- Очень может быть, Виктор Васильевич. А скажите, был ли у Олега друг какой постоянный, ну со школы еще или с армии? Или подруга?
- Да Мишка все время к нему приходил. Школьный его друг, они всегда вместе были. И девчонка всегда с ними везде таскалась. Троица у них как в детстве образовалась, так они по жизни вместе и были.
- А что за Мишка? Фамилию знаете? И девчонки этой? - кажется, что-то проясняется.
- Мишка? Мишка Булгаков. Он работает, кажется, в баре в каком-то, - Виктор Васильевич наморщил лоб и приложил руку к виску, очевидно напрягая свою память. - Там в названии что-то с дорогой связано… не то километры, не то… Версты! Вот! Там это слово есть, а вот целиком названия не помню. А девчонку эту не помню как зовут, давно уже не видел. Олег говорил, что они все втроем встречаются и называл ее как-то даже… Нет, не помню.
Я докурила сигарету и затушила ее в пепельнице. Пора выбираться отсюда.
- Хорошо, Виктор Васильевич. Спасибо за помощь и за чай. - Я встала с подоконника и направилась к двери.
- Если хотите, я могу вас подвезти до морга, вас проведут к Олегу.
- Нет. Опознавать его не надо, ведь так? - он посмотрел на меня, а я кивнула. - Вы мне только сообщите, когда можно будет хоронить. Тогда и заберу его, хорошо?
- Я вам позвоню. А если вы еще что-нибудь интересное вспомните - сообщите мне, хорошо? - Я протянула ему бумажку с номером моего телефона. - Еще раз спасибо вам за помощь.
- Пожалуйста. Я вижу, не зря моя помощь вам будет. Вы, Полина, своего добьетесь, по вам видно, вы целеустремленная. Вы обязательно найдете убийцу и свои драгоценности, - он бодро улыбнулся мне на прощание и открыл дверь.
Я уже вышла на площадку, но обернулась и посмотрела на отца Олега.
- Хотелось бы мне быть такой же уверенной, как вы, в результате поисков.
Выйдя из подъезда, я вновь оказалась на улице, и солнце сразу пригрело меня. Слава Богу, машину я поставила в тени. Усевшись за руль, я двинулась к Ольге. Надо было сообщить ей, что пора приниматься за работу, хватит отдыхать. Ей предстояло внедриться в автомобильный бизнес и что-нибудь узнать о делах Олега Бирюкова. А я займусь пока другом Мишей Булгаковым и его баром.
На том я и порешила, и стала подниматься к Ольге, дабы обрадовать ее своим решением.
Разговор получился коротким. Ольгу долго уговаривать не пришлось. Я объяснила ей ситуацию, и она обещала завтра с утра отправиться в Покровск.
С легким почти сердцем я направила свои стопы домой.
Вскоре должен был появиться Овсянников.
Глава третья Ольга
Легко Полине говорить: "Надо внедриться в среду автомобильного бизнеса!" Это она может так запросто. А я? Я-то как со своей профессией внедрюсь в этот самый автомобильный бизнес? Да и вообще, выбрала Полина уж что-то очень отдаленный участок этого самого бизнеса - аж в Покровске! Как же я туда доберусь-то, а? Это она на машине. Ей-то что? А я на своих двоих…
Да… задала сестренка мне работу… Теперь думай вот, как туда внедриться. Я ж и про машины-то ничего не знаю, кроме того, что они на четырех колесах. Я - душа тонкая, психолог все-таки. И эти продукты прогресса цивилизации понимать не имело никакого желания. Господи, помоги мне…
Взгляд мой упал на дверцу шкафа. Там она, моя наливочка, там, моя родная. Господь далеко, а она здесь, рядом. Она-то мне и поможет. Всегда она меня выручает в трудных ситуациях. А сейчас у меня как раз такая ситуация и есть.
Глотнула разок из горлышка и… будто полегчало мне уж. Надо бы еще разок, авось совсем легко станет? Надо попробовать, не сидеть же сложа руки?
Попробовала. Еще полегчало. Так-то лучше.
Когда я допила бабушкину наливочку, мне стало совсем-совсем легко. Прямо состояние невесомости, как в космосе. Комната плыла перед глазами, кружилась, сворачивалась в клубок и разворачивалась обратно. А я все парила в облаках, лежа на своем старом диване. Даже, наверное, заснула или задремала. Потому что прямо в самый разгар моих полетов, когда я взлетела очень высоко, и мой дом, да и весь город, казались такими маленькими, меня наглым образом прервал звонок. Он резко ворвался в мои мечты.
Как известно, чем ты выше забрался, тем больнее становится, когда приходится падать с этой высоты. Так оно и случилось. Только упала я не только во сне, но и наяву. С дивана. Я-то думала, что упала только во сне, и поэтому минут пять ползала по полу, пытаясь слезть со своего четвероногого друга. Когда я со всего размаха врезалась головой в него и поняла, что выше ничего не может быть, потому что стоит он у меня посреди комнаты и до стенок отсюда далеко, и, значит, это он и есть, а я ползаю по полу, я села, успокоилась немного и пошла открывать дверь настырным гостям, которые терроризировали мой звонок ежесекундно.
Пошла - это было громко сказано, скорее, застенчиво поплелась. То есть, держалась за стенку и добиралась до двери почти ползком.
Очутившись напротив двери и поздравив себя с этой маленькой победой, я заставила свой язык заговорить.
- Да? - получилось неважно, но вполне понимаемо, но видно за дверью был не совсем понимающий человек.
- Кто там? - раздалось с другой стороны баррикады.
- А там кто? - голос показался мне смутно знакомым, но разум мой все еще находился под влиянием бабушкиной наливочки и на своих дверях повесил огромную табличку с надписью: "Не беспокоить!!!"
- Там я.
- И тут я, - табличка увеличилась раз в десять, и я вообще ничего не понимала.
- Слушай, а Ольги там нету рядом где-нибудь, а? - Ольгу какую-то спрашивают… Так я ж Ольга! Вот это да, забыла как себя зовут.
- А вы кто? - тут я вспомнила, что есть еще и глазок в двери и решила туда посмотреть. На коврике перед моей дверью топтался Дрюня Мурашов.
Я оторвалась от глазка и еле-еле смогла открыть дверь. Руки не слушались.
- Дрюня! Как я рада тебя видеть! Какими судьбами?
Дрюня как-то странно повел плечами, ничего не сказав. Но в дверь протиснулся.
- Дрюнь, да ты не стой, проходи. Я тебя чаем напою. А хочешь, покормлю?
Тут я вспомнила, что насчет покормить - это не по моей части, и стала втаскивать Дрюню в зал.
Раскидав свои вещи, вечно валяющиеся где попало, в разные стороны и расчистив место на диване, я усадила Дрюню, а сама побежала в кухню. Там, в шкафчике у меня припасена бутылочка коньячка. Надо отметить встречу со старым другом.
Дрюня был не против. И мы с ним культурно посидели.
- Слушай, Оль, а чего это Полина, опять, что ли, какое дело раскрывает, а? - заговорил Дрюня после первой же соточки коньяка. Видно, долго держал в себе, захотелось поделиться с родной душой.
- Ага. Мне тоже завтра предстоит особо важное задание, - для важности я подняла указательный палец вверх и состроила из себя агента 7.
- Оль, расскажи, а? - глазки у Дрюни загорелись и слюнки потекли.
Он у нас любит послушать всякие истории, да и сам рассказать может, немного приукрасив. Для пользы дела.
Раз уж начала строить агента национальной разведки, надо поддерживать имидж.
- Нет, Андрей. Не могу. Государственная тайна.
- Ну, Оль, ну, пожалуйста, расскажи? Я никому не скажу. Ты же меня знаешь… - не унимался Дрюня.
- Нет, не могу. И именно потому, что я тебя хорошо знаю. Давай лучше еще выпьем для поддержания моего боевого друга и за нашу дружбу.
Выпили за мой дух, за дружбу, Полину, за нового президента и еще за множество всяких всячин.
Коньяк кончился… Обидно, досадно. И запасов у меня больше не было. Дрюня вызвался сбегать в соседний магазин. Пока он бегал, я сидела и думала. Ведь у него никогда не было денег, всегда занимал десятку, двадцатку, а сейчас денег не взял и пошел. Странно…
Размышления мои прервал вернувшийся Дрюня. Он улыбался, нес бутылку сухого белого вина и коробку конфет.
- Дрюня, ты что, ограбил магазин? - я таращилась на все это добро, а когда Дрюня из-за спины вытащил еще пакет, набитый продуктами, челюсть моя не выдержала и отпала. Дрюня вроде как обиделся на мои слова и улыбка сползла с его лица.
- Ну чего ты. Никого я не грабил. Зашел в магазин и купил, - Дрюня насупился и ковырял ботинком мой старый коврик в прихожей.
- Откуда же ты деньги взял-то? У тебя ж их сроду не было? - то ли я такая не умная, то ли бабушкина наливочка на пару с коньячком затуманивали мне ум, но я никак не могла уложить в своей голове то, что Дрюня Мурашов - вечный полубомж и скиталец - купил в магазине вино, конфеты и еще какие-то продукты. Причем, не просто вино, не "Анапу", а хорошее сухое вино.
- Откуда, откуда… Машину продал, - Дрюня не стал ждать приглашения и пошел на кухню.
Я последовала за ним и уселась на табурет, глазея то на Дрюню, то на продукты. А он, нацепив мой старый фартук, принялся что-то готовить из принесенных им продуктов. Про такой Дрюнин талант я не знала и теперь сидела, выпучив глаза и открыв рот.
Увидев меня с таким выражением лица, Дрюня отослал меня мыть фужеры для вина. А я, найдя в своем серванте самые красивые, бережно понесла их на кухню. Мойки они требовали тщательной, так как основательно запылились. Когда же их последний вынимали?
Я гордо шествовала через зал с драгоценной ношей в руках, вспоминая, когда последний раз эти фужеры брались в чьи-либо руки. Но ничего конкретного припомнить не могла. Мои тщетные усилия прервал телефонный звонок. Я так задумалась, что испугалась громкого звука и выронила фужеры из рук. Они, естественно, упали на ковер…И не разбились. Да, трудно было бы им это сделать. На полу кроме ковра, который было не видно, но я точно знала, что он есть, валялось много разного добра: одежда, грязная и не только, мягкие игрушки, подушки с дивана, полотенца с кухни и всякая всячина. И все это разнообразие дополнял толстый-толстый слой пыли. Да, давно я не убиралась. Вот поэтому-то фужеры и остались целехонькими.
Я подняла их и поставила на тумбочку рядом с телефоном, а сама взяла трубку.
- Алло?
- Здравствуйте. Будьте любезны Ольгу Андреевну к телефону.
Голос показался мне странно знакомым. Где же я его могла слышать, ума не приложу. Да и что-то не хочется мне его сейчас прикладывать.
- А вы кто? - сейчас сам скажет и мой ум останется в своем прежнем состоянии. Уж больно не хочется его тревожить.
- Оленька, не узнала? Это Лев Сергеевич. Не помнишь? - тихо спросили на том конце трубки.
Лев Сергеевич? Кто же это? Знакомое сочетание имени и фамилии. И голос такой тихий, приятный. И странно знакомый. Господи, что ж за память у меня такая? Человек, видно, хороший, как психолог могу определить это по голосу, и меня знает, а не могу его вспомнить. Вот напасть-то!
- Вы меня извините, но я не могу вас вспомнить. Скажите, кто вы? - попросила я и мне стало ужасно стыдно.
- Я тот, кого ты когда-то называла дедушка Лева.
Голос говорившего выдавал его смущение и обиду. Мне стало еще больше стыдно за то, что я незаслуженно обидела такого человека, который воспитывал меня с самого детства. Теперь я вспомнила, кого так называла, когда была маленькой.
- Дедушка… - всхлипнула я в трубку. - Как давно я тебя не видела?! Прости меня, что не узнала тебя сразу.
- Ничего страшного. Как у тебя дела, внученька? - повеселел "дедушка" и принялся за расспросы. - Как живешь? Где работаешь? Как детки? Как муж? Как твоя сестренка?
- Подожди-подожди, дедушка-Лева, не все сразу, - моя голова не справлялась с таким объемом информации и начинала пухнуть. - По-порядку.
- Ну давай, внученька, рассказывай как хочешь. По-порядку ли, без порядка, как хочешь. Я просто хочу узнать о тебе побольше. Ведь столько времени не видел.
- Значит так, - я собрала свои мысли в нечто единое и попыталась понятно изложить. Как у меня это получилось, не берусь судить. - Живу я неплохо. С Кириллом рассталась, а Артур с Лизой сейчас у бабушки. Работаю психологом на дому. Хочешь, могу тебя в гипноз ввести и что-нибудь поспрашивать?
Ответа не последовало. Наверное, дедушка не понял, что я к нему обращаюсь. Меня часто не понимают. Я говорю быстро и переключаюсь с темы на тему.
- Дедушка, я тебя спросила, не хочешь ли ты, чтобы я провела с тобой сеанс психотерапии?
- Ой, нет, спасибо, внученька. Я как-нибудь так уж, ладно? Ты не обидишься? - спохватился дедушка-Лева. - А про Полину мне расскажи. Как у нее дела?
- Все хорошо. Работает тренером. Она же всегда как мальчишка была, вот и профессию себе такую выбрала. С Жорой не живет. Так, он приходит, когда вздумается. Ну, даже не знаю, что тебе еще рассказать, - я умолкла.
- Оленька, ты прости, но я мало что понял из твоего рассказа. Кто такой Кирилл, твой муж?
- Да, бывший. Мы с ним развелись.
- А Жора - Полинин муж?
- Угу. И тоже бывший.
- Кто же тогда Артур и Лиза? - недоумевал Лев Сергеевич.
Я же говорила, что не умею рассказывать…
- Это мои дети. Мы с Кириллом разошлись уже после их рождения.
- Что же за мужчина этот Кирилл, что смог бросить тебя и детей своих!
- Нет, зря ты так, дедушка. Он хороший отец. Просто не могли мы жить вместе вот и разошлись по-хорошему. Ты его не ругай, он хороший, - заступалась я за своего бывшего супруга.
- А Жора этот тоже Полину бросил? - ярости в голосе дедушки все равно не убавилось. Переживает за "своих" внучек. Мне показалось, скажи я сейчас, что Жора бросил Полину, дедушка разорвал бы его на части.
- Нет, дедушка, - засмеялась я. - На сей раз наоборот - Полина выгнала Жору взашей.
Смеялся теперь и дедушка своим обычным раскатистым смехом, который я помнила с детства.
- Вот так Полина! Вот так молодец! Это в ее характере! И как же это случилось? - продолжая смеяться, осведомился дедушка.
- Как говорит Полина, они не сошлись по жизненным принципам и убеждениям, - хихикнула я и дедушка, наверное, понял, по каким таким убеждениям неведомый ему Жора не сошелся с его "внучкой".
Мы вместе смеялись в трубку еще пару минут.
- Знаешь, дедушка, мы с Полиной иногда занимаемся расследованиями, - сказала я сквозь смех и слезы, уже навернувшиеся мне на глаза от громкого смеха.
- Какими-такими расследованиями, Оленька? - в голосе дедушки послышалось нескрываемое удивление. - Вы стали частными детективами?
- Да нет, так просто. Когда кто-то из знакомых просит… Ну, иногда за деньги, - призналась я. - Вот сейчас, например, пропали наши фамильные драгоценности. Мы с Полиной это расследуем, - уже высказавшись, я подумала, что зря это сделала. Опять Полина меня ругать будет за то, что все рассказываю всем, кому ни попадя. Но, ведь дедушка-Лева - это не кто-нибудь, он же свой человек, он же нас с Полиной с самого детства знает. Так что не должна она меня ругать.
- И что, разные дела попадаются?
- Ага. Очень.
- Ну-ка, Оленька, расскажи, что у вас там пропало? Уж не те ли это драгоценности, которые хранила ваша бабушка?
- Конечно, у нас других нет. Обидно все их потерять, - что-то жалость на меня нашла. Сейчас опять начну реветь. Жалко же драгоценности, все-таки.
- И медальон тот пропал? - интерес дедушки не угасал к нашим с Полиной расследованиям.
- Какой медальон? - что-то не припомню я никаких медальонов.
- Ну, тот, которым ваша бабушка всегда гордилась, говорила, что кто-то очень важный ей его подарил. Не помнишь?
Да, припоминаю, было что-то такое. Какую-то вещицу бабушка всегда очень бережно доставала из сундучка, разворачивала осторожно тряпицу и на свет показывался медальон в форме какого-то диковинного растения, цветок - не цветок, что-то непонятное, но очень красивое.
- Наверное и он пропал, если лежал вместе с остальным золотом у Ираиды Сергеевны, - немного подумав, сказала я.
- Бабушка, по-моему, отдала его нам с Полиной.
- Вот жалость какая! - искренне огорчился дедушка Лева. - Вот уж поди Евгения Михайловна переживает! Это ж такая ценность для нее!
- Да… - уныло подтвердила я. - Переживает… А уж как я, дедушка, переживаю, как я переживаю! - я уже готова была расплакаться от жалости к самой себе и шмыгнула носом.
- Да, Оленька, все это очень печально. Ты передай, пожалуйста, Евгении Михайловне, что я обязательно ее навещу в ближайшее время. Ты знаешь, меня несколько лет не было в Тарасове, и связаться не мог, вот и не знаю о вас ничего. А у вас тут, оказывается, такие дела творятся!
- Угу… - снова подтвердила я, начиная клевать носом.
- Ну ладно, Оленька, не буду тебя больше отвлекать. Спасибо, что нашла время поговорить со мной. Очень рад был тебя услышать. Ты, наверное, кушать собиралась? - как это дедушка догадался? Хотя ничего удивительного в этом нет: в детстве он только по тону моего голоса или по выражению лица мог понять, что я собираюсь делать или чего хочу. - Приятного аппетита тебе, Оленька, и до скорой встречи.
- До свидания, дедушка Лева, - не успела я договорить последнее слово, как услышала короткие гудки.
Наверное, я все-таки не очень вежливо с ним говорила, и он это почувствовал. Ой, вот неудобно-то как! Нужно будет непременно перед ним извиниться. Но только не сейчас, конечно. А сейчас… Я же определенно собиралась сейчас заняться чем-то важным, но вот чем?
Из кухни до меня донеслись какие-то вкусные запахи. Я потянула носом, тут же вспомнила о намеченных на ближайшее время перспективах и, схватив фужеры, помчалась их намывать, предчувствуя вкусно приготовленный Дрюней обед.
Дрюня приготовил яичницу с беконом, бутерброды со шпротами, салат, вытащил на стол фрукты, красиво их разложил. Затем водрузил на стол бутылку с вином, а я - фужеры, и мы начали заново наше торжество. По поводу чего оно было, никто сказать не смог бы. Да и не надо. Просто встреча старых друзей.
Я слушала Дрюнины байки и весело смеялась. Где-то на середине бутылки я все-таки раскололась партизан из меня никакой и рассказала Дрюне свою завтрашнюю миссию. Дрюня внимательно слушал и не перебивал. А затем предложил свою помощь. Как я уже говорила, про машины я совершенно ничего не знаю, поэтому на бескорыстную Дрюнину помощь согласилась.
Решив, что думать над внедрением в автомобильный бизнес мы будем завтра, с чистой совестью улеглись спать. Я постелила Дрюне в детской комнате, а сама легла на диване. Для своего хорошего самочувствия мы оставили полбутылки вина на завтра. И не зря.
Наутро, немного поправив свое здоровье, мы сели с Дрюней на диван и стали напрягать свои бедные головушки, думая над тем, что нам делать в первую очередь: либо бежать в соседний киоск и основательно поправлять здоровье, либо двинуть на авторынок и начать расследование, то есть внедряться.
Полина меня убьет, если я не сделаю то, что она меня просила. Точно убьет…и скажет, что так и было.
Я высказала эти мысли Дрюне и, с горем пополам, мы все же решились на внедрение.