- А что случилось, Ольга Андреевна?
- Ничего. Просто у меня есть к вам очень важный разговор, касающийся вашей судьбы. Это очень срочно. До завтра ждать невозможно.
- Это вы как психолог говорите?
- В общем, да.
- Если честно, я устала до невозможности. Но если это, действительно, так срочно, то приезжайте.
Я взялась уже за ручку двери подъезда и тут обратила внимание на список жильцов на металлической пластинке.
Было уже совсем темно. Фонарь над подъездом светил очень тускло. Но мне все же удалось разобрать, что в семнадцатой квартире проживала Петрушова А.С.
Однако и рисковать головой все же не стоит. На углу дома я заметила таксофон. Жорин телефон, конечно, молчал. Где их нелегкая с Полиной носит? Ничего. Я все без их помощи сделаю. Я буду действовать решительно, как Полина.
Я порылась в сумочке в поисках номера телефона дежурного. Жорин-то телефон я на память знала. А телефон дежурного у меня был записан где-то. А вспомнила, на футляре для очков. Правда, цифры почти стерлись, но я сумела разобрать. И набрала нужный номер:
- Дежурный?
- Дежурный.
- Здравствуйте. Это Ольга Снегирева говорит.
- Очень приятно.
Мужской голос прозвучал несколько насмешливо. Со мной явно кокетничали. Я же наоборот нервничала, и мой голос предательски дрожал и звучал выше, чем обычно, пожалуй, на целую октаву.
- Вы, надеюсь, знаете, что мы с сестрой Жоре Овсянникову помогаем?
Собеседник мой, видимо, любил пошутить:
- Надеяться никогда не вредно, сударыня.
Я не обратила никакого внимания на его фамильярный тон. Завтра Жора ему прочтет лекцию на тему "Как стать вежливым". И продолжила:
- Я вычислила преступника. Доказательства у меня имеются. Мне необходима помощь. Пришлите, пожалуйста, оперативную группу по адресу…
- Сейчас ополоснутся и сразу будут.
Дежурный хихикнул и повесил трубку.
Ну вот. Я все сделала правильно. Теперь я могу смело идти в логово убийцы. Пока прибудет группа захвата, я уже возьму у Аллы Сергеевны показания. Что я припру ее к стенке фактами, и она во всем сознается, я даже не сомневалась. То, что фактов в моем арсенале было не так уж и много, меня не волновало. Я твердо знала, что Петрушова - убийца. Это - главное. Я смогу повести разговор таким образом, что открутиться ей не удастся.
- Кто там?
- Алла Сергеевна, это Ольга Андреевна.
Женщина распахнула дверь и пропустила меня в квартиру.
- Что случилось, Ольга Андреевна? Вы меня прямо заинтриговали.
Алла Сергеевна слегка покачивалась. Мне показалось, что медсестра в изрядном подпитии. Похоже, она снимала стресс. Еще бы! Такого наворочать.
- Алла Сергеевна, вы знаете…
Боже, я не знала, как надо вести допрос. Сразу ли оглушить фактами или исподоволь подвести ее к этому нелегкому разговору. Я взглянула на часы. Скоро приедут оперативники.
Я решительно прошла в комнату, уселась на диван, положив ногу на ногу и сделав независимый вид. Полина, наверное, именно так себя бы и повела.
- Алла Сергеевна, я вынуждена вас огорчить. Я все знаю. И про первое убийство, и про второе тоже.
Она переменилась в лице и опустилась на стул, глядя на меня, как гюрзу. И помолчала. Я тоже решила выдержать паузу.
- Так сложились обстоятельства, что я слышала, когда Лукьянов звонил вот по этому номеру, - я показала ей бумажку с номером ее собственного телефона. - Не знаю, почему он вас Алевтиной называл. Некоторым мужчинам нравится изменять имена. А еще я слышала про крысу. Ведь сторож вас шантажировал, потому что догадался, кто убил Юрия. У вас ведь с ним были особые отношения. Не так ли? В свое время вы уличили его в краже. А потом воспользовались тем, что имеете над ним власть и приобрели у него цианистый калий. Вы, конечно же, не рассчитывали, что по телевизору покажут фотографию Лукьянова, и сторож сделает определенные выводы. Это и стоило ему жизни. Есть из-за чего ломать копья. Старушка не бедная, конечно. А заодно и за поруганную любовь отомстили. Верно?
Она судорожно глотнула воздух.
- Вам лучше написать чистосердечное признание, как вы все это осуществили, и какую роль в этом сыграл ваш друг, за которого вы собрались замуж.
Алла Сергеевна продолжала молчать, глядя на меня во все глаза. Я взглянула на часы. Пора бы ребятам уже быть. Что-то неоперативно работают. Преступник уже, кажется, созрел. Я машинально извлекла из сумочки футляр от очков, дабы удостовериться, правильно ли я набрала номер. Внутри у меня все похолодело. Вместо девятки я набрала ноль. Мне прямо поплохело.
Руки у меня задрожали, а по спине между лопаток стекал холодный, липкий пот.
- Ольга Андреевна, милая. Какой кошмар то, что вы мне сейчас сказали. Вы меня просто убили. Такая низость. Я никогда не думала, что Сережа мог. Боже, нет.
Она поднялась со стула и принялась, как маятник ходить по комнате туда-сюда.
А у меня в голове сразу каша образовалась. Я все что угодно от нее ожидала, но только не это.
- Ольга Андреевна, я не убивала никого из них. Честное слово. Действительно, Юра подмешал снотворного той девушке в бокал и позвал меня. Я специально попросила его с ней познакомиться. Она шантажировала мою сестру Леночку. Лена собирается замуж. У нее жених очень строгого нрава. А у Веры были компрометирующие фотографии. Она шантажировала.
Алла Сергеевна закрыла лицо руками и заплакала.
- А разговор про крысу никакого отношения к этому не имеет. Николай Степанович имел в виду именно крысу и ничего больше. Никакой подоплеки не было. Кто его убил, я тоже не знаю. Может быть, и его Сережа?
Она смотрела на меня полными слез глазами. В них застыл неподдельный ужас.
- Я знаю, вы мне сейчас не верите. Ни единому моему слову. Но это так.
Как же я могла ей поверить, если она плетет про то, что Вера кого-то шантажировала. Это же бред. Хотя, ведь есть похожие люди. Может, она перепутала Веру с другой девушкой?
- А фотографии вы нашли?
Она покрутила головой, вытирая слезы.
- Нет. И Юра у меня на глазах упал и умер. Видимо, яд ему дали раньше. В милицию я, конечно, не пошла. Испугалась. Разумеется, все бы подумали на меня.
Вот и прокололась. Цианистый калий действует моментально. Об этом я тут же ей сказала.
- Вы просто не знаете, Ольга Андреевна, как все можно подстроить. Яд можно поместить в капсулу, например в капсулу доксициклина гидрохлорида. И тогда яд начнет действовать только тогда, когда растворится капсула. Боже! Я вспомнила. Юра мне еще сказал, что чувствовал недомогание и принял антибиотик. Все сходится. Этот антибиотик ему давал Сережа. Господи, за что ты меня наказываешь?
Я была обескуражена. Играет или говорит правду? Порой правда выглядит более нелепо, чем умелая ложь.
- Ольга Андреевна, я могу доказать, что говорю правду. У Леночки есть несколько фотографий. Ей их подбросили в почтовый ящик с угрозами, что, если она не заплатит большую сумму денег, то фотографии появятся на столе у ее жениха. Леночка мне указала на Веру. Когда она обнаружила фотографии в почтовом ящике, эта девушка как раз спускалась вниз по лестнице. Она проследила за ней и показала ее мне. Я и попросила Юру помочь.
- А почему не Сережу?
- У Юры более авантюрный склад характера. И к Леночке он лучше относился. А Сережа ее всегда недолюбливал. Боже! Неужели Сережа мог такое совершить? Не верю! - Она зарыдала.
- Хорошо, но тогда зачем в квартиру было идти именно вам? Лукьянов познакомился, усыпил. Он бы и без вашей помощи мог найти эти фотографии.
- Вы шутите, Ольга Андреевна! Разве я могла допустить, чтобы он их увидел? Да Леночка бы с горя умерла тогда.
Я не знала, верить или нет. В голове все перепуталось. Пелагея Семеновна очень лестно отзывалась об Алле Сергеевне. Но ведь о племянниках своих тоже. Я знала одно, что дело надо довести до конца. Сегодня. Завтра может быть поздно. Если она виновна, то заметет следы или уйдет в подполье. А если ее сестра подтвердит все, что она сказала, то, выходит, и Алла Сергеевна оказалась игрушкой в руках преступника.
- Не плачьте. Позвоните сестре, пусть она принесет фотографии.
- У нее нет телефона. Дом новый, еще некаблированный. Это девятиэтажка, недалеко от травмпункта. Знаете?
Алла Сергеевна представляла собой жалкое зрелище. Хмель с нее слетел. Волосы растрепались. Тушь размазалась.
Мне стало ее жаль. Налетела на нее, как коршун. Решительно действовать, видите ли, решила. Неправа моя сестра, что во всех случаях прет, как танк. Иногда надо уметь прислушаться к людям. Я вздохнула и поднялась.
- Перестаньте плакать. Умойтесь. Идем к вашей сестре. Если все подтвердится, то вызовем милицию. Пусть арестуют вашего друга.
Она кивнула, всхлипнув, и побрела, как сомнабула, в ванную.
Мы уже выходили из двери, когда Алла Сергеевна вспомнила, что не взяла свою сумочку.
- Совсем голова не работает. Я быстро. И платочек не взяла. Нос заложило окончательно.
Алла Сергеевна вернулась в комнату, собрала необходимые вещи и закрыла дверь. Мы вышли с ней с освещенного тусклым фонарем двора и пошли по направлению к травмпункту.
Узкая тропинка, протоптанная, как всегда, не там, где наметили устроители города. Идти, правда пришлось по местности, сплошь заросшей кустами. Но Алла Сергеевна сказала, что так гораздо ближе. Да, впрочем, я и сама это видела. Мне было немножко страшновато. Все-таки, как ни говори, я не совсем доверяла этой медсестре.
Мы шли довольно быстро. До освещенной территории оставалось совсем чуть-чуть.
- Сейчас, Ольга Андреевна. Кажется, у меня босоножка расстегнулась. Минутку. Идите, я догоню.
Я сбавила немного скорость, поджидая Аллу Сергеевну. И вдруг, как вспышка молнии, резкая боль за ушами, словно, в мою голову с двух сторон вонзили шила. И темнота.
Глава шестая Полина
Никишины жили на другом конце села в просторном деревянном доме. Во всех окнах горел свет и звучала музыка. Мы поднялись на высокое крыльцо.
- Поль, ты зайди. Я сейчас. Сигарету жалко бросать.
Я вошла в дом, пропитанный парами спиртного и потом извивающихся в ритме танца разгоряченных тел.
Ее я увидела сразу. Она сидела за столом и задумчиво ковырялась вилкой в тарелке, пытаясь подцепить ускользающий гриб.
Подойдя к столу, я негромко окликнула ее.
- Алевтина Николаевна, давайте выйдем на минутку. Мне необходимо поговорить с вами об очень важном деле.
Девушка удивленно воззрилась на меня.
- А вы кто?
- Неважно. Давайте выйдем, и я все объясню.
Алевтина медленно поднялась мы с ней направились к двери. Тут как раз кончилась кассета, и гости шумной толпой повалили на улицу подышать свежим воздухом. Пропустив их вперед, мы двинулись следом.
Жора, Дон Жуан несчастный, уже мило беседовал с какой-то лахудрой, размалеванной, как проститутка. Они оба курили и смеялись. Он, кажется, даже не заметил, что мы спустились с Алевтиной по ступенькам.
И тут произошло неожиданное. Из двери вывалился мужик, едва державшийся на ногах.
- А-а, су-ука! Вот ты где. Ты уже, оказывается, и с ментами трахаешься. Я ж тебя, стерва убью сейчас.
Он бросился к даме сердца, всей пятерней вцепился ей в гриву и принялся трясти ее, как грушу. Девица истошно завопила. Остальные дамы дружно ее поддержали. Жора попытался вразумить ослепленного ревностью Отелло. Тот, отпустив волосы возлюбленной, заехал Овсянникову в челюсть. И тут нервы у Жоры сдали.
- Ах, ты, гад! Ну, держись.
Он размахнулся и вернул должок сторицей. Мужик отлетел к перилам. Раздался страшный треск. Отелло вместе со сломанными перилами отправился в полет. Не слишком далекий. Приземление было ужасным. Мужик дико завыл, обхватив себя руками и принялся кататься по траве. Визжали женщины. Возлюбленная кинулась к своему ревнивцу, всхлипывая:
- Коля, миленький, тебе больно?
Тот послал ее подальше, продолжая скулить. На меня вся эта сцена не произвела особо сильного впечатления. Пусть Жора сам разбирается. Надо хоть одному из нас дело делать.
Я отозвала девушку в дальний угол двора, и мы с ней опустились на лавочку. Я закурила и предложила своей собеседнице. Та вежливо отказалась:
- Да нет, спасибо. Я не курю.
- Алевтина Николаевна, меня зовут Полина Андреевна. У меня к вам несколько вопросов. Вы знали Юрия Лукьянова?
Она недоумевающе посмотрела на меня:
- Почему "знала"? Я его знаю. А что, случилось что-нибудь?
Мне ее удивление показалось довольно искренним.
- Случилось. Поэтому я и говорю в прошедшем времени. Он умер.
- Умер!? - ее глаза стали похожи на нолики. - Как умер?
- Его отравили.
- О, Боже! Какой кошмар. Господи… - Она потерла указательными пальцами виски.
- Поэтому мне хотелось бы поподробнее знать, где вы были вчера с восьми до десяти вечера?
- Вы что, хотите сказать, что подозреваете меня? - Она ткнула себя указательным пальцем в грудь.
- Убийцу, судя по всему, звали Алевтиной.
Она нервно хихикнула:
- Тогда вам надо всех светловолосых Алевтин в Тарасове допрашивать. А еще попутно Ален и других женщин с похожим именем.
- В каком смысле? - Я не поняла, куда она клонит.
- У него бзик на этом имени, равно, как и на блондинках. Он, видите ли, обожал свою покойную мамочку так, что все время искал похожую на нее. И чтобы обязательно Алевтиной звали. А если не Алевтиной, то хотя бы Аллой. У него была до меня девушка. Так ее как раз Аллой звали. Он сам говорил, что ее бесило просто, когда он ее Алевтиной называл. Она его даже в отместку Гошей звать стала. Юра и Гоша, - говорит, - настолько же похожи, насколько Алла и Алевтина. - Молодец. Меня в конце концов эти постоянные воспоминания о бесчиленном количестве женщин с одинаковым именем стали тоже раздражать. Надоело мне все это до смерти.
- Теперь понятно. Так вы все-таки расскажите, что вы делали вчера, - попросила я, хотя в душе уже не верила, что Антонова имеет отношение к убийству.
- Мы с мамой весь вечер телевизор смотрели. Можете у нее спросить. Мы фигурное катание смотрели. Я вам даже могу рассказать один эпизод. Несчастный случай произошел на соревнованиях. Могу сказать, какие пары выступали. А вы проверите.
- А почему, если не секрет, вы с ним расстались?
- Просто я поняла, что сама по себе я для него ничего значу. Главное, имя и похожесть на мамочку. А потом он работать не слишком-то любил. Подолгу на одном месте не задерживался.
Тут меня осенило. Я вспомнила, что та незнакомка на базаре называла Юрия именно Гошей. Скорее всего та девушка и есть таинственная Алевтина, которую мы ищем.
- Алевтина Николаевна, а вы адрес той, последней девушки, которая его Гошей называла, знаете?
- В силу некоторых обстоятельств, да.
- В силу каких обстоятельств?
- Она собирается замуж за его двоюродного брата. Мы как-то раз вместе даже в ресторан ходили вчетвером. Ей, конечно, не доставляло особого удовольствия общаться со своим бывшим любовником. Но брат Юры считал, что прошлое надо похоронить и дружить домами.
Когда она мне сказала, где работают Алла и ее друг, мне стало понятно, где надо искать зарытую собаку. Но только в том случае, если Антонова не насочиняла басен.
- Хорошо. Мы все проверим. Давайте все-таки побеседуем с вашей мамашкой.
Мы вернулись с ней в дом. В прихожке на диване извивался от боли поверженный Отелло. Все толпились около него, обсуждая события.
- Да он же сам виноват. Он первый ударил. Я видела, - стрекотала крашеная блондинка. - Не переживайте так, Георгий Михайлович.
Жених с невестой, обнявшись, молча наблюдали за происходящим. Бедные ребята, весь праздник мы им с Жорой испортили.
Овсянников, не обращая внимания на заботливое отношение утешавшей его девушки, как заправский врач производил осмотр пострадавшего:
- А так больно? А дышать тоже больно?
- Поля, ты представляешь, по-моему, он сломал ребро. Тут даже помощь квалифицированную никто оказать не может. Нам придется брать его с собой в Тарасов.
Вот только этого геморроя мне и не хватало. Как я счастлива, блин горелый.
- Давайте его в машину, - скомандовал Овсянников.
Пока мужика кантовали в мой "Ниссан", я успела переговорить с мамой Алевтины. Та подтвердила показания дочери. На момент убийства Лукьянова вторая находилась дома.
- Попить что-нибудь дайте. Во рту все пересохло.
Жоре тут же приволокли литровую бутылку медового пива. Он припал к горлышку и принялся жадно пить. Остановился Овсянников только тогда, когда в бутылке осталось совсем чуть-чуть.
- Кто из вас поедет его сопровождать? Мы подбросим только до травмпункта. А обратно вам придется взять такси. Мы при исполнении, поэтому раскатывать туда-сюда у нас нет возможности.
- Конечно, жена пусть едет. Кто еще?
Дама сердца поверженного Отелло осторожно примостилась на заднем сиденьи рядом со скулящим от боли супругом. Я плавно отпустила педаль сцепления, и мой старенький "Ниссан" устремился в ночь. Мы поехали в Тарасов.
Мы попробовали сбагрить Николая с Татьяной в первом попавшемся травмпункте. Однако, наша попытка с треском провалилась. Угораздило же Татьяну доложить толстой тетке, что прописаны они в Александровке. Тетка в это время мирно попивала чай с душицей и смотрела по маленькому переносному телевизору какой-то очередной сериал без начала и конца. Мы нарушили ее покой.
Героиня фильма, вся в слезах и соплях, как раз клялась верзиле со слащавой физией в вечной любви. Момент, надо думать, весьма напряженный и незабываемый. А тут какие-то поддатые господа со своими слишком земными проблемами. Тетка, конечно же, и слушать нас не захотела. И принялась визжать на нас так, что у меня уши заложило. Как резаная.
- Везите больного в Елшанку. Мы принимаем только жителей Заводского района. Напорятся, как зюзи и лезут со своими болячками, как тараканы, со всех сторон. Никакого продыху. Чашку чая некогда проглотить.
Жорины форма и удостоверение не произвели на нее особого впечатления. Она, видимо, принадлежала к той категории людей, которым, во-первых, чужое горе до лампочки, а во-вторых никто, даже сам Господь Бог, не указ. Она считала себя абсолютно правой.
У меня, прямо, кулаки зачесались. Так и захотелось ей заехать по двойному подбородку. Мерзавка. Палач, а не медик.
- Вам не в медицине работать, а рубильник электрического стула включать. Это вам больше подходит. И про клятву Гиппократа вы, наверное, даже отдаленного представления не имеете.
Жора потянул меня за руку:
- Успокойся, Поля.
- Да как это успокойся! - Я с раздражением высвободила руку. - В эту чертову Елшанку ехать целый час!
- Мы туда и не поедем. Там, недалеко от дома, в котором живет Алла Сергеевна, есть травмпункт. У меня там главврач знакомый. Сошлемся на него. Поехали. Чего тут время терять. Когда человек так настроен, разве он сможет хорошо выполнить свои обязанности? А я все-таки чувствую ответственность за этого ревнивца, хоть он и сам виноват.
Мы вновь погрузились в "Ниссан" и поехали в Центральный район. Отелло скулил как заведенный. Мне все осточертело. Я была готова настучать ему как следует по репе, чтоб заткнулся. После встречи с таким цербером, как эта бабка-медичка, настроение мое окончательно испортилось.