- Нужна!
- А могу я поинтересоваться, зачем? Только не подумайте, что я спрашиваю из обывательского любопытства. Просто, если вы обратили внимание, я занимаюсь частным сыском и могу оказать помощь не только технического характера, но и…
- Обойдемся как-нибудь, - было заметно, что Петьке не терпится поскорее покинуть кабинет "Холмса" и еще раз поглазеть на секс-бомбу в приемной. Я же, напротив, готова была провести остаток жизни в кабинете Геннадия Петровича или даже на пороге этого кабинета.
- Как угодно, - мой принц проявил удивительную выдержку и на грубость Петра никак не отреагировал. Он подошел к шкафчику, недолго там покопался и извлек на свет какую-то штуковину. Описать ее не берусь, потому что мне было не до технической стороны дела, но наверняка это и была камера, раз мы пришли за ней.
Геннадий Петрович пустился в подробные объяснения, связанные с принципом действия хитрого технического устройства. Я его не слушала, рассудив, что Петька лучше разберется в этом деле. У меня нашлось занятие поприятнее: я предалась девичьим грезам и обдумывала имя нашего с Геной первенца.
"Стоп, - скомандовало подсознание, - у него уже есть дети".
"Откуда ты знаешь?" - испугалась я.
"Контора называется "Шерлок и сыновья". Стало быть, сыновья имеются", - резонно заметило подсознание. Я было опечалилась, но тут же решила не брать на веру выдумки глупого подсознания, а прояснить этот вопрос немедленно.
- Скажите, - робко начала я и подивилась тому, как пискляво прозвучал мой голос. Откашлявшись, я повторила попытку… Нет, мой голос сегодня мне решительно не нравился, да и не только голос, если честно! Прическа… Хрен знает что, а не прическа! Разве может приличная, романтически настроенная барышня носить короткую, почти мальчишескую стрижку?! Ей больше к лицу этакие воздушные кудряшки, которые трогательно разлетаются при малейшем дуновении ветерка. А как я одета?! Просто абзац! Вытертые джинсы с дизайнерскими дырками под коленями, китайские кроссовки - по случаю бесснежной зимы, свитер с вытянувшимися рукавами, а для форсу - длинный шарф, связанный мною собственноручно еще в школе под чутким руководством бабушки. Безобразие! Завтра же, нет, сегодня вечером наведу ревизию в гардеробе!
Вдохновившись принятым решением, я в третий раз попыталась задать волновавший меня вопрос. Слава богу, получилось.
- Скажите, а почему ваше агентство так необычно называется? - в волнении пролопотала я, стараясь прикрыть торбочкой наглые дырки на штанах. Геннадий Петрович прервал объяснения, с полминуты понаблюдал за моими манипуляциями, после чего тонко улыбнулся и охотно пояснил:
- Это мой отец название придумал. Он просто обожал Конан Дойла. Когда я ушел в отставку - раньше я во внешней разведке служил - и задумал открыть частное сыскное агентство, батя попросил обозвать его именно так.
- Но ведь у Холмса сыновей вроде бы не было? - пожала я плечами.
- Зато у бати моего их трое, - широко улыбнулся Геннадий Петрович, - и еще две дочки.
"Плодовитый папенька", - подумала я, а вслух спросила:
- И что, ваши братья тоже… э-э… по сыскной части подвизаются?
- Помогают иногда…
На языке вертелась еще пара-тройка вопросов, касающихся в основном семейного статуса предмета моей страсти, а также вакантных мест в его сердце, но я поостереглась их задавать из чувства самосохранения. Вдруг ответ окажется неверным? И что мне тогда делать?
Вскоре ликбез по пользованию шпионской аппаратурой был окончен, и мы покинули обаятельного сыщика. Причем я покидала его с неохотой, а Петька - с заметной радостью.
Я уже мысленно прощалась навсегда с любимым человеком и даже готовилась всплакнуть по этому поводу (не здесь, разумеется, а дома, в компании с Клеопатрой), как волшебный баритон Геннадия Петровича неожиданно предложил:
- Господа журналисты, если все-таки вам вдруг понадобится моя помощь или просто консультация, буду рад помочь.
Визитная карточка с координатами главного Шерлока замаячила у меня перед носом. Петькины мысли были уже в приемной, потому я, мило улыбнувшись, приняла визитку и бережно спрятала ее во внутренний карман курточки, поближе к сердцу, а про себя твердо пообещала Геннадию Петровичу, что непременно обращусь к нему за консультацией в ближайшее же время.
Петрухе не повезло: Зина-Барби в приемной отсутствовала. По этой причине коллега вышел из офиса "Шерлок и сыновья" мрачнее тучи.
- Что, Петруччо, когда в Англию-то отбываешь? - не удержалась я от подколки.
- А ты тоже хороша! - внезапно взорвался Петька, чем, признаться, немного меня напугал: такой прыти от обычно сдержанного приятеля я не ожидала. - Увидела мужика и растаяла… И лепечет, и лепечет… Курица, блин!
- Кто курица?! Это я курица?! Да ты… Ты бы на себя посмотрел! Вел себя, как взбесившийся самец, ей-богу! "Ах, Зиночка, у вас такие ручки, такие ножки, такие сиськи… Я могу надеяться?!"
- Про сиськи я ничего не говорил!
- Зато думал!
- С чего ты взяла? - набычился Петька.
- С того самого. У тебя организм на мысли быстрее реагирует, чем на слова.
Приятель смущенно зарделся:
- Ты заметила?
- Такое трудно не заметить, - польстила я коллеге.
Петруха пробормотал что-то вроде: "Да ладно тебе", - но выглядел он при этом страшно довольным. Конфликт был исчерпан, и мы приступили к обсуждению планов кампании. Я предлагала начать расследование с похода в аптеку, рассуждая следующим образом: раз в рецепте содержится подсказка, значит, получить ее следует именно в аптеке, потому что по рецептам отпускают только там. Петька же настаивал на более решительных действиях: следовало вернуться в поликлинику, взять за жабры регистраторшу и вытрясти из нее нужную информацию. Честно говоря, я, вспомнив грозную тетку из поликлиники, засомневалась, удастся ли взять ее за жабры, а тем более что-то из нее вытрясти. Но возражать Петьке не стала: во-первых, это бесполезно, а во-вторых, не очень-то и хотелось, потому что коллегу я безоговорочно признала директором нашего предприятия.
- Хорошо, - согласилась я с приятелем. - Пошли брать за жабры. Только давай сперва съедим что-нибудь… Вредный чебурек, к примеру, или шаурму. Тоже, конечно, не сильно полезно, но очень кушать хочется!
- Это да, - согласно кивнул Петруха, - я бы тоже в себя что-нибудь закинул. Вот что, Никулишна, приглашаю тебя в кафе.
Я обрадовалась, но на всякий случай уточнила:
- За чей счет?
- Раз я приглашаю, то мне и платить. Мужик я или где?
Уверив Петруху, что мужик он самый настоящий, я ходко потрусила в сторону небольшого уютного кафе с чудным названием "Котайк". Кто такой Котайк и чем он знаменит - об этом история умалчивает. По правде сказать, я давно хотела побывать в этом кафе - по отзывам некоторых моих знакомых, там бесподобная кавказская кухня и настоящие грузинские вина. Я являюсь страстной поклонницей шашлыков, и отведать деликатес, приготовленный шеф-поваром грузином, было моей голубой мечтой. Осуществить ее до сих пор мне не удавалось по причине хронической нехватки финансов. Вик Вик платит нам достойное жалованье, просто деньги у меня как-то очень уж быстро заканчиваются. Только неделю назад я получила зарплату, а сегодня утром в кошельке обнаружилась пугающая космическая пустота. Пришлось собирать по карманам мелочь, чтобы добраться до работы. И подобные казусы происходят с пугающей периодичностью. По этому поводу меня давно терзают смутные сомнения насчет своего "глазного" здоровья: может, у меня со зрением плохо, оттого я и денег не вижу?
…Помните, как у Чехова: "Каштанка опьянела от еды"? Примерно то же самое произошло и со мной, когда полтора часа спустя мы с Петькой покидали благословенный "Котайк". Шашлык оказался изумительным, вино настоящим, официант - душкой, а цены вполне демократичными. Свою благодарность я возжелала выразить лично шеф-повару и пообещала в ближайшем будущем наведаться сюда с Володькой, чтобы снять небольшой сюжет о работе кафе. Батоно Дато Гургенидзе, так представился шеф-повар, на радостях подарил мам "продуктовую корзину", в которую вошли фрукты, овощи и большой глиняный кувшин с редким и дорогим грузинским вином.
- Жаль, что ты не замужем, - неожиданно заявил Петруха, когда мы толкались на задней площадке автобуса в компании с группой подростков, пенсионеров и прочих граждан.
- Почему это? - вяло удивилась я. В этот момент у меня было более неотложное дело, чем разгадывание ребусов коллеги: я героически боролась с дремотой, одолевшей меня после сытного обеда.
- Если бы случайно отыскался псих, который бы добровольно на тебе женился, я бы смог тебя шантажировать, - честно признался Петька.
- Иди ты! - не поверила я, прервав очередной зевок на самом интересном месте. - Чем же, интересно?
Вместо ответа Петька с таинственным видом похлопал себя по груди и веско произнес:
- Вот тут хранятся кое-какие любопытные моменты твоей встречи с этим батоном из кафе. Все зафиксировано: и как ты ему глазки строила, и как он к твоей ручке припал… Ты не волнуйся, Вася, я много не возьму! Пара тысяч евриков, и компромат твой!
- Хрен тебе! - не без злорадства я показала Петьке язык, догадавшись, что он снимал скрытой камерой мою беседу с шеф-поваром "Котайка". - Тоже мне, шантажист выискался!
Петр сокрушенно вздохнул, а я хотела еще добавить, что мой будущий муж будет непременно принцем и уж никак не психом, но не успела - со мной вдруг стали происходить невероятные вещи.
Как уже говорилось, в автобусе было полно народу. Мы с Петрухой томились почти у самых дверей. Автобус начал притормаживать у светофора, двери неожиданно открылись, и вдруг какая-то непреодолимая сила потащила меня наружу. Это грозило обернуться настоящей катастрофой, потому что автобус, намереваясь повернуть, стоял на внутренней левой полосе, а по внешней продолжали двигаться машины. Можно было попытаться ухватиться за что-нибудь или кого-нибудь руками, но они оказались заняты подаренной корзиной, точнее, пакетами, куда мы переложили ее содержимое. Все произошло в доли секунды. Я успела лишь негромко вскрикнуть, а потом вылетела на мостовую. Содержимое пакетов оказалось там же, как и кувшин с вином. Он, разумеется, разбился, окрасив асфальт в красный цвет. "Что-то он мне напоминает", - подумала я, приземляясь на осколки кувшина и со странным равнодушием наблюдая, как безуспешно пытается затормозить большой черный джип. Последнее, что я видела, было перекошенное ужасом лицо девушки, сидевшей за рулем джипа…
Бег по длинному полутемному коридору, в конце которого виделось какое-то призрачно-голубое сияние, - занятие утомительное, тем более когда не хватает воздуха. Однако я была уверена: стоит остановиться, как произойдет что-то страшное, непоправимое. Приходилось напрягать последние силы и бежать, бежать, бежать… Только сияние почему-то не становилось ближе. "Может, полететь"? - пришла в голову простая мысль. Не успела я обдумать ее хорошенько, как ноги сами оторвались от пола, тело стало удивительно легким, и я… полетела, причем с такой уверенностью, будто всю жизнь только этим и занималась. В целом, полет проходил нормально, правда, слегка раздражали голоса, появившиеся невесть откуда.
- …пятьдесят допомина, кевзол внутривенно… первая отрицательная и экстубируем… - гремел мужской бас так громко, что было больно не только ушам, но и всему головному мозгу. Очень хотелось, чтобы голос заткнулся и не мешал мне продолжать приятный полет. Однако он не унимался и продолжал выкрикивать малопонятные слова, более того, к нему присоединилось еще и визгливое женское контральто. Ну разве можно летать в такой обстановке?! Естественно, я шлепнулась на пол и тут же ощутила ужасную боль во всем теле. Казалось, в организме не осталось ни одной клеточки, которая не посылала бы сигналов тревоги.
- Просыпайся, Василиса Прекрасная, - потребовал мужской голос. К счастью, на этот раз он прозвучал не как иерихонская труба, а вполне по-человечески. - Открывай глазки. Извини, целовать не буду. Во-первых, я в маске, а во-вторых, давно и прочно женат. Давай, давай, девочка!
Просьба сопровождалась довольно чувствительными шлепками по щекам. Этот аргумент оказался решающим, и я не без труда разлепила веки. Призрачно-голубое сияние, наконец, приблизилось, причем настолько, что стало нестерпимо ярким, и я снова зажмурилась.
- Выключите солнце, - попросила я. Просьба прозвучала слабо, точнее, совсем не прозвучала. Вместо нее из меня вырвалось маловразумительное шипение, больше похожее на глас рассерженного скунса.
- Уберите лампу, - приказал голос. Судя по тому, как быстро исполнили его приказание, именно он был здесь главным. - Теперь лучше?
- Лучше, - согласилась я, потому что свет внезапно погас и перестал терзать мои измученные нервы. Я немедленно этим воспользовалась и задала весьма актуальный на данный момент вопрос: - Я умерла?
- Уже нет, - успокоил голос. Немного подумав, насколько это получилось больной головой, я все-таки открыла глаза.
- Ой, мама! - прямо над собой я увидела огромные квадратные окуляры, за которыми едва угадывались крохотные голубые точки. Если бы не медицинская маска, закрывавшая нижнюю часть лица склонившегося надо мной объекта, я бы решила, что разговариваю с инопланетянином. Схожесть с представителем иной цивилизации довершала светло-зеленая униформа, местами покрытая бурыми пятнами сомнительного происхождения. На всякий случай я решила уточнить, с кем имею дело:
- Вы кто?
- Бог, - просто ответил инопланетянин.
- Ага! А говорили, что я не умерла. Нехорошо обманывать, грех! - попеняла я Всевышнему. Бог неожиданно рассмеялся:
- Фамилия у меня такая! Бох Евгений Арсеньевич. Вообще-то я хирург и со всей ответственностью специалиста заявляю: вы живы. Есть кое-какие повреждения, но я их устранил и теперь надеюсь побывать на вашей свадьбе. Кстати, ваш жених грозился разнести нашу клинику на молекулы, если я не смогу вам помочь! Так что, я спас не только вас, но и всю нашу больницу, за что мне полагается большое человеческое спасибо. А вот второй участнице ДТП повезло меньше, - Бох заметно опечалился, а я неожиданно вспомнила все и похолодела:
- Что с ней?
Вопрос о моем женихе остался пока открытым. В данный момент меня больше интересовала судьба девушки, которая, судя по всему, все-таки сбила меня своим джипом.
Бох ответить не пожелал, решив пощадить мою нервную систему. Он утратил ко мне интерес и, обращаясь к кому-то неизвестному, отдал новое приказание:
- В палату.
Пока два дядьки, должно быть, санитары, не слишком осторожно везли меня в палату, я, стараясь не обращать внимания на ноющую боль во всем теле, мучительно размышляла о случившемся. В особенности о том, какой такой жених собирался нанести непоправимый ущерб больнице, и о девушке на джипе. Почему Бох ничего о ней не сказал? И, кстати, почему он ни словом не обмолвился о травмах, которые я получила?
- Мне нужен Бох, - заявила я санитарам, когда они без лишних церемоний переложили мое бренное тело с каталки на кровать.
- Он всем нужен, - философски заметил один из санитаров.
- Точно. Только не всем везет, - поддержал его другой.
Хоть голова у меня и болела нестерпимо, по я все-таки сообразила, что мою просьбу санитары сочли бредом больного воображения. Следовало прояснить ситуацию.
- Вы не поняли, наверное… - задушевно начала я. - Мне нужно поговорить с доктором, Евгением Арсеньевичем. Он меня только что спас… Ну, мне кажется, что спас.
- Он всех спасает. Работа у него такая, - равнодушно отозвался первый санитар и тут же добавил: - Хирург от Бога. Да ты не волнуйся, девушка. Он обязательно тебя проведает.
- Но…
- Не спорь. Бох сейчас занят. А ты отдыхай, болезная. Отдых и сон для тебя сейчас - первейшее лекарство. Спи, дочка! Придет Зинаида, капельницу тебе вставит, свой знаменитый коктейльчик вколет, глядишь, и полегчает! - второй санитар заботливо накрыл меня одеялом, после чего они удалились.
Возможно, добрый санитар и был в чем-то прав, утверждая, что сон - лучший лекарь в моей ситуации. Только я спать не собиралась и, когда пришла Зинаида, полная медсестра с простым деревенским лицом, поинтересовалась:
- Где мои вещи? Мне нужен телефон.
- И-и, милая, спохватилась! От вещичек твоих рожки да ножки остались. Ты ведь как из автобуса-то вывалилась, еще по земле катилась… Ох, страсть какая! Считай, повезло тебе, красавица, повезло необыкновенно! Цела ведь осталась. Изрезалась малость да головушкой тюкнулась, а так - ничего страшного. Бох сказал, что ты в рубашке родилась. Недельку у нас полежишь, подлечишься… - Зинаида говорила, не умолкая, и постоянно двигалась, отчего возникало ощущение присутствия в небольшой палате едва ли не десятка медсестер. У меня голова пошла кругом, затошнило.
Пришлось закрыть глаза, чтобы желудок успокоился. Зинаида тем временем сделала мне укол, довольно болезненный, и поставила капельницу.
- Вообще-то, вещички твои жениху отдали, - продолжала свой бесконечный монолог медсестра. - Ох и лютый мужик у тебя! На доктора с кулаками как попрет! Но наш Бох - мужик тертый и не таких успокаивал. Вот слушай, случай был лет десять назад… Ну, когда бандиты бесчинствовали повсюду. Привезли к нам, значит, братка одного. Раненого. А Евгений Арсеньевич как раз плановую операцию проводил. Так бандюги эти прямо в операционную завалились! Спасай, говорят, лепила, другана нашего. Выживет - слава и деньги, помрет - и ты следом отправишься.
- И что Бох? - я против воли заинтересовалась рассказом медсестры. Тошнота прошла, но голова по-прежнему кружилась. Ко всему прочему, неудержимо захотелось спать. Возможно, я бы и заснула, но желание услышать продолжение героической саги об отважном хирурге оказалось сильнее.
- А что Бох? - вроде бы удивилась Зинаида. - Послал, разумеется…
- Куда?
- Ну… Сперва по матери, а потом к другому хирургу. Между нами говоря, - понизила голос словоохотливая медсестра, - у парня-то пустяковое ранение было, всего лишь ляжку ему прострелили. Так что жених твой притих на некоторое время.
Что-то в словах медсестры заставило меня насторожиться: это что же должно было произойти, чтобы сверхактивный Петруха притих?
- В каком смысле? - пролепетала я, всерьез озаботившись судьбой приятеля.
- Да ты не волнуйся, ничего страшного. Твой-то, когда с кулаками на Боха набросился, сильно возбудился. Арсеньевич его и успокоил…
- Как?!
- Обыкновенно: кулаком в глаз - и успокоительный укол в задницу. Отдыхает твой жених.
- Он не жених, он - Петька, - поправила я Зинаиду, после чего силы меня покинули окончательно и наступило спасительное небытие.
"Должно быть, я лунатик. Точно, точно, лунатик! Иначе чем объяснить, что волшебный Зиночкин коктейль не действует? По идее, мне сейчас следует спать, а я вот лежу, сама с собой разговоры разговариваю и таращусь на естественный спутник Земли, как таракан на дихлофос. А главное, в голове - ни единой мысли! Наверное, я все-таки сильно башкой тюкнулась и весь ум отшибла напрочь. Теперь буду жить овощем. Прощай, ТЭФИ! И ты, Пулицеровская премия, прощай…"