* * *
Но все это было вчера.
А сегодня, восседая на опасно поскрипывающем колченогом стуле в кабинете "убойного" отдела родного Петроостровского РУВД, капитан Забота был тих, задумчив и печален.
Напротив него за обшарпанным письменным столом сидел его товарищ по оперативной работе капитан Калинин. Вот уже минут сорок Калинин вчитывался в какой-то небольшой абзац лежащего перед ним служебного документа и, мучительным усилием собрав кожу лба в глубокие складки, пытался вникнуть в смысл написанного. Один раз он даже перевернул лист с текстом вверх ногами, взглянул на него вот в таком вот ракурсе, но затем, встряхнув головой, вернул в исходное положение.
- Что, дружок, похмелье? - наконец сочувственно полюбопытствовал Заботин.
- Гляди, - Калинин ткнул пальцем в злополучный абзац.
Забота поднялся со своего стула, пересек крохотный кабинет и склонился над документом.
- Читай, - не разжимая стиснутых зубов, глухо бросил Калинин.
- Ну и что тут… - Заботин взял в руки документ и стал читать.
- Нет, ты вслух читай.
- Ну и, пожалуйста, ну… "Том второй настоящего дела является продолжением тома первого…" Ну и что?
- Нет, ты дальше читай. А еще лучше - все подряд без остановки.
- Как скажешь, - покорно согласился Заботин и начал сначала: - "Том второй настоящего дела является продолжением тома первого, нумерация листов соответствует нумерации тома первого. В связи с этим том второй считать томом третьим. В распоряжение экспертов предоставить уголовное дело в трех томах".
- Ну? - поднял на него нехороший взгляд Калинин.
- Сейчас, Андрюх… Ты, главное, не горячись. Щас разберемся… - задумался Забота. - Значит, так… нумерация листов тома первого соответствует… соответствует… предоставить уголовное дело в трех томах. Так. Значит, в трех…
Минут через пять тяжелейших раздумий опер "убойного" отдела капитан Заботин взглянул на своего друга и коллегу по работе взглядом, в котором совершенно явственно читались признаки приближающегося безумия. Причем, возможно, буйного.
- Слушай, - чуть слышно прошептал он, и в этом его шепоте можно было различить шелест, который издает, цепляясь своими чешуйками за раскаленные песчинки, ползущая между барханов гремучая змея. - А откуда ОНО, - Заботин указал на лежащую на столе толстую папку, - вообще тут взялось?
- А я знаю? - пожал плечами Калинин. - Я пришел. Оно лежит. На моем столе. Ну… я с ним и работаю.
- Ты тут хоть где-нибудь подпись свою ставил?
- Пока нет… Здесь вообще первых десяти листов не хватает.
- А с чего ты вообще взял, что всем этим именно мы, а не дознаватели должны заниматься? Может, кто-то из них нам его сюда и подкинул. Или оставил спьяну. Вчера… ну, когда я уже ушел, тут кто-нибудь еще выпивал?
- Я не помню, я еще раньше тебя ушел.
- Ну и вот. Запросто такое могло быть. А ты себе голову мучаешь.
- Думаешь? - робко и неуверенно, но с явным облегчением во взоре взглянул на него Калинин.
Дело в том, что за годы службы в правоохранительных органах он несколько отупел от всех тех нелепостей, которые ежедневно ставились ему в качестве "боевой задачи", и уже практически потерял представление о том, что входит в круг его непосредственных должностных обязанностей. А потому Калинин смирился с мыслью - надо выполнять все, от чего нет возможности отвертеться.
- А тут и думать нечего. Тем более - зачем?
- А куда его девать?
- Да хоть куда! Можем Висюльцеву подкинуть - скажем, что в туалете нашли. А можем…
- Вообще выкинуть… а? - мечтательно произнес Калинин.
- Дак… все же в наших руках, Андрюха! - Слегка опухшее лицо Заботы расплылось в широкой искренней улыбке. Он сгреб со стола толстую папку и засунул в висящую на спинке стула спортивную сумку Калинина.
- А что ты там про похмелье-то говорил? - заинтересованно взглянул на товарища Калинин, к которому наконец-то (после окончания "работы над делом") вернулись нормальные человеческие реакции.
- Да я как-то… - замялся Заботин.
- Я тоже на голяке, - вздохнул Калинин.
- Но я зато… - Забота задумчиво посмотрел за окно, - похоже, знаю, где взять.
- И чего мы тогда здесь сидим?
- Да я вот думаю… Этично ли это?
- А в чем проблема?
- В чужой дом забираться придется. В отсутствие хозяев.
- Ерунда. Скажем Висюльцеву, что прямо сюда, в кабинет, поступил звонок от… ну, скажем, от одного из твоих "барабанов", что по конкретному адресу кража со взломом. И… не исключена и мокруха. Если нас здесь хватятся, он отрапортует, что мы с тобой немедленно выехали на адрес. А если там накладка какая случится, скажем - на сигнал отреагировали. Вот мы со всех сторон и отмазались. Скажешь нет?
- Н-нуу…
- А хозяев там точно дома нету?
- Да вроде не должно быть…
- Ну вот. Я же и говорю - "со взломом". Это далеко?
- Да нет, тут… рядом. Она такая, знаешь… интеллигентная женщина. Искусствовед.
- И что там у нее?
- Шило на чесноке.
- Много?
- Залейся.
- И чего мы ждем?
- Так вот я и думаю… Я у нее вчера в гостях был, она меня угощала. Мы об искусстве говорили. А сегодня…
- Так я же тебе и говорю, поступил сигнал - "кража со взломом". Мы же ее имущество летим спасать. Еще благодарна должна быть. Что вовремя успели. Что, кроме спирта, ничего не пропало…
- Да там не так вообще-то все просто. - На лицо капитана Заботы вновь легло облачко грусти. - Я же ей не ментом, я художником представился.
- Зачем?
- Да… как-то так, - пожал одним плечом Заботин. - Машинально.
- Ладно. Все, летим, - Калинин открыл сейф и вынул из него оставшийся от какого-то так и не раскрытого дела вещдок - короткую хромированную "фомку". - Потом разберемся. Впервой, что ли?
- Тоже верно.
* * *
Легко сбежав на первый этаж, Калинин и капитан Забота, проходя мимо восседавшего за стеклянной перегородкой начальника дежурной части майора Висюльцева, слегка притормозили.
- Слышь, Гена, - склонился к окошечку Заботин. - Тут это… поступила оперативная информация, что кто-то хату одну подломить собирается. Прямо щас. Не исключается и мокруха. Нам с Калиной по начальству докладываться некогда - сам понимаешь. Дорога каждая минута. Так что ты… если про нас спросят… поставь в известность, лады?
- Откуда поступила? - озаботился бдительный Висюльцев, тайком задвигая ногой подальше под стол ополовиненную бутылку розового вермута и одновременно пряча в карман надкушенную луковицу. - Мне сюда ничего не поступало.
- Да "барабан" мой прямо нам в кабинет отзвонился. Короче, мы бежим.
- А адрес, адрес-то? - высунувшись в окошечко, выкрикнул вслед убегающим онерам Висюльцев.
- Да он там что-то неразборчивое пробубнил… - обернулся в дверях Заботин и выскочил вслед за Калининым на улицу.
* * *
- Куда это они? - выйдя из туалета и застегивая на ходу ширинку, начальник "убойного" отдела майор по фамилии Молодец, приоткрыл дверь каморки дежурной части и кивнул на захлопнувшуюся за операми дверь.
- Так это… - стараясь дышать в сторону, доложил Висюльцев. - Поступил сигнал. Упреждающий. В некоем адресе возможна кража со взломом. А может быть, и труп.
- В каком таком адресе? - насупил брови Молодец. - Сигнал зафиксирован?
- Нет… пока. Заботин говорит, ему прямо в кабинет отзвонились. Его… это… агентура сигнализировала.
- Но адрес-то известен?
- Он говорит, что… источник произнес нечто невнятное.
- Так куда же они полетели? Если даже адреса толком не знают?
- Эти найдут… - вздохнул Висюльцев. - Не один адрес, так другой…
- Да, - согласился Молодец. - Пожалуй, найдут. Только ты, Гена, вызов этот пока не фиксируй, ладно?
- Так, а как же я его зафиксирую? Ни адреса, ни заявителя…
- Вот так и не фиксируй.
Стоящий на столе Висюльцева невесть как доживший до настоящих времен раздолбанный, перемотанный синей изоляционной лентой древний радиоприемник "Спидола" вдруг сам по себе ожил и, транслируя какую-то неизвестную станцию, заговорил голосом журналиста, очевидно, берущего у кого-то интервью: "Порфирий Петрович, а вот такая еще деталь… Как всем известно, до революции в вашем Туруханском крае была только одна библиотека, организованная политическими ссыльными. После революции, уже при советской власти, количество библиотек увеличилось в десятки раз. А вот с началом перестройки мы наблюдаем обратный процесс. И на сегодняшний день… увы, приходится видеть удручающую картину в этом отношении. Как вы думаете, в чем причина?" - "Гха… Гм… - прокашлялся его собеседник. - А потому шо центр забыл об регионах. Об их потенциале и значимости…" Приемник зашипел и снова умер.
Молодец задумался, переваривая услышанное.
Висюльцев машинально вынул из кармана луковку и грустно откусил кусочек.
* * *
- Ну? - спустившись с крыльца управы, Калинин с нетерпением взглянул на Заботу. - Куда идти? Давай валить отсюда быстрее, пока не перехватили.
- Туда, - Заботин зашагал направо. - По-моему…
- Так ты что, толком и адреса не помнишь, что ли?
- Ну… так… Визуально. Я же оттуда ночью ушел. И выпивши.
- А вообще-то найдешь?
- Должен.
- А чего ночью сорвался?
- Ну, понимаешь… - капитан Забота на ходу просяще взглянул на Калинина и прижал руку к груди: - Андрюха, только тебе… обещаешь?
- А в чем дело-то?
- Нет, ты скажи, обещаешь? И чтобы больше никому?
- Об чем речь? Могила!
- Видишь ли… питания-то наша, она…
- Скудна и необильна.
- Да еще и нервы.
- И что?
- Ну и вот. Пришли мы к ней - то-се, трали-вали, разговоры всякие… и все под стакан.
- А пожрать?
- В том-то все и дело. Так… что-то чисто символическое. Ну и… когда уже до дела дошло, тут вот…
- Что, не встал?
- Не-ет, обижаешь! Встать-то встал. Но… секунд на десять. А потом сразу - раз! И все. Она уж и так, и эдак… А он никак. Что делать? Я ей: "Мадам, видите ли… все последнее время я вел исключительно целомудренный образ жизни. А тут - знакомство с вами! Это же такой эмоциональный стресс! Тут явно необходим бокал шампанского для расслабленья нервов. Буквально айн момент! Я только туда и обратно". Мигом оделся и за дверь. Думаю, стакан портвейна щас где-нибудь шарахну и - все тип-топ. Портвейн, он же…
- Бодрит и освежает.
- Вот! А со спиртяги - только в сон.
- Ну и?
- Вышел. Там магазин ночной рядом, но в розлив не дают. Только бутылку. А денег-то у меня на целую бутылку нет! Вот… с кем-то скинулся, прямо там, возле магазина мы этот пузырь из горла всосали и… дальше тишина. Очнулся утром в кабинете. Как там оказался? Ни х-х…ра не помню… Такие, брат, дела.
- Подумаешь…
- Ну да, тебе "подумаешь", а для меня конфуз. Никогда раньше такого не было, веришь?
- Ты давай лучше смотри, куда нам дальше идти. Говорил же, что дорогу помнишь.
- А вот! Сюда, в подземный переход. Я его очень хорошо помню… почему-то.
Глава 2
ПРОСНИСЬ И ПОЙ
Тем временем жизнь районного управления внутренних дел шла своим чередом.
Какой-то сидящий в "обезьяннике" приличного вида солидный мужчина в дорогом пальто отчаянно пытался привлечь к себе внимание сидящих на скамье возле дежурной части пэпээсников.
Держась двумя руками за решетку, он пытался просунуть между прутьями изрядно помятую и побитую физиономию и причитал:
- Да не собирался я никого насиловать! Никого, понимаете? Я просто… шел по улице, навстречу девушка хорошенькая. Я просто… ручку! Ру-учку барышне хотел поцеловать! Ну как вы понять этого не можете?!
Наконец ему удалось привлечь к своей особе внимание. Одному из сидящих на скамье сержантов эти его причитания вконец надоели, он нехотя поднялся, подошел к решетке "обезьянника", какое-то время смотрел на мужчину сонным взглядом, а потом, широко зевнув, вяло спросил:
- А чего ж она от тебя вырывалась тогда?
- Так… дура! Вот и вырывалась. Я ж только ручку поцеловать хотел! Выразить… так сказать, свое восхищение. Ну? Что ж в этом дурного?! Я же не маньяк какой-то…
- А вот про это ты на зоне рассказывать будешь. Время от времени. Когда рот освобождаться будет.
- Да что же это вы мне тут такое говорите… - Голос мужчины дрогнул. - Вы что же, ей верите, а мне нет?
- Да лично мне без разницы, - вяло обронил сержант и собрался было отойти к скамейке.
Но тут мужчина произнес столь же банальную, сколь и роковую в подобной ситуации фразу:
- Я на вас жаловаться буду!
Сержант обернулся и шарахнул его дубинкой по башке. Мужчина охнул, мешком осел на пол и затих.
Вновь воцарились столь желанные всем людям в милицейской форме покой и тишина.
* * *
Майор Молодец бродил по зданию РУВД, заглядывал в разные кабинеты и безуспешно пытался разыскать хоть кого-нибудь из своих непосредственных подчиненных. Время от времени он даже приподнимался на цыпочки и таким вот образом, пытаясь производить как можно меньше шуму, подкрадывался к какой-нибудь двери и припадал к ней ухом. Может, затаились и выпивают? Не звякнет ли стаканчик? Не крякнет ли кто невольно, хватанув стакан самогону?
Увы.
Как правило, если за дверью и выпивали, то совершенно не его сотрудники.
Воровато обернувшись на внезапно распахнутую Молодцом дверь, они облегченно вздыхали (не наш начальник!) и дружно устремляли в его сторону твердые взгляды, из которых явствовало - ему здесь не нальют.
Чтобы сгладить неловкость, Молодец свойски хмыкал и произносил дежурную шутку:
- Ну? Как обстановка?
- Накаляется, - привычно пожав плечами, стандартно отвечал ему кто-нибудь.
Молодец вновь хмыкал и ретировался.
Обойдя все здание РУВД, Молодец вернулся на родной этаж и наконец увидел в конце коридора подначального ему старшего лейтенанта Моргулиса. Сверкая из-под набрякших с перепою век рубиново-красными белками глаз, тот нетвердой походкой брел в сторону своего кабинета и волочил за шкирку какого-то хмыря.
Поприветствовав начальника кивком головы и болезненно при этом поморщившись, Моргулис втолкнул хмыря в кабинет и вошел следом. За ними вошел и Молодец.
Не произнося ни слова, Моргулис указал хмырю на стоящий у одного из столов стул, обошел стол и, усевшись напротив, крепко стиснул виски руками.
- За что, начальник?.. - начал было плаксиво канючить хмырь, но даже те колебания воздуха, которые произошли в окружающем пространстве от звуков его писклявого голоса, так резанули похмельного опера по ушам, что Моргулис, словно раненый медведь, взревел, шарахнул кулаком по столу и, уже совершенно обезумев и почти теряя сознание от болевого шока, склонился вперед, приблизив свое лицо к источнику звука.
- Звук издашь, убью, - выдохнул он свистящим шепотом. - Веришь?
Хмырь немедленно с готовностью кивнул.
Молодец присел на краешек соседнего стола.
- Вот, - все таким же горячим шепотом произнес Моргулис, вынув из ящика стола несколько листиков мятой, не совсем чистой писчей бумаги и дешевую обгрызенную с одного конца шариковую ручку. - Пиши.
- А… чего писать-то? - тоже шепотом поинтересовался хмырь, придвигая к себе бумагу.
- Все пиши. Все, что знаешь.
- Вообще все?
- Ты надо мной издеваешься, да? - в очень нехорошей улыбке Моргулис обнажил крепкие, по явно несколько дней не чищеные зубы и потянулся к стоящей за его спиной прислоненной к батарее центрального отопления черной резиновой дубинке метровой длины. - Ты смерти моей хочешь, да?
- Да не, начальник, я чего… Я это… я напишу.
- Вот и пиши, - Моргулис вновь стиснул виски ладонями и прикрыл глаза. - Все пиши. Как убивал, как расчленял, где части тела закапывал…
- Да какое тело, начальник?! - вновь встрепенулся было хмырь. - Кости одни…