Дежурный врач уже был в курсе. Без лишних слов он оформил Савелия под фамилией Сидорова, определил его в отдельную палату и сказал, что операция, по-видимому, состоится завтра.
Предварительно Савелий уже встречался с хирургом, приятелем Константина Ивановича, и сдал все необходимые анализы. Доктор долго и внимательно осматривал его лицо, недовольно морщился, качал головой, а в конце со вздохом заметил, как бы про себя:
- Да, над шрамом придется поработать: больно глубок. - Помолчав, он весело подмигнул Савелию. - Ничего, Бог даст, справимся! Как новенький будете, молодой человек!
- Именно этого я и хочу, Альберт Иванович, - серьезно заметил Савелий.
- Да, помню-помню, Костя говорил. Единственное, что меня волнует, так это полнейшая неопределенность: пока вас сюда не доставят, палату придется держать свободной черт знает сколько!
- Но… - начал Савелий, однако доктор тут же его прервал:
- Все в порядке. Надо так надо! Это я так, брюзжу по-стариковски. До встречи, молодой человек?
Стоило Савелию оказался в клинике, как все мгновенно завертелось: на следующий день Савелий уже лежал на операционном столе в присутствии старшей медсестры, которую вызвали специально по просьбе Савелия, хотя доктор и намекал, что оперирует только со своей сестрой.
Операция длилась часов шесть, не меньше, и, когда наконец закончилась, оба буквально с ног валились от усталости, но на лице хирурга сияла счастливая улыбка.
- Кажется, кое-что получилось? - кокетливо произнес он.
- Кое-что?! - воскликнула старшая сестра. - Да вы просто волшебник, Альберт Иванович!
- Скажешь тоже - волшебник! Просто неплохая работа. - Он вдруг засмущался и спросил: - Сами забинтуете или помощь нужна?
- Обижаете, Альберт Иванович, - оскорбленно произнесла девушка.
- Да шучу я, шучу, Машенька! Экие мы обидчивые! Ладно, закругляйся с ним и… сегодня ему можно только соки, а завтра посмотрим. Я к себе пойду, кое-какие документы подработать нужно. Сегодня кто дежурит? - неожиданно спросил он.
- Из врачей - Виталий Петрович, а из сестер - Наташа Колыванова.
- Как закончите с Сидоровым, передай, чтобы Наташа зашла ко мне.
- Если по поводу Сидорова, то будьте спокойны, Альберт Иванович, я всю ночь могу подежурить, - настойчиво проговорила Маша.
- Никаких "всю ночь"! - резко возразил доктор. - Шесть часов на ногах при такой операции - более чем достаточно! За него не волнуйтесь: от наркоза отойдет, потом спать будет - я укольчики пропишу, а утром уже можно не тревожиться, - с явным намеком сказал он. - Вы думаете, он в забытьи наговорит чтонибудь не то?
- Что вы, я совсем не это имела в виду! - с горячностью воскликнула девушка. - Просто помочь хотела…
- Ничего, Наташа весьма толковая и опытная сестра: справится. А вам - отдыхать! Понятно?
- Понятно, Альберт Иванович, - вздохнула девушка и принялась бинтовать Савелия.
Маша не напрасно беспокоилась. Доктор ошибся, предполагая, что сможет уколами усыпить Савелия. Как только действие наркоза прекратилось и Савелий пришел в себя, он никак не мог сообразить, что с ним и где находится. Лицо горело, словно языки пламени обжигали кожу. Что происходит? Почему голова забинтована? Сквозь узкие щелки бинтов он попытался осмотреться, но тут же провалился в темноту.
Вопреки приказу Альберта Ивановича Маша рисковать не пожелала и осталась у постели больного. Ее опасения подтвердились: Савелий выкрикивал имена, бормотал что-то про Афганистан, иногда переходил на английский. Боясь, что кто-нибудь услышит, девушка нежно поглаживала его по руке и промокала губы влажным тампоном. Парень затихал минут на тридцать, а потом все повторялось вновь. Лишь под самое утро он спокойно заснул. Сестра взглянула на часы: половина шестого, теперь можно и самой поспать, а в восемь ему придут делать уколы. Девушка устало прикрыла глаза и тут же отключилась.
Как всякая медсестра, она спала очень чутко и проснулась сразу же, как только раздались шаги у дверей палаты.
- Доброе утро, Марья Филипповна, - проворковала Наташа.
- Здравствуй, Наташа.
- Ну, как он: намучались, наверно? - участливо спросила она.
- Ничего подобного: спал как сурок! - бодрым голосом ответила Маша.
- А мне показалось, он кричал даже… - начала было Наташа, но старшая сестра тут же с усмешкой прервала ее:
- Вот именно, показалось! А может, приснилось…
- Ну зачем вы так, Марья Филипповна? Я никогда не сплю на дежурстве! У любого врача спросите. - Казалось, она вот-вот расплачется.
- Ты что, Наташа, шуток не понимаешь? - Маша улыбнулась и дружески потрепала девушку по плечу: - Не обижайся!
- Ладно! - Наташа наконец улыбнулась. - Вы сейчас домой? - Она засучивала Савелию рукав, чтобы ввести обезболивающее.
- Как бы не так! - вздохнула Маша. - В десять - "пятиминутка", в одиннадцать приедут из горздрава, то ли комиссия, то ли конкурсанты… Так что, дай Бог, хотя бы в четыре уйти!
- Мне казалось, старшая сестра дышит гораздо вольнее! - Наташа наморщила лоб. - Что ж, пойду "дырявить" дальше. Зовите, если что!
- Спасибо, - улыбнулась Маша, и девушка тут же удалилась.
- Значит, вас зовут Машей? - неожиданно спросил Савелий.
- Проснулись? - Она склонилась над ним.
- Я вас здорово ночью помучил?
- Не очень! - Она улыбнулась и участливо спросила: - Сильно болит?
- Не очень! - в тон ей ответил Савелий, и оба подумали, что обманывают друг друга. От этой мысли в их глазах одновременно мелькнули лукавые искорки. - Как прошла операция? - спросил Савелий, чтобы сменить тему разговора.
- Альберт Иванович просто волшебник, что называется от Бога! Боже, как у него работают пальцы! Сколько раз наблюдала за другими врачами, но Альберт Иванович непревзойденный мастер своего дела! - Девушка стала расхваливать доктора.
- Значит, стреляться не придется? - усмехнулся Савелий.
- Стреляться? Да вы теперь красивее, чем были! - От этого невольного признания она даже смутилась. - Может, вам соку налить?
- Отлично!
- Какого?
- На ваш вкус.
- Тогда апельсинового. - Наполнив стакан, она вставила туда изогнутую соломинку, и Савелий с наслаждением отхлебнул.
- Спасибо! Ой, сестричка градусник забыла!
- Ничего, я посмотрю! - Маша вытащила термометр. - Надо же! - удивленно воскликнула она. - Тридцать шесть и восемь! На моей памяти никогда такого не было. Если так и дальше пойдет, то уже завтра вы уйдете отсюда.
- Попробую уговорить Альберта Ивановича и испариться сегодня, - заявил Савелий.
- На вашем месте я бы не рисковала: сутки ничего не решают в вашей ситуации!
- Кто знает! - задумавшись, ответил Савелий.
Как ни странно, ему без труда удалось уговорить Альберта Ивановича, хотя сначала тот замахал руками и даже слушать ничего не хотел, но когда Савелий упомянул про нормальную температуру, а Марья Филипповна подтвердила, доктор после короткого раздумья согласно кивнул головой.
- Что поделаешь, если вы даже природу обманываете. Подумать только
- после такой операции и нет температуры! Знаете, сколько я над вами колдовал? Почти шесть часов!
- Шесть? - удивленно воскликнул Савелий и укоризненно посмотрел на старшую сестру, которая уверяла, что операция длилась немногим более часа. - Спасибо вам, доктор! - проникновенно поблагодарил Савелий.
- Да чего там! - Врач вдруг смутился. - Главное, чтобы на пользу! Удачи вам, молодой человек! Скажите тем, кто придет за вами, чтобы ко мне заглянули: я дам рекомендации по лечению.
- Еще раз спасибо, Альберт Иванович!
- Будь здоров!
Хирург вышел, а Савелий скосил глаза на Марью Филипповну: - Час с лишним, значит?
- Господи, какая разница: часом больше, часом меньше… - Она опустила глаза.
- Спасибо тебе, Машенька!
- Это моя работа…
- В таком случае, спасибо за твою работу! В этот же день Савелия перевезли в другую клинику.
Через пару дней он впервые взглянул на себя в зеркало. И отпрянул, ужаснувшись: на него смотрело какое-то незнакомое лицо совершенно синюшного цвета.
- Отличная работа! - восхищенно воскликнул главврач, а потом прибавил, заметив взгляд Савелия: - Если вас беспокоит цвет лица, то не волнуйтесь, молодой человек: неделька-другая - и все будет в полном порядке. Нет, но какая работа! Все-таки Альберт настоящий кудесник!
В палате Савелий стал успокаивать себя, но, вспоминая свое отражение, некоторое время еще брезгливо морщился. И только через четыре дня, когда кожа порозовела, он ожил и его настроение улучшилось.
Именно в тот день Лидочка и передала ему записку, в которой назначила ему встречу в процедурной. Она не случайно выбрала полночь: дежурный врач без пятнадцати двенадцать ложился спать и до семи часов не появлялся.
Дождавшись полуночи, Савелий подошел к двери, выключил свет в палате и осторожно выглянул: в коридоре было темно и тихо. На цыпочках Савелий в мгновение ока добрался до процедурной, решительно открыл дверь и проскользнул внутрь. В процедурной царил полумрак, и только на полу лежали отблески лунного света.
Лидочка в одной ночной сорочке сидела на кушетке и с вызовом смотрела на Савелия, которому неожиданно захотелось смотаться отсюда. Он вовсе не собирался заходить так далеко, рассчитывая на флирт, и не более того.
- Послушай, Лидочка, а если под этими бинтами скрывается урод? - не скрывая иронии, произнес Савелий.
- Вот и неправда! - не обращая внимания на его тон, улыбнулась девушка. - Я ж видела на первой перевязке, вы очень даже симпатичный,
- кокетливо сказала она и добавила: - Идите сюда, сядьте рядом!
Савелий не мог да и не хотел обижать девушку по неведомым ему самому причинам. Может, потому, что она всегда добрая, улыбается, голоса, никогда не повысит, найдет ласковые, успокаивающие слова. Он медленно приблизился и сел рядом. Девушка склонила голову ему на плечо.
- Не знаю, что со мной! - тихо прошептала она. - Не подумай, пожалуйста, что я хоть раз позволила себе такое на работе. Просто с тобой покойно и тепло. Даже обычная усталость и та прошла, словно ты излучаешь какую-то энергию!
Савелий молча обнял ее и чуть притянул к себе. Девушка радостно мурлыкнула и, забравшись ему под майку, стала поглаживать по груди.
- Какой же ты сильный! - шептала она и целовала ему шею, подбородок, щеки, пока не добралась наконец до губ.
Савелий, застигнутый врасплох, махнул на все рукой и поддался ее страсти. Словно ощутив перемену, Лидочка повалила его на спину и торопливо спустила с него спортивные брюки. Потом приподняла свою сорочку, устроилась сверху, приняла его в себя и порывисто сорвала сорочку, под которой оказалась красивая упругая грудь.
- А-а-а! - простонала Лидочка, ритмично задвигавшись, потом тихо, но страстно прошептала: - Не бойся, милый, кончай в меня!
- А если… - начал было Савелий, но Лидочка прижала его руку к своей груди:
- Понял?
- Нет! - недоуменно ответил Савелий.
- Я беременна, на четвертом месяце… а он меня бросил! - сообщила девушка. Тут Савелий разволновался не на шутку; обхватил руками бедра и стал помогать постанывающей от страсти сестричке. Стоило ему почувствовать, что девушка устала, он тотчас положил ее на спину. Они еще несколько раз меняли позы, обливаясь потом, а миг блаженства все не наступал.
Однако это нравилось обоим, хотелось продолжать, повторяя снова и снова. Скоро он извергнулся бурным потоком навстречу оргазму девушки…
Они несколько минут лежали молча, словно пытались осознать случившееся. Первым заговорил Савелий:
- Ты всегда так долго кончаешь?
В ответ она заливисто рассмеялась: - Господи, какой же ты глупый! Я раз пять успела кончить, неужели ты не почувствовал? Такого у меня никогда не было! С тобой так здорово! Ты просто чудо! Спасибо, милый!
Она нежно поцеловала его в губы, и он благодарно отозвался. Хорошо, что не пришлось ничего объяснять, мучиться, подыскивая подходящие слова. Ему сейчас было покойно и тепло…
Секрет Григория Марковича
Григорий Маркович не на шутку встревожился. От звонка Красавчика-Стива, голос которого звучал немного ехидно.
- Григорий Маркович? От всей души приветствую тебя! Как здоровье? Это…
Он хотел представиться, но Григорий Маркович сухо оборвал:
- Я узнал тебя, Красавчик. Какими судьбами? Вряд ли тебя так уж заботит мое здоровье…
- Ну как же, очень даже заботит! Ты знаешь, я к тебе отношусь с большим почтением. - В голосе слышалось столько яда, что Григорий Маркович с огромным трудом сдерживался, чтобы не нахамить.
- Оставь реверансы! Что нужно?
- Какое нетерпение! Ну, как хочешь. - Тон Стива сменился на грубовато-сухой. - Хозяин ждет тебя в два у себя. Что передать?
- Буду.
- Не сомневаюсь! - буркнул КрасавчикСтив, и в трубке раздались короткие гудки.
Из этого вроде бы ничего не значащего разговора Григорий Маркович понял очень многое. Неожиданное приглашение ничего хорошего ему не сулило. Во-первых, обычно Рассказов лично приглашал его на встречу; во-вторых, настораживал тон Красавчика, который обычно не позволял себе ничего подобного; в-третьих, само время встречи! Рассказов пунктуален во всем, особенно в том, что касается его здоровья. Он обедает ровно в четырнадцать сорок пять, и ни минутой позже! Если бы он зазывал на обед, то попросил бы явиться или к началу, или минут на пятнадцать раньше. Григорий Маркович попытался представить, о чем может пойти речь. Конечно, провал такого мощного предприятия, как "Райский уголок", многих бы поверг в уныние, но только не Рассказова. Хотя вполне вероятно, что именно "Райский уголок" и станет темой разговора. Во всяком случае, надо держать ухо востро. Приготовить кое-какие козыри, чтобы умилостивить Рассказова. Один козырь получен сегодня утром, и если бы не Красавчик-Стив, он бы сам позвонил Рассказову. Речь идет о его любимой, впрочем, одновременно и ненавистной газете "Московский комсомолец", которую он выписал даже сюда.
Последние несколько дней корреспонденция не приходила, но сегодня получено целых одиннадцать номеров. Разложив газеты по порядку, Григорий Маркович углубился в их изучение и почти сразу же наткнулся на заметку под рубрикой "Срочно в номер!" Заметка так и называлась: "Он четырех дней не дожил до своего тридцатилетия", а ниже, мелким шрифтом, - "Катастрофа под Домодедово". Глаза Григория Марковича выхватили два снимка: паспортная фотография Савелия Говоркова и его труп с кошмарной раной на голове.
Странное впечатление произвела эта заметка на Григория Марковича. С одной стороны, можно вздохнуть спокойно: слишком много их кровушки попил Бешеный, но, с другой стороны, как бы и жаль его. В этом парне многое вызывало уважение: вера, смелость, профессионализм.
- Упокой, Господи, душу Савелия Говоркова! - произнес Григорий Маркович, а про себя подумал: "Интересно, как среагирует Рассказов? Скорее всего обрадуется до неприличия. Во всяком случае, вряд ли это известие оставит его равнодушным".
Был у Григория Марковича еще один козырь, но такой, что хотелось во что бы то ни стало сохранить для себя. Информация была получена от его покойного приятеля полковника Севастьянова, начальника "Райского уголка", который однажды сболтнул по пьянке и тут же прикусил язык: сообразил, что допустил оплошность.
А проговорился Севастьянов о неком своем знакомом по кличке Три "В", который знал номер счета, на котором лежала определенная часть так называемого "золота партии". Севастьянов прихвастнул тогда, что ему удалось выудить этот номер. Попытка "раскрутить" Севастьянова не увенчалась успехом, более того, он теперь отпирался, уверял, что все выдумал, чтобы подразнить Григория Марковича. Однако он всеми фибрами души чувствовал, что Севастьянов действительно знает нечто важное. Подключив свои старые московские связи, Григорий Маркович не раз пробовал найти таинственного Три "В". Обладая феноменальной памятью и отличными аналитическими способностями, он вскоре расшифровал эти загадочные буквы. Поразмыслив, он пришел к выводу, что в сложном обычно заключается самое простое и, видимо, за тремя буквами "В" скрываются фамилия, имя и отчество. Труднее всего было заполучить списки людей, которые имели доступ к золоту партии, но и здесь ему сопутствовала удача: в первом же списке, полученном из надежного источника, он наткнулся на Волошина Валентина Владимировича, одного из руководителей финансового отдела ЦК.
Казалось бы, дальше дело техники: известна фамилия, да и человек в стране не последний, но не тут-то было - Валентин Владимирович Волошин как в воду канул. Не нашлось ни одного родственника, который мог бы сообщить о нем хоть что-нибудь. С сыном Волошин разругался, они перестали общаться, а вскоре сын умер.
Зайдя в тупик с поисками Волошина, Григорий Маркович понял, что один он не справится, и стал усиленно размышлять о том, как вовлечь в это дело Рассказова, не упоминая о "партийной кассе". Узнай Рассказов об истинном положении дел, не видать Григорию Марковичу этих денег как своих ушей: бросит сотню-другую тысяч баксов "на бедность," и гуляй, Вася! А там, судя по всему, сотни миллионов, если не больше!
Обуреваемый такими мыслями, Григорий Маркович явился к Рассказову точно в назначенный срок.
- Приветствую вас, Аркадий Сергеевич! - бодро воскликнул он, протягивая руку, но Рассказов лишь сухо кивнул и указал на кресло.
- Чем я заслужил такой сухой прием, Аркадий Сергеевич? Чем прогневал вас? - продолжал Григорий Маркович в столь же игривом тоне, не желая признавать, что его опасения подтверждаются.
- Более трех недель прошло с тех пор, как мы потеряли "Райский уголок"! - медленно начал Рассказов, не глядя в его сторону. - Как ты заметил, я весьма терпеливо ждал, что ты явишься ко мне с повинной, а покаявшихся не наказывает даже Бог. Но мои надежды не оправдались. А может, ты вообще считаешь себя невиновным в утрате "Райского уголка"?
- Аркадий Сергеевич, я, конечно, не безгрешен, но считать себя главным виновником потери этой колонии я не вижу ника…
- Не видишь? - неожиданно взвизгнул Рассказов. Таким его Григорий Маркович видел впервые. - Хочешь, чтобы я стал тебя тыкать носом, как нашкодившего котенка? - Видимо испугавшись, что начинает терять контроль над собой, Рассказов чуть понизил тон, но это было еще опаснее. Григорий Маркович сжался в комок, желая провалиться сквозь землю. - Почему ты не сообщил о смерти Колосникова? Доложил бы вовремя, и мы наверняка бы вышли на Бешеного! У тебя оставался еще один шанс исправить ошибку: поинтересоваться подполковником, невесть откуда взявшимся в "Райском уголке". Мы бы выяснили, что это Воронов!
- Да, с Колосниковым - мой прокол, - горестно вздохнув, согласился Григорий Маркович. - Но в тот день, когда Воронов появился в колонии, я был вызван вами, а потом Севастьянов мне ни о чем не говорил.
- А разве Воронов появился не за день до моего вызова?
Григорий Маркович побледнел: он надеялся, что выкрутится, но у Рассказова была отличная память на мелочи, и ему ничего не оставалось, как неопределенно пожать плечами.
- Может, тебе еще напомнить о подземной базе в Казахстане? - снова взвизгнул Рассказов. - Знаешь, во сколько она мне обошлась? А потеряли мы ее по твоей вине! Нечего строить удивленные глаза! Кто привел на базу Бешеного?