- Я не из тех, кто сует нос в чужие дела, - она положила одну перчатку на колени, и принялась за вторую. - Вам любой подтвердит, что я ненавижу распускать слухи. У меня и без того дел по горло, некогда мне время тратить на глупости…
Ну, хорошо, хорошо. Мне плевать, сплетничает она или нет. Если честно, мне это её хобби даже на руку: может, ещё чего полезного узнаю.
- О, нет, я не могу себе позволить целый день висеть на телефоне и толочь воду в ступе, разглагольствуя о вещах, вовсе меня не касающихся. Нет, я не из таких…
Ну, все, с меня довольно, наслушался.
- Тогда, - прервал я словесный потоп, - у вас, значит, нет ни малейшей идеи, кто может быть поклонником Мейдин?
На лице Люси Белл отразилось невероятное облегчение оттого, что можно сменить тему. Она покачала головой.
- Ну, одно скажу наверняка: у неё был… Человек. О да, она наверняка встречалась с Человеком, это не подлежит сомнению.
"Человек"? И это все, что ей известно? По данным Люси Белл приметам я мог из списка подозреваемых вычеркнуть птиц и зверей. И сузить пределы поиска до прямоходящих млекопитающих рода человеческого.
Я поерзал в кресле Королевы Анны.
- Значит, вы абсолютно уверены, что Мейдин встречалась с каким-то человеком, но у вам нет ни малейшей догадки…
- Ну, что вы, я же не сказала, что у меня нет догадок. Есть они у меня, как же! Мне просто очень не хочется их выкладывать, поскольку я очень не люблю сплетничать, и все такое.
Я потянулся к ней всем телом.
- И что же это за догадки?
Люси Белл недолго медлила с ответом, максимум две секунды. Затем, торопясь, в спешке выплевывая слова, заговорила:
- Нолан. Вот моя догадка. Нолан Пакетт! - и рьяно закивала головой, в подтверждение своих слов.
Как говаривал мой отец, я был "изум, что называется, лен".
- Нолан, младший брат Дуайта, имел любовную связь с его женой?
Люси Белл опять махнула на меня перчатками, наверное, пыталась шлепнуть, но я незаметно увернулся.
- Вы просили мою догадку. Что ж, вы её получили, - она пожала плечами и добавила: - Хотя я знаю, что права. На сто процентов уверена. Потому что стоит посмотреть, как Нолан говорит о Мейдин, и гадать не надо - сразу ясно: парень влюблен по уши.
Но нельзя же на этом основывать подозрения, правда?
- А вы не в курсе, не видел ли их кто-нибудь вместе?
Она покачала головой.
- Нет, не думаю.
Я начал терять терпение. Пока что я слышал сплошные подозрения, и ни одного факта.
Я покашлял.
- Ну хорошо, в таком случае, скажите, вы, или кто-то из ваших знакомых, видели Мейдин с любым другим мужчиной, кроме её мужа?
Люси Белл оскорбленно усмехнулась.
- Ну, разумеется, никто её ни с кем не видел! Она изменяла мужу. Прилюдно такое не делают.
Что я мог сказать? Она хорошо подала свою мысль. Однако, с логикой небольшие проблемы все-таки выявились.
- Если никто никогда не видел Мейдин с другим мужчиной, то с чего вы взяли, что она изменяла мужу?
Люси Белл посмотрела на меня так, как смотрят на человека, сомневающегося в существовании луны.
- Вы когда-нибудь видели Мейдин близко?
Не знаю, к чему она ведет, но на всякий случай я кивнул. Да, я имел возможность кинуть на Мейдин несколько долгих и внимательных взглядов.
Гостеприимная хозяйка скривила губы, выражая крайнее неодобрение.
- Ни одна женщина не станет так одеваться ради мужа.
Тут я снова почувствовал себя одураченным. Неужели я потратил столько драгоценного времени, чтобы тщательно занести в блокнот горсть свежих домыслов скучающих домашних хозяек? От женщины, которая утверждает, что ненавидит сплетничать.
- Ой, да что вы! - всплеснула руками Люси Белл. - Одежда говорит о женщине больше, чем слова и поступки. По тому, как Мейдин одевается, можно с уверенностью сказать, что она - шлюшка.
Да, пустая трата времени, определенно. Я бодро кивнул хозяйке. А сам подумал: шлюшка? Давненько я не слыхал этого словечка в наших краях.
Как ни странно, я решил, что дальше на эту тему говорить бесполезно, и важно произнес:
- Миссис Хейнс, у нас есть сведения, что миссис Пакетт на время отлучалась с вечеринки.
Если Люси Белл позволено выдавать за правду неподтвержденные фактами слухи, то почему бы и мне не покривить разок душой?
Глаза её распахнулись от удивления.
- Не знаю, откуда вы это взяли, но кто-то вам явно наврал.
- Вы можете подтвердить свои слова, мэм?
Господи! В стремлении выудить из неё "факты, мэм, и ничего кроме фактов", я снова заговорил как Джек Вебб.
Люси дернула плечиком.
- Мейдин была здесь с шести вечера и просидела далеко заполночь. Она даже из гостиной не выходила. Кроме тех нескольких раз, о которых я уже упомянула, помните, когда она посещала дамскую комнату, - Люси слегка покраснела и последние слова произнесла вполголоса. Видимо, она была твердо уверена, что упоминание о естественных функциях человеческого организма при блюстителе порядка карается штрафом. И поспешно добавила: - Но отсутствовала она недолго.
- Вы за это ручаетесь?
Люси рьяно закивала.
- За это я могу поручиться. Как раньше ручалась за то, что Мейдин и Дуайт недолго проживут вместе.
- Недолго проживут, мэм? - спросил моим голосом Джек Вебб.
Глаза Люси Белл сверкнули.
- Знаете, это все из-за наследства. Дуайт, очевидно, хотел продолжать дело отца. Ну, семейные традиции, и все такое, понимаете?
- Да, мэм?
- Ну вот. Дуайт мечтал обзавестись коровами там, быками, выращивать табак, в общем, быть настоящим фермером. А Мейдин не хотела.
- Да, мэм?
- Она хотела продать все на корню какому-то заинтересованному лицу, задумавшему проложить через их землю автомагистраль.
Я строчил, еле поспевая за рассказчицей, но тут моя ручка замерла на полуслове. Вот так новые новости.
И, странное дело, ни одна из сестер даже не обмолвилась об этом.
- Это заинтересованное лицо подписало с Мейдин контракт?
Люси поменяла позу в королевском кресле, и зашептала, наклонившись ко мне близко-близко:
- Насколько я слышала, какая-то большая компания заключила с Мейдин и Дуайтом договор сразу после смерти Изома Пакетта, - брови её при этих словах поднялись до предела, а глаза чуть не вылезли из орбит. - А ещё слышала, что Мейдин и Дуайт спорили из-за этого чуть не до драки.
Кроме нас, в коттедже никого не было, так почему же она шепчет? И тем не менее, вопреки логике, я последовал её примеру.
- Вы слышали это от самой Мейдин? - спросил я громким шепотом, чувствуя себя совершенно по-идиотски.
- Все, кто был на вечеринке, это слышали! - победно провозгласила Люси театральным шепотом, который можно было услышать даже сидя в машине на улице. Мало того, она ещё и оглянулась, чтобы убедиться, что никто её в собственном доме не подслушивает. - Мейдин, на мой взгляд, перебрала с выпивкой, и перед уходом жаловалась всем собравшимся, что ужасно зла на мужа. Вот откуда я знаю, что это она его прикончила, уж это верно как смерть.
У меня опять мурашки по спине побежали от этой её навязчивой фразочки, хотя и произнесенной шепотом.
- Даже её сестра, Джинни Сью, слышала, как она это говорила, вдохновенно продолжала Люси Белл.
- Так Джинни Сью тоже была у вас в гостях? - оживился я.
Люси кивнула.
- Была, точно. Но рано ушла.
Оп-ля-ля! Этого сестрички тоже не сообщили.
- А насколько рано, мэм?
- Около семи.
Это меня настолько поразило, что, забыв о шепоте, я воскликнул во всю глотку:
- Что? Не помню такого…
Теперь настала очередь Люси выкатить от удивления глаза.
- Вы? Не помните?
Я лихорадочно соображал.
- Не помню, чтобы кто-нибудь мне об этом говорил, мэм, - нашелся я. Боже мой! Ну, хорош! Ума палата.
- Ну, ничего удивительного. Возможно, мало кто это заметил. Машину она оставила позади дома, и никому не пришлось отодвигать свои. Она ушла с черного хода: оттуда ведет дорога через лес, такой густой, что чуть отъехал - и за деревьями даже фар не видно.
Я глядел на рассказчицу во все глаза. Джинни Сью припарковала машину на заднем дворе, вышла через черный ход и поехала сквозь чащобу. Такое ощущение, что она пыталась ускользнуть незаметно, зная, что я наблюдаю с другой стороны дома.
Вот тут мне стало совсем неуютно. Не мог ли я издали спутать двух сестер? Не поменялись ли они ролями? Ведь это для них раз плюнуть. Я даже не постоянно смотрел на Мейдин в телеобъектив. Помню, я был такой усталый, что с трудом держал глаза открытыми. Не мог ли я случайно вздремнуть и не заметить? Как не заметил, что кто-то уходит, не успев толком побыть в гостях.
Настроение у меня резко упало. И тут вдруг до меня дошло, что Мейдин не выпускала из рук Пупсика ни на минуту. Значит, женщина, на которую я смотрел во время вечеринки, могла быть только Мейдин, верно? Бог свидетель, Пупсик рычит на всех, кроме нее, даже на Джинни Сью. Сидел я, значит, в кресле Королевы Анны, делал вид, что записываю, а сам думал: "Хотите верьте, хотите нет, но Пупсик в данном случае оказался более полезным свидетелем, чем я".
Не слишком умиротворяющая мысль, поверьте.
Хотя путем логических размышлений я выяснил, что поменяться местами сестры не могли, это не исключало их участия в заговоре. Возможно даже, что Мейдин уговорила сестру пристрелить Дуайта, пока она мозолит мне глаза. Разумеется, с тем, чтобы я обеспечил Мейдин алиби. Что-то голова у меня разболелась.
От Люси Белл было не так-то просто уйти. Когда я поднялся со словами: "Ну что ж, огромное вам спасибо, очень вам благодарен за потраченное время", Люси как ни в чем не бывало продолжала сидеть.
- Так что вы об этом думаете? - повелительно спросила она.
- Простите?
- Вы думаете, это Мейдин? Что это она натворила? Я, знаете ли, слышала, что Дуайт начертал её инициалы М. П. на полу - собственной кровью! Вот что я слышала.
Эта ненавистница сплетен явно пытается выкачать из меня подробности. Кровавые подробности.
- Мэм, я не вправе давать подобную информацию…
Люси Белл грубо прервала меня.
- А ещё я слышала, что в Дуайта выстрелили не раз, и не два, а несколько, - она снова заговорила сдавленным шепотом. - Много, много раз!
В общем, к двери я пробивался в течение десяти минут. За это время Люси Белл сообщила, что Дуайта сначала зарезали, потом застрелили, потом задушили, что он оставил записку с именем убийцы, что Мейдин после содеянного пыталась покончить жизнь самоубийством, и что Мейдин с Джинни Сью подрались после того, как было найдено тело Дуайта.
Даже пока я поспешно ретировался к своему пикапу, Люси вдогонку задавала мне вопросы.
- Так кто же все-таки это сделал? - чуть не рыдая, кричала она с крыльца.
Я взвизгнул колесами и рванул оттуда. Плохо только, что я опомниться не успел, как уже ехал по Главной Улице, и аптека Элмо была от меня в каких-то двух кварталах и катастрофически приближалась.
Когда я отважился взглянуть в сторону входных дверей, во рту у меня пересохло. Может, я ожидал, что Имоджин до сих пор там? С Рэнди. В той же позе. Никого там, разумеется, не оказалось. Тем не менее, я воровато оглядывался, ставя машину на привычное место. Представляете, как я боялся увидеть Имоджин.
Боже ты мой. Можно подумать, это она меня застукала, а не наоборот. Я понимал, что веду себя как ничтожный трус. И все равно, поднимаясь по ступеням к себе в кабинет, воровато озирался, крутя головой на сто восемьдесят градусов.
И зря. Надо было смотреть перед собой. Я полпути прошел, пока заметил стоящего в позе давнего ожидания парня, высокого, темноволосого, в коричневом вельветовом пиджаке, небрежно наброшенном на полинявший рабочий комбинезон. И тут же узнал его. Мне не понадобилось даже читать табличку, пришпиленную к правому нагрудному кармашку. Это был Нолан Пакетт. Тот самый, который, согласно рассказам Люси Белл, сгорал от знойной страсти к жене собственного брата.
Глава 10
Не успел я ступить на последнюю ступень, как Нолан резво протянул мне крепкую, дубленую ладонь.
- Здравствуйте, я - Нолан Пакетт, брат Дуайта Пакетта.
Я протянул ему руку, и она полностью исчезла в его огромной пятерне. Неприятное ощущение, надо вам доложить. Недавно я видел, как крупная рыба завтракает мелкой, и испытал примерно такое же чувство.
Нолан разжал пальцы, и я вздохнул с облегчением.
- Рад вас видеть, - пробормотал я, глядя на свою вновь появившуюся ладонь.
- Я тоже рад вас видеть, сэр, - улыбнулся Нолан. - Очень рад. Я встречал вас в городе, да и слышал немало, сами понимаете. А тут недавно и в газете про вас даже прочел. Так что, поверьте, для меня это большая честь, сэр.
Уж не перепутал ли он меня с кем-нибудь другим? - подумалось мне. С каким-нибудь героем войны, например. Уж не говоря о всех этих "сэрах". Насколько я помню, Нолан всего лет на шесть меня моложе. Значит, ему примерно двадцать восемь, если мне тридцать четыре. Чего же он разговаривает со мной так, будто я на два поколения старше?
Правда, Нолан на двадцать восемь по виду не тянул. Постриженный очень коротко, волосы он зачесывал на сторону, аккуратно поделив их пробором, как школьник-паинька. Только непослушный вихор на макушке немного портил эффект. В тщетных попытках прилизать его, Нолан прибегнул к помощи чего-то клейкого, но только волосы зря испачкал. Вихор же так и торчал во всей своей красе.
Карие глаза его казались на размер больше, чем нужно, по сравнению с остальными чертами лица, кончик носа задиристо вздернут, а щеки украшены трогательными ямочками. Это детское лицо слабо сочеталось с остальным Ноланом - большим, взрослым и сильным.
Пока я осматривал его, он тоже изучал меня добрыми, щенячьими глазами. Он был сантиметра на три выше Дуайта, и судя по величине ладоней, мог быть отличным баскетболистом. Почему же он никогда не играл, как старший брат? Я задавал себе этот вопрос, пока Нолан не сделал первых шагов. Не успев зайти, он врезался в дверной косяк, а потом въехал головой в люстру.
- Упс, - сказал Нолан.
Проверяя, не пострадал ли плафон, он умудрился привести свой локоть в соприкосновение в кипой журналов на столе. Последние полетели на пол.
- Упс, - снова сказал Нолан.
Собирая журналы, он другим локтем задел электрическую точилку на книжной полке. Точилка рухнула и разлетелась вдребезги.
- Упс, - обреченно повторил Нолан.
Подбирая осколки точилки, он опять скинул с края стола многострадальные журналы.
- Ох-ох-хо, - на этот раз произнес он. Видимо, запас "упсов" истощился.
В итоге прошло добрых десять минут, пока Нолан наконец уселся на стул для посетителей. Прошу заметить, за эти десять минут я больше ни разу не задался вопросом, почему он не играл в баскетбол. Другой вопрос мучил меня все это время: как Нолану удалось взобраться по моей лестнице, не сломав себе шею.
А ещё я неустанно задавал себе вопрос, неужели возможно, что этот неуклюжий младенец - любовник Мейдин? По-моему, тайная связь требует некоторой увертливости и ловкости, правильно я рассуждаю?
Претендент на звание коварного и ловкого любовника в данный момент стоял кверху задом и неторопливо складывал журналы на стол в опасной близости к краю. Он ещё два раза ронял их и начинал все с начала, произнеся при этом - что бы вы думали? - правильно: "упс". Я начал сильно подозревать, что теория Люси Белл Хейнс о пригодности Нолана к роли ухажера Мейдин, мягко говоря, ни в какие ворота не лезет.
Когда журналы и все остальные предметы наконец обрели свои исконные места, Нолан угнездился на стуле и, сконфуженно улыбаясь, сказал:
- Извините. Дуайт всегда говорил, что меня в дом пускать опасно.
- Ерунда, - махнул я рукой. - Не берите в голову.
А сам думал: да ты, боюсь, и на улице представляешь не меньшую опасность.
Теперь, получив возможность хорошенько разглядеть гостя, я заметил у него под глазами темные круги. Лицо было пепельно-бледным, и хотя он улыбался мне во всю ширь, глаза его улыбка не затронула. На мгновение мне стало жаль его. Бедняга в течение трех месяцев потерял сначала отца, потом старшего брата. Еще бы не тяжело.
В том случае, конечно, если он не приложил руку к смерти брата. Но выстрелить в человека не так-то просто, это тем более требует координации в пространстве. А сидящий передо мной неуклюжий великан не обнаруживал даже минимальных навыков управления своим бренным телом.
Глядя на бледное детское лицо, подернутое пеленой горя, я ощущал уколы совести даже за то, что допустил подобную мысль.
- Нолан, - пробормотал я срывающимся голосом, - я хочу, чтобы ты знал, как мне жаль… того, что… ну, в общем. Вот.
Бог мой, верх красноречия, не правда ли? Вечно я теряюсь в таких ситуациях. Я хотел добавить несколько теплых слов сочувствия, типа того, что Дуайт и его отец теперь вместе, и оба, разумеется, в лучшем из миров, или что-нибудь в этом роде. Но сказать это было не так-то просто, учитывая, каким жестоким способом Дуайта отправили в этот самый лучший из миров. А ещё меня неотвязно преследовала мысль, что будь у Дуайта выбор, он наверняка предпочел бы пожить ещё немного в этом мире, каким бы плохим он ни был.
Пока я лихорадочно подыскивал в уме подходящие слова для утешения, Нолан сидел и неотрывно глядел на меня большими, печальными глазами. Сначала я подумал, что он просто ждет продолжения, но потом понял, что бедняга с трудом борется со слезами. Но понял я это поздно, когда он разразился громкими, рокочущими рыданиями. Вот тебе и на!
Я смотрел, как Нолан плачет, и ерзал в кресле. Теперь я и вовсе растерялся. Раньше со мной такого не случалось. Я хочу сказать, что к рыдающим на этом стуле женщинам я, слава Богу, уже начал привыкать. Но мужчина этого здесь ещё никогда не проделывал.
Обычно я обнимаю зарыдавшую и подставляю плечо, или, если хотите, жилетку. Это, конечно, в том случае, если женщина не держит на руках золотистую собачонку с острыми зубками.
Но не заключать же Нолана в объятия. И хотя в наши дни я рискую прослыть женофобом, простите, но я должен немедля заявить, что мое плечо предназначено исключительно для особей женского пола. Понимаю, понимаю. Это же девяностые годы, Господи прости, и в наши дни мужчины имеют право выражать свои эмоции так же, как женщины. Теперь не считается зазорным для мужчины прилюдно лить слезы. Теперь чувствительность в мужчине якобы даже приветствуется.
Ага.
Ну да, конечно.
Проблема с проявлением чувствительности - только в том, что нигде не сказано, как поступать одному мужчине в случае, когда другой начинает проявлять эту самую чувствительность у него за столом. Поскольку времени на подготовку мне не выделили, то я просто сидел, как пупырь на огурце, и ждал, когда бедняга справиться со слезами. Удалось ему это далеко не сразу. Честно говоря, я начал было подумывать, не почитать ли пока последний номер "Домашнего механика", валяющийся сверху на куче журналов, и даже руку протянул, но тут Нолан наконец осилил рыдания.
- Ой, простите ради Бога, - сказал он, вытирая рукавом глаза и нос привычным движением. - Все не верится, что Дуайта больше нет с нами.