Веселые и довольные, с покупками мы возвращались домой. Оксанка на радостях даже забыла о своей непереносимости автобусов. Элка же счастливо сопела. Мама призывала нас быть серьезными.
- И не вздумайте кому-нибудь сказать. Только бы не напечатали имена в газете! - молилась она.
Достаточное время мы посвятили выполнению своих задумок и желаний.
Слава Богу, никто ничего не знал, даже соседи, и мы спокойно занимались ранее лелеянным в мечтах. Никольские занялись планами обустройства дома, и мы, впрочем, тоже. Некоторую часть суммы мы все же решили передать в один детский дом и церкви, чтобы успокоить свою совесть, ведь немалую часть сокровищ мы заныкали.
…Полгода пролетели в приятных планах и заботах. Ничего необыкновенного не происходило. Теперь все казалось в розовом свете.
И вот наконец долгожданный день пришел. В торжественной обстановке нам были вручены наши наградные.
Один день мы посвятили поездке по торговым точкам, чтобы накормить наши шифоньеры новой одеждой. Оксанке дали волю выбирать то, что ей понравилось, она воспользовалась этим на всю катушку, накупила всего, чего хотела, и теперь ходила красивая, гордая и раздутая, как индюшонок. Мы с Элкой толкали друг друга локтями и хихикали.
Свою мечту и одновременно предложение я пока раскрывать девчонкам не стала, но чувствовала, что пора. Мои родители уже были идеологически обработаны.
Однажды утром я проснулась и решила: сегодня! Я позвонила девчонкам и напросилась в гости. И снова угодила к завтраку. Бедняга кролик в дуэте с апельсином и картофельным пюре уже ждал на столе.
Поскольку предложение было серьезным, а есть и говорить сразу неудобно, я решила сначала есть, тем более что, хотя мое предложение было великолепным, кролик тоже. Минут десять раздавался хруст косточек и прочие звуки, этикетом допустимые. Когда кролик упокоился в наших желудках, я начала:
- Не буду томить вас, скажу сразу. Мама наконец написала своей пани Халине в Польшу, и мы получили приглашение. Меня отправляют, а я приглашаю вас!
Халина являлась давней подругой моей мамы. Они познакомились еще в бытность пионерских лагерей, когда в гости к советским пионерам приезжали польские харцеры. Халина в то время была у них вожатой, а мама работала в библиотеке лагеря, и там-то и произошло знакомство, перетекшее в дружбу.
Я очень боялась, что девчонки откажутся. Элка, например, была заслуженным запечным тараканом Российской Федерации. Она боялась всего! С Оксанкой было легче. Нужно только подпасть под настроение… Кажется, мне все-таки везет, потому что Оксанка засияла очами, и, что самое невероятное, Элла спросила: "Когда?" Невероятным было и то, что, судя по всему, они хотят ехать обе. Ведь Оксанка частенько клянется, что с Элкой она "никуда и ни в жисть"!
- Едем через неделю. Пока сборы, оформление документов, осознание происходящего. Так, чтобы не опомниться - неделя!
Мне не верилось! Видно, клад повлиял волшебным образом!
- Сегодня же маму подготовим, папа согласится автоматом! - начала Оксанка. - Надо подумать, что брать с собой!
- Диван с торшером и чайник! - любезно подсказала Элла, снедаемая сразу двумя чувствами: радости и страха перед дорогой, и Оксанкина трескотня раздражала ее.
Предстояло вынести еще одно большое испытание. Наши родители будут изощряться в наставлениях, предостережениях и прочем. Особенно усердствовать будет моя мама. Родители девчонок сдались быстро. Как ни боялись они классическим родительским страхом, все же понимали: глупо иметь возможность увидеть мир и не воспользоваться.
Поездку назначили на май. До отправления осталось пять дней, и мы собрались за документами. Оформление прошло без особых событий. Мы делали все чинно, спокойно и с достоинством. Наконец наступил день перед отъездом. Предстояло собрать все необходимое и нужное. Мы составили список и усмиряли наших мам, которые готовы были нагрузить нас чуть ли не кроватями. Так и набралось у каждой по чемодану. В качестве презентов мы выбрали вещи приятные и нужные. Это оказались не традиционные матрешки, а хохлома и золотая цепь для пани Халины. Оксанка по моему настоянию взяла карту Польши, нарисованную на шелковом платке.
Спать мы легли с невыразимым чувством.
Проснулась я рано. Все еще не веря, что мы едем в путешествие, я начала собираться. Мама ходила за мной хвостиком и давала наставления: ни с кем не знакомьтесь, ни в какие машины не садитесь, ни в какие авантюры не ввязывайтесь!
Я слушала молча. У девчонок, знаю, творилось то же самое. Наконец я позвонила им, сказав, что выхожу.
Мы встретились на перекрестке и веселым отрядом двинулись на вокзал. Там наши мамы поумерили пыл нравоучений, чтобы не привлекать ненужное внимание. Мы с Оксанкой сияли от радости, Элла же позеленела. Вообще-то она права, если принять во внимание, что мы все трое никогда никуда не выезжали.
Как-то сложится это путешествие? Но наш с Оксанкой оптимизм тоже не патология. Вперед, навстречу счастью!
Вскоре подошел автобус до Стольного Града нашей республики. Мы по очереди повисели на родителях и влезли в него, помахали ручками и предались дороге.
Элла закрыла глаза и погрузилась в мир дум. Оксанка начала опасаться за несдержанность своего желудка, но даже это гасло перед ее радостью. Обо мне нечего было и говорить. Я сияла!
- А нас точно встретят? - спросила Элла.
- Ну конечно! - сказала я.
- Только бы в Польше не было никаких политических выкрутасов! Ведь нам просто фантастически не везет, - продолжала Элла, заломив руки.
- Да, и история с кладом тому подтверждение, - съязвила я.
- Тише вы! - цыкнула Оксанка.
Почти весь путь прошел в подобных диалогах. Что и говорить, мы все нервничали. Наконец мы подъезжаем к городу. Выпав из автобуса, несемся на железнодорожный вокзал. Выдохнули только в купе. Спокойно разложив вещи, мы вытащили курицу и занялись ее уничтожением. В купе мы были только втроем.
- Как-нибудь еще одну пересадку в Москве! - стонала Элла.
- Оксанка, доставай свою карту, попросила я.
Элла вынула из глубин себя куриную кость и спросила:
- Вы еще не успокоились? Вам еще чего-то нужно?
- А ты что думала? Приключения только начинаются! - успокоила ее я. - Давай вспоминай, как называлось это местечко в твоем видении, - обратилась я к Оксанке.
Та стала водить пальцем по карте:
- Не помню точно, знаю только, что на "В" или "Л", а вот все слово не помню.
- Ну, сосредоточься, смотри по карте, она же достаточно подробная. В конце концов можно спросить у Халины, можно сходить в музей и узнать, в каких небольших городках есть музеи-усадьбы. Все можно узнать и сделать, если очень захотеть, - я была энергична и решительна.
- Я думала, в Польше буду отдыхать, но чувствую, что придется мне выковыривать вас из отделения милиции или что там у них? - заголосила Элла.
Оксанка тоже не разделяла моего пыла, но я напомнила им мою победу на кладоискательном поприще, благодаря которой мы и едем в нашу поездку. Оксанка, осознав это, снова погрузилась в карту.
- Ведь это же сон, а потом - и это главное - сон Оксанкин, а в ее голове, как в чулане, чего только нет! - пояснила мне Элла, истекающая любовью к сестре.
- Ты ничего не понимаешь в видениях! - сказала я. - Смотри лучше в окошко и не мешай нам искать.
- Ну-ну, - хихикнула Элла и раскрыла журнал.
Оксанка мучилась долго, но так ничего и не отыскала. Я пыталась ей помочь, но всё было не то. В конце концов и Оксанкина прыть стала ослабевать, и она все чаще склонялась к мысли об обычном сне. Хотя и до этого она эту же мысль не опровергала. Но я была непреклонна. Я знала, что это - видение.
Наутро мы были уже в Москве. До поезда на Варшаву оставалось два с половиной часа. На вокзале Оксанке сидеть столько времени скучно, и она начала канючить, чтобы ее куда-нибудь сводили.
- Могу сводить в туалет! - рявкнула я.
- Никто из нас Москву не знает, куда вырываться, если через два часа поезд?! - поддержала меня Элла.
- Ну не выдержу я два часа сидеть! - закричала Оксанка, надулась и пошла к ряду привокзальных магазинчиков.
Мы не особо заволновались, так как видели ее… Опомнились мы, когда Элла спросила, сколько там времени. Я посмотрела на часы - до отправления поезда оставалось меньше часа. Оксанки не было. Элла начала синеть, я вскочила.
- Не вздумай уйти! Что я буду делать, если пропадешь и ты? - заволновалась она.
- Но надо что-то делать! Вдруг она заблудилась, пошла за людьми и ее унесло течением? - начала я строить версии Оксанкиного исчезновения. - Тоже мне, утлый челн!
…Оксанка появилась из-за угла. Шла она в сопровождении милиционера и толпы "чавэл". Мы остекленели. Меж тем табор приближался. Подошел и милиционер.
- Эта девушка ваша знакомая? - спросил он.
- Да, подруга и сестра, - ответили мы. - А что случилось?
- Предъявите документы!
Дрожащими руками Элла вытащила документы и даже билеты. Осмотрев, страж порядка посоветовал Оксанке впредь быть осторожнее и увел за собой цыган. Мы набросились на Оксанку:
- Что ты натворила?
- Ничего особенного. Увидела цыган и брякнула: "Бэш чаворо, ромалэ!" Они заорали, обступили, стали гадать без спросу, ручку золотить требовали, все как обычно. Я отказывалась, ну и орали мы на всю улицу, конечно. Тут милиционер и подошел. Минут двадцать пытался узнать, что случилось. Я кое-как объяснила, он меня и привел.
- Ну знаешь! - в один голос сказали мы, но времени на бучу для Оксанки уже не было, и мы понеслись на перрон.
В поезде мы прочли ей нотации, довели ее до взрыва и успокоились. Я было предложила снова заняться поисками Оксанкиной усадьбы, но уже рявкнули на меня, и я пока унялась. Мы занялись обменом впечатлениями. Ехать нам предстояло сутки с половиной, и впечатлений и решений хоть отбавляй. Правда, скоро мы утихомирились, решив дать отдых своим нервам. Вели мы себя относительно тихо, с соседями по вагону знакомств не заводили. Поезд был полон торговцами-челноками.
Дорога нам понравилась. Поезд блестел чистотой и комфортабельностью.
Наконец следующее утро настало. Проверив, всё ли на месте, приведя в порядок себя и Оксанку, мы вышли из вагона. Элла начала нервно осматриваться, ища пани Халину, известную лишь по описанию.
- Здравствуйте! - раздалось со стороны. Мы оглянулись и увидели элегантную пани с приветливой улыбкой. Это была Халина, и у нас отлегло от сердца.
Пани Халина изъяснялась на подзабытом, а потому ломаном русском, но все же мы понимали ее без труда. Оксанка тут же поставила всех в известность, что хочет изучать язык предков, "бо вже польский".
- Я рада вас видеть. Я на машине, прошу! - пригласила пани Халина, и у нас появилась возможность поглядеть на Варшаву.
По дороге мы отвечали на вопросы пани о семьях, о положении в России и спрашивали о Польше. Варшава пришлась нам по сердцу. Немного попетляв по городским магистралям, мы подъехали к большому дому. У Халины нам очень понравилось. Квартира просторная, обставлена красиво и со вкусом. Домашних Халины дома не оказалось: муж был на работе, дети учились, у пани же свободный день.
Пробыть в Польше мы должны две недели. Отдых начался прекрасно. Пани Халина любезно согласилась быть нашим гидом и экскурсоводом по Варшаве и даже преподавателем польского языка для Оксанки. Та уже запаслась словарем и разговорником.
- Никто не против, если мы сегодня совершим рейд по магазинам? - спросила Халина. - Попутно буду знакомить вас с Польшей в лице Варшавы.
- Конечно, все "за"! - завопили мы и отправились.
Пани Халина жила почти в центре города, если у города, тем более большого, вообще можно найти центр. Мы недолго блуждали. Остановились у роскошного магазина с яркими витринами и гуськом зашли внутрь. Роскошь лезла отовсюду, и мы поспешили отовариваться. Оксанка направилась в шляпный отдел. Мы уже знали, что значит оставлять ее одну, и двинулись следом. Шляпки мы любили все, как оказалось. Здесь Оксанка развернулась. Выбрав себе нечто леопардовое с бантиком, она направилась к зеркалу… Такого оживления этот магазин, видно, не знал с момента своего открытия. По хохоту и причитаниям Оксанки можно было подумать, что она находится в комнате смеха. Тихо разговаривать она никогда не умела, и поэтому весь персонал магазина и его посетители слышали речи такого содержания:
- Моська-то, моська, у-у-о-ой! Ха-ха-ха! Баба-Яга в молодости! - голосила она.
Продавцы стояли зелеными. Мы вовремя вступили с объяснениями, что это экстравагантная миллионерша из России, пусть панны не беспокоятся. Девушки оживились и начали наперебой предлагать модели. Наконец их муки были вознаграждены. Оксанка выбрала красивую красную шляпу с черным кантом, Элла - летнюю, а-ля княгиня Орлова, мы с Халиной также обзавелись экстравагантно-элегантными покупками.
Смею предположить, что после нашего ухода отдел впервые закрылся на тихий час. Мы же отправились в кафе - перекусить. Кафе оказалось очаровательным, под открытым небом, и кормили здесь вкусно. Мы заказали по палочке шашлыка, апельсиновый сок и кофе со сливками.
- Наконец-то удалось купить то, что давно хотелось, - пояснила я, кокетливо пожирая шашлык.
Оксанка закивала, говорить она не могла, так как была заполнена шашлыком. Наконец она освободилась и выдала:
- Посмотрим, куда Элка оденет свою летающую тарелку, - и захохотала.
Элла недоуменно вскинула брови.
- Похоже, перемена климата на Оксанке не сказалась, - объяснила она. Пани Халина не говорила ничего, она смеялась - такого темперамента, как у Оксанки, она еще не видела.
- Пани Халина, - начала я, - вы не можете подсказать, много ли в Польше бывших господских усадеб, где ныне музеи?
Халина задумалась:
- Это можно узнать в Центральном музее Варшавы или в Министерстве культуры.
Тут встряла Оксанка:
- Да перестань ты в самом деле! Это сон и только! Сколько можно придавать значение моим бредням?
Я смерила ее высокомерным взглядом:
- Решено, мы идем в музей!
Против этого, естественно, никто не возражал. Искусство мы любили! Элла рассчиталась с официантом, и мы направились к машине. Не то чтобы девчонки были заинтересованы поисками предмета видений, просто музей мы действительно жаждали посетить, и даже не один. Давно к этому рвались. Пани Халина отлично справлялась с обязанностями гида. Мы резво крутили головами, а она не уставала рассказывать:
- А вот наш Варшавский театр, сподобится - побываем. Налево - пассаж, здесь есть отличные бутики, направо - здание цирка.
Наконец мы подъехали к красивому высокому зданию.
- Это наш музей, - с гордостью сказала Халина.
Мы зашелестели от волнения и вошли. Пани Халина покупала билеты, а мы любовались зданием. Естественно, что в один день мы не смогли осмотреть все. Мы вошли в первый зал. Здесь были собраны работы польских художников начала ХХ века. Большинство работ нам очень понравилось. Особенно пейзажи. Польша очень красива. Конечно же, Оксанка и тут не осталась незаметной. Немалое количество картин она уже примеряла к своему будущему дому. Разумеется, все это она проделывала вслух, а мы только воздевали глаза к небу. Оксанка неисправима! В этот день мы осмотрели три зала. Время подходило к вечеру. При помощи пани Халины я обратилась к экскурсоводу. На мой вопрос о музеях-усадьбах пани-экскурсовод ответила:
- У нас есть небольшой магазин, где продаются буклеты, в этих буклетах есть карты, где, в свою очередь, нанесены все места и местечки с музеями.
- Спасибо! - я ликовала и победоносно взглянула на девчонок. - Попробуйте сказать, что у меня нет таланта сыщика! - зашипела я.
Девчонки только устало вздохнули, есть моменты, когда спорить со мной бесполезно. Мы отправились искать этот киоск, вернее, пошла я, остальные просто поплелись за мной. Наконец я его увидела. Через несколько минут я уже держала в руках буклет. Девчонки не говорили ничего, решив, что от разговоров толку не будет. Они утешали себя мыслью о нужности буклета, и мы поехали домой. По дороге делились впечатлениями и были очень довольны. Дома пани Халина устремилась готовить ужин, так как несмотря на посещение кафе, проголодались мы изрядно. Облачившись в домашнее, мы зависли над буклетом, любовались репродукциями, фотографиями залов и скульптур. Так мы добрались до карты. Оксанка зарычала.
- Не рычи, а сосредоточься и посмотри! - наставительно сказала я.
- Ты ведешь себя так, - сказала Оксанка, - как будто заинтересована в этом наследстве больше, чем я.
- Ну да, обвиняй меня! Для тебя же стараюсь, потом благодарить будешь за мою настойчивость, - надулась я.
Оксанка отмахнулась от меня, но все же склонилась над картой. Смотрела, думала.
- Похоже на Легницу, но не точно, - сказала она. Элла хихикнула.
Мы просмотрели буклет в надежде, что, может быть, там есть фотографии музеев-усадеб. Но нет.
- Надо завтра ехать в киоск и спросить буклет Легницкого музея, - решила я.
- Да вот шлея человеку попала! - расхохоталась Элла.
Я оставила ее реплику без ответа. Когда смеялись над моими затеями, я становилась гордой и неприступной. Пани Халина позвала нас к столу. Блюда были аппетитными и по виду, и по запаху. Ужин состоял из зеркального карпа, зажаренного в сметане, курицы со сливками и грибного салата. Последний был великолепен, судя по тому, как уплетала его Оксанка. Я наслаждалась курицей, а Элла - карпом. Пани Халина усмехалась, глядя на нас. Она была отличной хозяйкой, и ей нравилось, когда хорошо ели. Пожалуй, это единственный случай, когда создатель рад уничтожению своих шедевров. Муж Халины, Вацлав, и дети, Войцех и Стах, тоже не жеманничали за столом. Ужин подходил к концу. Мы доедали салат. Оксанка, облизывая вилку, попросила у пани Халины рецепт. Та начала:
- Сначала мухоморы надо вымыть…
- Что-о-о-о?! - заорали мы в три голоса. Семья Жбалевских удивленно переглянулась.
- В чем дело? - спросила Халина. - Разве у вас в России нет мухоморов?
- Они у нас есть, но это же ядовитые грибы, их не едят! - завопила Элла.
- Ну и зря! Гриб чудесный, вы сами в этом убедились. И мы давно едим, и, как видите, пока никто не умер, - объяснила Халина.
- Какие ваши годы! - ободрила ее вежливая Оксанка.
Мы буквально выскочили из-за стола и понеслись в ванную. Уж если не делать общественное промывание нутра, то хотя бы почистить зубы.
Дело еще в том, что мы с Эллой взяли ложечки две салата, Оксанка же почти одна слопала всё. Отходя ко сну, мы попрощались друг с другом. Оксанку мы, прыская со смеху, успокоили тем, что она будет похоронена на земле предков. Та залепила в нас подушкой и залегла спать.
Первой проснулась Элла. Она разбудила меня, и мы посмотрели на Оксанку. На хладный труп она не была похожа, и мы успокоились. Через пятнадцать минут ее розовое и сопящее тело начало пробуждаться. Она выглядела здоровой, ее щека по обыкновению смята, все было в порядке.
- Ну как, Оксан, может быть, еще салатику с мухоморчиками или бутербродику с пиявочками? - захохотала Элла.
- Бе-е-е! - высококультурно ответила Оксанка, и мы выползли к завтраку.