Книга Владимира Болучевского - автора популярнейших иронических детективов - легко и непринужденно повествует о двух днях тяжелой и ответственной работы одного районного отдела милиции. Ожесточенная борьба с партией конфискованного паленого коньяка и героическая победа посредством уничтожения противника. Изнурительные аресты и допросы нового стажера с последующим восстановлением справедливости немало поврежденными "конфискатом" оперативниками. Ответственные и опасные задания по несанкционированному проникновению в чужие квартиры с целью обнаружения спиртосодержащих растворов для внутреннего употребления.
Непонятные "Дела" стопками лежат на столах - они словно материализуются из ниоткуда, и сотрудники решительно не знают, что делать с этими бумагами, поэтому избавляются от макулатуры при каждом удобном случае. В городе орудует банда "Черная кошка", а похмельные стражи порядка еще не продегустировали очередной опытный образец самогона, регулярно поставляемый тестем одного из милиционеров…
Добрые, трудолюбивые, похмельные - несомненно, наша милиция нас сбережет.
Содержание:
-
Пролог 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 23
-
ЭПИЛОГ 47
-
Примечания 48
Владимир Болучевский
Немного грусти в похмельном менте
Автор считает необходимым поставить читателя в известность о том, что все имена, должности, фамилии, звания и прочие обстоятельства мест и действий данного изложения событий являются плодом его праздного вымысла. И любые совпадения с реальными людьми, а также с героями литературных, телевизионных или иных художественных произведений могут быть разве что непреднамеренной случайностью.
Пролог
На одной шестой части планеты вовсю набухали и с грохотом винтовочных выстрелов лопались гроздья пролетарского гнева. Листы календаря - словно мандаты Ревкома на штык - нанизывались на злые двадцатые годы.
- Нет, Петька. Тут ты не прав… - революционный матрос с крейсера "Аврора" всыпал кокаин в чайный стакан со спиртом, размешал стволом нагана, выпил и резко поставил на зеленое сукно казенного стола. - Тюрьмы закрывать нельзя. Тут я с Апполинарием Федуловичем заодно.
- Как же так? - поправив висящую на тонком ремне через плечо деревянную кобуру с тяжелым маузером и перематывая отчаянно несвежую портянку, не согласился с ним молоденький паренек крестьянского происхождения. - А вот товарищ Ленин говорит, что после торжества Мировой революции на всей планете образуется бесклассовое общество. Ни богатых не будет, ни бедных. Кто у кого тогда воровать будет? А? И зачем тогда тюрьмы?
- Сгодятся… - пожилой рабочий с "Путиловского", аккуратно отставив мизинец, опрокинул в рот содержимое своего стакана, крякнул и, расправив, утер крепким желтым пальцем пушистые седые усы. - Были бы тюрьмы. А уж кого туда сажать, завсегда найдется.
- Видите ли, Петр… - мужчина с нездоровым цветом лица запахнул поплотнее пальто с котиковым воротником и поправил пенсне. - Можно, конечно, уничтожить в обществе классовые и имущественные различия. Но… злодей - он всегда злодеем и останется. С этим уже ничего поделать нельзя.
Мужчина в пальто приподнял свой пустой стакан и взглянул на матроса. Тот вынул из носика походного медного чайника пробку на цепочке и налил в его стакан спирту. Мужчина благодарно кивнул.
- Как же это так? - не унимался паренек. - Выходит, товарищ Ленин не прав?
- Вот… ты только товарища Ленина!.. - задохнулся от классового негодования и сурово постучал заскорузлым пальцем о край стола матрос. - Ты только еще товарища Ленина сюда мне не приплетай! Он про закрытие тюрем… и вообще… в этом смысле… ничего такого не говорил.
- И даже наоборот… - глядя куда-то в пространство, негромко произнес мужчина в пальто с котиковым воротником и поднес стакан к губам.
- Так вы, Апполинарий Федулович, - взглянул на мужчину в пенсне паренек, - думаете, что люди воровать, убивать и грабить друг друга никогда не перестанут? Даже и при коммунизме?!
Мужчина выпил, поставил свой стакан на стол и задумался.
- Я, милостивый государь… изволите ли видеть, по профессии своей в сыскном отделении уголовной части, почитай, уже лет двадцать состою. Всякого повидал, - он отломил кусочек от ржавого сухаря, положил в рот и покачал головой. - Нет… Полагаю, что, скорее всего, никогда не перестанут. Кажущаяся вам парадоксальность этого обстоятельства обусловлена, тем не менее, объективным положением вещей. Внутренней, так сказать, сущностью человеков.
- Ну, а чего… гнида какая-никакая, она всегда найдется, - округлив и политесно прикрыв рот задеревенелой от постоянного соприкосновения с шершавым продуктом заводского производства ладонью, сочно зевнул пожилой рабочий с "Путиловского". - Тут с этим спору нету. Это факт.
- Нам бы Леньку Пантелеева сейчас поймать и к стенке прислонить, - матрос разливал из медного чайника спирт по стаканам - Вот наша основная задача на сегодняшний день. Уж больно лютует, бандит. И ведь хитер, падла! Ну никак его, понимаешь, не взять! Вот ведь гад…
- Необходим профессиональный навык, - пожал плечами Апполинарий Федулович. - Это не в обиду вам будь сказано, но… если уж ваша власть всерьез решила бороться с профессиональной преступностью, то… одних "кавалерийских наскоков" маловато будет. Это уж вы мне поверьте.
- Вот! - ткнул в его сторону матрос. - Слыхал?!
- Ну… - кивнул паренек. - И что?
- Так вот, - мотнул головой матрос с "Авроры" и положил пареньку руку на плечо. - Слушай меня, друг мой и боевой товарищ Петя. Слушай, что я тебе говорить стану… Пройдут годы. Наступят замечательные… великолепные наступят времена! Нас уже с тобой на свете не будет. По!.. Придут на наше место другие люди. Нам не чета! Умные. Красивые. Образованные. Ну… вот, как Апполинарий Федулович, к примеру. Но будут они свои, из народа. Нашего, пролетарского, происхождения. И вот они-то и займут паше место. Если кого обидели - раз! - они моментально тут как тут. И знаешь, как они будут называться?
- Как? - поднял на него взгляд своих громадных голубых глаз паренек.
- Милиционеры!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
ЛЮБОЕ ЖИВОТНОЕ ПОСЛЕ СОИТИЯ ПЕЧАЛЬНО
Неустановленный гражданин в подземном переходе приставал к прохожим, доказывал им, что он жертва облучения и, угрожая предметом, похожим на пистолет, требовал денег на "Виагру".
Из рапорта
Капитан Заботин, а попросту говоря - Забота, как звали его сослуживцы за постоянную сексуальную озабоченность и нечеловеческую готовность к совокуплению с любым представителем противоположного пола (вне всякой зависимости от возраста и степени привлекательности объекта вожделения) в любое время дня и ночи, в любой обстановке и даже невзирая на время года и температурный режим - например, зимой на вонючей свалке, в сугробе, был печален.
Печаль его проистекала из того обстоятельства, что днем ранее, а точнее - поздним вечером предыдущего дня он бесцельно брел в легком подпитии по покрытому полурастаявшим снегом тротуару, обходил грязные лужи и машинальным взглядом сотрудника ОУРа поглядывал по сторонам.
Впрочем, сказать, что брел Забота по слякотному тротуару и вовсе уж бесцельно, это значит погрешить перед истиной. Цель у него была. И даже целых две.
Во-первых, наметанным ментовским взглядом он процеживал толпу, надеясь вычленить из массы лиц хотя бы одно - пусть отдаленно - но знакомое. Это давало гипотетическую возможность догнаться на халяву . А во-вторых… конечно же… а дамы? Дамы, барышни, матроны с авоськами! Как же так? Неужели же ни одна из них, спешащих мимо, не обратит внимания на его длинный, крупной вязки красный шарф, развевающийся на февральском ветру, и не задержит мимолетного взгляда на лице его обладателя? Мимолетный взгляд - этого достаточно. Остальное - дело техники. Уж будьте уверены.
Следует, однако, заметить, что все - ну пусть не все, пусть изрядная часть - истории о его подвигах "по этой части" были беззастенчиво выдуманы им самим. Ну, согласитесь, без гроша в кармане, постоянно пьяный или дышащий прямо в личико хорошенькой барышне перегаром мент - это вам что, подарок? Это тот самый "рыцарь в сияющих доспехах", о котором она мечтает одинокими тоскливыми ночами? Нет. Это не так. Но иногда… и капитану Заботину тоже кое-чего перепадало. И вот уж тогда… Он входил в обшарпанный кабинет, который делили вместе с ним его товарищи по оружию, гордо рассекая - словно ледокол, раздвигающий форштевнем льды, - пространство перед собой громадным носом, взгляд его горел, и самые фантастические истории его сексуальных побед становились достоянием общественности. Коллеги млели и завидовали. Забота был счастлив.
Но сегодня, мутным февральским утром, восседая на колченогом стуле того самого кабинета, Заботин был тих и печален.
Дело в том, что, казалось бы, вот вчера-то ему как раз и повезло…
Возле входа в круглосуточно работающий продовольственный магазин он наткнулся-таки на подвыпившую претенциозно одетую даму неопределенного возраста, которая сфокусировала свой взгляд на его шарфе, затем взглянула чуть выше и, отметив на голове обладателя шарфа зеленую шляпу с обвисшими полями, нетрезво икнула, приоткрыла рот, очевидно пытаясь что-то сказать, но, подумав, отказалась от этой затеи.
Забота отреагировал моментально.
- Мадам, - широко улыбнувшись, галантно произнес он. - А не меня ли вы здесь, собственно, ждете?
Дама вновь окинула его взглядом с ног до головы, пожала плечами и кивнула.
- А почему бы, собственно, и нет? - негромко сказала она в пространство. - Вы тоже художник?
- Н-ну… - в свою очередь на секунду задумался Забота, припоминая сцены задержаний "преступного элемента" и неожиданно для самого себя взглянув на род своих занятий с такой вот несколько небанальной точки зрения. - Пожалуй, что-то вроде этого.
- Это вы о чем? - не совсем поняла мадам.
- Как вам сказать… Короче говоря, если кому "портрет разрисовать" … то это мы всегда запросто. Не сомневайтесь.
- Портрет… - мадам чуть презрительно скривила губы. - Это же так банально. А впрочем… в какой технике вы работаете? Надеюсь, в этом, по крайней мере, присутствует экспрессия?
- О да! - совершенно искренне заверил ее капитан Заботин. - Вот в этом вы можете ни секунды не сомневаться.
- Уже хорошо. А то, вы знаете, все современное искусство… оно… - пытаясь подобрать нужное слово, собеседница Заботы пощелкала пальцами, а затем обреченно махнула рукой. - Впрочем, ну его в задницу. Там ему самое место. Надеюсь, вы со мной согласны?
- Вы знаете, я сам об этом много думал в последнее время… - Заботин аккуратно взял свою новую знакомую под локоток и ненавязчиво развернул лицом в сторону открытой двери магазина, в который они оба - как бы машинально, не прерывая содержательной беседы, - немедленно и вошли.
- Вино какой страны вы предпочитаете в это время суток? - Забота окинул взглядом прилавок винного отдела и распахнул широкое пальто, делая вид, что собирается достать из кармана портмоне. Этот его жест был сплошным лукавством, ибо никакого портмоне у него никогда отродясь не было. А последний мятый чирик сиротливо лежал в кармане брюк.
- Ну что-о вы… - несколько жеманным жестом остановила его мадам. - Художники, они же всегда такие бедные. Если, конечно, они настоящие художники, а не так… модные мазилки. Вы же не какой-нибудь там модный мазилка?
- Ну что вы! - на этот раз совершенно честно и искренне возмутился Заботин. - Как вы такое про меня могли подумать?!
Да и то сказать - последний раз он отчаянно мазал с полгода назад в служебном тире и получил зачет по стрельбе, только напоив инструктора изъятой во время обыска паленой водкой до состояния глубокой комы. Что, спрашивается, было во всем этом такого уж особо модного?
- Ну и вот, - констатировала мадам. - Я это сразу поняла. С первого взгляда.
- Но… - притворно замялся Забота. - Выпивать за счет дамы…
А вот тут он врал. Врал отчаянно и совершенно беззастенчиво.
Выпивать - нисколько при этом не смущаясь - капитан Заботин мог:
а) и за счет малознакомой дамы;
б) и за счет потерпевших, у которых (с их слов) "воры вынесли из дому все, только голые стены, считай, и оставили. Но… поскольку тут у нас в холодильничке кое-что все-таки… тут и отпито-то всего чуть-чуть, то… в целях, так сказать, интенсификации процесса поиска злодеев… уж не побрезгуйте";
в) и за счет задержанной, но милостиво отпущенной всякой мелкой шушеры;
г) и… да бог его знает, за чей еще счет.
Хоть за счет пингвинов в зоопарке. Если бы те, конечно, наливали…
И произрастало это качество его натуры не от какой-то там врожденной скаредности, а по причине специфики производственной деятельности - чрезвычайно вредной для здоровья - и до обидного малым размером денежного содержания. Ну что там платило государство капитану Заботину за его ненормированный рабочий день, вынужденное ежедневное общение со всяким отребьем и вконец истрепанные нервы? Тьфу - и больше ничего. Вот поэтому и… выпить хотелось постоянно. Уж не говоря о том, чтобы пожрать. И как тут обойтись без халявы? Да никак. Да при таком раскладе жизненных обстоятельств - до прямого вымогательства один шаг. Взял свой табельный шпалер - и прямиком на большую дорогу. А вы говорите…
- …И потом, в известном смысле, вовсе я никакая не дама, - продолжала новая знакомая Заботы. - Так что пусть это вас не смущает.
- Это в каком же смысле?.. - Заботин несколько растерянно вслушался в чуть хрипловатые обертона низкого голоса собеседницы, повнимательнее всмотрелся в черты ее лица и насторожился. Халява-то халявой, но ведь этак же и до беды недалеко. Мало ли чего по пьянке не происходит. А ориентации он, тем не менее, был самой что ни на есть традиционной. И менять ее ни в коем случае намерений не имел.
- Это в том смысле, что в данной ситуации я прежде всего ваш товарищ по творческому цеху, - пояснила мадам. - И поэтому в том, чтобы угостить вас, ничего предосудительного не вижу. А вы?
- Ну, если смотреть с этой стороны… - у Заботина отлегло от сердца. - Тогда я… тогда конечно.
- Тем более что я хозяйка художественной галереи. И со дня на день я планирую презентацию новой экспозиции. В своей галерее. А это что значит?
- Что? - заинтересовался Заботин.
- А это значит, мой неизвестный друг…
- Владимир, - легко коснулся обвисших нолей зеленой шляпы Забота.
- Об этом потом, - небрежно отмахнулась его собеседница. - Это значит, что на сей момент я располагаю средствами несколько большими, чем вы… А во-вторых, привлекать к сотрудничеству с этой галереей новые яркие личности - моя прямая обязанность. Следовательно… следовательно…
- Но… некоторыми средствами я тоже располагаю, - нагло соврал собеседнице явно утратившей мысль Заботин, развернулся лицом в сторону винного отдела, распрямил плечи и (как ему показалось) немного элегантно качнулся с пятки на носок. - Так что… мы могли бы… так сказать… на паритетных началах…
- Ни в коем случае! Либо мы сотрудничаем на моих условиях, либо не сотрудничаем вовсе! Только так! И учтите - в бизнесе я акула! На начальном этапе я вас спонсирую и следовательно… вправе рекомендовать целиком изменить и концепцию, и технику. Технику - вот что самое важное! У меня есть колоссальные идеи! Это бомба! Бомба, вы понимаете? Все просто на жопу сядут, я вас уверяю! И… значит, так… я вас раскручиваю, но уж после первых продаж… уж будьте любезны! Вы, конечно, будете иметь свой процент, но… основная доля моя. И никаких паритетов! Еще чего! Вот так… Согласны?
- Ну, что уж тут поделаешь, - вздохнул Забота, который, выхватив из потока слов сочетание "я вас спонсирую", был согласен на все. - Если вы находите нужным, то… можно концепцию и поменять.
- А технику?
- Можно и технику.
- Ну и пошли, - мадам решительно направилась к выходу из магазина.
- А… как же… - Заботин растерянно обернулся в сторону винного отдела.
- Что вас может привлекать в этом рассчитанном на массовый вкус ширпотребе? Это же все так банально… - дама презрительно проследила за его взглядом. - У меня тут мастерская рядом. Там все есть.
- А что, если не секрет? - робко поинтересовался Забота.
- Спирт, настоянный на чесноке, вас устроит? - гордо вскинув голову, спутница Заботина сверкнула очами.
- Вполне, - кивнул тот и деловито зашагал с ней рядом.