Он решил заняться тем, что удалось "накопать". Китайские и датские файлы пришлось отбросить сразу за невозможностью прочтения. Итальянский документ Аристарх оставил напоследок, приступив в первую очередь к английским. Всё это были научные статьи. Самая старая - статья 20-летней давности, полностью посвященная метилтриптофановой кислоте. Авторами оказалась группа научных сотрудников АН СССР под руководством доктора химических наук Хвостова. Аристарх переключил "Добермана" в ждущий режим (пес свернулся клубком посреди "рабочего стола" и задремал), принес англо-русский словарь и занялся статьей.
Сущность статьи группы Хвостова сводилась к следующему: проведен ряд опытов по изучению свойств метилтриптофановой кислоты - экзотического химического соединения, привезенного из далекой страны Венесуэлы. Исследования показали, что упомянутая кислота при попадании в организм экспериментального животного быстро распадается, не оказывая практически никакого воздействия на его жизнедеятельность.
Следующие статьи вышли немного позже и тоже оказались советского происхождения. Одна за другой они подтверждали выводы, сделанные группой Хвостова, а в последней статье описывался эксперимент, проведенный на людях-добровольцах. Результат - тот же. Эта статья была опубликована 17 лет назад.
Оставалась еще итальянская статья, но стоило ли ее читать? Аристарх призадумался. Слабая и безвредная кислота, чем ты могла повредить погибшему Богатыреву? Ничем. И нечего тут мудрить.
Он встал и подошел к окну. На город опустилась ночь, редкие окна светились в соседних домах. Тяжелые хлопья снега медленно опускались на землю, напоминая в свете фонарей белые гардины, слегка колышущиеся у полуоткрытого окна.
Но почему Заюшкиной не дали разобраться с кислотой? Вряд ли она нашла бы хоть что-то. Закрыла бы дело, так и не выяснив, как кислота оказалась в организме. Ну и что? Всем известно, что кислота безвредна и не могла стать причиной смерти. Почему прокурор "надавил" на Заюшкину? Может быть, кто-то занервничал и поспешил ее остановить? Тогда кто же это должен быть, если он может приказать прокурору города?
А если все это лишь домыслы и никакого давления вовсе не было? Вполне могло быть и так. Но откуда, откуда кислота?
Аристарх понял, что не сможет спокойно уснуть, пока не разберется в этом до конца. Или пока не поймет, что бессилен разобраться. В любом случае, надо прочесть о кислоте всё.
Он взял с полки латинский словарь и вернулся к "монстру". В недрах компьютера хранилась программа автоматизированного перевода с разных языков. Это был отвратительный инструмент, зачастую выдававший в качестве перевода совершенную галиматью, но при почти полном незнании языка даже такая слабая подмога не была лишней.
Уже название статьи - "Вопиющее нарушение научной этики" - вызвало на его лице гримасу удивления. На всякий случай он еще порылся в словаре, но смысл фразы не изменился: "Грубое попрание принципов порядочности ученого". Любопытно…
Группа итальянских ученых под руководством профессора Корси - автора статьи - исследовала свойства экстракта некоего южноамериканского растения. Первые же опыты дали поразительные результаты: экстракт оказывал целый комплекс воздействий на организмы экспериментальных животных. Было очевидно, что в состав экстракта входит одно или несколько чрезвычайно активных веществ, которые следовало отследить опытным путем. Одним из составляющих экстракта являлась метилтриптофановая кислота, о которой было известно, что она весьма инертна и вообще не может представлять интереса. Итальянец упоминал статьи советских ученых, с которыми Аристарх уже ознакомился. Однако, продолжал профессор, после удаления данной кислоты экстракт резко терял все свои удивительные свойства. Исследования зашли в тупик. Предполагались два варианта: либо метилтриптофановая кислота, не оказывая напрямую никакого воздействия, все-таки является необходимым компонентом и представляет собой вспомогательный реагент, катализатор, необходимый для реакций, в которых участвуют другие вещества, либо приходилось ставить под сомнение труды Хвостова сотоварищи. Первый вариант итальянцем отвергался, приводились пространные доводы, в которых Аристарх совершенно заблудился и ничего не понял. Оставался один путь - пересмотреть результаты работ советских ученых. Руководство института, сотрудником которого числился Корси, отказалось финансировать такое продолжение исследований, и итальянец с плохо скрытой гордостью сообщал, что работа была продолжена за счет его личных средств. Профессор полностью повторил эксперименты, описанные Хвостовым. Результат поразил даже его самого, хотя он морально был к нему готов. Все данные, полученные Хвостовым, а затем и другими, оказались "липой"! Метилтриптофановая кислота оказывала в организме разнообразнейшие воздействия в зависимости от дозировки и способа введения - ее свойства колебались в широком диапазоне от легкого транквилизирующего эффекта до мощного наркотического действия. Потрясенный Корси попытался связаться с группой Хвостова, чтобы объясниться и выработать взвешенную позицию по этому вопросу. Но его ждал новый сюрприз: никакой группы Хвостова в АН СССР не существовало! Редакторы научных журналов не смогли сообщить по этому поводу ничего вразумительного и отсылали любопытного итальянца в другие инстанции, где он также ничего не добился. Ученые же, бывшие авторами последующих статей о метилтриптофановой кислоте, оказались вполне реальными людьми, но пообщаться с кем-либо из них не удалось, потому что все они дружно ушли в отпуск, заболели, уехали в командировку или умерли. Под конец статьи темпераментный Корси, балансируя на грани дозволенной лексики, разразился гневной отповедью в адрес аферистов, затормозивших научный прогресс на много лет.
Вот такие пироги. Работа Хвостова была опубликована двадцать лет назад, Богатырев погиб десятью годами позже, а Корси выступил с разоблачением еще через пять лет.
Аристарх не знал, радоваться или огорчаться. С одной стороны, получалось, что он отыскал-таки истинную причину гибели Богатырева, что не может не радовать. Но тогда несчастный случай легко превращался в умышленное убийство, если кислота введена в организм журналиста без его согласия и с вполне определенной целью. Это очень серьезно, и одной итальянской статьи в качестве доказательства как-то маловато.
Он закрыл статью Корси и вернулся к "Доберману". Дремавший посреди "рабочего стола" пес поднял голову. Аристарх навел курсор на последнюю запись в результатах поиска о том, что несколько файлов хранится в закрытых банках информации. Рядом с надписью зловещим фиолетовым цветом засветился рисунок - череп со скрещенными костями и перед ним слово "Взлом". Аристарх "кликнул" на рисунке. Всплыло: "Рискуешь. Уверен(а)?" "Да", - ответил Аристарх. Всплыло: "Жди. Идет поиск свободного хакера".
Хакеры не заставили долго себя искать: пришло сразу три письма. Первого звали "Киллер", его письмо гласило: "Ломаю. Порчу. Граблю. Насылаю вирусы. Никаких моральных преград. Условия работы и оплаты - ЗДЕСЬ". Слово "ЗДЕСЬ" давало ссылку на сайт где-то в Бразилии.
Аристарху не понравилось отсутствие моральных преград. Он открыл второе письмо. Хакер представился как "Топтыгин" и предложил: "Давай присылай, что нужно крякнуть. Я сегодня в ударе. Об оплате договоримся".
Что ж, попробуем прибегнуть к услугам Топтыгина. Аристарх быстро набрал письмо с разъяснением своей нужды и отправил. Программа отреагировала: "Сэр/мадам, Вы забыли представиться (введи свой ник)". Ника у Аристарха не было. Недолго думая он набрал: "Борщев", потом все же поразмыслил и убрал две последние буквы. Получилось звучно и оригинально: "Борщ". "С пампушками", - мысленно добавил Аристарх, отправляя письмо.
Топтыгин ответил быстро: "Привет, Борщ. Крутой у тебя ник. О. К., я крякну твой заказ. Жди".
Ждать долго не пришлось. Уже через полчаса пришло письмо внушительного объема с комментарием Топтыгина: "Держи, Борщ, обещанное. Не беспокойся, всё чисто, я следы замел. Отечественные базы не трогал - мне здоровье дорого. Всё остальное щелкнул как фисташки. Как я понял, ты - бедный ученый, поэтому ничего с тебя не возьму. Успехов тебе. Чао".
- Спасибо, Топтыгин, - ответил вслух Аристарх и занялся статьями.
Спать лег под утро. Снилась какая-то чушь, черно-белая и безрадостная.
Моэма прочел торопливо и невнимательно: хотелось поскорее "прикончить" книгу и встретиться с Галиной, поделиться совершённым открытием.
В субботу утром он позвонил в знакомую дверь, держа подмышкой книгу и придумывая, как бы половчее заговорить на нужную тему.
Но визит начался совсем не так, как он планировал: дверь открыла бабушка Антонина Ивановна. При виде гостя она улыбнулась (вежливо, но не более):
- Здравствуйте, молодой человек. Проходите, раздевайтесь. Галя сейчас занята, поэтому развлекать вас буду я.
Прочтя на лице Аристарха немой вопрос, она пояснила:
- Она меняет кран на кухне. Водопроводчик по субботам не приходит, а вызывать аварийную службу из-за такой мелочи не стоит.
- Давайте я займусь вашим краном, - с готовностью предложил Аристарх.
- Вы специалист по сантехоборудованию? - с невозмутимым видом спросила Антонина Ивановна.
- Нет. Но все-таки я мужчина…
- Тогда не беспокойтесь. Моя внучка прекрасно с этим справится. Я вижу, вы принесли книгу. Ну что, понравилась?
- Как вам сказать…
- Пройдемте в библиотеку.
В этот момент в прихожую вошла Галина. На ней была надета старая мужская сорочка с засученными рукавами.
- Здравствуйте, Аристарх! Уже прочли Моэма? Так быстро…
- Что там с краном? - поинтересовалась бабушка.
- Всё в порядке, закончила. Ты, бабуль, займи Аристарха, пока я переоденусь.
- Аристарха я займу, а тебе, Галочка, надо будет сбегать в магазин. Я задумала на обед утку с гречкой и грибами, так что срочно нужна утка. В нашем магазине уток не бывает. Сбегай на бульвар.
По лицу Галины было видно, что ей не очень хочется идти в магазин, и Антонина Ивановна добавила ободряюще:
- Ну-ну, девочка, не дуйся. У тебя быстрые ножки, за полчаса обернешься. Твой гость не успеет соскучиться.
Галя состроила гримасу и скрылась в комнате. Антонина Ивановна обернулась к Аристарху:
- Пойдемте-ка лучше в кухню. Там будет удобнее.
Уже в кухне она взяла из рук Аристарха книгу и задумчиво сказала:
- Вот как. Английским, значит, владеете…
- Ну, не то чтобы очень хорошо, но текст понять я в состоянии, - ответил Аристарх, ощущая определенную неловкость, как будто он отчитывался перед строгим экзаменатором.
Бабушка молчала, задумчиво поглаживая обложку книги и глядя куда-то на холодильник. Пауза затянулась. Бабушка думала о чем-то своем, нимало не заботясь о продолжении разговора. Чтобы как-то смягчить ситуацию, Аристарх принялся с заинтересованным видом рассматривать уже хорошо знакомый дубовый буфет.
В прихожей хлопнула дверь: Галина ушла. При этом звуке Антонина Ивановна словно очнулась от размышлений, посмотрела на Аристарха и скомандовала:
- Присядьте. Нам нужно поговорить.
Аристарх послушно сел на табурет у стола. Бабушка раскрыла дверцу буфета, пошарила где-то в глубине, достала пачку сигарет и спички, затем открыла форточку и закурила, аккуратно выпуская дым на улицу.
- Не говорите внучке, что я курю, - произнесла она, не глядя на собеседника. - Это скверная привычка, а я хочу оставаться для нее примером во всем.
Аристарх промолчал, ожидая, что же будет дальше.
- В магазине на бульваре уток сегодня нет, и ей придется проехать до универсама. Это займет не меньше часа. Мы успеем поговорить.
Она посмотрела на Аристарха:
- С первой же нашей встречи я ощутила беспокойство. И неспроста. Моя интуиция до сих пор меня не подводила, не подвела и на этот раз. Я намерена просить вас, господин Борщев, больше не бывать в нашем доме и прекратить общаться с моей внучкой. Я
вижу, вы удивлены…
- Да уж...
- …и ждете объяснений. Хорошо, я объясню. Уж не знаю, как вам это удалось и чем таким вы смогли произвести впечатление, но… Факт есть факт: Галина вами увлеклась.
- Но…
- Да. Она к вам неравнодушна. Это ужасно не вовремя, не к месту и вообще нелепо. Не перебивайте меня, пожалуйста, я должна высказаться. Вы с Галей не просто разные люди. У вас не только разные пути в жизни. Вам вообще не следовало встретиться. Нет, не так. Я скажу иначе: у Гали сейчас очень важный, ответственный момент в жизни. Вы ей сейчас абсолютно не-ну-жны. Я ничего не имею лично против вас. Живите спокойно своей жизнью, работайте в своем издательстве. (Не делайте такое лицо. Я навела о вас справки, это было совсем нетрудно). Со временем вы встретите добрую женщину, создадите семью и будете счастливы. Но не с моей внучкой. Ей уготована другая судьба.
- Понимаю, - язвительно произнес Аристарх. Хотелось ответить резко, уколоть побольнее самоуверенную старуху. - Эта другая судьба связана с генеральским внуком Кириллом.
- Если уж на то пошло, то Кирилл не только генеральский внук, но также генеральский сын и генеральский племянник, - голос Антонины Ивановны приобрел металлический оттенок. - Кирилл - потомственный военный, его предки многое сделали для своей страны. Кстати, это была бы очень неплохая партия для Галины. Но я стремлюсь к другому. Долгие годы я вкладывала в мою внучку свои знания, свой опыт, если хотите - свое мировоззрение, не для того, чтобы она прожила жизнь сытой домашней курицы. Это было бы самой большой моей неудачей. Я готовила ее для большего, для настоящего. Никто не сделал для нее столько, сколько я, даже ее родители. И не советую вставать на моем пути. Я отнюдь не пытаюсь вас запугать, просто даю понять, что мои возможности велики и я готова ими воспользоваться.
- О да, конечно! - вскочил Аристарх. Его голос неприятно дрожал, вероятно, от ярости, сердце колотилось, а руки непроизвольно сжались в кулаки. - Вам не привыкать убирать препятствия со своего пути, даже если это всего лишь живые люди.
- Я вас не понимаю, - величественно изрекла бабушка. - Объяснитесь.
- Вы прекрасно понимаете, только вы не знаете, насколько я посвящен в ваши темные дела.
Аристарх старался не отводить взгляд в сторону, хотя это было трудно. Лицо бабушки было невозмутимо, она в упор разглядывала Аристарха, не выказывая при этом абсолютно никаких эмоций.
- Метилтриптофановая кислота, - медленно произнес Аристарх. - Официально считается, что это безобидная жидкость, вроде молока. Очень удобно, не правда ли? Несколько капель в тарелку борща - и нет человека. И никто не виноват.
Брови Антонины Ивановны немного приподнялись.
- Что за чушь, - произнесла она ровным голосом, продолжая спокойно разглядывать Аристарха.
- Браво, Антонина Ивановна. Вас прекрасно научили не показывать свои чувства. Да вы и детектора лжи не побоитесь. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным. Даже если тайна считается государственной. Вы давали зятю кислоту несколько раз. Вы не могли заранее предугадать, чем он будет заниматься после обеда, поэтому он засыпал в самых неожиданных местах. И наконец вам повезло: он уснул за рулем. Тут еще и свидетельница рядом оказалась…
- Это вы о его любовнице, с которой он ехал на свою "холостяцкую" квартиру?
Аристарх запнулся.
- Любовнице? - глупо переспросил он.
Антонина Ивановна заговорила неожиданно мягко:
- Сядьте, Аристарх Викентьевич. Что это вы так разволновались? Вы славно потрудились, копаясь в прошлом. Но того, что вам удалось узнать, недостаточно, чтобы до конца понять произошедшее. Думаю, вы заслуживаете некоторых разъяснений.
Аристарх сел. Антонина Ивановна закурила новую сигарету, выпустила в форточку добрую струю дыма и продолжила:
- Был в старину такой философ - Монтень. Он сказал: "Каждый человек в своей жизни хоть раз да заслуживает быть повешенным". Может быть, он выразился несколько иначе, но суть фразы именно такова. Звучит парадоксально, конечно, но очень верно.
Покойный Богатырев был блестящим журналистом, талантливым публицистом, честным и неподкупным борцом против пороков общества. Он очень любил свою семью, но работа отнимала у него всё свободное время. Приблизительно так писали в газетах после его гибели. Дома он появлялся редко, это точно. Обычно он только приезжал, чтобы подкрепиться обедом, который готовила теща - женщина, по его мнению, недалекая и неопасная. Даже ночевал дома он редко: любовницы разрывали его на части. Жене он рассказывал сказки о постоянных командировках в другие города, и эта бедная овечка всему верила. В сущности, он и не любил ее вовсе. Женился, чтобы прописаться в городе и переехать в благоустроенную квартиру. Он действительно был по-своему талантлив: с началом перестройки он очень верно угадал дух времени и за какой-то год или даже меньше сумел вырасти из заштатного репортеришки в одного из ведущих журналистов страны. Его статьи с разоблачениями всевозможных мафий печатались в центральных газетах, газеты раскупались мгновенно, люди жадно читали очередные новости Богатырева о расхитителях, коррупционерах и других врагах народа. Мне прекрасно известно, как он стряпал свои статейки. Заполучив на руки пару малозначительных фактов, он надстраивал сверху пирамиду из фальшивых связей, выдуманных причин и следствий, мотивов и прочих домыслов. И нити всегда вели "наверх"! Обязательно нужно было сделать намек на участие руководящих органов в неблаговидных делах! А как же иначе, ведь интерес читателей можно подогреть только высокой степенью скандальности. Здесь он, между прочим, проявлял благоразумие, ни разу не обвинив по-настоящему сильного человека. Он никогда не упоминал фамилии тех, кто мог с ним расправиться. Зато тем, кого он считал уязвимыми, доставалось от неподкупного борца по полной программе.
Голос Антонины Ивановны постепенно повышался, сигарета между пальцами дрожала, пепел сыпался на стол.
- Он сидел в этой кухне, уплетал тещины котлеты и хвастал своими газетными подвигами. Он говорил с гордостью: "Я ломаю систему". Что верно, то верно - систему он ломал. При этом его не волновала судьба людей, попавших под его нож. Не имея сколько-нибудь серьезных оснований, он объявил взяточником генерала милиции. Генерал застрелился. Ну и что? Богатырева это не заботило. Плевать он хотел на министра, которого выгнали с работы после его статьи. А когда от сердечного приступа умер старый контрразведчик, которого он обвинил чуть ли не в связях с абвером…
- Это был дед Кирилла?
Аристарх не понял, почему так спросил. Как-то само вырвалось.
Антонина Ивановна замолчала и посмотрела на сигарету в своей руке так, словно впервые ее увидела.
- Что-то я разнервничалась. Сама себя не узнаю.
Она выбросила сигарету в форточку, сгребла на ладонь пепел со стола и отправила его туда же, затем вновь спрятала сигареты в глубину буфета.
- Видите ли, Аристарх Викентьевич, очень трудно судить объективно, глядя на вещи со стороны, да еще и много лет спустя. И уж совсем наивно думать, что можно прожить жизнь, не снимая белых перчаток. Я тут упоминала Монтеня. Так вот, другой мыслитель - очень известный - сказал: "Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите других, так же будут судить и вас". Впрочем, зачем я это говорю?
- Вы это говорите затем, что убивать нельзя. Так сказал тот самый мыслитель.
Бабушка усмехнулась: