- Ага. Пикантная деталь задней части стрингов такого размера теряется в целлюлите их обладателя! А это, согласись, неэстетично!
Лицо у Петрухи вытянулось, выражая полное согласие с данным постулатом, но в глазах его сквозило явное недоумение. Оно нашло свое подтверждение в последующих словах Петьки:
- В общем, да, целлюлит пятьдесят шестого размера - зрелище не для слабонервных и беременных. Детям до шестнадцати, кстати, тоже не рекомендуется. Но при чем здесь я?!
- Ты ведь собрался искать мои стринги, сам сказал, - напомнила я с терпением, которому позавидовал бы китайский император Мин, славившийся небывалой выдержкой. - Так вот, родной, я ничем помочь тебе не могу!
На какое-то время в "кабинете" установилось тягостное молчание. Петька моргал на меня в полной прострации, а потом вдруг рухнул на стол и замолотил руками и ногами по воздуху. Из его горла вырвались булькающие звуки, перешедшие в раскаты демонического хохота. Я вздрогнула и поспешила эвакуировать подальше кофеварочную машину. С недоумением и испугом я наблюдала за коллегой, который корчился в пароксизмах непонятного веселья.
Смех еще колол Петьку тысячью лимонадных иголок, когда он, утерев рукавом проступившие слезы, почти нормальным голосом произнес:
- Спасибо, Василь Иваныч, давно я так не смеялся, расслабился. А теперь позволь кое-что объяснить. Ты в компьютерные игры играешь?
- Только в карты… пасьянсы разные, девятка, покер. В покер, правда, редко, чаще на желание гадаю.
- Оно и видно! Карты, дорогая, - это для зачуханных лузеров вроде тебя и для замороченных пенсионеров. А вся продвинутая молодежь нынче в "Контр Страйк" режется. Сутками от компа не отлипают!
Я по-прежнему не улавливала связи между моими стрингами и новым повальным увлечением молодежи, но терпеливо ждала пояснений.
- Не стану загружать твой мозг тонкостями игры, - продолжил Петруха, - скажу только, что "Контр Страйк" - банальная, на первый взгляд, стрелялка. Правда, там столько нюансов, что даже самому замороченному лузеру разобраться без транслейтера практически невозможно. Конечно, если лузер - гений вроде Билла Гейтса или Гарри Каспарова, тогда, пожалуй, что-нибудь у него получится. И то вряд ли… - В обществе таких знаменитых людей я почувствовала себя так же одиноко, как железный рубль в пачке долларов. Петька, видя мое состояние, сжалился над несчастной девушкой и объяснил: - Так вот, в игре имеется персонаж под ником Стрингер, вольный охотник, стало быть. Короче говоря, Василь Иваныч, никаких видов на твои… м-м… на твою интимную недвижимость я не имею!
- Тебе повезло, - проворчала я.
…Следующие полтора часа мы с Петькой провели в тщетных попытках расшифровать рецепт, полученный мною якобы у невропатолога, а на самом деле - в лаборатории по приему анализов у населения. Криптограмму от доктора пытались расшифровать все: от охранника Глеба до, страшно сказать, самого Вик Вика. Иероглифы, зашифрованные в рецепте, оказались не под силу никому, даже нашему главному. В ответ на наши с Петькой молящие взгляды начальник веско заметил:
- Надо идти в аптеку. Они там письмена майя разбирают без переводчика, а ваш рецепт расшифруют, как два байта переслать! Слушай, Никулина, так ты правду сказала, что в поликлинике была? - Я смущенно потупилась, понимая, что журналист, говорящий правду, - явление необычное. Вик Вик продолжил: - Ну, вот что, друзья мои, отправляйтесь-ка в аптеку прямо сейчас, только сперва в поликлинику наведайтесь. Петр, проконтролируй. Володьку с собой возьмите…
- Не, Володьку нельзя, - замотал головой Петруха. Мы с Вик Виком уставились на него в легком недоумении.
- Если мы заявимся с Вовкой, да еще с его камерой, никакого разговора не получится, - пояснил Петька. - Пенсионеры сразу начнут скандалить, а врачи, наоборот, всеми способами будут пытаться избежать беседы. Хорошо если без эксцессов обойдется, а то ведь могут и охрану вызвать… Эх, нам бы скрытую камеру! - мечтательно зажмурился Петруха.
- Совсем оборзел, журналюга, - усмехнулся главный, но как-то по-доброму. - Это ты к дружкам своим из ментовки обращайся, глядишь, подкинут что…
- Ага, они подкинут, - понурился Петруха, - сами знаете, материальная база у них того… подкачала. У них бензин-то не всегда есть, а вы говорите о скрытой камере!
- Свалились вы на мою голову! Будто без вас дел нету! - хватаясь за телефон, проворчал главный, но в его тоне отчетливо слышались нотки удовлетворения и гордости за своих подчиненных. После недолгих переговоров с каким-то Геной Вик Вик, удовлетворенно крякнув, отпустил нас с Петькой на задание и напоследок даже благословил:
- Ступайте, дети мои, вас ждут великие дела! Перед поликлиникой загляните к дружку моему, Генке Свиридову. Он ждет вас в своем офисе, вот адрес… - Главный протянул бумажку. Я хотела ее забрать, но Петька оказался проворнее, так что место расположения офиса загадочного Генки временно осталось для меня неизвестным. - Он согласился снабдить вас кое-какими техническими средствами, под мою личную ответственность, слышите?! Все, свободны…
Мы с облегчением покинули кабинет шефа. Причина для счастья была проста, как внутреннее устройство атомной подводной лодки: сам главный дал добро на проведение журналистского расследования, которое на все сто процентов совпадает с нашими личными интересами! А это дорогого стоит!
Пока я радовалась открывшимся перспективам, Петька вертел в руках полученную от Вик Вика бумажку.
- Ого, - присвистнул коллега, - а Гена-то этот - не простой парень!
- Да? А кто же он? Резидент вражеской разведки? - легкомысленно предположила я.
- Почти. Он учредитель, руководитель и сотрудник детективного агентства "Шерлок и сыновья".
- Единый в трех лицах?! - прошептала я восхищенно. В голове немедленно зазвучал благовест, а ум напрягся в попытке вспомнить какую-нибудь молитву, подходящую к случаю. Как назло, дальше первой строчки "Отче наш" дело не пошло. Не думаю, что Петька был утомлен знаниями больше меня, но, на всякий случай осенив себя крестным знамением, он заметил:
- Все-таки темная ты, Василиса!
- Почему это я темная? И ничего не темная! Это Гена - темный. Надо же, как обозвал свою контору: "Шерлок и сыновья". Разве у него были сыновья?
- У кого? - обалдел Петруха.
- У Холмса, естественно!
Не знаю, то ли я плохо выражаю свои мысли, то ли Петруха не знаком с классикой детективного жанра, а может, сегодня повышенная солнечная активность, но коллега еще какое-то время смотрел на меня с легким недоумением. Потом, решив не углублять пропасть непонимания в наших рядах, он махнул рукой и буркнул себе под нос:
- Пошли, Василь Иваныч…
И долго еще я, идя позади приятеля, слышала его маловразумительное ворчание.
Офис многодетного Шерлока, судя по адресу, полученному от шефа, располагался на другом конце города. Петруха не рискнул ехать со мной общественным транспортом и тормознул частника. Я не упустила случая съязвить насчет его собственного "ландо", в очередной раз отказавшегося служить своему хозяину верой и правдой. На что приятель ответил невнятным междометием.
Быстро сговорившись с пожилым бородатым шофером, отдаленно напоминавшим Фридриха Энгельса в преклонном возрасте, Петька проявил благоразумие и усадил меня на заднее сиденье.
- Только молчи, Вася! - напутствовал коллега. - Не нарывайся на конфликт.
В ответ я лишь неопределенно хмыкнула: мол, постараюсь, но гарантий дать не могу. Петрухе подобная неопределенность пришлась не по душе, и он всю дорогу вертелся, посылая в мою сторону предостерегающие взгляды-молнии и строя зверские рожи. Такое поведение пассажира слегка взволновало товарища Энгельса.
- Молодой человек, вам следовало бы сесть сзади, - неожиданным тенором заметил он.
- Почему это? - на долю секунды Петька застыл на месте.
- Вы буквально глаз не спускаете со своей подружки. Того и гляди, дыру в обивке протрете, - усмехнулся в бороду Энгельс.
Я робко хихикнула с заднего сиденья, но, помня Петькины наставления, от комментариев воздержалась, хотя запросто могла отпустить какое-нибудь ядовитое замечание - и по поводу подружки, и по поводу обивки. Машина Энгельса - старенькая "Волга", с оленем на капоте и ручным управлением, по возрасту и по техническому состоянию вполне могла соперничать со своим хозяином. А то, что он называл обивкой, походило на древний, выгоревший, с проплешинами плюшевый плед, рисунок которого не смог бы опознать даже человек с богатым художественным воображением.
О чем-то в этом роде высказался и Петруха, что не вызвало восторга у владельца кареты прошлого. Он резко затормозил и зло потребовал:
- А ну, вылазь!
Тут уж я не удержалась и захохотала в голос.
Петька пытался что-то возразить, как-то оправдываться, пару раз даже выкрикнул: "Извините", - но Энгельс остался непреклонен.
- Выметайся! - упрямо повторил он.
Делать нечего, пришлось подчиниться. Однако Энгельс на этом не успокоился. Когда Петька покинул кабриолет, а я только продвинулась к выходу, дядька милостиво предложил:
- Девушка, а вы оставайтесь. Я вас бесплатно домчу, куда скажете.
В душе у меня прочно угнездилось чувство торжества, в отличие от Петьки, который окончательно осатанел. Я подумала, что бросать товарища в таком состоянии негоже. Еле сдерживая рвущееся наружу ликование, я вежливо отказалась:
- Спасибо, но мы уж вместе…
- Только не надо слов! - прорычал Петька, когда "Волга" с капризным Энгельсом укатила в светлое будущее.
- Хорошо, дорогой, как скажешь, - смиренно потупилась я. Впрочем, в мое смирение Петька ничуть не поверил: он снова издал грозное рычание голодного медведя, которого неосторожно потревожили во время зимней спячки, схватил меня за руку и потащил на автобусную остановку. Остальной путь до офиса детективного агентства "Шерлок и сыновья" мы проделали без приключений.
Агентство располагалось в двухэтажном здании красного кирпича еще дореволюционной постройки. Когда-то, на заре XX века, здесь жили рабочие ткацкой фабрики. Она до сих пор высится на окраине города мрачной громадиной. По своему прямому назначению фабрика функционировала до середины девяностых годов прошлого столетия, после чего ее просторные цеха ушлые бизнесмены новой волны приспособили под свои нужды: под склады, фирмочки по производству железных дверей, окон ПВХ и прочее. А один оборотистый армянин открыл даже цех по выпечке национального блюда - лаваша. Правда, выпекали лаваш почему-то трудолюбивые вьетнамцы. Там же они и жили. Получали работяги гроши, но жизнью были довольны - ровно полтора года. По истечении этого срока выяснилось, что армянин страдал хроническим склерозом: он все время забывал платить налоги в городскую казну. Городу это не понравилось, и цех прикрыли. Враз погрустневших вьетнамцев отправили на далекую нищую родину, а самого хозяина подпольной пекарни объявили в федеральный розыск.
Фабричное общежитие, а точнее, барак, по прямому назначению уже давно не используется. Здание отремонтировали и отдали на потребу бизнесменам - уже второй волны. Теперь здесь находится множество мелких и крупных контор, начиная от фотолаборатории и заканчивая страховыми компаниями.
"Шерлок и сыновья" занимал большую комнату, разделенную гипсокартонной перегородкой на две неравные части. В меньшей за безликим офисным столом со стандартным набором оргтехники сидела долговязая девица и со скучающим видом изучала свой маникюр. На наше появление она отреагировала легким взмахом густо накрашенных ресниц и снова погрузилась в созерцание ногтей.
Из-за двери с начищенной латунной табличкой, со сдержанным достоинством сообщавшей, что именно там трудится главный Шерлок, то есть - директор, доносился приглушенный рокот приятного баритона.
- Мы к Геннадию, - с вызовом заявила я, в то время как Петька пускал слюни и обалдело моргал на девицу. И что это его так разбирает? Будь я мужиком, на это чудо природы даже не посмотрела бы! Ну, бюст пятого размера, элегантно обтянутый трикотажной кофточкой, ну, миленький кулон белого золота, как бы невзначай заблудившийся в ложбинке… Ну, ярко-алые губки средней припухлости, кудряшки блондинистые… Готова поспорить на мою будущую Пулицеровскую премию, что мозгов у девушки не больше, чем у ее прототипа - куклы Барби.
- Он занят, - нараспев протянула барышня. В ее голосе сквозило явное утомление жизнью вообще и назойливыми посетителями в частности.
- Он нас ждет, между прочим. Давно и с нетерпением, - раздражаясь, я повысила голос, потому что Петруха продолжал предаваться эротическим фантазиям и произнести что-нибудь вразумительное не мог. - Мы с телевидения.
- Да хоть из Голливуда, - девица смерила меня изучающим взглядом, после чего ее губы тронула слегка презрительная усмешка. Оно и понятно: в сравнении с ней я - Гаврош на парижских баррикадах!
- Слушай, ты, Мэрилин Монро рязанская… - окончательно зверея, зашипела я, но шипение тут же перешло в жалобное поскуливание из-за боли, неожиданно возникшей в моей правой ноге. Это коварный Петька наступил на нее своим сорок пятым размером.
- Не конфликтуй, Вася, - шепнул Петр мне на ухо, а вслух, щурясь, как мартовский кот на выданье, произнес: - Леди, у вас потрясающей красоты руки! Такие нежные, изящные… А пальчики какие! Длинные, тонкие… Будь я художником, непременно написал бы ваш портрет маслом в стиле ню. Но, увы, господь не дал мне такого таланта…
Дальше началось полное безобразие: коллега приблизился к столу, сграбастал лапку Барби в свои тиски и за три минуты наговорил столько пошлостей, которые девица восприняла как комплименты, а Петька - как высший пилотаж обольщения, что я в изумлении уронила нижнюю челюсть, да так и осталась стоять с открытым ртом. Надо будет как-нибудь поинтересоваться - где Петруха так поднаторел и кто был его гуру?
Неизвестно, сколько бы еще продолжался сеанс соблазнения блондинки, но тут включилась селекторная связь, и все тот же приятный баритон, принадлежавший, несомненно, Шерлоку-отцу, мягко, но властно приказал:
- Зина, зайди ко мне.
Я громко фыркнула: надо же, у косящей под Барби девушки оказалось такое банально-деревенское имя! Девушке, должно быть, стало неловко, она довольно миленько покраснела и поднялась…
Возможно, у нормальных людей процесс вставания из-за стола занимает доли секунды, но у Зины-Барби это элементарное действо превратилось в настоящий парад-алле. Сперва бюст пятого размера улегся на стол, аккурат угодив на крышку ноутбука, затем над стулом вознеслись шикарные бедра, обтянутые набедренной повязкой, которую эта Барби по скудоумию считала юбкой. Из этой повязки вызывающе торчали… Черт знает, как это называется! Я бы ЭТО назвала столбами линии электропередачи, только очень стройными. Их невероятную длину увеличивал умопомрачительный каблук-шпилька. Глядя на эти каблуки, я против воли прониклась к Зине уважением: виртуозно владеть ими - целое искусство, ей-богу!
Петька пустил-таки слюну.
- Ух, е-мое!!! - выдохнул он, окончательно сваливаясь в эротическую нирвану. - Зиночка, так я могу надеяться?
Судя по тону, каким был задан вопрос, надеялся Петр, по меньшей мере, на горячий стриптиз при свечах в его двухкомнатной берлоге. И даже его старушка-мать, с которой проживал мой холостой приятель, препятствием в этом деле не стала бы.
Коварная Зиночка с деланым равнодушием блондинки, знающей себе цену, кокетливо изогнула бровь и томно произнесла:
- Я доложу Геннадию Петровичу о вашем визите. - С этими словами Барби удалилась в кабинет шефа, так вильнув бедрами напоследок, что Петька с глухим стоном скрестил руки в паху.
- Ох, бывает же такое! Где их разводят, интересно? - смущенно молвил Петруха, с трудом приходя в себя от пережитого потрясения.
- В Лондоне, на Бейкер-стрит, - съязвила я.
Однако Петька шутки не понял:
- Ты это точно знаешь? - оживился он и неожиданно вспомнил: - Блин, я же уже два года в отпуске не был! А что, Василь Иваныч, не махнуть ли мне в страну вечных туманов?
- Махни, отчего же, - равнодушно зевнула я, - только учти, согласно последним исследованиям британских же ученых, влажный местный климат крайне отрицательно влияет на потенцию.
- Иди ты! - не поверил Петька.
- Факт! Думаешь, почему у Шерлока на родине детей не было? - Коллега поморгал, задумавшись над проблемой, а я с воодушевлением продолжила: - То-то! Зато, как к нам приехал, сразу - бац! - и сыновья образовались!
Да, глупость, видимо, передается воздушно-капельным путем, как ОРЗ. К этому выводу я пришла, глядя на обалдевшего Петруху. Вообще-то, он парень неглупый. Во всяком случае, был - до встречи с Барби-Зиной. Он любит фантастику, детективы, иногда балуется стишками - по какому-нибудь поводу, а порой сочиняет и прозу. Я лично читала его рассказ под названием "Убей меня". Ничего, впечатляет, мне даже понравилось… местами.
Но сейчас с товарищем моим что-то случилось. Он мучительно переваривал откровенную "чернуху", которой я его загрузила. Того и гляди, замкнет процессор в мозгах у бедолаги! Господи, и почему это мужики в одночасье глупеют при виде женских прелестей?! Стоит потрясти у них перед носом полуобнаженным бюстом пятого размера - все, мгновенное разжижение мозгов!
Снова открылась дверь директорского кабинета, и на пороге возникла Зина в сопровождении элегантно одетого мужчины лет сорока пяти. При виде его сердце мое сладко заныло, потому что он удивительным образом походил на мужчину моей мечты: высокий, великолепно сложенный, с копной стильно подстриженных темных волос и изумительно синими глазами на смуглом лице. Даже небольшой шрам над левой бровью не портил общего впечатления, наоборот, он шел мужчине необычайно и делал его еще более мужественным. Должно быть, это и есть Геннадий Петрович Холмс, глава сыскного агентства.
- Здравствуйте. Вы от Виктора, - скорее утвердительно, чем вопросительно молвил главный Шерлок.
У меня нашлись силы лишь на неопределенный кивок, да и он вышел каким-то неубедительным. Частный сыщик, вероятно, знал, какое впечатление он производит на женщин, оттого не стал усугублять мою растерянность и посмотрел на Петруху.
Однако тот таращился на Зину, и слова Геннадия повисли в воздухе.
- Пройдите в мой кабинет, - со вздохом пригласил детектив. Как загипнотизированная, я сделала шаг в указанном направлении. В эту минуту я готова была последовать куда угодно, хоть в бассейн реки Амазонки или в клетку с голодными тиграми, стоило только Геннадию лишь обмолвиться о предстоящем маршруте, а главное - самому сопровождать меня в путешествии. К сожалению, пока придется довольствоваться всего лишь его кабинетом. Ухватив остолбеневшего Петьку за рукав, я вошла в святая святых детективного агентства "Шерлок и сыновья".
Своей элегантностью кабинет вполне соответствовал хозяину: все просто, лаконично, с безупречным вкусом и безумно дорого. Не дожидаясь приглашения, я плюхнулась в удобное даже с виду кожаное кресло. Подобная невоспитанность объяснялась просто: ноги мои буквально вибрировали. От нахлынувших эмоций, должно быть.
Петьке мое состояние явно не нравилось, поэтому он хмурился и активно играл желваками.
- Виктор сказал, вам нужна камера, - усевшись за стол, поведал Геннадий Петрович.
И снова я лишь слабо кивнула, зато Петька с вызовом заметил: