В другом травмпункте все прошло, как и пообещал Овсянников, без сучка и задоринки. Несчастному пострадавшему, который так и не перестал нудить, наложили гипс, дали обезболивающее. Я помогла Татьяне с вызовом такси. Жора в это время куда-то исчез.
Я стояла в коридоре и искала его глазами. Он вышел из туалета. Вид у него был раздраженный.
- Там полы как раз моют. Придется подождать. У меня пиво наружу запросилось.
С пивом Жора сегодня, действительно переусердствовал Немудрено, что ему так не терпится.
- Нашел проблему. Вон сколько кустов за травмпунктом. Пройдись в ту сторону, и вся недолга.
Мы распрощались со своими новыми знакомыми, приобретенными таким неординарным способом и вышли на крыльцо. Жора тут же исчез в зарослях.
А через несколько секунд оттуда вынырнула какая-то женщина и со всех ног кинулась наутек.
- Полина, держи ее! Это преступница. Она Ольгу убила!
Услышанное подхлестнуло меня, как удар хлыста. И хоть толком я не успела осознать, что произошло непоправимое, я рванула за ней, развив такую скорость, на которую была способна лишь в экстремальных условиях. Я должна ее настигуть, пока ей не удалось с освещенной части улицы скрыться в спасительной темноте.
Расстояние меж нами быстро сокращалось. Нагнав беглянку, я схватила ее за правую руку, рванула на себя и, сделав подсечку, резко оттолкнула. Женщина рухнула наземь, как куль с цементом.
- Вот так, голубушка ты моя. Бегаешь ты, конечно, неплохо. Но не тебе со мной тягаться.
Я врезала ей в челюсть и вложила в удар всю злость. У меня были все основания ее ненавидеть. Она убила мою сестру! Мою славную, доверчивую Ольгу. Как я теперь буду жить без нее?
У нее изо рта показалась струйка. Она вытерла ее тыльной стороной ладони и затравленно посмотрела на меня. И вдруг совершенно неожиданно ногой врезала мне по коленной чашечке так, что у меня в глазах потемнело. Потом вскочила и бросилась бежать.
Но наперерез ей уже бежал Овсянников, выбравшийся, наконец-то, из зарослей. Женщина заметалась. Это дало мне время собраться и прийти в себя. Я вновь догнала ее и сделала подсечку. И, когда она в очередной раз приасфальтилась, я ее попросту вырубила, надавив на болевые точки за ушами.
- Поля, слава Богу, Ольга живая. Пульс есть. Правда, очень слабый. Она ей вкатила, похоже лошадиную дозу наркотика. Там шприц рядом валяется. Я зажигалкой посветил. Ее надо срочно в реанимацию. Я посторожу эту деятельницу, а ты беги звони в скорую и дежурному.
Вызвав скорую помощь, я принялась звонить дежурному УВД Центрального района.
- Сейчас передам по рации. Ребята как раз в том районе. Выехали по звонку, а он оказался ложным.
Я повесила трубку и бросилась на улицу, в те заросли, где лежала моя почти бездыханная сестра. Жора Овсянников, успевший затолкать преступницу в машину и пристегнуть ее наручниками к дверце, поспешил мне на помощь.
Мы вдвоем подняли Ольгу и понесли ее к машине. И тут раздались сирены скорой помощи и милицейской машины. Почти одновременно.
Я поехала за каретой скорой помощи, а Жора Овсянников в УВД. Сестру поместили в реанимацию, положили под капельницу. Всю ночь сестре предстояло провести здесь. Я верила, что врачи справятся с ситуацией, и Ольге, конечно же, удастся выкарабкаться. Мы с ней и не в таких переделках бывали.
Конечно, я ужасно волновалась, но верила в лучшее. Промоют кровь, и она придет в себя. Сколько раз врачи вытаскивали с того света наркоманов, которые передозировали наркотик.
Я металась по коридору и мысленно умоляла свою сестру напрячь все свои силы и выжить. Обязательно выжить.
- Ты не имеешь права, Ольга, дуреха ты моя, умереть. Ты слышишь? Не имеешь права. Все будет хорошо. Обязательно.
Ночь, казалось, будет продолжаться бесконечно. Я смертельно устала, выкурила целую пачку сигарет. Но рассвет подкрался незаметно, когда я, устроившись в кресле в просторном холле, незаметно для себя задремала.
Проснулась я от равномерного гула голосов. Больница ожила. Деловито сновали медсестры, нянечка громыхала шваброй по линолеуму.
Я тихо подошла к стеклянным дверям, ведущим в палату интенсивной терапии и заглянула туда. Моя сестра, бледная, как смерть, спала.
- Опасность миновала. Сегодня мы переведем Ольгу Андреевну в обычную палату. Дня два ей придется полежать в больнице. Ей необходимо пока находиться под наблюдением врачей. Все-таки, ваша сестра родилась в рубашке. Ей крупно повезло. Еще бы немного, и мы не смогли бы ничем помочь. Ей вкатили смертельную дозу сильнодействующего наркотика. - Обратился ко мне молодой высокий врач. Он прошел в палату, проверил у Ольги пульс и удовлетворенно кивнул головой.
* * *
Жора Овсянников появился в больнице часов в десять. Ольга была к тому времени переведена в обычную палату, и мне разрешили побыть немного около сестры.
Я не смогла удержаться, чтобы не упрекнуть ее.
- Вечно тебя, Ольга, угораздит вляпаться в черт те что. Хорошо, что все закончилось благополучно. Какого черта ты поперлась к ней одна? Надо было позвонить в милицию и рассказать все, что ты узнала. Чуть детей сиротами не оставила, идиотка проклятая.
Ольга улыбалась. Она не обиделась на мою грубость, потому что прекрасно знала, что ругаюсь я вовсе не потому, что хочу сделать ей больно, а лишь потому, что испугалась до невозможности за ее жизнь.
- Ты была у Лизоньки, Полина?
- Пока нет. От тебя пойду к ней. Что ты за нее волнуешься? Она уже выздоравливает.
- Привет, девочки, - прозвучал голос Овсянникова. - Ну, как вы тут без меня?
Я повернулась и увидела своего бывшего мужа. Жора снова был в милицейской форме. В руках у него был объемистый полиэтиленовый пакет и огромный букет бледно-розовых роз.
Жора прошел в палату, положил цветы на тумбочку и присел на стул рядом с кроватью.
- Все нормально уже, - Ольга улыбнулась, - наделала я вам хлопот. Ее поймали?
- Не волнуйся, Оля, с этим все в порядке. Твоя подопечная уже дала показания. Еще бы. Я ее на месте преступления поймал, считай. Она как рванула оттуда. Я сам напугался. Шагнул и чуть не наступил на тебя. Я посветил зажигалкой: ты без чувств, и рядом шприц валяется.
- Я не про меня. Я про Лукьянова и сторожа.
- Созналась во всем. Сначала, правда, отпиралась. Но в сумочке у нее была та самая знаменитая авоська, про которую твердил Мурашов. Одорная экспертиза поставит точку. Бутылки с водкой лежали именно в ней. Я и не сомневаюсь. Кроме того, в сумочке была еще одна ампула наркотического вещества. Такого же, какое тебе вкатила.
А потом нянечка призналась, что Аллу Сергеевну не смогли отыскать вечером. Она уговорила ее не сообщать об этом. Мол, за сигаретами выходила. Нож в магазинчике тоже покупала она. Так что все разрешилось самым лучшим образом.
Алла Сергеевна, по ее словам, не смогла простить предательства. Уж очень она, якобы, любила этого человека. На самом деле все из-за наследства. Деньги у тетки Лукьянова немалые, и квартирка, как игрушка. Очень не хотелось Алле Сергеевне делить все поровну, когда можно завладеть всем этим целиком. Тем более, Лукьянов не слишком-то полюбливал работать, и наша старушка его частенько спонсировала, как тетя Лариса Дрюню. Петрушовой, видимо, казалось ужасно несправедливым то, что их общие деньги бездарно разбазариваются.
Сергей Васильевич, брат Лукьянова и не подозревал, что его любимая женщина способна на такое. С фотографиями она все выдумала. Никаких фотографий не было. Просто ей потребовался козел отпущения. Провидение выбрало Веру. Уж и не знаю, почему Алла Сергеевна выбрала именно ее и уговорила Лукьянова с ней познакомиться.
Когда они вошли в квартиру Веры Елушкиной и выпили за разговором по фужеру вина, Лукьянов отвлек ее чем-то и подсыпал снотворное Вере. Та уснула. Он, как и договаривались, позвал из подъезда Алевтину. А уж дальше действовала она. Но у нее это ловко получилось.
Она сказала, что так волнуется, собраться не может и не прочь, мол, выпить винца тоже. Да и за будущую удачу, вроде как, не грех принять. Только не из Вериного, мол, фужера. Пока Лукьянов, который к тому времени уже неплохо ориентировался в квартире Веры и даже помогал ей накрывать на стол, сходил за фужером, Петрушова всыпала цианид в бокал с остатками вина.
Когда сторож Горынин, у которого Алла Сергеевна разжилась цианидом (она это сделала заранее - готовилась, так сказать) увидел по телевизору фотографию Лукьянова и узнал о его смерти, он сразу сообразил, что к чему. Он работал там же, где и Сергей Старчиков и Петрушова. Земля, как говорится, слухами полнится. Так получилось, что Горынин знал и о наследстве, и об отношениях Аллы Сергеевны с братьями. Вот он и решил пошантажировать. Чем это закончилось, вам хорошо известно.
Когда Жора закончил свой рассказ, мы с Ольгой не могли вымолвить ни слова. Точнее, я. Ольга-то, как потом выяснилась, к этому моменту была осведомлена не хуже Жоры, поскольку слышала разговор в больнице, который оказался роковым для наивного Степаныча.
Я просто обалдела:
- Жора, так это же все на грани фола. Как она могла избрать такой ненадежный план?
Жора пожал плечами:
- Чисто женская логика. Чем сложнее и хлипче, тем результативнее. По мнению жещин, конечно. Вас, женское население, вообще не поймешь ни фига. Разве может здравомыслящий преступник надеяться на то, что его сообщник согласится выпить с ним вино на месте преступления? Но зато, если удастся, то в жизни никто не догадается, поскольку в первую очередь увидит именно ненадежность плана.
- Да это еще ладно. Но вот как она могла рассчитывать на то, что Дрюня и Степаныч возьмут водку и отправятся ждать мифического Димана? Это же бред. Они могли послать подальше этого пацана.
- Алла Сергеевна - тонкий психолог. Хорошо зная Степаныча, она вполне могла просчитать его поведение на несколько ходов вперед. Она ведь в кафе с Ольгой нашей непросто так сидела. Она за этой парочкой алкашей наблюдала. И план родился там же.
- Поэтому она мне и показалась рассеянной. Словно мимо меня все время смотрела, - вмешалась Ольга.
- Кстати, Ольга. Ты куда же это позвонила, когда решила вызвать помощь? - Спросил Овсянников.
Ольга поежилась:
- Я… я номер перепутала.
- Вот именно. И позвонила в баню. А Господин, который с тобой разговаривал, решил, что это мальчишки хулиганят. Потом, поразмыслив, усомнился в том, что это розыгрыш и решил, что надо все-таки передать содержание разговора. Ребята отправились по указанному адресу, но, как оказалось, было уже поздно. Зачем ты с ней куда-то потащилась? Ночью. Одна. Это только ты такое отмочить можешь, Ольга Андреевна.
- Она меня обманула.
И Ольга поведала, как преступница запросто сумела навешать ей лапшу на уши. Было бы забавно, если не считать того, что могло все кончиться ужасно.
- Оля, - спросила я сестру, - а как ты на нее вышла?
Ольга смутилась немного и понесла уже в сотый раз за эти два дня чушь про конец света и про то, как она в тот день отправилась к гадалке. Я даже застонала от досады.
- Не перебивай, пожалуйста, Полина. Если бы я не была в таком трансе, если бы к ней не пошла, то я бы не увидела у Пелагеи Семеновны эти фотографии. Если бы мне не показалось, что моих детей хотят похитить, я не столкнулась бы с Лукьяновым у телефона-автомата. Это все - судьба, Поля.
И то, что мне довелось быть свидетельницей разговора сторожа и Аллы Сергеевны о крысах…
- О, Господи. Ну крыса-то при чем? Ты этой крысой всем уже плешь проела. Она уже давно к своим прабабкам отправилась червей кормить.
- Я тоже сначала ничего такого не подумала, Поля. Он ей сказал тогда: "Хорошую вы крысу притравили, Алла Сергеевна, молоде-ец. Уж теперь вы сумеете все хорошо устроить. Без таскающей припасы крысы. Не правда ли?"
Мне тогда этот разговор показался немного странным. И по описанию Алла Сергеевна так похожа на ту Алевтину, про которую твердила Вера. Только имя не совпадало. К тому же, по правде говоря, мне так понравилась эта медсестра. А потом она же была в ту ночь на дежурстве. А вот когда меня в магазине Олесей назвали, у меня стали появляться проблески. Но ты со своими насмешками мешала мне думать.
Короче, по Ольгиным словам получалось, что, если бы она не пила, не занималась какой-то хренью собачьей, то ничего бы никто и не смог распутать.
Ольга приподнялась на постели:
- А вы как там с Жорой оказались? Ну, в тех кустах?
- Это я там оказался. Иногда пиво способно спасти человеческую жизнь. Раньше я этого не знал.
Он улыбнулся. Ольга все поняла, и мы с ней дружно рассмеялись.