- …а для хозяина "контрабаса" меня тем более нет, Петя. Ты же сам говоришь, что футболка денег стоит, так? Так вот списал ее Лева на случай с Пашкой. Вот сдохнуть мне, списал. А что ты хочешь? Издержки транзита. Откуда кто знает, как там дело было? Украли мальчишку. И, я уверен, вместо официальной версии с маньяком точнехонько историю с преследовавшими его бандитами и втер. Дескать, скажите спасибо, что я, рискуя собственной шкурой, остальные до адресата довез. Вы мне платите? Я везу. Через таможню провез? Провез. А остальные всякие бандитские разборки - ваши дела. Тем более что по ментовским документам у него - все в цвет. Труп обнаружен голым. А? И фотографии эти в столе - мы еще удивлялись - у него для отмазки лежали. Вот, дескать, посмотрите своими глазами…
- Логично.
- И за шелупонью, как ты говоришь, этой - его личная инициатива. Хозяин-то, как я его себе представляю с твоих слов, если бы знал, что я к его товару хоть какое-нибудь отношение имею, так сидеть бы мне давно на цепи где-нибудь в подвале и, жидко под себя какая, вспоминать, куда я футболку девал. Так?
- Примерно…
- Ну вот. Он и этих-то двоих, про которых ты рассказал, ко мне втемную послал. Футболка, мол, белая, такая вот. А что да как, я думаю, они и не спрашивали. Надо, значит надо. С вас аванец. А принесем - расчет. Скроить он решил футболочку, Петя. Денежек срубить самостоятельно. Жадный он. Каждую копеечку любит, причем всякую. Не понимает - где можно, где нельзя. Поэтому и сдали его. Не из-за этой конкретной футболки, конечно, на таможне-то засада до этого была, а уж потом он ее скроить решил, но сути дела это не меняет. Нет в данной конкретной ситуации с футболкой за ним никого и ничего, кроме его собственной жадности. И выходит, что против нас он - один-одинешенек, бедолага. Мы же его…
- Что?
- Схаваем. - И потомственный дворянин, один из предков которого во времена правления Иоанна Грозного ведал его личным архивом, руководил составлением Государева Родословца и Разрядной книги, а затем был воеводой в Ливонии, Александр Васильевич Адашев-Гурский по-блатному раскинул пальцы веером.
- Ну… - Волков подинькал крышкой зажигалки. - Есть, в общем-то, логика в логовницах. А как конкретно?
- Да вот же, Петя, - Александр указал рукой на телевизор. - Уверен я, что от этой порнухи Невельским воняет. Это же ниточка. Потянем за нее, потянем и посмотрим. Да мы его просто посадим. Да еще по такой статье… Ты пару эпизодов смог бы обратно перекатать на такую, знаешь, маленькую, которая в камеру вставляется?
- Почему нет…
- А камеру достать такую?.. я в этом ничего не понимаю, ну, чтобы вот тут открывалось - и как будто телевизор маленький?
- Сони. Гандикап.
- Вот. Придется нам этого мальчишку с тобой колоть.
- А чего это ему перед тобой колоться?
- Не передо мной, а перед тобой. Я детям врать не могу.
- Почему?
- Стыдно. Переживаю потом. Да и у меня все равно не получится. А ты - профессионал. Он на кассете что делает?
- Ну… Бабу уестествляет.
- А вот мне почему-то кажется, что он ее насилует. С особым цинизмом-
- Ну знаешь, так он и купился. Они сейчас уже лет в двенадцать такие ушлые. Тем более которые улицы хлебнули.
- Посмотрим.
- Ладно, - Петр встал с кресла, - давай я тебе белье дам. Завтра поезжу, послушаю, что в городе говорят. И про "контрабас", и про детскую порнуху.
- А который час?
- Да два часа ночи.
- Господи… А ты заметил, что в белые ночи время исчезает? Не ощущение времени, а само время?
- Так оно же все равно в каждой ситуации свое собственное.
- Так-то так, но обычно все ситуации между собой соотносятся, а в эту пору - они как-то по отдельности. У всех событий какая-то своя собственная логика. Как у пьяного.
- Пьяный лишен логики. Она ему чужда.
- Не скажи, не скажи, - Гурский стелил себе на диване. - А где ты сейчас трудишься? Тачка бандитская, трубка, "Абсолют"…
- Да есть тут… охрана, сопровождение и прочая, прочая.
- А ты - кем?
- Ну… есть надо мной, есть подо мной.
- А где больше?
- Подо мной. Но все это суета и томление духа.
- И много платят?
- Да это все казенное. Тачка, трубка. А так - жалованье. Хватает, если водки много не жрать.
- И кто платит? В ака-анцовке?
- Да… Я же тебе говорю, раньше все просто было: здесь - криминал, ворье, убивцы, здесь - я, а тут - рабоче-крестьянская власть. А теперь… Они, по-моему, и сами перестали понимать, настолько все перемешалось и срослось, агентура там и все прочее. Главное, что все делают одно большое и очень важное дело - бабки. В ака-анцовке.
- И тебе перепадает.
- Пока не выперли. В глаза закапывал? Еще разок на ночь, и еще один день - утром и вечером. Очень хорошее средство. И рожу мажь, мажь. Завтра еще дома посидишь, а там, глядишь, и выйти с тобой можно будет.
- Если б еще знать, когда утро, когда вечер. А вот воскресенье когда?
- Послезавтра.
- Вот послезавтра мы в Колпино и махнем. Они, Кирилыч этот с женой, по воскресеньям на Поклонную гору ездят с самого утра.
- Куда-а?..
- А в церковь, баптистскую.
- Вот… - Волков потряс пальцем. - Вот она откуда, зараза-то…
- Да брось ты. Там люди разные. Господь рассудит.
- Все равно.
- Спокойной ночи.
- Спи. - Петр взял со столика пульт, повернулся к тихонько работавшему все это время телевизору и, на секунду заинтересовавшись, сделал чуть громче. "И последнее, - сказала ему с экрана ведущая криминальных новостей. - Сегодня в одной из глухих деревушек Рязанской области из личного пистолета Дантеса был застрелен неизвестно как там оказавшийся вор в законе Батсвани, по кличке Пушкин…"
- Господи… - Волков ошарашено впитал в себя текст, выключил телевизор и, отмахнувшись от него двумя руками, пробормотал, выходя из комнаты:
- На ночь-то глядя…
- Ранним воскресным утром, день спустя, джип Волкова, взметая вихри тополиного пуха, катил по полупустым улицам, направляясь к выезду из города.
- Петя, давай, пожалуйста, еще разок ситуацию прокачаем, может, я вчера что не так понял.
- Так а что понимать-то? Порнухи этой с малолетками и даже совсем с детьми в городе - море. Есть импортная, но в основном наша. На любой вкус. И такая, и сякая, и с мальчиками для педрил включительно. Есть совсем дешевая, в полевых условиях да на хазовках каких-то. А есть дорогая, вроде твоей…
- …я бы попросил…
- …а что? Короче, такие, как у нас с тобой, часто используют как рекламный ролик, что ли. Мол, если нравится, то будьте любезны… Имеем предоставить исходный матерьял. И бабки за это клиенты отстегивают немалые. В общей массе - фирма, да новые русские всякие. Ну и богема изредка, она же у нас продвинутая в этом смысле… Да и богатеть стала.
- Богатая богема, Петр, это нонсенс. Как врачи-убийцы и санитары-оборотни.
- А у нас все - нонсенс. И мы с тобой во всем этом - самый большой нонсенс.
- Мы - соль земли. Мы - ее горькие слезы.
- Ладно, запахни свои бледные ноги… Короче, если нам парня не расколоть, никаких концов у нас на Леву твоего нету. Тогда тебе только в Баден-Баден. Здесь он тебя достанет.
- А если его грохнуть?
- Ты, что ли, грохнешь?
- Ты.
- Ну, спасибо…
- Шутка.
- А со спонсорами его и вовсе чисто. Это даже не фирма, а… в общем, они - подразделение концерна определенного. Там и банковские дела, и нефть, и технологии. Вот так. И под крышей они у ФСБ. То есть понятно, что они и втемную крутят, но их не достать. Уж извиняй. И потом, сомневаюсь я, что они с Левой "контрабас" какой-нибудь затевать станут. Не тот уровень. Они ему совершенно бескорыстно бабки на счет безналом переводят из сердобольных, так сказать, соображений и искренне горды собой. Это сейчас становится у богатых престижно. И слава Богу.
Гурский нажал кнопку на ручке дверцы, и стекло мягко скользнуло вниз.
- Слушай, - задумчиво сказал он, - технологии… А? Ну не на совете же директоров такие решения - о контрабанде очень умной - принимаются. Смотри… Кто-нибудь один, для себя лично, замутил с Невельским какую-нибудь поганку. Ну не случайно же он с этими куртками ночевал в запертом кабинете, на самом-то деле! Помнишь, я рассказывал? Ведь если, как ты говоришь, это что-то очень хитрое, то много возить и не надо, в одну-единственную куртку зашил и поехал, а Леве и говорить не нужно - в какую именно. На всякий случай. Получатель сам знает. И часто возить не надо. Так, время от времени.
А потом - или этот, который умник, перед своими же прокололся, и они ему кислород перекрыли, а заодно и слушок про Левин канал пустили, чтобы и ему впредь неповадно было, или Кирилыч от себя, по жадности своей, что-нибудь повез, а тот узнал, и обидно ему стало. И это он его вломил. Своей собственной "крыше". В неформальной беседе, за определенную мзду. Может, Лева-то ему больше и не нужен. Возьмут его на чужом товаре и уберут с горизонта, и гора с плеч. Не станет же он на самом-то деле сам на себя еще и предыдущие эпизоды навешивать, он же не идиот. А этот и концы обрубит, и чистеньким изо всей истории выскочит. Ты же говоришь - он умный?
- Ну вот теперь понятно, кто и зачем к тебе первыми вломились.
- На границе-то его таможне взять не удалось…
- …и теперь они его обложили и разрабатывают по всем правилам, только он после засады на таможне - пуганый. И затихнет с поездками. И выходит, что не достать им его. Нет у них методов против Кости Сапрыкина. А вот тебя он достать очень даже может. Не век же тебе прятаться.
- Да и глупо как-то…
- Глупо не глупо, а если он к серьезным людям обратится - порвут тебя, как грелку. Тут нам с тобой упредить его надо обязательно. Факт.
- Я вот что думаю: если Невельский решился тайком от своего "работодателя" каналом этим рискнуть, то уж больно серьезными должны быть соображения. Он же и так далеко не бедствовал. А тут уж, по логике вещей, явно что-нибудь и вовсе типа - один раз и на всю жизнь, а?
- И что?
- Да футболка. Где ж она может быть…
- Может, ты под гипнозом вспомнишь?
- Да не берет меня. Был у меня случай один…
- Вроде того, как Кол Черниговский нарколога споил?
- И ничего смешного, между прочим. Этого нарколога потом через капельницу откачивали. А все потому, что нечего умничать, мол, "запой мнимый", "запой истинный"… Попили-то они всего ничего - недели полторы, деньги кончились. Кол похмелился и за переводы уселся, с русского на английский для какого-то журнала по биологии, а этот дурак чуть не крякнул. А туда же, учить вздумал…
- Гипнотизер-то выжил после общения с тобой?
- Да он, понимаешь, психотерапэ-эвт по специальности и, на беду свою, курсы какие-то по гипнозу перед этим прошел краткосрочные. И занесла его нелегкая в нашу компанию. Откуда взялся? По-моему, Марьяна его приволокла. Выпил он водочки и, опять же, умничать стал. Тайники, мол, подсознания… И все приставал ко всем, дескать, давайте заглянем в глубь вашего естества. Ну, достал всех. Мы ему чуть-чуть снотворного скормили незаметно и говорим, мол, ну ладно, давайте. Он обрадовался, взял два стула, поставил один напротив другого, уселся и говорит, на меня показывая: "Давайте вы, пожалуйста". Я сел напротив, он шарик такой, на ниточке, из кармана достает, между нашими с ним рожами раскачивает, как маятник, и говорит: "Считайте, пожалуйста". Я стал считать: "Раз, два, три…" Шарик блестящий качается, он на меня пялится, я-на него, а сам про себя думаю: "Вот, пока я здесь как дурак сижу, выжрут они без меня всю водку или не успеют?"
- Не успели?
- Конечно же, нет. Этот идиот в транс впал. Где-то на счете девяносто шесть. А я-то не понял, думал - притворяется. И говорю: "Барышня, а вы в курсе, что женщины Востока уже сняли с себя паранджу?" А он этак кокетливо плечико приподнял и говорит: "И что?" А я ему:
"Раздевайся и ты…"
- Сексуальную ориентацию поменял?
- Эпсолутли. Даже уж и не знаю, как теперь его зовут…
- Слушай, а что Невельскому в этом баптизме?
- Ну, всяко… У него сиротский приют, а там - гуманитарка, шмотки всякие, да и бабки-в своей вульгарной наличной сущности. Приезжают штатники или там финны: "Хали-люйя!" А он им: "Халилюйя! Пожертвуйте на сироток ё мани, блу джине энд все, что ю хев…"
- И дают?
- Еще как. Наличманом. И потом - контакты всякие. "Бог тибье лу-убит!" - и поехали в Чухляндию. Разный народ там… тусуется.
- Контакты, говоришь… А до которого они там часу? Мы после Колпина можем успеть?
- Вполне.
- Так к нему кто угодно мог с подарками заявиться?
- Конечно.
- А ты говоришь, - и Волков укоризненно посмотрел на Гурского, - спонсоры…
- Петя, ну я же не вникал. Ну, приезжают, ну, шмотки привозят, ну, значит, спонсоры… Они же все на одну рожу.
- Ладно. Ты дорогу-то от Колпина помнишь?
- Да там рядом, минут десять на машине. Когда автомобиль остановился на подъездной дорожке, ведущей к широкому, обсаженному кустами двору, в глубине которого стояло приземистое двухэтажное здание, Волков присвистнул:
- А что здесь раньше-то было?
- Профилакторий какой-то. Для "трудящих" масс. Ну что, пойду я парня искать. В разведку, за "языком". А ты знаешь, кстати, почему Ленку "спутницей" зовут?
- Потому что - спутница.
- Ты с какого курса вылетел?
- Я, между прочим, восстановился и все-таки закончил, в отличие от некоторых.
- Так ты юрфак добил?
- Вплоть до диплома.
- А академичку университетскую помнишь?
- А то…
- Ну, так Ленка же каждый раз книжки всякие приносила удивительные. У ее деда библиотека была - конец света. И, в частности, брошюра "Спутник партизан". Ее сбрасывали с самолетов над партизанскими районами во время войны. Содержание - просто сказка… Как выиграть войну посредством соломы и грязи. Там главы такие были: "Как командиром стать", "Как справедливым быть". И - "Смелому танк не страшен". "Смелый, - там говорится, - танка не испугается. Он, приноравливаясь к рельефу местности, подпустит танк поближе. А потом, вспрыгнув на броню, замажет смотровые щели грязью, а пулемет заткнет соломой или загнет топором. Экипаж танка он возьмет в плен, но не допустит самосуда, а поведет на допрос к командиру".
- Круто.
- Вот поэтому Ленка сначала была "спутницей партизан", а потом просто "спутницей". Люблю ее безумно…
- Я тоже.
- Ох… Ты придумал, как с мальчишкой говорить?
- Давай, Фарафонов, предоставь объект.
- Цинизм заготовил?
- Ну иди уже…
- Петр Хведотович, - Гурский взглянул на задернутые легкой занавеской и чуть приоткрытые четыре окна второго этажа, остальные окна были распахнуты настежь, - а подайте-ка мне парабеллум…
- Иди, иди, если что - ори громче. Александр пошел по асфальтовой дорожке, поглядывая на окна второго этажа и всматриваясь в лица ребят, которые катались на роликах и скейтах по двору.
- Здравствуйте, Саша, - поздоровалась с ним вышедшая на широкое крыльцо и зажмурившаяся от яркого солнца очень полная женщина в белой поварской куртке и белом фартуке.
- Здравствуйте, Марь Петровна, Лев Кирилыч у себя?
- Да нет его. Воскресенье же. Он рано уехал, как всегда. А вы какими судьбами?
- Да вот за деньгами…
- Так, может, Анна что знает? Она приболела. Там, у себя наверху. Позвать?
- Да нет, неловко… что ж у меня из головы-то совсем вылетело, что по утрам в воскресенье они в церкви… - Адашев-Гурский внимательно всмотрелся в одного из ребят.
- Ну нет так нет. - Женщина повернулась и, щедро покачивая бедрами, ушла обратно в прохладный полумрак.
- Олег! - окликнул наудачу Гурский.
- Здрасьте, Сан Василич. - Мальчишка в яркой желтой футболке и длинных шортах громыхнул роликами и остановился перед Александром. ~- Только я - Андрей.
- Андрей, конечно. Извини. Слушай, тут у меня дело такое… Хорошо, что я тебя встретил. Пашку Сергеева помнишь?
- Конечно.
- Ну вот… Извини, мне позвонить должны, а телефон я в машине оставил. Пошли? Там и поговорим.
Парень с уважением посмотрел на стоящий вдалеке черный джип и покатил к нему на своих роликах. Гурский не спеша пошел следом.
На одном из окон второго этажа изящная рука чуть отдернула занавеску.
- Забирайся, - Александр поддержал под локоть цепляющегося за высокий порог роликами Андрея, помогая ему забраться на заднее сиденье, где уже сидел в углу салона строгий Волков, и захлопнул дверь. Сам сел спереди.
- Андрюша, прости Бога ради, но, собственно, это вот у моего друга, он - следователь из прокуратуры, несколько вопросов к тебе. Я его сюда специально привез, чтобы он тебя к себе не таскал.
- Волков, Петр Сергеевич. Советник юстиции. - Петр переложил из одного кармана в другой хромированные наручники и вопросительно поднял брови. - А?…
- Андрей. Смуров.
- Смуров. Так… Ну что, Андрюша, плохо тебе на воле жилось?
- А что… - Мальчишка потянулся рукой к двери, но Волков, нажав кнопку на брелоке ключей, заблокировал дверные замки.
- Это что? - откинув у видеокамеры сбоку небольшой экран и включив воспроизведение, спросил Петр.
Лоб у парня моментально покрылся испариной, дыхание перехватило. Он заерзал на сиденьи и, как кролик в глаза удава, уставился в маленький экран.
- Это, дружок, изнасилование беззащитной жертвы, совершаемое группой лиц, причем в извращенной форме, одним из которых являешься ты. А еще один твой сообщник снимает все это на видеопленку. С особым цинизмом. А это - изготовление видео продукции порнографического содержания. Явно с целью дальнейшего распространения и с "целью извлечения материальной прибыли".
- С особым цинизмом, - сказал Гурский, не поворачиваясь.
Андрей молча пыхтел и таращился на экран.
- Потерпевшая подала заявление. Заведено уголовное дело, оно в производстве. Вот тебя лично мы уже изобличили. Мысль ясна? В связи с изменениями, внесенными в последнюю редакцию нового Процессуального кодекса Российской Федерации, под подписку о невыезде я тебя, поскольку ты несовершеннолетний, отпустить не могу. Значит, мерой пресечения будет арест.
Волков вынул наручники и защелкнул браслет на запястье мальчишки.
- Ты имеешь право хранить молчание, все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя в суде…
- Дак ж… Ё-моё…- прорвало наконец пацана. - Дак это потерпевшая… кто?! Ходит голая и загорает, и вообще… Она нас с Витькой достала! Она же ненормальная! А Невеля еще и пугал. "На помойке, - говорит, - сдохнете". Таблетки сует, а потом кино свое снимает. И Ленку возил постоянно, и Катьку, и
Дашку. А нас с Витькой всего два раза к бабе одной… Так она же сама. И Невеле она бабаки за это…
- Что за баба? Где? Когда возил? Быстро!
- Да в Комарове, еще прошлым летом, там дача такая с забором.
- Сможешь найти?