- Теодор де Вантур как-то сказал, будто никто не знает, что предпримет его милость в следующую минуту. - Костлявая маркиза судорожно вздохнула.
- Poseur! - фыркнул маркиз и в сердцах захлопнул окно.
Черная с позолотой карета мчалась, не сбавляя ход. И лишь когда впереди замаячили ворота Версальского парка, лошади соизволили перейти на бодрую рысь. Леон с любопытством вглядывался в сгустившиеся сумерки. Вскоре карета въехала во двор, где сияли сотни огней. Юный паж изумленно завертел головой. Тут и там полыхали факелы, из окон лилось ослепительное сияние; у входа выстроилась длинная череда экипажей, повсюду прогуливались элегантные фигуры. Когда карета подкатила к крыльцу, его милость соизволил открыть глаза. Герцог выглянул в окно, бесстрастно оглядел великолепие двора и зевнул.
- Видимо, пора вылезать, - недовольно заметил он.
Лакей опустил лесенку. Леон спрыгнул первым и повернулся, чтобы помочь его милости. Герцог величаво сошел на землю, на мгновение задержался, скептически оглядел выстроившиеся кареты и проследовал мимо разряженных дворцовых лакеев. Леон поспешил за его милостью, прихватив трость и плащ герцога. Эйвон сделал Леону знак избавиться от ноши. Леон торопливо сунул слуге плащ и бегом устремился за его милостью. Тот уже успел затеряться в плотной толпе гостей. Углядев герцога, паж перевел дух. Эйвон замедлил ход, направо и налево раскланиваясь со знакомыми. Размеры залы и ее великолепие ошеломили Леона. Вскоре они очутились перед широкой мраморной лестницей, отделанной золотом. Эйвон подхватил под руку какую-то нарумяненную даму и вместе с ней прошествовал вверх по лестнице. Они пересекли огромную залу, целеустремленно миновали несколько комнат и вскоре достигли уютной ниши с небольшим овальным оконцем. Леон семенил следом, с трудом удерживаясь от желания ухватиться за развевающуюся полу камзола его милости. Задержавшись на миг в уютной нише, его милость с дамой направились в следующую залу. Леон от восторга онемел: эта зала своим великолепием затмевала все предыдущие. Мириады свечей сияли повсюду. Тысячи облаченных в шелка и золото фигур отражались в бесчисленных зеркалах. Оглядевшись, Леон постепенно пришел в себя. Ему подумалось, что для столь многочисленной толпы кресел явно маловато. Герцог безжалостно избавился от своей избранницы, которая с разочарованным вздохом тут же пропала в толпе придворных. Теперь он пробирался вперед с удвоенной силой, не забывая раскланиваться. Вскоре толпа заметно поредела, и Леон смог разглядеть кое-что помимо спин стоящих впереди людей. У камина в позолоченном кресле восседал дородный господин, наряженный, казалось, сплошь в кружева и бриллианты. Вокруг тучного господина суетилась группа людей. В соседнем кресле позевывала какая-то дама с утомленным лицом. На голове у господина в кружевах и бриллиантах возвышалось нечто невообразимое. Приглядевшись, Леон с изумлением понял, что таинственная громада - не что иное, как напудренный парик, правда, букли у этого парика достигали размеров курдюка откормленного барана. Под бараньими буклями еле виднелось пухлое личико, казавшееся почти багровым от слоя румян, щеки рыхлого господина были изрыты какими-то странными черными точками. Поразмыслив, Леон решил, что, скорее всего, это мушки, призванные сделать господина привлекательнее. Сбоку у багроволицего господина топорщился эфес шпаги, увенчанный алмазной бородавкой невероятной величины.
Эйвон глянул на ошарашенное лицо Леона и ухмыльнулся.
- Вот ты и увидел короля. Подожди меня вон там. - Его милость махнул рукой в сторону окна. Леон попятился в указанном направлении, испытывая такое чувство, будто единственная поддержка и опора в этом огромном дворце покидает его.
Герцог засвидетельствовал почтение его величеству королю Людовику XV и утомленной даме, оказавшейся королевой Франции; задержался на несколько минут для беседы с малокровным дофином и неторопливо подошел к Арману де Сен-Виру, находившемуся в свите короля.
Арман тепло пожал ему руки.
- Mon Dieu, как приятно видеть твое лицо, Джастин! Я даже не знал, что ты в Париже. Так когда ты вернулся, mon cher?
- Почти два месяца назад. Честно говоря, визиты в Версаль меня утомляют. Я уже давно хочу выпить, но, боюсь, бургундского здесь не достать.
Глаза Армана сочувственно блеснули.
- В Оружейной зале! - заговорщически прошептал он. - Пойдем вместе. Нет, подожди, mon ami, тебя увидела мадам Помпадур. Она улыбается тебе! Да ты везунчик, Джастин!
- Я бы назвал это по-другому, - недовольно буркнул Эйвон, но все-таки приблизился к фаворитке и, низко склонясь, припал к ее руке.
Его милости пришлось развлекать знаменитую куртизанку, пока ее вниманием не завладел граф де Стенвиль. Эйвон тотчас же поспешно ретировался. В Оружейной зале герцог обнаружил Армана и еще пару кавалеров, лакомившихся засахаренными фруктами и вином.
Его милости вручили бокал бургундского, а один из лакеев подал тарелку с пирожными, от которых Эйвон презрительно отказался.
- Приятная перемена, - заметил герцог. - A ta santé, Жуэнлисс! Твой покорный слуга, Турдевиль. Я хочу с тобой поговорить, Арман!
Он отвел Сен-Вира к небольшому диванчику. Какое-то время Арман болтал о Париже, придворной жизни и тяготах камергерского существования. Эйвон не прерывал друга, но при первой же паузе, возникшей в довольно забавном рассказе Армана, поспешил сменить тему.
- Я должен поклониться твоей очаровательной невестке, мой друг. Полагаю, она здесь?
Добродушное лицо Армана омрачилось.
- О да! Торчит в темном углу позади королевы. Если ты решил приударить за этой снулой рыбой, Джастин, то боюсь, у тебя испортился вкус, - он презрительно фыркнул. - О господи! И почему мой нелепый кузен выбрал именно ее?!
- Мне кажется, любезному Анри всегда недоставало здравого смысла, - отмахнулся Эйвон. - Почему твой кузен не приехал в Версаль?
- Так Анри в Париже? Он же уезжал в Шампань. Мой кузен впал у короля в немилость. - Арман усмехнулся. - Все его проклятый характер. Словом, Анри бежал от своей благоверной и неотесанного сынка.
Эйвон нацепил монокль.
- Неотесанного?
- А ты его не видел? Детина с душой скотовода. И этот юноша должен стать графом де Сен-Виром! Mon Dieu, наверное, это Мари привнесла дурную кровь! Мой племянничек не мог подцепить эту неотесанность от нас. Что ж, я никогда не верил, что Мари из подлинно благородного рода.
Герцог задумчиво разглядывал вино.
- Я должен непременно повидать юного Анри, - сказал он. - Мне рассказывали, что он не похож ни на отца, ни на мать.
- Ничуть. У него черные волосы, бесформенный нос и обезьяньи лапищи. Это божья кара для моего несносного кузена! Сначала Анри женится на плаксивой особе, у которой нет ни на грош очарования, а тем более красоты, а затем обзаводится потомством, глядя на которое хочется рыдать и смеяться одновременно!
- Похоже, ты не питаешь к своему племяннику нежных чувств, милый Арман, - пробормотал его милость, уткнув нос в бокал.
- Разумеется, не питаю! Если бы мой злосчастный племянничек был истинным Сен-Виром, я перенес бы удар куда с более легким сердцем. Но этот мужлан-недоумок! Он и святого выведет из себя! - Арман с такой силой грохнул бокалом об стол, что лакей, топтавшийся неподалеку, так и подпрыгнул. - Ты можешь считать меня глупцом, дорогой Аластер, но я никак не могу забыть эту пакость, которую устроил мой проклятый кузен! Анри женился на Мари де Лепинасс лишь для того, чтобы насолить мне! И после трех бесплодных лет унылая дамочка разродилась-таки сынком! Поначалу у нее случился выкидыш, а затем, когда я уже уверился, что титул у меня в кармане, она изумила нас всех, родив мальчика! Одни небеса знают, чем заслужил я такое наказание!
- Ребенок, кажется, родился в Шампани…
- Да, в родовом поместье. Чума побери мальчишку! Я впервые увидел это отродье в трехмесячном возрасте, когда его приволокли в Париж. Меня едва не вывернуло при виде торжествующей физиономии Анри.
- И все-таки я должен повидать твоего племянника, - повторил герцог. - Сколько ему лет?
- Мне до этого нет дела! Девятнадцать, - буркнул Арман и невольно улыбнулся. - Что, надоело мое брюзжание? Это все от этой чертовой жизни, которую я веду, Джастин. Ты лишь изредка наведываешься в Версаль. Со стороны может показаться, что здесь все утопает в роскоши, но видел бы ты, в каких комнатах вынуждены жить камергеры. Затхлые крысиные норы, Джастин, клянусь! Ладно, давай вернемся обратно.
Они вошли в Тронную залу. Арман остановился и скорчил недовольную мину.
- Она все еще здесь! Вон там рядом с Жюли де Корналь. Скажи на милость, какого черта тебе понадобилась эта затхлая матрона?
Эйвон улыбнулся.
- Видишь ли, mon chérie, - ласково произнес он, - мне доставит немалое удовольствие поведать нашему дорогому Анри, что я провел чудесные полчаса в обществе его очаровательной жены.
Тучный Арман весело хихикнул.
- Ну, если тебе так хочется… Ты ведь с давних пор питаешь безграничную любовь к моему кузену?
- Разумеется! - улыбнулся герцог.
Он подождал, пока Арман растворится в толпе, затем кивнул Леону, который послушно стоял у окна. Прошмыгнув мимо стайки записных сплетниц, паж подошел к хозяину и последовал за ним к диванчику, где с унылым видом сидела мадам де Сен-Вир.
Эйвон учтиво расшаркался.
- Дорогая графиня! - Кончиками пальцев он приподнял ее тонкую руку, словно дохлую рыбину, и едва коснулся губами. - Какая удача!
Графиня де Сен-Вир приветливо наклонила голову, искоса глянув на Леона. Мадемуазель де Корналь тактично удалилась, и Эйвон занял ее место. Леон пристроился за спиной его милости.
- Поверьте, графиня, - продолжал герцог медовым голосом. - Я был в отчаянии, не обнаружив вас в Париже. Как поживает ваш прелестный сын?
Графиня нервно ответила на приветствие и снова покосилась на замершего за спиной герцога медноволосого пажа. Зрачки мадам де Сен-Вир на мгновение расширились. Почувствовав, что Эйвон с улыбкой разглядывает ее, графиня густо покраснела и дрожащей рукой расправила веер.
- Мой сын? О, с Анри все в порядке, благодарю вас! Он сейчас беседует с мадемуазель де Лашер.
Эйвон взглянул в ту сторону, куда указывал подрагивающий веер, и увидел невысокого коренастого юношу, разряженного по последней моде, то есть самым нелепым образом. Молодой человек истуканом сидел подле оживленно щебечущей дамы. Юный де Сен-Вир, виконт де Вальме, отличался смуглостью, его темные глаза были полны нестерпимой скуки. Его чересчур широкий рот был хорошо очерчен. Курносый нос был явно далек от характерных для Сен-Виров орлиных очертаний.
- Ах да! - Эйвон покачал головой. - Я бы вряд ли признал в нем вашего сына, мадам. Любой на моем месте стал бы высматривать рыжие волосы и синие глаза рода Сен-Виров, вы согласны? - Он дружелюбно рассмеялся.
- Мой сын носит парик, - поспешно ответила мадам. Она вновь бросила на Леона быстрый взгляд. Губы ее непроизвольно дрогнули. - Анри черноволос. Мне кажется, такое часто случается.
- Вне всякого сомнения, - согласился Эйвон. - Разглядываете моего пажа, мадам? Любопытное сочетание, не правда ли? Медные волосы и темные брови.
- Я?.. С какой стати? - Графиня вздрогнула. - Необычное сочетание, как вы верно заметили. Кто этот прелестный ребенок?
- Понятия не имею, - честно ответил его милость. - Как-то поздним вечером я наткнулся на него на одной из парижских улиц и приобрел за никчемную безделушку. Чудесное дитя, не правда ли? Уверяю вас, на него многие обращают внимание.
- Да, наверное. Трудно поверить, что эти волосы… настоящие. - Графиня с вызовом посмотрела на его милость, но он лишь весело рассмеялся.
- Это и должно казаться невероятным. Такое сочетание встречается весьма редко. - Заметив, что графиня беспокойно заерзала, герцог искусно сменил тему. - Взгляните на виконта! Белокурая собеседница покинула его.
Графиня посмотрела на сына, который в нерешительности переминался с ноги на ногу, явно не зная, что ему делать дальше. Виконт заметил взгляд матери и, тяжело ступая, направился к ней.
- Это мой сын, месье. Анри, это герцог Эйвон.
Виконт поклонился. И хотя поклон полностью соответствовал этикету, движениям молодого человека недоставало легкости и изящества, обязательных для великосветского щеголя.
- К вашим услугам, месье. - Голос юноши был не лишен приятности.
- Дорогой виконт! - Эйвон радостно взмахнул платком. - Счастлив познакомиться с вами! Я помню вас еще ребенком, но в последние годы, к моему величайшему сожалению, был лишен удовольствия лицезреть вашу персону. Леон, стул для виконта!
Паж выпорхнул из-за диванчика и метнулся к стоящему в отдалении одинокому стулу.
- Не угодно ли месье сесть?
Виконт удивленно посмотрел на мальчика. Мгновение они стояли плечом к плечу. Один - стройный и изящный, с глазами, способными затмить самые чистые сапфиры; огненно-медные волосы зачесаны назад, открывая белоснежный лоб; под атласной кожей проступают голубые ниточки вен. Другой - коренастый и смуглый, с широкими ладонями и короткой шеей; несмотря на обилие пудры, десяток мушек и бархатный наряд, виконт казался самым настоящим деревенским увальнем. Эйвон заметил, что дыхание графини де Сен-Вир участилось, и улыбнулся еще шире. Леон отступил назад, и виконт неуклюже опустился на стул.
- Ваш паж, месье?.. Так вы говорите, что нам не доводилось встречаться. Видите ли, я не люблю Париж и с дозволения отца предпочитаю проводить время в Шампани, в нашем родовом поместье. - Виконт улыбнулся, кинув на мать жалостливый взгляд. - Моим родителям не нравится, что их единственный сын привязан к провинции, месье.
- Провинция… - его милость неспешно извлек табакерку. - Я люблю сельский пейзаж, но он неизменно ассоциируется у меня с коровами, свиньями, а то и с овцами. Неизбежное, но досадное зло.
- Зло, месье? Но почему…
- Анри, герцогу не интересны овцы! - вмешалась графиня. - Да и не пристало на приеме у короля беседовать о коровах и свиньях. - Она повернулась к Эйвону с вымученной улыбкой. - У мальчика нелепая причуда, месье: ему вздумалось стать крестьянином! Я пытаюсь убедить его, что деревенская жизнь быстро надоест… - графиня деланно рассмеялась.
- Еще одно неизбежное зло, - проворчал герцог. - Крестьяне. Понюшку, виконт?
Виконт загреб изрядную горсть табака.
- Благодарю вас, месье. Вы прибыли из Парижа? Может, вы встречали там моего отца?
- Я имел счастье видеть графа не далее как вчера, - ответил Эйвон. - На балу. Граф все такой же, мадам. - Это была уже почти откровенная насмешка.
Графиня густо покраснела.
- Полагаю, вы нашли моего мужа в добром здравии, месье?
- В превосходном, полагаю. Не желаете ли что-нибудь передать ему, мадам?
- Благодарю вас, месье, завтра я напишу ему письмо, - чопорно отказалась графиня. - Анри, ты не принесешь мне глинтвейна? Ах, мадам! - Она кивнула какой-то даме, незаметно подобравшейся откуда-то сбоку и теперь явно ловившей каждое слово.
Герцог встал.
- А вот и наш дорогой Арман! Позвольте мне покинуть вас, мадам. Граф будет рад услышать, что у вас все хорошо… и у вашего сына тоже. - Эйвон поклонился и направился в сторону изрядно поредевшей толпы.
Он спровадил Леона назад, а сам отправился фланировать по зале. Когда спустя час его милость оказался у окна, то обнаружил, что паж героически борется с дремотой. Эйвон усмехнулся и отправил Леона за плащом и тростью. К тому моменту, когда паж не без труда вернул имущество хозяина, карету уже подали к подъезду.
Эйвон накинул плащ на плечи и вышел. Они с Леоном уселись в роскошный экипаж, и мальчик со вздохом облегчения откинулся на мягкие подушки.
- Чудесно, - устало пробормотал паж, - но очень утомительно. Не возражаете, если я посплю, Монсеньор?
- Нисколько, - вежливо ответил герцог. - Полагаю, ты остался доволен его величеством?
- О да, он точь-в-точь как на монетах! - зевнул Леон. - Как вы думаете, ему нравится жить в таком огромном дворце, Монсеньор?
- Я его об этом как-то не спрашивал, - усмехнулся герцог. - Тебе не понравился Версаль?
- Он ужасно большой, - прошептал паж, склоняя медноволосую голову на подушки. - Я боялся потерять вас.
- Что за странная мысль! - поразился его милость.
- Да, но вы все-таки вернулись, - голос Леона становился все тише. - А там везде зеркала, свечи и дамы, и… Bonne nuit, Монсеньор, - вздохнул он. - Прошу прощения, но у меня в голове все смешалось, я очень устал. Не думаю, что я храплю, но если это так, то непременно разбудите меня. Я могу соскользнуть на пол, но надеюсь, этого не произойдет. Хотя если я все же соскользну…
- Тогда мне, видимо, придется тебя поднять, - насмешливо подхватил Эйвон.
- Да, - согласился Леон уже совсем сквозь сон. - Я замолкаю. Монсеньор не возражает?
- Что ты, что ты, не обращай на меня внимания, - с легкой усмешкой ответил Эйвон. - Я сделаю все, чтобы тебе было удобно. Если я буду мешать, непременно сообщи об этом. Я пересяду на козлы.
Паж сонно хихикнул, и маленькая ладонь крепко ухватила руку герцога.
- Мне все время хотелось уцепиться за ваш камзол, я так боялся вас потерять…
- Полагаю, именно по этой причине ты сейчас решил вцепиться в мою руку? - поинтересовался его милость. - Видимо, ты боишься, что я спрячусь под сиденьем?
- Как глупо… Очень глупо. Bonne nuit, Монсеньор.
- Bonne nuit, mon enfant. Ты меня не потеряешь, и я тебя тоже. Во всяком случае, это будет не так просто.
Ответа не последовало, голова Леона упала на плечо его милости.
- Несомненно, я поступаю глупо, - заметил герцог. Он подложил подушку под безвольно поникшую руку Леона, - но если я разбужу его, он же вновь заговорит. На редкость болтливое существо. Как жаль, что старина Хью не видит этой идиллической картины!.. Прошу прощения, дитя мое?
Но Леон всего лишь что-то пробормотал во сне.
- Если ты намерен разговаривать во сне, то мне придется принять серьезные меры, чтобы этого не допустить.
Его милость откинул голову на подушки и задумчиво улыбнулся.
Глава VI
Дьявол отказывается продать пажа
Следующим утром Хью Давенант, спустившись к завтраку, обнаружил, что его милость пребывает в прекрасном настроении. Эйвон был вежливее обычного, и всякий раз, когда взгляд герцога останавливался на юном Леоне, на лице его милости мелькала загадочная улыбка.
- На приеме было людно? - спросил Хью, расправляясь с бифштексом.
В отличие от герцога, завтрак которого обычно ограничивался чашкой чая и сухариком, Давенант предпочитал более плотную трапезу: яичница с беконом, холодная телятина, свиные ножки в грибном соусе, бараньи мозги. Все это запивалось элем, который Эйвон специально выписывал из Англии.
Его милость налил себе вторую чашку чая.
- Столпотворение, мой дорогой Хью. Прием устроили то ли по случаю чьего-то дня рождения, то ли в честь какого-то святого, толком не знаю.
- Ты видел Армана? - Хью протянул руку за горчицей.