* * *
Самые нехорошие подозрения Алика, к несчастью, оправдались. У едва ли не единственной на весь городок функционирущей автозаправки собралась здоровенная очередь автолюбителей, жаждущих заправиться. Алик громко выругался и тут же порекомендовал "звезде" сбегать за "заправкой" в ближайший ларек, а сам пристроился в конец очереди.
- Ладно… давай иди за бухлом, - напутствовал он Аскольда. Тот в странной заторможенности глянул на Алика Иваныча, а потом провел ладонью по лбу и произнес:
- Интересно, а в этом городишке можно срастить, если не "кокс", то хотя бы "эйч"?
- Героин?
- Ага, - выдохнул Аскольд, и Мыскину хватило одного взгляда, чтобы понять: этот парень очень хочет "шмыгнуться". То бишь пустить себе в ноздрю или по вене какую-нибудь отраву.
…Он вернулся через полчаса, и Алику снова хватило только одного взгляда, чтобы понять: и в городке с милым сердцу названием Богородицк можно найти наркотики, причем даже человеку, который попал в город впервые. На лице Аскольда блуждала бессмысленная улыбка, а взгляд широко распахнутых мутных глаз с точечными зрачками был неуловим и туманен.
Мегастар принес с собой пакет, набитый едой, пивом и водкой. Водка предназначалась Мыскину, пиво намеревался потягивать и сам Аскольд. Да и поесть не мешало бы.
К исходу часа путешествующему дуэту стало совсем весело. На причину этой веселости ясно указывала куча опустошенных бутылок из-под пива и одной водки, честь опорожнения которой взял на себя Алик. Аскольд же высовывался из окна и бессмысленно орал оторопевшим соседям по бензиновой очереди:
- Скорый поезд Нагасаки - Лондон - Чикаго прибывает на третью платформу… КПСС! Гражданин Воробьев, просим не испражняться на рельсы! Положение угнетенных нацменьшинств в Республике Зимбабве и острове Папуа - Новая Гвинея требует немедленного введения урр… уроков закона Божьего… Леди Винтеррр-ым-м-м. У моей милашки в-в жопе рразоррвалась клизьма… пррризрак бродит по Европе… призрак коммунизьма!!
Автолюбители начали проявлять признаки возмущения и закипать, как плохо заваренный старый самовар.
Мыскин же вышел из машины и начал кропить из бутылки "Старого мельника" капот стоящей за ними красной "Нивы", водитель которой особенно возмущался.
- Да ты что ж это творишь, сука? - крикнул в окно водитель.
- Раз упал метеорит, - доверительно сообщил ему Мыскин, пошатнувшись и пнув для удержания равновесия колесо "своей" машины, - а под ним еврей лежит. Это что же за напасть - негде камушку упасть!!
К тому времени почти подошла их очередь. Осталась буквально одна машина, и Алик Иваныч, бормоча под нос веселую разноязычную непотребщину и одновременно уверяя Аскольда, что на выборах в Госдуму лично он, полноправный член российского электората Мыскин А. И., никогда не голосовал и не будет голосовать за гражданина Вишневского Р. А., уже начал отворачивать крышку бензобака. Потом он передал эту миссию Аскольду, а сам помчался платить за бензин.
И тут началось подлинное веселье. В бензиновую очередь нагло въехал 320-ый "Мерседес" с питерскими номерами и затесался прямо в гущу машин - да так удачно, что тут же подошла его очередь заправляться. Аскольд, которого такая наглость просто-таки взбеленила, подскочил к лениво вылезшему из "Мерса" толстяку с оплывшей толстой мордой безнадежно заевшегося бульдога и рявкнул тому в самое ухо:
- Куда это ты прешь без очереди… ряха пуленепробиваемая? Ты, Suomi Finland perkele?!
- Не моя это тема - с педальными лохами банковаться в этой месиловке, - абсолютно невозмутимо ответил тот, и Аскольд ощутил на себе презрительный взгляд маленьких поросячьих глазок. Да, выглядел звезда эстрады не ахти. - Отойди от шланга, ты, синерылая тварь.
- Ах, вот как! - воскликнул Аскольд, и в глазах его сверкнули веселые злые искорки. - Ну ладно, падла!
- Ты что делать-то собрался? - встревоженно крикнул ему возвращающийся Алик.
- Увидишь!
И Аскольд с отчаянно горящими веселыми глазами сдал чуть-чуть назад, едва не ткнувшись в передний бампер уже пострадавшей от его идиотизма "Нивы" - а потом резко выжал газ. "Копейка" Гришки Нищина сорвалась с места, как выпущенный из пращи камень, а потом со скрежетом врезалась в багажник "Мерседеса".
Толстяк-хозяин подскочил на месте со шлангом в руке и бросился к безмятежно и пьяно улыбающемуся Мыскину, который выходил из машины, зажав в руке бутылку пива - последнюю, которая оставалась, - и на бегу заорал:
- Стоять, чмо!!
- Да я никуда и не бегу, - спокойно сказал Аскольд. В воздухе мелькнул мощный кулак возмущенного мерседесовладельца, но по странному стечению обстоятельств он разминулся с ухмыляющейся физией вышедшей в народ "звезды"; Принц резко рванул дверь "Жигулей" от себя, и толстяк с подбитой коленной чашечкой подпрыгнул на месте от боли, словно исполнял ритуальный каннибальский танец, и тут же получил мощный удар прямо в причинное место и, согнувшись, упал на теплый асфальт.
- Заправься, - сказал Андрюша, меланхолично подбирая с земли выроненный счастливым владельцем "Мерса" шланг и засовывая в перекошенный от боли рот толстяка. - Жалко, бензин еще не пустили. Как говорится, кушай яблочко, мой свет, благодарствуй за обед.
Мыскин выпучил на Аскольда глаза, а потом захохотал.
- Слышь, ты… жирный. В качестве компенсации можешь забрать этот копеечный лимузин. Дарю, - сказал Аскольд, присаживаясь на переднее сиденье расквашенной "01" Гришки Нищина. - Дал бы тебе ключи, да у самого нет. Пойдем, Алик.
Он хотел было встать, но тут произошло что-то странное. Он судорожно вцепился пальцами в бардачок, всадил в пространство перед собой какой-то ополоумевший мутный взгляд, а потом в криком: "Какая же я сука… сука!!. сука!!!" - несколько раз ударил обоими кулаками в лобовое стекло "копейки" так, что на суставах выступила кровь. Аскольд ткнулся лбом в бардачок и, содрогнувшись всем телом, вдруг зарыдал на глазах оторопевшего Мыскина - зарыдал жутко, без слез, с раздирающими горло хрипами.
- Да ты что? - пробормотал Мыскин, касаясь его. - Э… Андрюха… что это за плачи Ярославны на Путивльской стене?
Тот опомнился так же молниеносно, как поддался этой необъяснимой и мгновенной истерической слабости. Выпрямился, шевельнул сухими губами, и беззвучное это движение в глазах Алика, умеющего читать по губам, сложилось в короткую фразу:
"Мне страшно… я не могу."
Алик хотел что-то сказать, но тут вмешался корчащийся на земле амбал.
- Я тебя, сука, из-под земли достану, - выдирая изо рта шланг, с трудом невнятно проскрежетал он. - Я тебя… блина…
- …на шашлык с аджикой переработаю, - договорил Аскольд, с лица которого сдуло следы короткой и непонятной истерики точно так же, как ветер срывает тополиный пух. - Замечательно… встретимся в шесть часов после войны, как гов-варивал бравый солдат Йозеф Швейк, беседуя с сапером Водичкой после того… как их выпустили из-под ареста за избиение лиц венгерской национальности!
Аскольд уже вылез из машины и стоял с бесстрастным лицом. Потом подошел к амбалу и со всей дури ударил его ногой под ребра. Тот сдавленно захрипел, и Аскольд, увлекая за собой Мыскина и виляя между машинами, побежал с заправки…
История с тараном и последующим великодушным дарением машины имела впечатляющее продолжение. Когда на место происшествия прибыла милиция - а прибыла она почти тотчас же, т. е. через десять минут - выслушавший пострадавшего от произвола хозяина "Мерседеса" лейтенант попросил его проехать в отделение и написать заявление.
В отделении справились касательно "подаренной" таким великолепным образом автомашины ВАЗ-2101 и выяснили, что не далее как сегодня этот автомобиль поступил в особый каталог по факту угона…
- Веселые парни, - сказал толстенький инспектор, беспрестанно смахивающий пот с короткой красной шеи, - повезло вам, гражданин. Могли ведь обидеть и посерьезнее…
- Посерьезнее? - заорал толстяк. - Да ты че мне тут втираешь, ментяра? У меня "Мерс" новый, недавно купил, е-мое! А ты мне тут гонишь - могло бы быть серьезнее!!
Лейтенант пристально посмотрел на обиженного гражданина. Потом приложил к плохо выбритой щеке ладонь и задумчиво, нараспев, почти нежно, проговорил:
- "Мерс", говоришь, новый? Помяли тебе? А почки с печенью у тебя тоже новые, мужик? А то смотри…
Толстяк захлебнулся от возмущения и хотел было что-то возмущенно вещать, но лейтенант уже повернулся к нему спиной и крикнул кому-то:
- Ну что, Колян, посмотрел, чья тачка? В угоне числится, да? Чья?
- Числится. Сегодня только поставили. А купил ее мужик только вчера, если не напутали. Тут фамилия хозяина этой машины такая смешная, - ответил дэпээсник Колян, - Нищин, Григорий.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ПРИНЦ И МЫСКИН У МЕНТОВ
* * *
После приключений на автостоянке Аскольд сел на пыльной обочине и разразился градом ругательств. Кажется, он уже пожалел о своем опрометчивом поступке, продиктованном ему оскорбленным тщеславием. Алик присел с ним рядом и принялся его утешать:
- Да ладно тебе, Андрюха… все равно от этой тачки надо было избавляться. Ее, поди, в угон поставили… могли спалиться на ней.
Аскольд повернулся к Алику и буквально заорал на него:
- Кто спалится - я? Да мне бы только до этого чертового дядюшки дозвониться, и все эти менты припухнут!
- Вот именно, что если бы… ментов… - пробормотал Мыскин, а потом вдруг воздел к темнеющему, словно перед грозой, предвечернему небу указательный палец и воскликнул:
- А ведь это мысль! Менты!
- Ты перегрелся? - участливо поинтересовался Андрюша Вишневский.
- Да нет!
- В смысле - что там о ментах?
- А в том смысле, что они могут нам помочь. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Ты подойди к ним, представься, попроси как-нибудь подбросить… в-общем, денег посули. Они это дело любят, деньги. Правда, у меня их нет, так ты скажи, что по приезде в Москву… сельские менты - они сговорчивые, если им наобещать.
Если бы Алик был немного потрезвее, он не стал бы предлагать подобного. Да и Аскольд не рискнул бы применять советы Мыскина на практике. Но так как оба путешественника адекватным восприятием действительности не страдали, то они незамедлительно отправились в ближайшее отделение милиции, которое указал им пыльный старичок в драных трико.
Этим пунктом оказалась будка ГИБДД, сиротливо торчащая на обочине шоссе, уходящего куда-то на северо-восток. Возле нее торчало три машины ДПС, Кам АЗ-"дальнобойщик" и две инормаки, возле которых сеутилось несколько ментов. Аскольд и Мыскин, не глядя на них, прошли в будку. Здесь они нашли лейтенанта, с крайне умным видом сидящего за постовым компьютером. Впрочем, каков был лейтенант - пузатенький, лысеющий, беспрестанно смахивающий с шеи пот - таков был и компьютер, которому было далеко и до первого "пенька". То есть "Пентиума-100". Играло радио, и что характерно, оттуда раздавались звуки одной из наиболее известных композиций Аскольда. Это ободрило Андрюшу и Алика.
Аскольд густо прокашлялся. Мент повернулся к нему и проговорил:
- Что такое?
- Гражданин автоинспектор, - поспешно заговорил Алик, боясь, как бы Андрюша со своими великосветскими приемами не отмочил что-нибудь из серии "да как вы смеете не помогать мне - мне-е-е!!", - нам нужна ваша помощь. Мы с товарищем попали в аварию…
- Это и неудивительно, - сказал мент, втянув воздух ноздрями, - любой бы попал. Пить надо меньше.
- Вы не поняли, - начал было Аскольд ледяным тоном князя Андрея, отвергающего Наташу Ростову; но князь Андрей умер в нем тотчас же после того, как хлопнула дверь и чей-то шумный жирноватый, чуть дребезжащий голос воскликнул:
- Да что же это у вас за бес-пре-дел… да вот же они!
Алик и Андрюша Вишневский синхронно повернули головы и вытянули шеи: на них свирепо таращились маленькие поросячьи глазки так опрометчиво обиженного Аскольдом мерседесовладельца.
- Вот же они!!!
- Кто - они? - меланхолично спросил инспектор.
- Да те пидоры, что приложили мой новый "Мерин"! Вот этот, лысый урод который!!
- Полегче на поворотах, жирная скотина! - подал-таки голос Принц. - Свою харю давно в зеркале видел? А впрочем, что с тебя взять - ты, верно, бензину перепил.
При воспоминании о том, как буквально час назад Аскольд тыкал наконечником бензинового шланга ему в рот со словами "кушай яблочко, мой свет, благодарствуй за обед", - толстяк начал багроветь. Его и без того отклоняющиеся от стандартов багровости кожные покровы стали просто-таки пунцовыми, а двойной подбородок несколько раз подпрыгнул, как взбесившийся верблюд. Крик "ну, падла-а-а!" знаменовал собой точку отсчета для новой батальной сцены: толстяк с прыткостью, которую сложно было угадать в его тучном неповоротливом теле, подскочил к московскому мегастару и замахнулся пухлой булочковидной рукой. Аскольд стоял у стены и не ожидал такого выплеска праведного гнева, и если бы не Мыскин, то быть Аскольду битым вторично - после показательной-то Гришкиной экзекуции.
К счастью, толстенький инспектор оказался столь же реактивным, как владелец "Мерина". Его буквально зашвырнуло к амбалу, и он, не без труда обхватив (не скажу - за талию) внушительное брюхо обиженного, начал оттаскивать его от Аскольда. В этом похвальном начинании ему помогли двое его коллег, разминавшихся коньячком в соседней комнатке. Так что пыхтящий от гнева толстяк скоро был призван к порядку, а инспектор сказал:
- Сейчас составим протокол. Значит, вы утверждаете, что именно этот гражданин умышленно врезался в вашу машину, спровоцировав таким образом серьезные повреждения морального и материального ущерба?
Синтаксические навороты работничка ДПС не впечатлили толстяка. Он снизил обороты, но все равно его манера ответа изрядно походил на вопль:
- Да! Я же говорю, что это он! Это говорю я, Колян Сиплый!
- Все эти Коляны не могут быть приобщены к делу. Меринов Николай Алексеевич, не так ли? - заглянув в составленный получасом ранее протокол, спросил инспектор.
- Ну чего ты мне втираешь, начальник? Я же уже все сказал. Ты лучше у этого козла спроси, как его паршивое погоняло.
- Погоняло действительно у козлов и баранов, - сказал Аскольд. - А я Андрей Львович Вишневский. Может, слыхал, ничтожество?
Толстяк ничего такого не слыхал. Зато инспектор сказал:
- А, это мне уже все уши прожужжали. У меня дочка всю квартиру обклеила плакатами этого, как его… Аскольда. Я уже всю его биографию наизусть выучил - и что его по паспорту Вишневским, и что Андрей - прямо как тебя.
- Так это я и есть, - объявил Аскольд.
Инспектор некоторое время смотрел на него неопределенным взглядом, а потом снова потянул воздух ноздрями и рассмеялся:
- Извини, брат, у нас тут заведений такого профиля нет. КПЗ есть, вытрезвитель есть, а вот "дурки" нет. Так что Аскольдов нам девать некуда.
Андрюша обиделся. Он выдвинул нижнюю губу с тем пренебрежением, с каким Людовик XIV, имевший, как известно, свойственную всем Габсбургам (он - по материнской линии) отвислую нижнюю губу, говорил: "Государство - это я". Впрочем, некоторые историки сходятся на том, что Людовик не говорил такого. А вот Аскольд с куда большей определенностью, нежели Король-Солнце, заявил:
- Вы так не шутите. Аскольд - это я. Я легко это могу подтвердить, мне только нужно связаться с Москвой. Мой дядя…
- Еще и дядя! - трагически сказал инспектор, которого кажется, все это стало забавлять. Его припитых коллег - тем паче.
Аскольд чувствовал насмешку, но доза героина, обычно в сочетании с даже самым невинным алкоголем действующая как рвотное, сейчас только замутила сознание, и Андрюша, как заученный урок, повторил:
- Да, мой дядя. Я думаю, вы знаете Вишневского Романа Арсеньевича? Он олигарх. Между прочим, зря смеетесь: когда несколько моих клипов сняли с музыкального канала, - Аскольд назвал канал, - дядя взял да и купил весь этот канал целиком.
- Да что ты смотришь на этого клоуна, начальник? - спросил толстяк-"мериновладелец". - Не видишь, что ли - узюзился и гонит. И машину мою по пьяни дербалызнул. У него, небось, и прав никаких нет на вождение. Прав действительно не было, и потому слова толстяка были восприняты с большим энтузиазмом, нежели казавшийся болезненным бредом рассказ незадачливого "князька" о купленных его дядей-олигархом телеканалах, с которых якобы снимали клипы Аскольда.
- Все понятно, - сказал инспектор, - по-моему, нужно дождаться, пока Иван Филиппович вернется, а мы к тому времени вызвоним владельца этой машины. Пусть приезжает сюда и опознает. При нем и этих допросим. А пока…
- Э, товарищ генерал! - выговорил Мыскин, чувствуя, что дело принимает нехороший оборот. - Вы все не так поняли. За что нас задерживать? Мы же сами к вам пришли. Мы ничего не делали. Мы же сами к вам пришли, а разве тот, кто виновен, разве он сам… ик!
Предательский акт икания наступил на горло оправдательной песне Алика. Лейтенант не стал больше его слушать, а, сняв трубку, сказал:
- Тут двое подозреваемых в угоне с последующим умышленным ДТП. Без прав, в нетрезвом виде. Так что полный набор. Суньте пока их в обезьянник, а как майор приедет с дачи, будем шухер наводить.
Поникшего и обмякшего Алика и выдирающегося Аскольда под конвоем препроводили в "обезьянник", то есть в местное отделение милиции за решетку. А лейтенант взял трубку и произнес:
- Ну что, нашли этого Нищина? Что? А… уже едет? У него что, несколько машин? Ну-ну. Пусть едет.