Глава пятнадцатая КАТАСТРОФА
Автомобиль лежал на боку.
Кузов его забрызган кровью и мозгом шофера.
Несчастный с раскроенным черепом бился в предсмертной агонии, даже не стараясь сбросить с себя придавившую его тяжесть.
Дверцы каретки разбиты и из них недвижно торчали мужские ноги в шикарных лакированных туфлях.
Ноги не подавали признаков жизни.
Очевидно, удар моментально оглушил и лишил чувств их обладателя.
Мотор еще работал. Колеса вертелись.
Но их бесцельные движения на воздухе и на земле заставляли кузов только вздрагивать нервно, неровно, судорожно.
Рабочий и Эмма почти одновременно подбежали к месту крушения.
Из каретки слышались слабые женские стоны.
Словно сговорившись, энергичная англичанка и чернорабочий стали отламывать дверцу и освобождать полутру-пы Тины и Пржездецкого от их объятий.
В ужасе смерти вцепились и застыли.
Тина, освобожденная от обломков, бережно положена на землю.
Рабочий загляделся на ее красоту и, не будь посторонних свидетелей, Бог знает что мог бы сделать с несчастной.
Но энергичная Эмма командовала им, не давая опомниться.
Полиции нет.
В такой ранний час еще все на дачах спят.
Да и место глухое.
Ближе всего дача Чибисовых.
Бережно уложив Тину на тачку, положив под голову подушку автомобиля, Эмма приказала везти к ним.
За паном рабочий вернется еще раз.
Нельзя терять времени.
Дома есть маленькая аптечка.
Глава шестнадцатая ДРАГОЦЕННОСТИ ПРЖЕЗДЕЦКОГО
У Ванды золотые руки, если она захочет, она может управиться, и несчастная будет жить.
Она слабо стонет, но видимых повреждений нет.
Пан - другое дело.
У него, кажется, перелом руки, да и крови он потерял много: стекло дверцы рассекло ему висок, впилось в него.
А может быть, и еще что-нибудь повреждено.
Опасно его оставлять одного.
Тем более, что у него такая массивная золотая цепь и часы золотые вывалились… и бумажник толстый - тоже в крови…
Опасно оставлять…
Разве взять с собой все драгоценности…
Какие крупные бриллианты в запонках… И кольцо с сапфиром…
Да, да… если оставить его в соблазне всех этих драгоценностей, первый прохожий ограбит и убьет… если он уже не мертв…
Эмма твердо решила взять с собой часы, кошелек, драгоценности…
Она заметила, что и рабочий, освобождая девушку от объятий пана, смотрел на золото и камни с такой алчностью.
Если она пошлет его одного за паном, он все равно не привезет.
Снимет драгоценности и скроется.
- Я должна их спасти для пана, если он останется жив. Или для нее, для этой красавицы-панны… О, она-то будет жить несомненно.
Она спрятала в карман часы и цепочку с брелками…
Глава семнадцатая РОКОВОЙ ВЫСТРЕЛ
Но едва Эмма вторично наклонилась над полутрупом Пржездецкого, как потеряла сознание от ошеломляющего удара в висок.
Это рабочий, бросив тачку, с яростью тигра прыгнул на нее.
Такой наживы Войтех Хрщон не упустит.
- Ишь, чего захотела! Такие случаи подвертываются раз в жизнь! Войтех Хрщон никогда в жизни ни грабил. Но если уже на его глазах даже панночка, такая красивая и нарядная, не удержалась от грабежа, ему, мужику, и сам Бог велел.
Он сбил англичанку с ног, схватил обломок автомобильной двери, уже размахнулся им, чтобы размозжить ей череп, как вдруг покачнулся…
Раздался неожиданный выстрел и из-за кустов показалась голова юноши в гимназической фуражке..
Витя Чибисов сегодня рано оседлал своего стального коня и отправился вслед за обожаемой девушкой.
Он понимал, что Эмма Коутс ему не пара.
Она и старше, и умнее, и самостоятельнее его.
Он только гимназист шестого класса.
Второгодник.
По-английски говорит и пишет.
А из русского - два!
Виктор понимал, что он - ничтожество.
Что у него нет ни одного шанса на успех.
Ведь этот Джон, которому в неделю два раза шлет свои чудесные письма Эмма, через год - капитан.
Эмма показывала ему его портреты.
Красавец-мужчина, - бронзовый, крепкий, смелый, благородный.
Виктор понимал все это, но не мог от себя отогнать навязчивой идеи.
С каждым днем мрачная мысль становилась мрачнее.
Он знал, чем все это кончится.
На первой странице его записной книжки уже стояла четко выведенная надпись:
"В смерти моей прошу никого не винить".
Уже две недели, как Виктор не расставался с револьвером, взятым из коллекции отца.
У него не хватит духа покончить с собою сразу, - раз навсегда.
Но мысль об этом не покидала его ни на минуту.
Вот и сегодня он выехал, чтобы издали следить за милой Эммой, и - на всякий случай револьвер, заряженный на шесть зарядов, захватил с собой.
Это его лучший друг.
Он меня поймет и в самую трудную минуту жизни поддержит!
Виктор выехал из дома значительно позже Эммы.
Он не видал самой автомобильной катастрофы, но попал как раз в момент, когда разъяренный алчностью тачник бросил тачку с Тиной, кинулся на Эмму и сшиб ее ударом в висок.
Виктор выстрелил, и тачник повалился наземь, даже не вскрикнув.
Бросив велосипед, сквозь кусты и деревья, дрожа от предчувствия чего-то рокового, Виктор напрямик бежал к своей ненаглядной.
- Поздно! Она без движения лежит.
Он припал к ее груди.
Сердце не бьется.
- Какой ужас! Стоит ли теперь жить!..
И, не отдавая себе отчета, юноша сунул в рот дуло револьвера и окровавленный упал к ногам девушки.
На выстрел прибежали лесники. Никогда еще судебному следователю не приходилось иметь дело с такой неразберихой.
Кто кого убил?
Глава восемнадцатая ТАЙНА ДАЧИ ЧИБИСОВЫХ
На даче Чибисовых настоящий лазарет.
Выписаны из города две сестры милосердия.
Маленькие девочки - Женя и Леля превратились в их помощниц.
Рана Виктора, к счастью, не смертельна.
Его уже вывозят в качалке в сад и бледный, как призрак, мальчик не сводит больших очарованных глаз с бледного, как призрак, лица Эммы, с бесстрастным равнодушием греющейся на раскаленных ступенях каменной лестницы, ведущей в замок-дачу генерала.
Ей все зябко, ей все страшно, она то вздрагивает, то жутко оглядывается, чутко прислушивается.
Подле на кресле засыпает строгая и стройная старуха Анна Ивановна, генеральша Чибисова, мать Виктора.
Генерал, получив телеграмму, немедленно выехал в Варшаву и взял больную жену с собой; не мог же ее такую беспомощную бросить.
Она очень слаба, все засыпает и, кажется, не отдает себе отчета в происходящему.
Рядом с ней, тоже на кресле, уставила свои большие прекрасные глаза куда-то вдаль, в одну точку, Тина.
Вся забинтованная, она медленно, но верно поправлялась.
Иногда вставала без посторонней помощи, делала несколько шагов по саду, подходила к клумбе, равнодушными глазами смотрела на цветы, вдыхала их озонирующий аромат и все думала, думала, думала, что-то стараясь вспомнить.
И не могла.
Генерал от неожиданностей и неприятностей тоже занемог и слег в постель.
Он не мог ничего понять во всей этой истории.
Следователь рассказал ему невероятные вещи.
Он застал на месте крушения автомобиля труп шофера с раздробленным черепом, труп чернорабочего с огнестрельной раной в груди, со слабыми признаками жизни тело какого-то незнакомца, по-видимому, богатого человека, с лицом, обезображенным стеклом автомобиля, с переломанной рукой.
Его немедленно отправили в больницу. Он, если и выздоровеет, навеки лишится разрезанных осколками стекол обоих глаз. Рана Виктора очень опасна. Но пуля вылетела, операции не требуется. Бог даст, мальчик выживет.
Легче других отделались обе девушки. Одну в бессознательном положении и со слабыми признаками жизни следователь застал на тачке чернорабочего.
Это, очевидно, подруга или жена владельца автомобиля.
Гувернантка Чибисовых при падении обо что-то твердое получила жесточайший удар в висок.
Удар был настолько силен, что мог бы уложить на месте, но, к счастью, поля шляпки умерили его опасность.
Глава девятнадцатая СООБЩНИЦЫ ИЗОБЛИЧЕНЫ
Но самое главное, что удивило судебного следователя и что положительно потрясло генерала - это обнаружение в кармане у англичанки золотых часов и цепочки… Тех самых фамильных часов, которые зимой были украдены из квартиры Чибисовых в числе прочих драгоценностей.
Разве мог кто-нибудь предполагать тогда причастность к краже этой восхитительной, всеми любимой очаровательной девушки?
Она так искренне возмущалась тогда дерзостью вора, она так старалась помочь следователю, она была так далека от всяких подозрений: ни она никого не подозревала, ни ее никто не мог подозревать!
И вдруг…
Значит, ей известна и судьба остальных вещей…
Быть может, она в заговоре с кем-нибудь.
Неужели она сумела бы похитить все сама единолично?
Нет, генерал отказывается верить ушам, глазам, логике.
А следователь развертывает перед ним картину такую стройную и вероятную: по его мнению, этот Грондэ (судя по карточкам, найденным у него в бумажнике), его любовница, в ридикюле которой найдена солидная сумма золотом, и Эмма Коутс - сообщники.
Генерал потрясен.
Он взял слово со следователя, что он не намекнет даже генеральше, девочкам и сыну об его подозрениях.
Глава двадцатая ГЕНЕРАЛ И АВАНТЮРИСТКИ
Генерал решил наблюдать за этими двумя красавица-ми-авантюристками лично.
Если они действительно авантюристки, в каком положении сейчас дача!..
Очнувшись, придя в себя, Эмма ни разу не спросила о судьбе часов, найденных у нее в кармане.
Она словно забыла об их существовании.
"Очевидно, она боится спросить о них?" - с тоской подумал генерал.
Задавать ей какие бы то ни было вопросы еще рано.
Между собой девушки не обнаруживают никакой близости.
Словно видят друг друга в первый раз.
Тина в самом деле не понимает ровно ничего.
Каким образом она очутилась в этой нарядной, богатой санатории?
Очевидно, после крушения ее поместил сюда Грондэ.
Очевидно, он заплатил за ухаживанье за ней хорошие деньги: все так предупредительны и внимательны к ней.
В душные, больные бессонные ночи она мучительно силится вспомнить все подробности роковой поездки:
- Овладел он мною в автомобиле или не успел?..
И не может вспомнить…
То ей вдруг представится, что растворилась дверь и входит… Василий.
Она бросается к нему на шею:
- Вася! Где ты был! я измучилась без тебя!
А он отстраняет ее холодно и сухо:
- Молчи, проклятая!.. Разве ты не знаешь, что Грондэ и Пржездецкий - одно лицо… Молчи - любовница Пржез-децкого!..
- Вася! Послушай! Я не виновата!
Она рыдает, уткнувшись в подушку, а сестра милосердия ее утешает:
- Тише, милая, вы разбудите мисс Эмму…
- Какую мисс Эмму?!..
Иногда Тине казалось, что растворяется дверь и входит Грондэ.
И ей радостно, что он вошел - такой интересный, элегантный, богатый, - и радостно, и страшно.
- Вон, вон!.. Я не прощу вам!.. Я крикну Василия!..
А Грондэ так покорительно смотрит на нее:
- Несчастная! Разве ты не знаешь, что твой Василий покинул тебя…
- Вася! Милый Вася! Где ты!..
И она рыдает, уткнувшись в горячую подушку пылающей головой.
Ей кладут на лоб мешки со льдом.
В бреду без счета повторяет имя Пржездецкого, и все слышат это.
Она на время приходит в себя.
Однажды сквозь сон она слышала, как в ее комнате вполголоса разговаривали:
- Вы читали, генерал, об аресте Пржездецкого в Петрограде?
- Странная история. Я был уверен, что он обокрал меня и бежал за границу!..
- Он в тюрьме…
- Значит, действительно, мы с Топилиным ошибались, когда думали, что эта кража - дело рук Пржездецкого…
- Кстати, курьез… Дама Пржездецкого при аресте назвалась… женой Топилина…
- А где, в самом деле, Топилин?
Тина выскочила в одной рубашке:
- Где Топилин?!. Где Вася?!..
И забилась в истерике.
Одно для ее стало ясным:
- Пржездецкий и Грондэ - не одно лицо!..
Она с тоской взывала:
- Вася! Вася!
А где-то носилась радость:
- Грондэ солгал… Грондэ пошутил! А может быть, это был кошмар…
Днем Тине было легче.
Она бродила по саду и ждала.
Кого?
Конечно, Василия…
А может быть, Грондэ.
Порой ей казалось, что там, в автомобиле, еще ничего не было.
А порой… порой поцелуи Грондэ жгли ее больные обескровленные губы.
Этот гимназист, Витя, все чаще и дольше засматривался на нее.
Ей это льстило.
Она чувствовала, что в душе мальчика совершается перелом.
Она угадывала, что он был все время влюблен вот в эту милую англичанку, а теперь потерял почву, колеблется; неотразимо влечет его к Тине, обе влекут: одна загадочная, а другая разгаданная…
Глава двадцать первая ЛЮБОВЬ МАЛЬЧИКА
Эмма - женщина.
Геройский поступок Виктора тронул ее. Она знает, почему он стрелял, почему стрелялся, почему в кармане носил записку:
- "В смерти моей прошу никого не винить".
Но не могла же она винить себя!
Разве она виновата, что у нее уже есть жених?
- Джон! Милый Джон! Виктор спас меня для тебя!..
Ей так захотелось бежать поскорее в Англию, потому что в Польше она не ручается за себя.
Этот гимназист так трогателен.
Положим он еще мальчик… Но уже герой.
И так настойчив… И так трогателен, молчалив…
И верен ей, несмотря на то, что знает, как бесполезны, тщетны его вздохи и домогания.
Верен!.. да, да верен, хотя за последние дни и засматривается на эту польку…
Да, да, засматривается… Вот и сейчас поверх клумбы с левкоями жадно, стыдливо и жадно впился в лихорадочные глаза Тины.
- Неужели мой мальчик мне изменил!
И вдруг что-то оборвалось в сердце Эммы.
Она поняла, как этот мальчик дорог, как всегда был дорог ей…
- Нет, нет, ни за что не уступлю его польке. Я вижу, как она кокетничает с ним. Разве не для него она спустила отворот тюлевой рубашки…
Вообще, для кого же она так франтит… Ворвалась в чужой дом и ведет себя как победительница.
В душе Виктора, действительно, рос разлад.
Откуда появилась эта изумительной красоты девушка?
Он отчетливо помнил, что видел раньше, и во сне и наяву, это небесное личико.
Он старался вспомнить и не мог, при каких обстоятельствах.
А обстоятельства очень простые: товарищ Виктора, Казя Сущевский, зимой приносил в класс целую коллекцию открытых писем с изображением артисток варшавских театров.
Виктор долго рассматривал их, и больше всех ему понравилась карточка Тины.
Он не запомнил ее имени и фамилии, но черты лица, в особенности глаза, впились ему в память.
Сейчас он не может оторваться от них.
Ах, как хорошо ему здесь среди стольких милых: милая Эмма, милая Тина, милая мама… папа… сестрички…
Неужели он не выживет!
Генеральша не давала себе отчета в окружающем: дни ее были сочтены.
Зато генерал мучился за всех.
Предательские золотые часы давили его совесть, как пудовые гири.
А следователь вел свою линию.
Преступное сообщничество этих лиц казалось ему таким ясным.
Часть третья ТАЙНА ДЬЯВОЛИЦЫ
Глава первая СМЯГЧАЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Автор оставил героев этого романа в самом плачевном положении.
Большая часть из них совершенно безвинно томится в тюрьме.
В чем виновата бедная Лидия Львовна?
Только в том, что, не желая протоколов и огласки, не дала знать полиции о злополучной посылке и попыталась скрыть ее, сбывая с рук домашними средствами.
Но разве девять десятых из вас, mesdames, не попытались бы проделать что-нибудь вроде того, что проделала она?
Правда, вследствие своей неловкости, она чуть было не подвела под скверную историю извозчика.
Но, даю вам честное слово автора, она вовсе не подумала об этом:
- Извозчик скажет, что какая-то дама забыла у него этот ящик. И начнут искать эту даму… При чем же тут извозчик? Извозчик сам виноват, что хотел украсть забытую у него "покупку".
Автор действительно, чересчур сурово отнесся к Лидии Львовне.
Правда, у него были на это свои соображения.
Так, между прочим, он осуждает ее отношения к мужу.
Ну с какой стати она отдалась этому фату Теремовскому?
Правда, и тут у мадам Невзоровой есть серьезное возражение: она отдалась адвокату не добровольно.
Он воспользовался ее слабостью, напоил ее и воздействовал на ее потрясенную происшествием психику.
Девять десятых дам не устояли бы, очутившись в тех условиях, в которые автор поставил беззащитную соломенную вдовушку.
Разве не искренне раскаялась она, твердя: "я убила мужа".
Разве не терпеливо перенесла она такое испытание, как разлука с горячо любимыми детьми, безвестное и бессовестное отсутствие мужа и это сознание ничтожности в герое ее романа - Теремовском?
Автор может засвидетельствовать, что Лидия Львовна держала себя, как настоящая героиня. Как настоящая героиня романа, она получила возмездие свыше меры содеянного и за преступление вовсе не уголовного характера (измена мужу под влиянием аффекта).
Свыше меры содеянного потерпел наказание и прис. пов. Теремовский.
Ну за что, в самом деле, он посажен автором в тюрьму?
За то, что, воспользовавшись исключительно блогоприятными обстоятельствами, чуточку подпоил жену друга своего и овладел ею…
Но, во-первых, он давно и страстно был влюблен в нее, во-вторых, Лидия Львовна сама в тот вечер вела себя вызывающе…
Ну разве девять десятых мужчин утерпели бы, очутившись в положении, близком к его положению!
Да разве сам автор, очутившись на месте Теремовского, повел бы себя иначе!
Быть может, он спросил бы в отдельном кабинете вино не той марки, какую спросил Теремовский, но в марке любви и он бы не дал спуску!
Скажут:
- Ну и дружба!
Но ведь еще со времен Шекспира это-то и считается чуть ли не самым убедительным доказательством дружбы!
"Будь другом мужу и верным его жене!" - гласит китайская пословица.
Да, наконец, сам-то Петр Николаевич Невзоров хорош!
Стоит ли за такого заступаться, когда он, едва попал в Варшаву, позабыл и о жене, и о детях и дал повиснуть у себя на шее тоже жене друга - Топилиной!
Правда, Мария Александровна Топилина сама кинулась на шею Невзорову, чтобы наказать мужа, открыто изменив-шого ей с Тиной.
Но все-таки со стороны автора было большой жестокостью наказывать Теремовского именно тюремным заключением.