил Маркиз. - Она отдала его в музее… Знать бы только, что это такое… А что еще за ширма?
- Вот-вот! - согласился с ним Анатолий. - У него в башке перед смертью все перемешалось, ширму какую-то приплел! И еще, говорит, ты должен его оттуда взять и вернуть… Только поди разбери - откуда взять, кому вернуть, и вообще - о чем речь? Найдешь, говорит, там… И больше ничего толком не сказал, вовсе стал бредить. Что-то про Косыгина… или про Топтыгина…
- Про Топтыгина? - удивленно проговорил Маркиз. - Про какого Топтыгина?
- Ну да… стихи какие-то детские… - Анатолий наморщил лоб, потер переносицу и неуверенно продекламировал:
И Топтыгина прогнал
Как-то там… дубиной
И кого-то обозвал
Тра-та-та скотиной.
- Что, так и сказал - тра-та-та? - усомнился Маркиз.
- Нет, там как-то по-другому, - признался Анатолий, - но я не все запомнил.
- И все?
- Да кабы все, - вздохнул Анатолий. - Значит, только я с дачи вернулся, звонит баба какая-то - ноет, приехать хочет. Еле отвертелся, а тут еще один тип притащился, Кренделем звать. Говорит, Упертый пропал, нигде найти не могут, так вот не знаю ли я чего?
- А ты что?
- А что я? Не мог же я ему сказать, что Упертый на даче у Щекотило в холодильнике отдыхает. Говорю, не знаю ничего, никого не видел. Беспокойная какая квартира оказалась, лучше бы я ниже этажом у Зинаиды перекантовался.
- У тебя телефон жены Окуня сохранился? - нетерпеливо перебил его Маркиз.
Анатолий порылся в карманах и нашел нужную бумажку. Леня набрал номер, и, как и рассчитывал, нарвался на домработницу Александру. Поговорив с ней как со старой знакомой, он без труда выяснил, что покойная Маргарита Михайловна в девичестве носила фамилию Широкова (это он помнил по прежней встрече), что в школе дали ей выразительную кличку Ширма, да так и звали до старших классов. Александра еще раз подтвердила, что училась Маргарита плохо, водила компанию с разной шпаной, известными всему району хулиганами и двоечниками, а кем они потом стали, Александра не знает, потому как сама с такой публикой никогда не зналась. Хотя как-то раз видела она Маргариту с одним таким рыжим и с удивлением узнала в нем Витьку Упоренко. Маргарита еще засмеялась тогда и сказала, что старый друг - лучше новых двух, старые связи всегда пригодятся.
- Слыхал? - сказал Маркиз, отсоединившись. - Вот тебе и Упертый. С детства они с Маргаритой знакомы были. Она ему доверила что-то важное, за что он жизнью поплатился.
- И за что мне все это? - заныл Анатолий.
- Ладно, - решительно проговорил Маркиз, - как бы там ни было, тебе надо переезжать к нам. Здесь становится слишком беспокойно. Кроме того, я хотел, чтобы ты сыграл одну небольшую, но очень ответственную роль, а для нее понадобится грим.
- У меня чемоданчик всегда при себе, - сообщил Анатолий, - я без него как без рук…
- Тебе понадобится настоящий сложный грим, в твоем наборе недостаточно материалов. И вообще, надо переезжать. Советовал я тебе поселиться у Зинаиды Викентьевны - там бы ты горя не знал, никто бы тебя не заметил…
- Очень жалею! - вздохнул Анатолий. - Но твоя подруга, кажется, была против…
- Она не против тебя лично, - успокоил приятеля Маркиз. - Она только против постоянных розыгрышей. Особенно ей не понравилось, когда она увидела меня в двух экземплярах. Когда у нее плохое настроение, Лола утверждает, что и одного-то меня с трудом выносит. Так что если мы пообещаем ей, что не будем устраивать спектаклей с переодеваниями, все будет в порядке.
Однако когда Лола увидела приятелей на пороге квартиры, она подбоченилась и проговорила:
- Так-так-так! Мы же, кажется, прошлый раз все выяснили и договорились не возвращаться снова к этой теме? Или я - или этот человек-конденсатор!
- Трансформатор, - машинально поправил ее Анатолий.
- Да хоть микрокалькулятор! - взорвалась Лола. - Я не хочу встречать у себя на кухне Филиппа Киркорова или Усаму бен Ладена! Я не хочу однажды столкнуться в коридоре с собственным двойником! Если вам наплевать на мои нервы - еще куда ни шло, но это, в конце концов, нервирует животных!
Пу И, который вертелся у нее под ногами, возбужденно затявкал, чтобы выразить свою поддержку.
- Лолочка, - перебил ее Маркиз, - но Толя обещает, клятвенно обещает - никаких превращений!
- Знаю я ваши клятвы! - отмахнулась Лола. - Мужчинам верить вообще можно только в самом крайнем случае, когда уже не остается другого выхода!
- Ну что ж, - Леня тяжело вздохнул и незаметно подмигнул Анатолию, - поищем для него какое-нибудь другое пристанище… Жаль, конечно, что мы не сможем обсудить с тобой роль, которую Анатолию нужно будет сыграть. Ну ничего, обойдемся…
- Роль? - ревниво переспросила Лола. - Что еще за роль? Почему я ничего не знаю?
- Да так, ничего особенного, - Маркиз повернулся к двери, - самая обычная роль из фильма ужасов. Что-то вроде "Возвращения живых трупов"… Ну грим, правда, довольно сложный, но Анатолий как-никак профессионал…
- Так-так! - Лола заступила дорогу компаньону. - Без меня у вас ничего не получится! Я вам просто необходима! Это он-то профессионал? Жалкий дилетант! Обыкновенный любитель! Вот я действительно играла Панночку в постановке "Вия"… Это был мой звездный час! Зрители в первом ряду падали в обморок, а детей до шестнадцати лет вообще не пускали на представления! Ты знаешь, какие отзывы были в прессе? Один критик даже советовал запретить спектакль, чтобы не подвергать риску нервы зрителей!
- Да, конечно, ты могла бы помочь нам в работе над ролью, - вздохнул Леня, - но что делать - ведь ты против того, чтобы Анатолий погостил у нас…
- Я? Против? - переспросила Лола. - Да кто вам такое сказал?
- Ты сама, только что. - Леня был сама невинность.
- Даже если так - искусство требует жертв! Анатолий, вы что больше любите - чай или кофе?
- Да я вообще-то лучше бы яичницу съел…
- Из двух яиц или из трех?
- Из пяти. - Анатолий смущенно порозовел.
- Ладненько, - вклинился Леня в их увлекательную беседу, - вы тут поговорите пока на профессиональные темы, а мне надо в одно место смотаться…
В приемной компании "Бестинвест" было по-прежнему тихо и безлюдно. Теперь, когда один из руководителей компании бесследно исчез, а второй практически перестал появляться в офисе, жизнь здесь совсем замерла. Клиенты, и прежде не баловавшие компанию своим вниманием, теперь и вовсе забыли о ней.
Даже большая черепаха, прежде служившая лицом компании и встречавшая каждого посетителя проникновенным взглядом мудрых коричневых глаз, почувствовала нарастающую в воздухе предгрозовую напряженность и беспокойно ползала по своему террариуму, недоуменно поглядывая на секретаршу Людочку. Черепаху тоже волновало собственное будущее.
Людочка, по своему обыкновению, делала одновременно два серьезных дела: во-первых, тихонько всхлипывала и, во-вторых, поочередно обзванивала всевозможные коммерческие компании, телефоны которых находила в бесплатной рекламной газете, которую взяла на выходе из метро.
Всхлипывала она опять-таки по двум причинам: во-первых, оплакивала таинственное исчезновение Сергея Евсюкова, к которому питала глубокое, хотя и безответное чувство. Во-вторых, сокрушалась по поводу явно надвигающегося закрытия "Бестинвеста", в связи с чем она могла остаться без работы.
Правда, симпатичный мужчина из стоматологической клиники, который заходил к ним накануне, вроде бы обещал взять ее к себе на работу. Но "обещал" и "возьмет" - это, как говорят в Одессе, две большие разницы, а симпатичный стоматолог больше к ним в офис не заходил и даже не звонил. Была с ним и еще одна странность - Людочка, как ни напрягала память, не могла вспомнить его лицо, и это отчего-то вызывало у нее сильные сомнения относительно будущей работы.