Так на каком же все-таки слоге ставить ударение в его укороченном имени?
На следующий день в камеру (шагов пять в длину, шага три в ширину) с трудом была втиснута еще одна тумбочка, и на нее Монучар водрузил маленький телевизор и видеоплейер.
- С антенной придется повременить, крути кассеты, - сказал аксакал, примериваясь, куда воткнуть "колокольчики" низкочастотного шнура. - Составь мне список, что тебе нравится, а на первое время я принес то, что люблю смотреть сам. Надеюсь, наши вкусы хоть в чем-нибудь совпадут. Магнитолу куплю тебе завтра. Теперь с компьютером. Сможешь с этим чуть-чуть подождать?
- Конечно, смогу. - Тамара перебирала внушительную стопку видеокассет: "Нечто" Джона Карпентера, "Шугарлэндский экспресс" Стивена Спилберга, "Основной инстинкт" Пола Верховена, "Птицы" Альфреда Хичкока… - Хм, неплохо. Монучар, у меня впечатление, что наши вкусы даже очень совпадают.
- Я рад, Тамара. Теперь насчет литературы. Тоже составишь список? Или положишься на мой вкус?
- Положусь, - улыбнулась Тамара, не сомневаясь, что вкусы Мочи дальше Чейза и Утгера не распространяются. И была поражена, когда на следующий день седовласый грузин принес ей Ивана Бунина и Николая Лескова, Чарльза Диккенса и Джека Лондона, Виктора Астафьева и Василия Шукшина.
- У меня была мысль купить тебе Драйзера, но я побоялся, что до "Финансиста" и "Американской трагедии" ты еще не доросла, - сообщил Монучар, раскладывая скромную библиотеку в маленькой тумбочке. - Ты просто не осилишь их до конца.
- Вот еще! - надменно фыркнула лежавшая на кровати Тамара. - Ты просто еще не успел осознать, что я суперребенок. Эрудированный и интеллигентный, - припомнила она, как когда-то ее характеризовала толстуха. - Коварный и артистичный. Свободно владеющий разговорным английским и опережающий в развитии своих сверстников, как минимум, года на три. Возможно, поэтому мне так не везет в этой жизни.
С первого же дня Тамара решила обращаться к седовласому аксакалу, годящемуся ей не то что в отцы, а и в деды, на "ты" и, не встретив с его стороны возражений, осталась довольна - так проще найти с хозяином общий язык, так проще вырваться на свободу.
- …Так как ты считаешь?
- Я считаю, что ты испорченная самовлюбленная девушка, - рассмеялся Моча, - которой весьма повезло, что она оказалась в глубоком дерьме, не позволившем ей еще больше влюбиться в себя и испортиться окончательно. Но ты через несколько лет оформишься в красивую умную женщину. Читай Диккенса, Тома. А я сегодня подвешу тебе над кроватью бра, чтобы ты не портила зрение в этом мраке.
День за днем Тамара проводила на своей узкой кроватке. Телевизор и видик сменяли книги, на смену книгам заступала недорогая китайская магнитола. И опять телевизор… после телевизора книги… после книг магнитола…
"Тоска зеленая", - решила бы Тамара, если бы до этого не провела восемь месяцев один на один лишь с алюминиевой мисочкой-стетоскопом.
Боль в спине и боку постепенно ослабла, и девочка на нее уже просто не обращала внимания. Но все равно, не долечив до конца побои, возобновлять занятия физкультурой было еще рано. Да и потом, возможно ли всерьез развернуться в такой теснотище, не рискуя при этом смести ногой с тумбочки телевизор, опрокинуть парашу или врезаться лбом в стену? Бег только на месте. О ходьбе по кругу можно только мечтать.
Проблема гиподинамии вновь остро встала перед Тамарой.
- Я не была на свежем воздухе уже почти девять месяцев, - однажды завела она разговор об этом с Мочой. - Скажи честно, ты собираешься и дальше держать меня взаперти?
- Нет, Тамара, - виновато покачал головой Монучар. - Для тебя уже оборудуется просторное помещение. Еще до осени ты туда переедешь. Тогда же сможешь выходить гулять на террасу и в сад. А через несколько лет будешь свободно перемещаться по Ленинграду, ездить в другие города… хоть за границу. Без ограничений и всего лишь с одним условием - вернее, просьбой: всегда возвращаться обратно. Пусть мой дом станет твоим домом. Я очень боюсь перспективы коротать старость, в одиночестве.
Уже с первых дней общения с Монучаром Тамара поняла, что доставлена сюда совсем не как объект сексуальных утех, скорее, ей уготована роль экзотического животного, помещенного в клетку с удобствами. Монучар в качестве этакого домашнего любимца выбрал четырнадцатилетнюю девушку.
Монучар навещал свою пленницу ежедневно утром и вечером. Приносил еду, воду в ведре и тазик для умывания, не брезговал лично выносить за Тамарой парашу.
- Неужели у тебя на примете нет ни одной подходящей женщины, которая занималась бы здесь уборкой, готовила бы еду и при этом держала язык за зубами? Я ведь понимаю, что ты не желаешь, чтоб обо мне знали лишние…
- Таких женщин, чтобы умели держать язык за зубами, не существует, - перебил Тамару Моча.
- Значит, о том, что я заперта в этой комнате, не знает никто, кроме тебя?
- Никто.
- А если с тобой вдруг что-то случится? Предположим, ты попадешь в автомобильную катастрофу. Или тебя подстрелят грабители. Или, скажем, у тебя случится инфаркт.
- Типун тебе на язык! - расхохотался Моча. - Катастрофа… Грабители… Милая девочка, я прожил долгую жизнь и приучил себя предусматривать все. У моего адвоката давно хранится мое завещание. А недавно к нему добавилось еще и распоряжение насчет тебя. Если я погибну или пропаду без вести более чем на четверо суток, будет вскрыт конверт с указанием безотлагательно выпустить тебя из этой каморки, напоить, накормить, дать денег и взять под опеку… Надеюсь, после того, что я тебе рассказал, ты не начнешь молиться о моей скорейшей кончине?
Тамара рассмеялась:
- Ни в коем случае, Монучар. Ты добрый. Ты не сделал мне ничего плохого. Во всем мире сейчас нет человека, который был бы мне ближе, чем ты. Но неужели никто-никто, кроме тебя, меня и дяди Игната, не знает, что со мной сейчас происходит? Ведь у тебя же есть друзья. Наверное, есть домработница, охрана. - Грузин покачал головой:
- Какая ты дотошная. Все хочешь знать. Да, у меня много друзей, но им про тебя ничего неизвестно. Горничная хозяйничает лишь в жилых помещениях, но никогда не спускается в подвал, где ты сейчас находишься. А охранникам если чего и известно, то они, в отличие от женщин, язык за зубами держать умеют. Я в них уверен, как в самом себе. Еще есть вопросы?
- Много вопросов.
- Вот завтра ими мы и займемся. Помнишь, что тебе обещал еще в первый день?
- Что, когда я поправлюсь, мы серьезно поговорим.
- Ты поправилась?
- Вполне.
- Тогда я завтра посвящаю весь день тебе.
- А снотворные?
- Все, хватит. - Монучар распахнул дверь и шагнул за порог. - Ты же уже здорова. Так что теперь приучайся засыпать без таблеток. Спокойной ночи, Тамара.
И в двери, обитой железом, привычно заскрежетал замок.
На узком пространстве маленькой тумбочки, покрытой белой салфеткой, бутылка "Цхинвали" для Монучара, торт "Птичье молоко" для Тамары, вазочка с крекерами и сахарница. Еще остается место для двух чайных чашек на блюдечках, банки растворимого кофе и единственного хрустального бокала для вина. Белому электрочайнику "Юнит" приходится ютиться на линолеумном полу возле никелированной ножки кровати. Для магнитолы местечко нашлось поцивильнее, она негромко покрякивает "Европой плюс", возлежа на Тамариной подушке.
Выпито полбутылки вина, съедена половина торта, чайник три раза доливался водой, и Монучар уже дважды тактично выходил за дверь, чтобы Тамара могла попользоваться парашей, а история злоключений девочки только перевалила за экватор.
Монучар слушал историю девочки терпеливо и очень внимательно. Он умел слушать.
- И все-таки этот похотливый кобель до меня добрался, - в заключение своей длинной истории сообщила Тамара. - Тогда, в гараже, когда он отлупил меня железякой, последнее, что я почувствовала перед тем, как лишиться сознания, - это то, как он стягивает с меня трусы. Потом, правда, уже ничего не помню, но на следующий день у меня немного побаливало между ног. И на трусиках остались кровавые пятнышки. А месячных в тот день у меня быть не могло… - Девочка положила на блюдечко очередной кусок торта, задумчиво расковыряла его чайной ложечкой. - Что скажешь?
- Я сам не ангел, - впервые за три с лишним часа прервал молчание Монучар. - И мне доводилось встречать немало мерзавцев. Но о таком слышу впервые. Значит так, Тома! Говори, что делать с этими негодяями - Игнатом и Светланой Петровной. Не сомневаюсь, что приговор ты вынесла им давно.
В ответ Тамара загадочно улыбнулась.
- Хочешь, чтобы они сдохли? - продолжал Монучар. - Или чтобы отправились по этапу? Мне не составит труда организовать всё так, чтобы их загнали на самые беспредельные зоны, где им будет подготовлена персональная встреча. Ты согласна, Тамара?
- НЕТ! - сказала она.
Монучар не пытался скрыть своего удивления. Он молча взял бутылку вина, аккуратно наполнил бокал, отхлебнул глоток и лишь после этого спросил:
- Почему? Ты что, не хочешь отомстить?
- Нет.
- Что нет?!! - не выдержав, повысил голос Моча.
- Не собираюсь ничего им прощать, ничего забывать, ничего списывать. Ни-че-го! Просто я не желаю, чтобы за меня и родителей расквитался с ублюдками кто-то другой. Это должна сделать я. Только я! - выделила последнюю фразу Тамара. - Да, я согласна с тем, чтобы они медленно подыхали в тюрьме. Чтобы проклинали тот день и час, когда надумали заварить всю эту кашу. Чтобы жаждали смерти как избавления от мучений. Но ведь я этого не увижу!
- Можно организовать, чтобы их куда-нибудь отвезли, - предложил Монучар. - Туда же доставят тебя. И ты сама зачитаешь им приговор. И будешь лично присутствовать при приведении его в исполнение.
- Ты не понимаешь меня. Что же, попробую объяснить иными словами. Ты знаешь, что такое обет? Не обед, а обет? С буквой "т" на конце.
- Не принимай меня за недоумка из чукотского стойбища. Продолжай, девочка.
- Так вот, я дала обет рассчитаться с мерзавцами лично. А если я и прибегну при этом к чьей-либо помощи, то эта помощь должна быть минимальной. Все обязана спланировать и организовать только я. В тот момент, когда толстуха и дядюшка будут доживать свои последние секунды, им в глаза должна смотреть только я. И никого рядом со мной! Потому, что эта месть принадлежит только мне!
Монучар молча поднялся. Заложив руки за спину, медленно прогулялся по комнатушке: четыре шага до обитой железом двери… четыре шага обратно… Наконец он заговорил. Чуть слышно. Совсем без акцента. Глухим незнакомым голосом, до неузнаваемости искаженным новыми для девочки интонациями.
- Я вижу, что ты утвердилась в своем решении давно. И всерьез. От него ты уже никогда не отступишься. Я вижу по твоим глазам, что это цель твоей жизни. Но проблема в другом: хватит ли у тебя силенок?
- Быстрая смерть - это слишком легко для них. Нет! - продолжила Тамара. - Я мучилась год. И неизвестно, сколько мне еще уготовано. Что же касается Толстой Задницы и дяди Игната, я буду уничтожать их не спеша. Сначала разрушу привычный для них уклад жизни. Они останутся без жилья, без работы, без средств к существованию. Нет, я не дам им превратиться в обычных бомжей. Я заставлю их цепляться за жизнь, я позабочусь о том, чтобы им было что терять. И тогда я встречусь с ними и объясню, что для них приготовила. Сроков не назову. Я заставлю их постоянно оглядываться, в любой момент ожидать удара исподтишка, спать вполглаза, по ночам просыпаясь в холодном поту, как последнее время просыпалась я. И через какое-то время буду считать, что я отомщена - досыта напилась их поганой кровищи, - и теперь пробил час расквитаться с мерзавцами уже за папу и маму. Вот тогда можно будет подумать о казни.
- Красивый сценарий. - Монучар опустился на табурет, поднял свой бокал, сквозь него воззрился задумчивым взглядом на бра, подвешенное над кроватью. - Если ты не станешь с годами самой отъявленной бестией в мире, то будешь знаменитой писательницей или актрисой. Я постоянно открываю в тебе что-нибудь новое. Ты для меня до сих пор остаешься загадкой.
- Женщина и должна быть загадкой, - кокетливо стрельнула глазками девочка.
- Загадкой… только без яда. А его в тебе предостаточно.
- Для кого как, - многозначительно улыбнулась Тамара.
- Пожалуй. - Монучар допил остатки вина, поставил на место бокал. - Ладно, это все лирика. Вернемся к насущному. Тома, ты отдаешь себе отчет, что сценарий, который ты написала в своем воображении, вряд ли выполним? И все здесь упирается в то, что ты категорически отказываешься принимать чью-либо помощь, намерена действовать в одиночку.
- Без опыта, без денег, без друзей, без свободы.
- Предположим, насчет друзей ты не права. Можешь смело причислять к ним меня, если ты, конечно, не против. Маки… То есть деньги у меня есть, и я ими с тобой всегда поделюсь. Но ни о какой свободе пока и не мечтай. Пойми, я о тебе беспокоюсь. При твоем характере, Тома, тебе хватит и часа, чтобы влипнуть в какую-нибудь историю. Ты же сама говоришь, что тебе недостает опыта. А значит, и выдержки, и проницательности…
- Интересно, и как же я их в себе разовью, безвылазно сидя здесь перед телеком? - вспылила Тамара и даже вскочила с кровати, на краешке которой сидела все это время. - Твои красивые слова о том, что опасаешься за меня - просто вранье!
- Нет, Тома, - покачал головой Монучар. - Если бы я был абсолютно уверен в том, что ты сейчас выйдешь из дома, поешь мороженого в кафе, заглянешь в кино, оттянешься на дискотеке и к утру вернешься назад - не было бы вопросов. Но даже если я приставлю к тебе телохранителей, с твоей хитростью ты их, дураков, обведешь вокруг пальца. Итак, представь, ты отрываешься от охраны. Что дальше? У меня нет ни единой гарантии, что ты тут же не выбросишь из головы все свои раскрасивые планы отмщения, которые так складно мне сейчас излагала, и не побежишь к мусорам. В итоге: ты в детприемнике, толстуха и дядюшка на Арсенальной, а у меня очень крупные неприятности. Легавые только и ждут, что мне предъявить, а тут прямо на блюдечке с голубой каемочкой им подается заложница, да еще и малолетка, которую я десять дней продержал у себя в подвале. Вот так-то, Тамара. Согласна с моими сомнениями? Есть что возразить?
Девочка молча опустилась на уголок кровати.
- Не расстраивайся, малышка. Ничего не проиграно. Просто надо уметь набираться терпения и ждать. Иногда очень долго.
- Пообещай мне, что ни ты, ни твои люди и пальцем не тронут ни толстуху, ни дядюшку. Сохранят их для меня.
- Но если они вдруг решат сами перегрызть друг другу глотки, - расхохотался Моча, - разнимать и мирить их никто не намерен. Так что надейся еще и на здравый рассудок Игната и Светланы Петровны. А со своей стороны, я гарантирую их полную безопасность. До того дня, когда в игру вступишь ты, царица Тамара. Знаешь, в поэме "Витязь в тигровой шкуре"…
- Я знаю, - перебила девочка. - Читала Шота Руставели. И видела иллюстрации Врубеля… Так, Монучар, мы обо всем договорились?
- Обо всем. Если вдруг передумаешь и пожелаешь, чтобы я подключил свои силы и ускорил процесс…
- Не передумаю. Сколько мне ждать?
- Может, два года, - пожал плечами Моча. - Может быть, три. Пока не будешь готова. И пока просто не подрастешь.
- А подготовка…
- Это я полностью возьму на себя. Разработаю план… Ведь я, как-никак, в свое время закончил психологический факультет МГУ. И в мозгах еще кое-что осталось.
- Тогда будем считать, что с этим все решено, - подытожила девочка. - Разрабатывай план. И, пожалуйста, постарайся сделать это как можно скорее.
На следующий день, произведя рокировку параши и тумбочек, Монучар сумел отвоевать у комнатушки немного пространства, на котором разместил тренажер "беговая дорожка" и нечто вроде пюпитра, за которым можно было читать и писать стоя.
- Теперь мне не помешал бы еще и солярий. И ежедневные трехчасовые прогулки на свежем воздухе, - сказала Тамара, увлеченно изучая несложный пульт управления "дорожкой".
- …И пятидесятиметровый бассейн, - язвительным тоном продолжил Моча. - И общество благовоспитанных молодых людей. Чистокровный арабский скакун, "Ламборджини", двухмоторная "Сесна"… Я могу тебе обещать только то, что уже через месяц будут готовы твои новые апартаменты. Так что готовься к переезду. И наверстывай упущенное время. Завтра у тебя начинается новый учебный год. Вернее, продолжается старый…
На следующий день скромная библиотека Тамары увеличилась более чем в два раза за счет профессионально подобранной учебной литературы за седьмой класс, и девочка, наконец, твердо решила перенести ударение в укороченном имени Монучара со второго слога на первый.
И при этом впервые набралась смелости признаться себе в том, что вот уже несколько дней, как из самых глубин ее души все настойчивее и настойчивее рвется наружу нечто новое, абсолютно неведомое. Причем Тамара с беспокойством отметила, что это нечто имеет непосредственное отношение к Монучару.
Вот только к добру ли это настырно стремящееся на волю…
…ЧУВСТВО?
Позорище! Да какие могут быть чувства у четырнадцатилетней девчонки к пятидесятилетнему старику?!! Как к заботливому хозяину. Как к надежному другу. Как к человеку, по горькой иронии судьбы заменившему ей и отца, и деда… и мать, и вообще всех людей, вместе взятых. Да, только так, и не иначе!
Но кроме этого существует что-то еще!
НЕЧТО!!!
Глава 11
МАФИОЗИ ТОЖЕ ПЛАЧУТ
Герда. 18 июля 1999 г. 00-15 - 00-40
- Какие у нас дальнейшие планы? - пряча за спину правую руку с "Сикемпом", спрашиваю я у Олега.
- Планы? - Он стоит у меня за спиной и - хотя я этого и не вижу, но в этом даже не сомневаюсь - поверх моего плеча настороженным взглядом изучает дворик между крыльцом и забором. Четыре чугунных фонаря а-ля XIX век. Дурацкая беседка по центру. Ни души… - Если честно, с дальнейшими планами полный голяк. Эти парни сейчас могут быть где угодно.
"С одним уточнением, - думаю я, - где угодно, но только в пределах землевладения покойного Юрия Ивановича. А значит, где-то поблизости.Интересно, по какому маршруту обходят периметр Юриковых владений его стояки? Где устроить на них засаду? Да и вычислят нас раньше, чем мы успеем прицелиться, - у охраны обученная собака. И, как уверяет Олег, волыны с полными обоймами и без глушаков. Если только дать стоякам пустить в ход свои дуры…
А ведь пальба из пээмов сразу поднимет хипеж на всю округу. Бдительные соседи вызовут местных легавых. Предположим, что до приезда ментов мы с Диной успеем стряхнуться отсюда. Но, если нас сразу же за воротами не подхватят те, кто срежиссировал сегодняшнюю оперу, нам определенно гаплык. Прежде чем нас повяжут, мы пошатаемся по местным лесам без надежных ксив и без денег пару часов. На большее можно и не рассчитывать.
Одним словом, погуляем немного на воле и обратно в квадрат…
Не за этим, признаться, мы сюда притащились!
К тому же Олег предупреждал, что для соседей и случайных прохожих сегодняшней ночью здесь все должно быть чики-чики - тихо и мирно, как за высокими монастырскими стенами.
А для этого нужна какая-нибудь военная хитрость.