Мы аккуратно придали картине прежнее положение, оглянулись по сторонам, чтобы удостовериться, не наблюдает ли кто за нами, и направились к выходу. Предстояло решать, как быть. При выходе из дома мы увидели "театрального типа", он пожимал руку пожилому представительному мужчине в очках. Тот, обращаясь к какой-то женщине, явно представлял ей нашего "типа". Оксанка напряглась, пытаясь запомнить последнее предложение из их разговора. Выйдя за ограду и уткнувшись в словарь, она перевела: "Познакомьтесь, пани Гражина, наш новый садовник".
Все стало ясно: "тип" не случайно попадался на нашем пути. Слишком много совпадений. И уж тем более не случайно устроился в музей садовником. Вид у него явно не крестьянский, да и сам он не похож на обожателя зеленых насаждений. Мы запрыгнули в автобус. Ехали снова молча, по договоренности. Но это молчание ой как отличалось от предыдущего.
В номере мы, не раздеваясь, принялись вырабатывать план. До отъезда из Легницы осталось три дня, в крайнем случае пять, а еще неизвестно, крайний ли это случай? Халине мы решили сказать, что кое-что нашли и пока все нормально. О "типе" мы решили умолчать, и опять же пока.
- Но как нам быть? - спросила Элла.
- Предлагаю, - начала я. - Нужно эти три дня пожить в усадьбе. Там есть каштановый парк, да и вообще рядом лес, будем следить еще и за "типом".
- Да? Ночевать в лесу? Ночью холодно и страшно! - запротестовала Элла.
- Надо купить палатку, поставим ее в лесу, так как в парке нельзя, туда будет заходить "тип" по долгу службы, раз он теперь садовник. Из парка можно просто следить за ним. Из отеля выписываться не будем, пусть останется видимость, что мы живем там.
- Это все ладно, - сказала Оксанка, задумавшись. - А вот как мы вскроем тайник?
Ответ у меня был:
- Это опасно и трудно, но выход один. Вспомните "Бронзовую птицу" Рыбакова. Нам остается изловчиться и провести ночь в музее.
Элла поежилась, Оксанка была "за".
- Действительно, это единственная возможность! - сказала она.
Мы решили действовать безотлагательно. Сейчас идем в магазин искать палатку, в крайнем случае будем брать напрокат. Составить список того, что взять с собой, мы поручили Элле, так как она из нас самая рассудительная. Хотя Элка и протестовала, мотивируя тем, что у нее в голове полный сумбур, выбора у нее не было. Мы с Оксанкой занялись сценарием. В музее стояли кровати с покрывалами до самого пола. Уборка проводилась каждую субботу, завтра всего лишь среда, так что спрятаться можно под кровать. В музее мы должны быть втроем, так как кому-то одному было бы жутковато, хотя втроем тоже страшно. Ведь не мы одни охотимся за домом. Как-то поведет себя наш "тип"? Также мы решили выйти из отеля непринужденно, всем своим видом показывая, что идем на прогулку или куда-нибудь еще. Не оглядываться, не шептаться, не делать задумчивых и озабоченных лиц. Мы направились в магазин. Он находился не очень далеко от гостиницы. К нашему счастью, в нем имелся отдел охотника и рыболова, и много нужных вещей здесь можно было купить. По дороге в магазин мы следили, не идет ли кто за нами. Проделывалось это с помощью зеркальца в пудренице. Никого и ничего подозрительного мы не заметили.
В конце концов, "тип" теперь был на месте, ему нужно торопиться, если он никого не нанял следить за нами - волноваться нечего. Ехать мы решили последним автобусом и выйти из него, не доезжая усадьбы.
В магазине мы купили все необходимое, а именно: палатку, три фонарика, бинокль, удобную холщовую сумку, веревку и средство от комаров. Запаслись спичками, предметами туалета и пледами. Одели кеды, спортивные лосины, майки, кепки и отправились в путь. Предварительно Элла позвонила Халине и сказала, что у нас все в порядке. Сотовый мы решили взять с собой. Все наше имущество уместилось в один большой рюкзак, который мы несли по очереди. Наконец подошел автобус. На случай, если в нем ехал кто-нибудь нанятый нашим "типом", мы в допустимой громкости делились своими планами пикника в лесу. Вид у нас был беззаботно-глуповатый, который мы успешно разыгрывали. Со стороны это смотрелось так: три хронически городские дурочки вырвались в кои-то веки на природу и удивляются каждой букашке. Для пущей достоверности фотоаппарат висел у Оксанки на шее. Мы вышли за две остановки от усадьбы и еще покуражились некоторое время, пока автобус не скрылся из глаз. Как только он исчез, мы энергичным шагом направились к усадьбе. Время было рассчитано таким образом, чтобы подойти к усадьбе не совсем в темноте, но и не при свете заходящего солнца.
Наконец мы подходим к месту. Уже видна черепичная крыша сквозь деревья.
- Какое-то время нужно переждать, чтобы поставить палатку. Еще слишком светло, - сказала Оксанка.
Мы приблизительно выбрали место для стойбища. Вскоре солнце уже село, лес в закатных сумерках стал волшебным, птицы заснули. Мы занялись установкой палатки. Фонарики не зажигали и старались не шуметь. К нашему удивлению, палатку мы поставили быстро и - с испугу - правильно.
В эту ночь было решено провести рекогносцировку. Как только стало достаточно темно, мы направились к музею.
- Будьте наготове! Возможно, когда мы вернемся в палатку, там окажутся маленькие лесные жители, - начала я предостерегать.
- Гномы, что ли? - спросила Оксанка.
- Сама ты гном! - разозлилась я. - Никогда не дослушаешь, а перебиваешь! Я имею в виду зверьков. Так вот, не вздумайте кричать!
- Перестаньте меня пугать! - напустилась на нас Элла. - Еще не хватало лечь на змею!
Мы перешли на шепот, так как уже подходили к дому. Нам некогда даже любоваться ночным лесом, а он того стоит. Было так хорошо, так ароматно пахли травы, так сказочно вспыхивали светлячки, что осталось увидеть только эльфов и фей. Мы расположились неподалеку, опасаясь подходить ближе, да это вовсе и не нужно. С нашего места любое движение на территории усадьбы было бы замечено. Мы находились справа от входа и почти не разговаривали, сосредоточившись на наблюдении. Оксану предупредили сразу: если будет хоть один вскрик от комариного укуса, то укусим ее уже мы. Прошел почти час. Никого и ничего заметно не было. У нас затекли спины и шеи. Элла взялась за бинокль, хотя уже было довольно темно. Я полезла на дерево, Оксанка подсадила меня. Мы решили посидеть на этом месте еще где-то около часа. Ничего не происходило. Вдруг мне показалось, что из небольшой постройки, служившей, видно, для хранения инвентаря, кто-то вышел. Я напрягла зрение и сделала знак девчонкам. Может быть, мне это только показалось? Элла "навострила" бинокль.
- Кажется, кто-то шевелится, - прошептала она. Потом вокруг этого "что-то" появилось слабое свечение, и мы увидели мужчину с лопатой. Он потоптался на месте и как-то нерешительно начал копать. Мы захихикали в унисон - наивный, он думал, что ценности зарыты на территории усадьбы. Я увеличила частоту хихиканья, подалась назад, чтобы, не дай Бог, не донеслось до него, и почувствовала, что позорно лечу вниз. Я приземлилась, подмяв под себя Оксанку и стукнув Эллу по голове фонариком. От шишки на голове ее спасла шишка из волос. Мы, давясь со смеху, осторожно пошли к палатке. Все, что нужно, мы увидели, и это нас ободрило. "Тип" копал, а значит, ничего не знал о тайнике.
В палатке, слава Богу, никакой живности не оказалось. Я смазала свои царапины йодом из аптечки, и мы мгновенно уснули. Утром нас разбудил птичий гомон. Солнечный зайчик осторожно крался сквозь окошечко в палатке. Мы собирались с армейской прытью. Наскоро позавтракав припасенными с вечера полуфабрикатами и придав себе вид свежеприехавших, мы побежали к трассе, решив остановить машину. Чтобы все было подано правдоподобно. Если бы сели в автобус, то, возможно, нанятый шпик сразу сообразил бы, что мы провели ночь неподалеку от усадьбы.
Наконец подъехали. В этот день народу в музее было больше обычного. Это нам на руку, так как легче остаться в какой-то мере незамеченными. Главное - чтобы за нами не следили. А вот это оказалось труднее. "Тип", переквалифицировавшийся в садовника, то и дело сновал по залам, и было понятно, что он заметит, если мы выйдем из здания. Наш план ночевки в музее срывался. Оксанка кусала губы с досады, я лихорадочно соображала, а Элла дышала, как в кино.
- Давайте выйдем на улицу, - предложила я. - Авось там что-нибудь найдем подходящее.
Мы осторожно, стараясь не привлечь внимания, вышли. Оксанка взялась фотографировать усадьбу снаружи - на тот случай, если "тип" пойдет вслед за нами узнать, зачем мы вышли. В том, что он знает о нас что-то, сомневаться не приходилось. Вот только каким образом он это узнал? У Никольских знакомых и родных за границей не было, и уж, конечно же, разговоров об Оксанкиных видениях они ни с кем не вели.
Пока Оксанка псевдофотографировала, мы с Эллой прошли за дом… И не поверили своим глазам: по стене поднималась лесенка, по всей видимости, ведущая на что-то типа чердака или слухового оконца. Мы понеслись за Оксанкой.
- Оксана, иди сюда! - прошептала я и, когда она подбежала, глазами указала ей на лесенку. Дверца этого чердачка не была закрыта. Решение созрело сразу.
- Едем вместе со всеми, выходим на нашей стоянке, ждем ночи, возвращаемся и пробираемся по этой лестнице в дом. А там - будь что будет! - сказала Элла.
Побродив для видимости еще с часик по музею и вдоволь налюбовавшись экспонатами, мы вышли с толпой экскурсантов, делая вид, что оживленно что-то обсуждаем. Сели в автобус. Почти перед нашей остановкой мне попала в глаз соринка из раскрытого окна. Я полезла за зеркальцем и уставилась в него, усердно ковыряясь в глазу. Вдруг краем глаза увидела подозрительно косившегося на нас мужичонку. Я - не зациклившаяся на собственной привлекательности кокетка и не причислила его к лику наших воздыхателей. Потому только прошипела девчонкам:
- Сидим до конца!
Они поняли сразу. Мы приехали в город и по выходе из автобуса устремились к лотку с мороженым. Надо было охладить нервенный пыл и выработать новый план.
- Что будем делать? - спросила я.
- А вот что! - зашуршала Оксанка. - Сейчас заходим в отель, на всякий случай громко скажем, что очень устали и даже ужинать будем в номере. Сами же через некоторое время выходим черным ходом и пешком идем до палатки. К счастью, она недалеко, как раз придем к вечеру.
Смеясь, жалуясь на усталость и болтая о пустяках, то есть играя на публику, мы вошли в отель. Я, следуя Оксанкиной постановке, высказала намерение ужинать в номере. Правда, мужчины из автобуса в холле не оказалось, но все же предосторожность не была излишней. Мы быстро убежали в номер. Элла подошла к окошку, выходящему во двор, - никого во дворике не было. Мы выскользнули в коридор, повесив на ручку двери табличку с просьбой не беспокоить. Дверь черного входа днем не запиралась. Мы видели, как в нее постоянно входили прачки и поставщики продуктов. Никаких препятствий не возникло. Выбежав на улицу, мы пронеслись двориком и, перескочив заборчик, побежали в лес.
Отдышались, когда уже были достаточно далеко от отеля. Далее мы пошли уже шагом, торопиться было некуда, еще только половина второго дня и до вечера много времени.
- Пока все идет хорошо, не считая этого шпика в автобусе, - сказала Оксанка.
- Я верю в удачу! - сказала я.
К палатке мы подошли в пять минут шестого. Первым делом рухнули отдохнуть, ведь самое главное предстояло сегодня ночью.
Мы поднялись в восемь часов. Рассчитали все верно - неспешным шагом должны подойти к усадьбе приблизительно к девяти часам. Шли сосредоточенно и тихо, шутить настроения не было, все-таки задуманное предприятие очень рискованное. Невдалеке уже стала видна наша усадьба. Мы замедлили шаг. Чем-то сейчас занимается наш "тип"? До того, как он снова начнет копать, мы уже должны быть в доме. Ключей у него не было, он только садовник, а не сторож. Здание надежно окутано сигнализацией.
- А вдруг все это зазвенит, когда мы полезем через чердак? - осенило Оксанку.
- Об этом мы даже не подумали.
- Что же делать?
- Давайте рассуждать логически и вспоминать, что видели, - предложила Элла. - Чердачок вряд ли может быть защищен сигнализацией. Кому вздумается лезть в него? Это во-первых. Во-вторых, здесь находится живой человек - наш "тип". Какая-никакая, а охрана. И наконец, в-третьих, на стене, где висит картина, не было никаких проводов.
- Это всё так, - пробормотала я. - Ты говоришь, живой человек… Если, конечно, руководство музея знает, что он проводит ночи здесь.
Да, задачка предстояла трудная. Мы подошли почти вплотную к усадьбе и зашли в каштановый парк.
- Представьте, какая красота бывает здесь, когда они все цветут! - прошептала я.
Восхитительно гулять ночью в парке старинной усадьбы, но мы пришли сюда не гулять. Надо было изыскивать пути проникновения в дом. На территории усадьбы не было заметно никакого движения.
- Может быть, его сегодня здесь и нет? - прошептала Оксанка.
- Вряд ли. У него время тоже ограничено, да и желание найти сокровище подстегивает, - разуверила ее я.
Мы осторожно, шаг за шагом стали продвигаться дальше. Хорошо, что парк прилегал почти к самому дому. Все было тихо. Вот уже видна лестница. Оксанка оставила нас за можжевеловыми кустами, а сама направилась к ней. Она попробовала лесенку рукой на прочность - никакого звука не раздалось. Лестница была хорошо прикреплена. Оксанка полезла вверх, а мы с Эллой вцепились друг в друга. Несколько мгновений - и Оксанка наверху. Она почти приникла к крыше, чтобы силуэт не вырисовывался на небе. Мы уже не различали ее в темноте.
Вдруг послышался слабый скрип из соседнего сарайчика. Мы похолодели. Это, вероятнее всего, наш "театральный тип" снова вышел на раскопки. Как же там Оксанка?
Самое хорошее было то, что "тип" начал копать там же, где и вчера, то есть с правой стороны дома. Нас он видеть не мог, если только не стрельнет в голову пойти за чем-нибудь в обход дома. С Оксанкой мы договорились так: если проникнуть на чердак не удастся, она спускается и бежит в наше укрытие. Если же минут пять ее не будет, значит, мы должны продвигаться к лестнице. Пять минут давно истекли, Оксанки не было, и мы рискнули выползти. В измерении одного вздоха мы подбежали к лестнице. Справа слышались равномерные звуки внедрения лопаты в землю - "тип" копал. Элка лезла впереди, я сзади, прикрывая тыл. Вот мы уже на крыше.
- Идите сюда! Дверца здесь только прикрыта, даже подозрительно, - услышали мы шепот Оксанки. Она подала руку Элле, та - мне, и мы кое-как протиснулись в небольшое отверстие слухового окна. И, конечно же, я умудрилась зацепиться за вертушок створки.
- Только бы не сработала сигнализация! - молилась Элла, отцепляя меня.
Наконец мы просочились. Это и в самом деле был чердачок. Передвигались мы в полусогнутом виде из-за низкого потолка. Было очень темно, нужно зажигать фонарик, хотя это и опасно. Я пошла на жертву, сняла с себя топик, оставшись в лифчике, топиком же обернула фонарик, чтобы свет не был ярким. Мы осторожно осветили углы и увидели, что на чердаке находилась свалка всевозможных вещей. Скорее всего, это вещи с этой же усадьбы, но уже непригодные для выставления. У Элки заблестели глаза:
- Смотрите, сколько здесь шкафчиков, буфетиков, стульев!
- Сейчас не это главное, - сказала ей я. - Это и так ваше! Необходимо найти способ, как спуститься в зал.
Оксанка ощупывала пол руками, я бродила с фонарем, ведя за руку Эллу. Вдруг Оксанка позвала нас:
- Посветите сюда, я что-то обнаружила. По-моему, это какая-то карта.
Я посветила. Оксанка держала в руках сверток, края которого были порваны. Мы сели на пол и склонились над ним. Дрожащими руками развернули его, он был весь в пыли и в паутине. Клокотание в горле Оксанки дало нам понять, что найдено что-то очень важное.
- Это он! Это наш предок, Элка! Это он! - заголосила она шепотом. Мы увидели портрет пожилого мужчины в костюме XVIII века. Седой парик с буклями, голубая орденская лента на мундире. И - да, мы с Эллой явственно увидели, что у него поразительное сходство с Оксанкой. Это ли не доказательство родства?! Оксанка быстро свернула портрет и сунула его в сумку. Я снова стала светить. Наконец мы увидели крышку какого-то люка, сразу втроем взялись за ручку и приподняли. Никаких ненужных звуков, к счастью, не раздалось, так как крышка была деревянной. Мы посветили вниз и увидели один из залов, но… из люка не вело никакого спуска, а высота приблизительно три с половиной метра. Мы скисли. Прыгать не было никакой возможности, так как сломали бы себе если уж не шеи, то передвигательно-хватательные органы точно уж. Все пространство внизу было чем-то да заставлено.
- Стойте! - я хлопнула по лбу (он оказался Оксанкин). - Ведь у нас есть веревка!
Мы быстро извлекли ее из сумки и занялись поисками, к чему бы прикрепить. Взгляд упал на перевернутую металлическую кровать. Один конец веревки я привязала к ее ножке морским узлом. Но чтобы не рисковать, нужно было одной из нас остаться наверху и следить за веревкой. Решено - остается Элла. Мы оставили ей фонарь и начали спускаться. Первой лезла Оксанка. На всякий случай мы с Эллой держали веревку. Через некоторое время раздался Оксанкин голос:
- Готово, лезь!
И я полезла. Приземление прошло удачно. Элла сбросила нам сумку. Все было тихо. Фонарик мы зажгли на самую слабую мощность, да к тому же не вытаскивали из моей майки.
Наша картина находилась в соседнем зале. Слабый свет освещал путь. Вот мы входим в наш зал. Вот комод, кресло с наброшенным на него палантином, а вот и стена с вышитой картиной. Мы слышали стук сердец друг друга. Оксанка вытерла о лосины влажные от волнения руки и сняла картину - вот она, розеточка! Оксанка, передав мне картину, сняла с шеи медальон. Надев цепочку на руку, чтобы он не упал на пол, она приложила его к розетке и надавила. Раздался щелчок, Оксанка потянула медальон за цепочку на себя, а он потащил за собой "кусочек" стены - это дверка.
Я придвинула фонарь ближе. Мы увидели небольшое отверстие в обрывках пакли и паутины, внутри что-то лежало. Я почти всунула фонарик внутрь, Оксанка протянула руку и вытащила увесистый мешочек, какой-то футляр и сверток старых пожелтевших бумаг. Пошарив еще раз рукой, она сказала:
- Больше ничего нет, пошли!
Вдруг из соседнего зала мы услышали шум, как будто что-то шлепнулось. Не успели мы ничего сообразить, как в нас врезалась Элка.
- Скорее, скорее прячемся! Он здесь! - зазвенела она шепотом.
Мы бросились на пол и, как ежики, вползли под кровать. Сердца у нас вылетали.
- Он начал подниматься на чердак, я думала - умру! - шептала Элла. - У меня не было времени отвязать веревку.
- А если он сейчас увидит вскрытый тайник, то сразу догадается, что мы здесь! - простонала я.
- Есть выход! - сказала Оксанка. - Доставай телефон, вызывай полицию!