- И все же произнесем это слово, отец мой. Вы считаете Леони незаконнорожденной дочерью графа де Сен-Вира. Возможно, вам никогда не доводилось слышать об отношениях между графом и его братом Арманом.
- Мне ничего об этом неизвестно, сударь.
- Очевидно, mon père. Тогда выслушайте меня. В тот момент, когда я обнаружил Леони на парижской улице, у меня в голове зародилось множество мыслей. Смею вас уверить, сходство девушки с Сен-Виром поразительно. Поначалу я подумал то же, что и вы. Затем у меня перед глазами предстал сын Сен-Вира. Неотесанный увалень, отец мой. Неуклюжий и коренастый. Я вспомнил о смертельной ненависти между Сен-Виром и его братом. Вы понимаете, к чему я клоню? Жена Сен-Вира - весьма болезненное создание; весь Париж знает, что граф женился на ней, только чтобы досадить Арману. Теперь представьте себе иронию судьбы. Проходит три года, а мадам де Сен-Вир одарила супруга лишь мертворожденным младенцем. И вдруг в Шампани чудесным образом рождается сын. Сын, которому ныне исполнилось девятнадцать лет. Попробуйте, отец мой, поставить себя на место Сен-Вира, не забывая при этом, что огонь рыжих кудрей графа вполне способен опалить и его слабый мозг. Сен-Вир решил раз и навсегда обезопасить себя от любых случайностей. Он отвозит мадам в провинцию, где она рожает, предположим, девочку. Вообразите, каково разочарование Сен-Вира! Но, отец мой, допустим на мгновение, что граф учел эту возможность. В его владениях проживает семья по имени Боннар. Скажем больше, Боннар работал у него. Мадам Боннар за несколько дней до появления Леони производит на свет сына. Обезумевший от ненависти Сен-Вир подменяет детей. Судя по всему, граф дал Боннару хорошего отступного, поскольку нам известно, что тот внезапно разбогател. Потом вместе с семьей он переехал в Анжу и купил ферму. С собой они взяли Леони, оставив Сен-Виру собственного сына, который в одночасье стал виконтом де Вальме. Ну-с?
- Невозможно! - возмутился де Бопре. - Это слишком похоже на сказку, чудовищную сказку.
- Послушайте же! - не унимался его милость. - Я нахожу Леони на улице Парижа. Прекрасно. Я привожу ее к себе в дом и наряжаю пажом. Новоявленный паж повсюду сопровождает меня, мозоля Сен-Виру глаза, то и дело прохаживаясь перед высокородным носом графа. И этот нос почуял неладное, святой отец. Что вы скажете на это? Слушайте дальше! Я беру Леона с собой в Версаль, где в данный момент пребывает мадам де Сен-Вир. Если вы хотите выведать какую-нибудь тайну, обратитесь к женщине, месье. Мадам де Сен-Вир разволновалась сверх всякой меры. Она глаз не могла отвести от лица Леона. День спустя я получаю от одного из приспешников Сен-Вира предложение продать пажа. Теперь вы понимаете? Сен-Вир не решается самолично вмешиваться в это дело. Почему? Пусть Леони - его незаконнорожденный ребенок, в этом случае было бы естественно явиться ко мне и прямо рассказать обо всем. Если, конечно, граф жаждет вырвать свое невинное дитя из когтистых лап того, кого именуют Дьяволом. Но любезный Сен-Вир и не думает так поступать. Леони - его законная дочь, и он вне себя от страха. Он боится, что я смогу доказать притязания девушки. Замечу, святой отец, мы с графом не самые близкие друзья. Он опасается меня и потому не осмеливается на решительный шаг. Ведь в этом случае я могу наткнуться на доказательства, о которых ему ничего не известно. Правда, может статься, он не вполне уверен, знаю ли я истину. Но я так не думаю. Я, отец мой, снискал себе репутацию необычайно проницательного человека. Отчасти поэтому мне дали столь приятственное прозвище. - Эйвон улыбнулся. - Я обязан знать все, отец мой. Таково уж мое предназначение в высшем свете. Довольно забавная роль. Но вернемся к нашей теме. Нетрудно догадаться, что граф де Сен-Вир оказался в весьма затруднительном положении.
Кюре отошел к окну.
- Но, сударь, это же чудовищно!
- Разумеется. Я надеялся, что у вас имеется какой-нибудь документ, который подтвердит мою уверенность.
Де Бопре покачал головой.
- Ничего. После вспышки чумы я вместе с Жаном просмотрел все бумаги, имевшиеся в доме Боннаров.
- Значит, Сен-Вир умнее, чем я предполагал. Так вы говорите, ничего? Похоже, партию придется разыграть крайне аккуратно.
Де Бопре его не слушал.
- Так вот что, должно быть, пыталась мадам Боннар сказать мне перед смертью, - задумчиво прошептал он.
- Что она сказала, mon père?
- Совсем немного! "Mon père… écoutez donc… Leonie n'est pas… je ne peux plus!" Вот и все. С этими словами она и покинула наш бренный мир.
- Жаль. Но Сен-Вир может испугаться и решить, что бедная женщина сделала письменное признание. Интересно, а знает ли граф о смерти Боннара? Месье де Бопре, если Сен-Вир под каким-нибудь предлогом явится сюда, дайте ему понять, будто я увез от вас некий документ. Правда, я не думаю, что такое возможно. Вполне вероятно, Сен-Вир намеренно потерял следы Боннаров. - Эйвон встал и поклонился. - Прошу меня извинить за неожиданный визит, отец мой.
Кюре положил ему руку на плечо.
- Что вы намерены предпринять, сын мой?
- Если я окажусь прав, то сделаю все, чтобы вернуть Леони ее законное имя. Не могу и представить себе благодарность ее близких! Если не… - Его милость замолчал. - Об этом я пока не думал. Но можете быть уверены, я обеспечу будущее Леони. Сейчас же ей надо научиться быть девушкой. А потом посмотрим.
Кюре пристально смотрел на его милость.
- Сын мой, я вам доверяю.
- Вы меня смущаете, отец мой. Но на этот раз мне и в самом деле можно доверять. Когда-нибудь я привезу к вам малышку.
Они вместе вышли из комнаты и остановились в маленькой прихожей.
- Она знает, сударь?
Эйвон улыбнулся.
- Отец мой, я слишком стар, чтобы вверять свои тайны женщинам. Дитя ничего не знает.
- Бедняжка! Как она теперь выглядит?
Глаза его милости весело блеснули.
- Сущий чертенок, святой отец, с характером Сен-Вира и неосознанной наглостью. Насколько я могу судить, она многое повидала и временами бывает цинична, что меня от души забавляет. Леони то не по годам мудра, то невинна как младенец. То это столетняя старуха, то малое дитя. Как, впрочем, и все женщины.
Они подошли к садовой калитке, и Эйвон сделал знак мальчику, державшему его лошадь.
Лицо священника прояснилось.
- Сын мой, в ваших словах я улавливаю большое чувство. Вы говорите как человек, который хорошо понимает эту девочку.
- Я считаю себя знатоком женского пола, отец мой.
- Возможно. Но вы когда-нибудь испытывали к женщине чувство, подобное тому, что вы испытываете к этому… чертенку?
- Для меня она скорее мальчик, чем девушка. Но вы правы, я испытываю к ней глубокую нежность. Видите ли, я никогда не имел дела с детьми, а Леони - сущее дитя, к тому же она предана мне. Я же в глазах этого невинного создания самый настоящий герой.
- Надеюсь, вы навсегда останетесь в ее глазах героем. Будьте добры к бедной девочке, прошу вас.
Эйвон поклонился кюре, затем почтительно и в то же время с некоторой иронией поцеловал ему руку.
- Как только я почувствую, что больше не могу представать перед Леони в обличье героя, я отошлю ее к вам. Но я все-таки сделаю дитя своей воспитанницей.
- Решено, - де Бопре негромко рассмеялся. - Отныне я с вами. Вы будете заботиться о малышке и, быть может, сумеете вернуть ей законное имя. Adieu, mon fils.
Эйвон вскочил на лошадь, бросил мальчику луидор и еще раз поклонился кюре.
- Благодарю вас, отец мой. Похоже, на этот раз дьявол и священник прекрасно поладили.
- Или же вас просто наградили неправильным прозвищем, - с улыбкой произнес де Бопре.
- Не думаю! Мои друзья неплохо меня знают. Adieu, mon père! - Его милость нахлобучил шляпу и галопом поскакал в ту сторону, откуда прибыл полчаса назад.
Мальчик, сжимая в руке луидор, со всех ног побежал к матери.
- Maman, maman! Это был дьявол!
Глава VIII
Хью Давенант изумлен
Спустя неделю после отъезда Эйвона в Сомюр Хью Давенант сидел в библиотеке и безуспешно пытался развлечь Леона игрой в шахматы.
- Я хотел бы сыграть в карты, если вы не возражаете, сударь, - вежливо попросил Леон после того, как на свет была извлечена шахматная доска.
- В карты? - изумился Хью.
- Или в кости, сударь. Только у меня нет денег.
- Будем играть в шахматы, - твердо сказал Давенант, расставляя фигуры из слоновой кости.
- Хорошо, сударь. - В глубине души Леон счел Давенанта не совсем нормальным, но раз этот странный господин пожелал сыграть в шахматы, следует оказать ему такое одолжение. - Как вы думаете, Монсеньор скоро вернется? - спросил он, уныло разглядывая шахматную доску. - Я беру вашего слона. - К удивлению Хью мальчик и в самом деле это сделал. - Небольшая ловушка, - радостно объяснил паж. - А теперь шах.
- Вижу. Что-то я становлюсь невнимательным. Да, полагаю, Монсеньор скоро вернется. Можешь, дитя мое, распрощаться с ладьей.
- Я так и думал. А теперь я пойду пешкой!
- Много шума из ничего, petit. Где ты научился играть в шахматы? Шах!
Леон с прежним унылым видом двинул в стан врага одного из коней.
- Я забыл, сударь.
Хью внимательно посмотрел на мальчика.
- У тебя на удивление короткая память, ты не находишь, друг мой?
Леон бросил на него взгляд из-под длинных ресниц.
- Да, сударь. Очень прискорбное обстоятельство. А теперь я лишу вас ферзя. Вы невнимательны, сударь.
- Разве? Ты на редкость отчаянный игрок.
- Я люблю азарт. Это правда, месье, что вы на следующей неделе покидаете нас?
Хью с улыбкой отметил это собственническое "нас".
- Правда. У меня дела в Лионе.
Рука Леона в нерешительности зависла над доской.
- Я никогда там не был, - пробормотал он.
- У тебя еще есть время.
- Но я не желаю туда ехать, - Леон хищно взглянул на одинокую пешку. - Я слышал, что Лион - это город отвратительных запахов и неприятных людей.
- И именно поэтому ты туда не поедешь? Что ж, может быть, это и мудро. Что там такое? - Хью поднял голову и прислушался.
Снаружи поднялась какая-то суматоха, затем лакей распахнул дверь библиотеки, и в комнату стремительно вошел герцог. Столик, шахматная доска и фигуры мигом оказались на полу. Леон порывисто вскочил и почти бросился к ногам Эйвона, начисто забыв про условности и хорошие манеры.
- Монсеньор, Монсеньор!
Эйвон встретился глазами с Давенантом.
- Похоже, ты сошел с ума, дитя мое! Леон, я настоятельно прошу тебя успокоиться.
Паж в последний раз поцеловал руку его милости и неохотно поднялся на ноги.
- О, Монсеньор, я был так несчастен!
- Никогда не подозревал мистера Давенанта в жестоком обращении с детьми, - с усмешкой заметил его милость. - Как дела, Хью? - Он подошел к другу и кончиками пальцев коснулся протянутой руки Давенанта. - Леон, если ты уж так рад меня видеть, то будь добр, подбери шахматы. - Эйвон устало приблизился к камину.
- Приятно провел время? - спросил Давенант.
- Весьма познавательная поездка. Дороги в тех краях замечательные. Позволь обратить твое внимание, Леон, что одна из пешек закатилась под кресло. Никогда не следует пренебрегать пешками.
Давенант прищурился.
- И что означают твои слова, мой дорогой друг?
- Всего лишь совет, милый мой Хью. Ты знаешь, из меня вышел бы превосходный отец. Добрейший Честерфильд умер бы от зависти, глядя на меня.
Хью усмехнулся.
- Беседы Честерфильда изумительны.
- Но несколько скучноваты. Что тебе, Леон?
- Принести вина, Монсеньор?
- Мистер Давенант хорошо тебя вымуштровал. Нет, Леон, не надо вина. Надеюсь, Хью, он не причинял тебе беспокойство?
Мальчик с тревогой взглянул на Давенанта. Пару раз они повздорили, стремясь переупрямить друг друга. Хью улыбнулся.
- Твой паж вел себя безупречно.
Его милость перехватил тревожный взгляд Леона и приветливо улыбнулся.
- Приятно слышать. Но я все же хотел бы знать правду.
Леон поднял на него серьезный взгляд, но промолчал. Давенант положил руку Эйвону на плечо.
- Пару раз мы немного поспорили, Аластер. Вот и все.
- И кто победил?
- Мы пришли к компромиссу, - нехотя сообщил Хью.
- Весьма неразумно с твоей стороны. Тебе следовало настоять на своем. - Его светлость взял Леона за подбородок и заглянул в фиалковые глаза. - Я бы поступил именно так. - Он ущипнул пажа за подбородок. - Я прав, дитя мое?
- Возможно, Монсеньор.
Карие глаза его светлости сузились.
- Возможно? Это еще что такое? Ты так распустился за какую-то неделю?
- О нет! - ямочки на щеках у Леона задрожали. - Но иногда, Монсеньор, я бываю очень упрямым. Разумеется, я всегда буду стараться делать так, как вы пожелаете.
Эйвон отпустил подбородок пажа.
- Надеюсь, - мрачно откликнулся он и взмахнул белоснежной рукой в сторону двери.
- Полагаю, нет смысла спрашивать, где ты был? - спросил Давенант, когда Леон удалился.
- Безусловно.
- А также интересоваться, что ты намерен делать дальше?
- А здесь ты ошибаешься, на этот вопрос я могу ответить. Я собираюсь в Лондон.
- В Лондон? - Хью изумленно приподнял одну бровь. - А я полагал, что ты задержишься в Париже еще на несколько месяцев.
- Разве? Я никогда не строю планов, мой дорогой Хью. Именно поэтому мамаши прелестных дочерей так косо посматривают в мою сторону. Я вынужден вернуться в Англию. - Его милость достал из кармана веер.
- И что же тебя вынуждает? - Хью хмуро взглянул на веер. - Это еще что за причуда?
Эйвон раскрыл веер.
- Я задаю себе тот же вопрос, дорогой Хью. Я обнаружил эту штуку здесь. Его прислал Марч… - Его милость порылся в карманах и извлек сложенный листок бумаги. Нацепив монокль, он продолжал: - …А, вот это место. "Посылаю тебе милую безделушку, по которой, даю тебе слово, здесь все посходили с ума. Всякий мужчина, считающий себя щеголем, пользуется этой вещицей как в жару, так и в холод, так что теперь мы в этом отношении можем соперничать с женщинами. Мой дорогой Джастин, настоятельно прошу тебя всегда и всюду носить веер с собой. Нисколько не сомневаюсь, что тебе придется по душе эта прелестная игрушка, я заказал ее у самого Джеронимо". - Эйвон перевел взгляд с письма на черный веер, отделанный золотом и украшенный кисточками. - М-да…
- Это все глупейшее фатовство! - коротко заметил Хью.
- Вне всякого сомнения. Однако у парижского света отныне появится тема для разговоров. В благодарность я пошлю Марчу прелестную муфточку из горностая… Теперь ты понимаешь, что я просто обязан отправиться в Лондон.
- Чтобы вручить Марчу муфточку?
- Именно.
- Что ж, предлог не хуже прочих. Леон едет с тобой?
- Ты совершенно прав, Леон едет со мной.
- Я еще раз прошу отдать мальчика мне.
Его милость сложил губы бантиком и принялся жеманно обмахиваться веером.
- Я не могу пойти тебе навстречу, дорогуша, - тоненьким голоском протянул он. - Это было бы в высшей степени неуместно.
Хью одарил Эйвона пристальным взглядом.
- Что ты хочешь этим сказать, мой дорогой Джастин?
- Как так вышло, что ты позволил себя провести?
- Пожалуйста, объяснись!
- А я-то считал тебя всеведущим, - вздохнул его милость. - Леон восемь дней находился на твоем попечении, а ты все так же далек от истины, как и в тот день, когда впервые увидел этого маленького врунишку.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, дорогой мой, что наш прелестный Леон - вовсе не Леон, а Леони.
Давенант всплеснул руками.
- Так ты знал?!
Его милость захлопнул веер.
- Знал ли я? Я знал с самого начала. А ты?
- Догадался примерно через неделю после его появления. Я надеялся, что ты ничего не заметил.
- Мой дорогой Хью! - Эйвон негромко рассмеялся. - Неужто ты считаешь меня простаком? - Он снова раскрыл веер и тоненьким голоском добавил: - Я тебя прощаю лишь потому, что ты восстановил мою веру в твое всезнайство.
- Мне и в голову не приходило, что ты догадываешься! - Хью прошелся по комнате, не обращая внимания на пантомиму его милости. - Ты хорошо это скрывал!
- Так же как и ты, дорогой мой. - Эйвон вновь пустил веер в ход.
- И почему ты решил подыграть своему странному пажу?
- А ты, мой дорогой Хью?
- Я боялся, что ты узнаешь правду! Я хотел забрать у тебя ребенка.
Его милость вяло улыбнулся.
- Этот веер весьма точно выражает мои чувства. Я должен, образно выражаясь, расцеловать Марчу руки и ноги.
Мгновение Давенант с раздражением смотрел на его милость. Внезапно он расхохотался.
- Джастин, оставь ты этот дурацкий веер! Что за нелепые ужимки?! Раз тебе известно, что Леон - девушка, то что ты намерен предпринять? Я умоляю тебя отдать ее мне…
- Мой дорогой Хью! Мне кажется, что ты в свои тридцать пять еще совсем ребенок. По этой причине я считаю неуместным взваливать на тебя заботы о несмышленом и крайне упрямом существе. Мне же уже за сорок. Я стар, а потому безобиден.
- Джастин… - Хью подошел к нему и положил руку на плечо его милости. - Пожалуйста, сядь и давай все спокойно обсудим.
Веер застыл в руке Эйвона.
- Спокойно? Ты полагаешь, у меня есть желание накричать на тебя?
- Нет. Но действовать надо обдуманно. Сядь.
Эйвон подошел к креслу и присел на подлокотник.
- Дорогой мой, когда ты волнуешься, ты напоминаешь дрожащую овцу. Ты совершено неотразим, поверь мне.
Давенант постарался справиться с предательски подрагивающими губами и сел напротив герцога. Эйвон подтянул к себе маленький столик с изогнутыми ножками.
- Вот так. Теперь я в относительной безопасности. Продолжай, милый Хью.
- Джастин, я не шучу…
- О, мой дорогой Хью!
- …И хочу, чтобы ты был столь же серьезен. Да убери ты этот чертов веер!
- Он доводит тебя до исступления? - его милость тоненько хихикнул и кокетливо стрельнул глазами в сторону Давенанта. - Учти, если ты набросишься на меня, я непременно позову на помощь. - Тем не менее он закрыл веер и сказал уже серьезнее: - Я весь внимание, дорогой.
- Джастин, разве мы с тобой не друзья? Давай хотя бы раз поговорим откровенно!
- Но, дражайший Хью, ты всегда говоришь откровенно, - задумчиво пробормотал его милость.
- Я признаю, ты был добр к Леону, ты позволял ему много вольностей. Временами я едва тебя узнавал. Я подумал… ладно, это неважно. И все это время ты знал, что он - девушка.
- Как-то путано ты изъясняешься.
- Пусть будет "она". Ты знал, что она девушка. Почему ты не раскрыл обман? Какую цель ты преследуешь, Джастин?
- Хью, - Эйвон постучал веером по столу, - ты выглядишь столь обеспокоенным, что я вынужден задать тебе тот же вопрос: а ты какую цель преследуешь?