- У меня здесь небольшая проблема. Передаю трубку оперативному дежурному, он вам все объяснит, - и, мило улыбнувшись растерявшемуся капитану, я протянула ему мобильный: - Это вас.
Тот взял телефон и мгновенно изменился в лице:
- Да, товарищ генерал… так точно, товарищ генерал… все будет сделано.
Три короткие фразы - и вот уже я в сопровождении капитана иду по направлению к зданию медчасти. Там нас встретила молодая женщина в белом халате и шапочке.
- Как состояние осужденного Невельсона? - спросил капитан. - Разговаривать сможет?
- Да, он сейчас вроде ничего, только от еды отказался, - отрапортовала врач.
- Хорошо. Тогда мы проводим к нему адвоката и проследим, чтобы никого в палате не было, да?
- Так а там и нет никого, он один лежит, хирургия пустая уже три дня.
- Отлично. Идемте, Варвара Валерьевна, - пригласил меня капитан, и я, набросив на плечи выданную мне белую накидку, пошла следом.
В палату Якорный вошел первым, остановился в центре и что-то сказал человеку, лежавшему на кровати - мне видны были только ноги, укрытые одеялом. Меня снова охватила паника, но нужно было преодолеть это и войти. Что я и сделала и не сразу поняла, что происходит. На одной из трех кроватей слева от двери лежал укрытый до подбородка одеялом бритый наголо мужчина лет пятидесяти. Но это был не Лайон Невельсон.
- В чем дело? - спросил капитан, внимательно наблюдавший за мной.
- Вы издеваетесь? Это же не он.
- Что значит - "не он"?
- А то и значит. Я впервые вижу этого человека. И это совершенно определенно не Лайон Невельсон, так что потрудитесь объяснить мне, в чем дело, прежде, чем я позвоню генералу и в ГУФСИН, - бросила я, не переставая изучать лицо мужчины.
Тот внезапно закрылся руками и что-то пробормотал так тихо, что ни я, ни капитан не разобрали. Якорный вообще выглядел растерянным, но старался стать королем ситуации:
- Погодите, Варвара Валерьевна, вы утверждаете, что человек, который сейчас лежит перед нами, не осужденный Невельсон?
- Вы ведь не глухой.
- А почему вы сделали такой вывод?
- Да потому что я отлично знаю, как выглядит Невельсон, понятно вам? Я провела с ним несколько часов глаза в глаза, да и до того мы были неплохо знакомы. И сейчас вы пытаетесь подсунуть мне какого-то непонятного человека, выдав его за Невельсона? Что происходит в вашем заведении?
Капитан вдруг побагровел и выскочил из палаты, едва не сшибив меня с ног, а я подошла к кровати и взяла лежащего заключенного за запястье:
- Посмотрите на меня.
Тот сильнее прижал руки к лицу и отрицательно мотал головой. В это время в палату вбежали двое мужчин в форме и, оттеснив меня от кровати, мгновенно скрутили руки заключенному и поволокли его куда-то. Вернувшийся капитан хмуро посмотрел на меня:
- Вы нужны для дачи показаний.
- Каких показаний?
- Если это действительно не Невельсон, будет расследование, я должен опросить вас.
- Я не дам никаких показаний без адвоката. На это потребуется время - он должен прилететь сюда, - тоном, не терпящим возражений, сказала я, лихорадочно соображая, чем может обернуться подобное лично для меня.
- Звоните, вызывайте своего адвоката. Но сперва я настоятельно прошу вас не покидать город до особого распоряжения.
- Не беспокойтесь, я отлично это понимаю, я ведь юрист.
- Тогда пройдем ко мне в кабинет, вы позвоните адвокату и решим еще кое-какие мелочи.
Пока возвращались в административное здание, я обдумывала кандидатуру адвоката. Надо Димке позвонить, может, он сможет, у него есть опыт в уголовных и административных делах. Но тут мне не повезло - Кукушкин ответил таким голосом, что я не сразу его узнала:
- Что-то случилось?
- Не поверите - я в больнице со вчерашнего дня. Пневмония, будь она неладна, - пожаловался Димка. - Температура не падает, дышать больно, лежу вот под капельницей.
- О, прости, пожалуйста. Поправляйся.
- У вас все нормально?
- Нет, но не бери в голову, разрулю сама, - и, попрощавшись, я положила трубку.
Отлично… Звонить Маянцеву? С его юристом мне все стало понятно еще во время процесса. И тут меня осенило - Мельников же! У него точно полно знакомых в этой сфере. Кроме того, он мне кое-что должен, как ни крути, и вот время вернуть должок, кажется, настало. И потом - он ведь тоже знает Невельсона, будет еще один человек, который сможет подтвердить то, что заключенный в колонии - не Невельсон.
Кирилл звонка не ожидал, переспросил удивленно:
- Варя? Это ты?
- Нет, Кира, это мать Тереза. Ты можешь разговаривать?
- Да, я свободен, сегодня ведь воскресенье.
- Отлично. Тогда дело вот в чем. Мне нужно, чтобы ты срочно взял билеты на ближайший рейс в… - Я назвала город, в котором находилась колония. - Ты нужен мне здесь как адвокат.
- Погоди, я не понял ничего. Почему туда? И что ты там делаешь? И зачем… - начал было Кирилл, но я перебила:
- Слишком много вопросов, отвечать на которые сейчас я не могу. Прилетай как можно скорее, обсудим все на месте. Я живу в гостинице "Изумруд", номер двенадцать.
Я положила трубку, не дожидаясь больше никакой реакции от собеседника, но и не сомневаясь, что вечером Мельников будет стучать в двери моего номера.
- Ну как? - спросил тем временем капитан. - Удалось вызвать юриста?
- Удалось. Не понимаю только, почему вы сидите и не звоните начальству? У вас ЧП в колонии, а вы не предпринимаете никаких действий.
Я вынула сигареты и посмотрела на капитана. Он чуть улыбнулся:
- Начальство уже в курсе и через час будет здесь. Но если вы ошиблись, Варвара Валерьевна, всем будет очень неудобно.
- А вы только представьте, если то, что я сказала, окажется правдой, - посоветовала я, закуривая. - Вот уж тогда от неудобства некоторые и из кресел своих полетят.
- Вы мне постоянно чем-то угрожаете, и я не могу понять, чем заслужил подобное отношение.
- Вам лично я не угрожаю - как не угрожаю никому вообще. Но, сдается мне, кто-то в колонии должен быть в курсе того, что один из заключенных - не тот, за кого себя выдает, потому что чем иначе объяснить это? Лайон Невельсон - убийца, это уж не говоря о его финансовых аферах. И вдруг оказывается, что в колонии не он, а кто-то совершенно другой, весьма отдаленно его напоминающий. Должен же кто-то покрывать это? Как вам кажется?
Капитан тоже закурил, взъерошил волосы и с сомнением сказал:
- Похоже, что вы правы.
- А как он разговаривал? - вдруг спросила я. - Он неплохо говорил по-русски, но не настолько хорошо, чтобы его направили в лагерь с россиянами. Ведь его должны были этапировать в колонию для иностранцев.
- А ведь правда, - захлопал глазами Якорный. - Слушайте, а почему действительно никого не заинтересовал этот вопрос?
- Несите личное дело, заглянем туда, пока ваше начальство не подъехало, - предложила я. - Мне почему-то кажется, что вам можно доверять, Анатолий Сергеевич. Давайте быстро просмотрим материалы, пока дело не засекретили - ведь, скорее всего, так и произойдет, если тут что-то нечисто.
- Мне голову снимут, - не совсем уверенно проговорил он.
- Я вам обещаю - если что, я обязательно помогу перевестись в другое место, все связи подниму, только сейчас давайте посмотрим дело! - взмолилась я, интуитивно чувствуя, что в личном деле непременно найдется что-то интересное.
- Ох, толкаете вы меня на нарушения весь день, но ладно, - махнул рукой капитан и вышел из кабинета.
Я закурила вторую сигарету и подошла к окну. Интересная вышла поездка… Но как могло произойти, что никому в колонии не пришло в голову то обстоятельство, что иностранный осужденный не должен содержаться здесь? Существуют спецколонии для иностранцев. Как же вышло, что Невельсон - или тот, кто выдает себя за него - отбывает срок здесь? И где, черт его возьми, настоящий Невельсон? По всему выходило, что в Москве, и, значит, именно его я и видела, точно так же, как и Кирилл. Значит, он охотится за мной, Мельников прав.
Капитан вернулся с папкой, запер дверь и бросил взгляд на часы:
- У нас не так много времени.
Мы уселись за стол и начали листать дело. На фотографии, разумеется, был изображен не Невельсон, за это я могла поручиться. Внимательно просматривая документы, я увидела заявление от осужденного с просьбой об отбывании наказания в колонии, где содержатся россияне, так как он хорошо владеет языком и не хочет находиться в спецколонии. На заявлении стояла подпись Невельсона, в этом я могла поклясться - видела ее на документах ранее.
- Сдается мне, что в документах все чисто, - протянул Якорный, перелистывая очередную страницу. - Вот бумаги с пересылки, все в порядке. Отпечатки пальцев тоже совпадают - видите, это уже в колонии снимали, все идентично, - он показал мне дактилоскопическую карточку, и я кивнула. - Ничего не понимаю.
- Вот и я не понимаю, но поверьте мне - этот человек не Невельсон. Погодите-ка! - вдруг вспомнила я и полезла в телефон. - Секунду… - Я защелкала кнопками, пытаясь отыскать в карте памяти телефона нужный мне снимок. - Я же помню, как сбрасывала его с ноутбука, это единственная фотография, где я, Руслан и Невельсон с Дайан…
- Кто такая Дайан?
- Жена Невельсона, за убийство которой он и оказался здесь. А Руслан - мой покойный супруг, Руслан Каримович Алиев.
- Ого… - протянул капитан. - Никогда бы не подумал…
- Чего только в жизни не бывает, да? - усмехнулась я невесело. - Но где же… я ведь точно помню… - и тут же вздрогнула, потому что с открывшейся фотографии на меня смотрел Невельсон. - Вот! Смотрите, Анатолий Сергеевич, вот это и есть настоящий Лайон Невельсон. Можем еще в Интернете посмотреть, там явно есть старые снимки.
Якорный взял телефон и долго всматривался в снимок.
- Да… ничего общего.
- Я же говорю - это не он. Поверьте, человека, организовавшего убийство моего мужа, я не забуду никогда.
- Давайте все-таки из Интернета еще что-то качнем, чтоб уж точно начальству предъявить.
Я полезла на английский новостной сайт и долго искала там упоминания о Невельсоне, пока наконец не нашла старую статью о мошенничестве, снабженную фотографией. Лайон там был немного моложе, однако не возникало никаких сомнений в том, что человек на моей фотографии и на газетном снимке - одно и то же лицо. Сохранив ссылку, я посмотрела на Якорного:
- Как вы думаете, что могло произойти?
- Есть такой старый воровской трюк, называется "громоотвод", - сказал он, закуривая. - Но я никогда не видел, как это бывает в действии.
- А если подробнее?
- А подробнее… это когда за денежное вознаграждение заключенный с меньшим сроком меняется местами с тем, у кого срок значительно больше. Происходит это, как правило, на пересылке, там проще. И, разумеется, в подобном обмене принимает участие кто-то из сотрудников пересыльной тюрьмы - нужно подменить документы в личных делах, те же дактокарты, фотографии. А за это время сообщники обмениваются подробностями биографий, какими-то мелочами, набивают, если нужно, татуировки - словом, готовят "легенду".
- А в чем смысл?
- В том, чтобы выйти раньше положенного срока и иметь другие документы. Кстати, в случае с вашим Невельсоном подобная операция была необходима - срок-то у него весьма приличный. И если я прав, то мы из имеющегося в наличии бедолаги быстро вытрясем все, что нам нужно - где отбывал наказание настоящий Невельсон, под каким именем, когда вышел - понимаете?
Это я понимала. Оставалось только надеяться, что местное начальство не отнесется к открывшимся фактам предвзято и рассмотрит дело досконально. Чего, кстати, может и не произойти - кому охота пачкать мундир подобным происшествием? Придется все-таки побеспокоить Игоря, хоть я и обещала не делать этого больше. Но в его же интересах помочь мне - да еще и героем сделаться, раскрыв такое. Однако не будем спешить, посмотрим, как все повернется.
- Если мы закончили, то я отнесу дело на место, - сказал Якорный, закрывая папку. - Не хотелось бы, чтобы начальство нас застало за увлекательным чтивом.
- Конечно, нам такая слава не нужна, - кивнула я. - Давайте сделаем вид, что мы его и не трогали.
Якорный снова ушел, забрав с собой личное дело, а я подумала, что не ошиблась, взяв его в помощники - капитан производил впечатление человека честного, что очень важно. Осталось дождаться его начальства и посмотреть, что будет дальше.
К несчастью, в тот момент, когда приехало начальство колонии, у меня разыгралась мигрень - так бывало всегда, стоило мне перенервничать. Я довольно несвязно рассказала о произошедшем, капитан подтвердил мои слова, предъявил фотографию и газетный снимок. Моложавый начальник колонии тоже выглядел растерянным:
- Дурдом какой-то… как вообще такое могло произойти? Почему никому прежде в голову не пришло такое?
- К осужденному никто не приезжал, свиданий не просил, а кто из нас видел заключенных до того, как они попали к нам? Никто. Откуда мы могли знать? - отозвался его заместитель. - К нам вопросов куда меньше, чем к сотрудникам пересыльной тюрьмы, вот там и нужно искать виновных. А сейчас предлагаю отпустить гражданку Жигульскую, что-то вид у нее болезненный, - бросив взгляд в мою сторону, предложил он. - Пусть отдохнет, а завтра явится снова и даст все необходимые показания. Как раз и адвокат ее подъедет, раз она так настаивает на его присутствии. Фигурант в изоляторе, так что мы вполне можем подождать до завтра. А нам надо еще подумать, как сообщить о произошедшем в вышестоящие инстанции.
Начальник колонии неодобрительно хмыкнул, но согласился:
- Да, правильно. Капитан Якорный, проводите Варвару Валерьевну, я дам вам своего водителя, и немедленно возвращайтесь сюда.
Капитан козырнул и подал мне руку, помогая встать.
Я не помнила, как мы доехали до гостиницы, как Якорный помог мне дойти до номера и открыть дверь, как он вызвал "Скорую помощь", сделавшую мне укол обезболивающего, от которого я провалилась в сон. Проснулась только поздним вечером от стука в дверь - это оказался Мельников. Я открыла и снова рухнула на кровать:
- Извини, у меня мигрень.
- Что, тяжелый день выдался? - опустив на пол небольшой коричневый саквояж, спросил он.
Я покосилась на багаж:
- Надеюсь, ты не рассчитывал остановиться в моем номере?
- Конечно, нет. Я через три номера от тебя, - он повертел в руке ключ. - Просто зашел поздороваться, раз уж ты меня так экстренно сюда вызвала. Я, между прочим, каждый день на работу хожу, не то что некоторые, и кое-как работодателю объяснил, какого черта мне нужна неделя за свой счет.
- Неделя - много. Думаю, что мы улетим завтра вечером.
- Да что произошло-то? - садясь в кресло возле окна, спросил Кирилл.
- Похоже, мы с тобой не сошли с ума, Кира. Сегодня я была в здешней колонии, где должен отбывать наказание наш приятель Невельсон, так вот - его тут нет, а по его документам сидит кто-то другой. Совершенно незнакомый мужик, - не открывая глаз, сообщила я.
Раздался скрип кресла - это, видимо, Мельников встал, потому что тут же послышались шаги, и я села. Кирилл расхаживал вдоль окна, заложив за спину руки, и вид у него был озабоченный.
- Что-то такое я и предполагал, если честно, - сказал он наконец. - Провернул-таки операцию по обмену документами, и тут нашел кого-то, аферист.
- Ты про "громоотвод"?
Мельников взглянул на меня удивленно.
- Ты откуда про "громоотвод" знаешь?
- Значит, знаю. А с чего ты взял?
- На зоне слышал, что такое бывает, но для этого нужно иметь очень много денег…
- С чем у Невельсона проблем не было, насколько я знаю.
- Да, ты права. И это значит только одно - тебе в Москву больше нельзя.
- Это не тебе решать.
- Тогда какого черта ты выдернула меня в эту дыру? Думаешь, я забыл, как выглядит колония изнутри? Или жажду снова там оказаться, пусть даже в другом статусе? - огрызнулся Мельников. - Ведь тебе мои юридические услуги нужны, я правильно понимаю? Показания давать будешь и боишься лишнего ляпнуть? Или я нужен как свидетель?
- И то, и другое, - кивнула я. - Как ты понимаешь, мне жизненно необходимо прижать этого ублюдка, а для этого нужно запустить некий механизм, работу которого я потом смогу ускорить при помощи собственных связей. Но ты должен подтвердить, что человек в колонии - не Невельсон. И посидеть в кабинете, когда я буду говорить то же самое. Я тебе заплачу за услуги, - не удержавшись, уколола я, и Мельников даже на месте подскочил:
- Сдурела? Ты меня кем считаешь?
- Адвокатом, - отрезала я. - И хватит. Давай, шагай в свой номер, размещайся, и пойдем ужинать, я тут приличный ресторан нашла неподалеку. Там и обсудим стратегию.
На следующий день с утра мы отправились в колонию. Мельников все заметнее нервничал, а, увидев ворота, часто задышал и вытер со лба капли пота.
- Что, боишься? - спросила я, и он дернулся:
- Прекрати меня подкалывать! Ты не была в моей шкуре, не знаешь, что это такое, и не смей вообще рассуждать о моих чувствах.
- Скажите, какой ты чувствительный! А когда на пару с дядюшкой моим меня на тот свет пытался спровадить, тебя не лихорадило, нет? Спал со мной и знал, что должно случиться. И не смей говорить мне, что я могу делать и о чем рассуждать!
- Злая ты, Варька, - дежурно отозвался он и умолк.
Я, разумеется, внутри себя отлично понимала, каково Кириллу снова переступить порог колонии, пусть и не той, в которой сам отбывал наказание, но все равно считала, что имею право уколоть его - он не был невинной жертвой и отсидел ровно за то, что натворил.
Нас встретил заместитель начальника колонии, ни фамилии, ни имени которого я вчера не запомнила. Мы оказались в том же кабинете, что и вчера, разве что там же присутствовал еще и следователь. Я ответила на все заданные мне вопросы, Кирилл сообщил, что тоже готов принять участие в опознании, и через десять минут в кабинет ввели человека в синей робе.
- Вы узнаете кого-нибудь из этих людей? - спросил у него следователь, и тот отрицательно покачал головой.
- Разумеется, - сказал Кирилл. - Я тоже впервые вижу этого человека, хотя знаком с Лайоном Невельсоном много лет.
- Назовите свое имя и фамилию, - обратился следователь к мужчине, и тот хрипловатым голосом ответил:
- Лайон Невельсон…
- Этого не может быть, - перебила я.
- Спокойнее, гражданка Жигульская, не надо так. Вы подтверждаете, что данный человек не является Лайоном Невельсоном?
- Да, подтверждаю.
- Распишитесь, - он протянул мне протокол, и я подписала его. - Можете быть свободны.
- То есть я могу уехать в Москву? - уточнила я.
- Да, можете. Ваши данные у меня есть, в случае надобности я с вами свяжусь.
Кирилл тоже подписал протокол, и мы покинули административное здание.
- Уф! - шумно выдохнул Мельников, когда мы вышли за территорию колонии. - Никогда не думал, что это будет так сложно - снова войти туда.
- Главное, что ты оттуда вышел, - ухмыльнулась я, опять не утерпев, чтобы не уколоть.