Что же касается оценки этого опыта, то она неоднозначна. Были случаи, когда следствие убеждалось в том, что ясновидящие видели что–то из другой оперы, попросту галлюцинировали. Была помощь и существенная. Например, в нашумевшем деле с каннибализмом, когда два алкаша закусили третьим. Ведь дочь съеденного гражданина, прежде чем в ментовку заявление об исчезновении относить, к знакомой экстрасенше обратилась: где, мол, папаша–то? И та совершенно конкретно ответила: часть Федоровича в кастрюле, часть на сковородке, но его старое, израненное прыжками цен на водку и "несправедливыми" нападками близких сердце - в холодильнике. А разделали его на составные части друзья–собутыльники, один из которых прибыл в Минск из виноградных, теплых краев, ростом маленький, чернявый и с подбитым правым глазом, другой - ростом с каланчу, хромой и с подбитым левым глазом. Дочка сразу–то дружка папашиного Леку из Молдовы и припомнила. Опера навострила. Тот на малину к ним нагрянул и сразу - к холодильнику. А там сердце человеческое с двумя рубцами. Первый, наверное, образовался, когда цену на водку - в семьдесят втором году? - с двух рублей восьмидесяти семи копеек увеличили до трех шестидесяти двух; второй, когда подняли еще до четырех двенадцати. Между прочим, с огнем играл Леонид Ильич. Любое унижение, войну, ГУЛАГ народ вынести смог, но повышение цен на водку… Не будет преувеличением сказать, что до государственного переворота оставались считанные рубли. И Сергуня тут же разразился стихом:
Пили, пьем и пить не бросим.
Даже если и по восемь.
Передайте Ильичу: нам и десять по плечу.
Ну а если будет больше, будет то, что было в Польше.
А в середине восьмидесятых в Польше, вернулся Сергуня к прозе, образовался независимый профсоюз "Солидарность", которым встал коммунякам…
- Сергуня, что–то ты растрепался сегодня, - поморщился Прищепкин. - Ну какое нам дело до "Солидарности", а? Если ничего существенного не накопал, зачем лапшу вешаешь?
- А ты в другой раз давай задания емче, что ли, - Сергуня даже покраснел от смущения. - Ну не было контактов у милиции с ясновидящим Копчиком. Что мне еще рассказывать?
- Ладно, - вздохнул Георгий Иванович, - некий фронт работ образовался, с сегодняшнего дня ваши задания станут более четкими и достаточно емкими. Будем шерстить все эти общества. Итак, Холодинцу, чтобы, так сказать, выпустить его на оперативный простор, мы поручим общества тайные. Это очень большой кусок работы, поэтому ему будут помогать Арно и Валера. Юрочке мы отдадим тантриков. Шведу поручим работу с рериховцами. Себе я возьму "Человечество. Просвещение. Любовь". Среди всей этой разношерстной публики мы должны, наконец, выявить людей, которые непосредственно знали Копчика, и вытянуть из них как можно больше информации. На сегодня все, кто будет "Аз воздам"?
- Я, пожалуй, - подал голос Холодинец.
- Ах, самоед ты самоед, - Прищепкин душевно похлопал Сергуню по плечу. - Вроде меня.
Объект за бетонным забором в горном баварском местечке Бад - Тельц охраняли целых три спецподразделения. И все разные: СС, СА и СД. У каждого были свои функции. Эсэсовцы несли службу непосредственно в здании лаборатории, СА блюло контрольно–пропускной режим и охраняло все подступы к объекту, СД надзирало за сотрудниками лаборатории уже по месту жительства, то есть в замке барона Брюнинга.
Как известно, эти три ведомства враждовали друг с другом. Ведь эсэсовцы считали себя любимцами фюрера и на этом основании часто вмешивались в дела, которые не были в их компетенции. Но формально–то СС была всего лишь дочерней организацией СА, СС просто постепенно выросла из детских платьиц и превратилась во взрослую самостоятельную стерву. Однако мамочка СА никак не хотела верить в зрелость дочери и норовила требовать у нее отчета: где, мол, милая, ноченьку провела? Не твое, мамаша, дело, неизменно дерзко отвечали эсэсовцы. Разведчики СД Вернера Беста посматривали на СС и СА свысока. У них вообще такая манера была, не слишком демократичная. Разведка - она и в Африке, и в рейхе разведка. Голубая кровь.
По всей видимости, так было сделано с умыслом, чтобы атмосфера взаимного недоверия мешала служакам из враждующих "фирм" обмениваться информацией, чтобы они "пасли" друг друга. Из всего этого можно было сделать вывод: исследованиям, которыми занималась лаборатория, придавалось особое значение.
О важности этих работ красноречиво говорил также и тот факт, что на объект часто наведывались первые лица рейха, в частности Гиммлер и Гейдрих. Комендантом объекта был назначен обергруппенфюрер СА Шнайдхубер.
Сотрудников лаборатории привозили по утрам на объект в автобусе с зашторенными окнами, вечером увозили. В местечко их не выпускали. По сути, они находились на положении заключенных. Время, впрочем, было серьезное. Не до прогулок под луной. Союзники уже высадились в Нормандии и на юге Италии, война близилась к своему логическому заключению, то есть к поражению рейха. Гитлеровцам только оставалось верить в то, что в их руках появится некое сверхмощное оружие, которое окажется способным не только остановить маховик истории, но и заставит его вертеться в нужную им сторону. И руководство рейха предпринимало отчаяннейшие попытки такое оружие создать. Где–то в Руре на подземном заводе собирали ракеты ФАУ‑2, способные преодолеть расстояние в добрую сотню километров. Близились к завершению разработки химиков и микробиологов. Антигитлеровская коалиция завалила вермахт как раз вовремя. Если бы затянула с этим делом еще на несколько месяцев…
А вот оружие, которое разрабатывалось в Бад - Тельце, так и осталось неоцененным. Трудно даже судить о его характере. Когда в апреле сорок пятого в городок вошли британские танки, от объекта осталась только огромная яма, в воздухе кружились седые снежинки пепла. Фашисты тщательно сожгли всю документацию, все материалы исследований, вообще все то, что могло сгореть. Остальное взорвали.
Согласно показаниям американской военной прокуратуре служившего на этом объекте лейтенанта СС Эдмунда Хайнеса, который попал в плен пятого или шестого мая уже под Берлином, на объекте проводились некие оккультные опыты. Он рассказал также, что в ноябре сорок четвертого Бад - Тельц почтил присутствием Алистер Кроули, который считался воплощением самого дьявола и величайшим магом современности. (Большой друг фашизма, хотя и британский подданный.)
На территории лаборатории постоянно происходили какие–то странные и необъяснимые вещи. То вдруг прямо из пустоты возникали черные кошки и огромные пауки, то гремели конские копыта. К видениям охрана постепенно привыкла, но все равно было жутковато. Особенно не любила она появлений на небе силуэта монаха. Как–то плохо очень действовал тот на психику, люди сна лишались.
Когда британские войска приблизились к Бад - Тельцу на расстояние одного марш–броска, из ставки Гитлера пришел приказ уничтожить лабораторию, чтобы ни она сама, ни ее разработки не достались противнику. Что интересно, обергруппенфюрер Шнайдхубер принял личное, непосредственное участие в выполнении приказа.
Он вынес из лаборатории во двор кейс–дипломат, выудил оттуда пухлую кожаную папку, распотрошил ее и щедро полил бензином из канистры. Щелкнул зажигалкой. В этот момент на Шнайдхубера неожиданно бросилась охранная собака–овчарка - с поводка сорвалась. Вероятно, обергруппенфюреру пришлось бы познакомиться с ее клыками, но один из сопровождавших коменданта офицеров успел выхватить парабеллум и выстрелить овчарке в голову. Это событие было явным проявлением наработанной объектом чертовщины, ведь собаки прибывали сюда выдрессированными в кинологической школе.
Обергруппенфюрер благополучно спалил папку. После этого, вероятно, счел свою миссию законченной и наблюдал за работами по уничтожению объекта из салона "опеля".
А теперь хватит о пожарах, пожариках и о дымящихся головешках пожарищ. Ну их. Следствия начинаются и заканчиваются, преступников, если ловят, непременно сажают, а браки между любящими друг друга людьми фиксируются где–то на небесах. Вот и поговорим о любви. Вернее о мероприятиях, которые обрамляют ее в юридическую ботву и направляют в прокрустово ложе брака.
Алексей и Станислава не могли сочетаться просто так, как все смертные. То есть с загсом, эскортом такси с лебедями на бамперах, сватами и свахами с рушниками, традиционным ресторанным банкетом и т. д. и т. п. Начнем с мелочей. О каком ресторане, если празднуется свадьба двух пищевых спортсменов, могла идти речь? Разве позволили бы они своим гостям вкушать пищу, приготовленную равнодушными общепитовскими руками?
Лебеди на бамперах были бы также не совсем адекватны данному конкретному случаю: ну какие Леха со Станиславой лебеди? Вы их шейки видели? Два кабана, если не сказать гиппопотама! Что же касается загса… Так что, два кулинарболиста мирового уровня, словно какие–нибудь студенты или стоматологи, должны сочетаться в заурядном районном загсе?
Между прочим, сейчас даже сантехники расписываются исключительно на дне очистных сооружений. В аквалангах, естественно. Когда шампанское открывают, экскременты в разные стороны расплываются.
А вот, например, олигархи, когда на своих моделях женятся, расписываются только в сейфах. Обычай у них такой, поверье, сертификат семейной крепости с трехмесячной гарантией, так сказать. Покупают самый большой сейф, опутывают его, словно новогоднюю елочку всякими гирляндами да лампочками Ильича. По пути молодоженов из культового учреждения в сейф видные политики и всякие там шоумены несут за невестой шлейф фаты, а спикеры подсвечивают влюбленным бенгальскими золотыми брызгами. Олигарх и модель берут бриллиантовые эксклюзивные паркеры в руки и - чик–чирик. Так как в тюремной и дурдомовской баланде по всей стране в этот день в честь праздника плавают ниточки гнилого мяса, все не только счастливы, но и довольны.
Леха со Станиславой очень долго разрабатывали сценарий церемонии бракосочетания и держали его в глубокой тайне. Ведь до этого ни одной свадьбы между гастрономическими спортсменами вообще не было. Как бы ни показалось странным, но гастрономия (согласно некоторым этимологическим сертификатам "кулинарбол") спорт чисто мужской, женщин в нем - раз, два и обчелся. Даже соревнования проводятся общие, без разделения спортсменов по половым признакам.
Итак, церемония должна была состояться завтра, а никто из приглашенных еще не знал как, что и где. "Сначала мальчишечник", - объявил Бисквит друзьям по сыску.
Последняя холостая пирушка проводилась Лехой в спортзале белорусской ассоциации кулинарбола. Здесь он тренировался, здесь нарастил свои сто двадцать восемь килограммов. Мило и уютно: разделочные столы, мясорубки, миксеры, несколько электроплит, животомассажная и туалетная комнаты.
Бисквит усадил ребят на дегустационные кресла: "Небось, проголодались с дорожки–то, а?"
Каждое место было оборудовано напиткопроводом с краником и жратвоподъемником, представлявшим собой сложную систему подачи блюд от приготовительного файербокса.
Какие могли быть возражения против стряпни чемпиона Сибири по пельменям, экс–чемпиона мира по отбивным и эскалопам, мастера спорта по араку и кандидата по бешбармаку? Ребята пристегнулись ремнями: врубай конвейер!
- Нет, нет, сначала кислотно–щелочной коктейль, - посоветовал Бисквит. - И примите таблеточек по пять активированного угля.
Сыскари забросили на языки таблетки, вставили во рты кончики шлангов и открутили краники.
Странная вещь: каждый глоток коктейля почему–то утяжелял веки… Веки стали такими же тяжелыми, как у всех нормальных людей в шесть часов утра первого января. И наступила тьма, полный провал мыслей, ощущений и чувств. Словно на том свете. Однако без пресловутого туннеля. Потом не стало вообще ничего.
…Сыскари проснулись на широких сверкающих кроватях, вырубленных из цельных кусков сахара–рафинада. Чтобы убедиться в реальности происходящего, Прищепкин лизнул кроватную спинку. Сладкая! Стены залы, где почивали блюстители законности и стражи правопорядка, словно в какой–то козьей сказке, были драпированы блинами. На полах вместо ковров лежали огромные белоснежные пшеничные пышки. Еще теплые, будто их только–только испекли. Заиграла чудесная, но довольно странная музыка: виолончель, рояль, саксофон и какие–то тамбурины. Сыскари приникли к окнам с рамами из карамели.
Открывшейся их взорам картине будет суждено остаться в памяти на всю жизнь. Зеленеющий от края до края молоденьким шпинатом, петрушкой, кинзой и сельдереем луг. В километре одна от другой - коржаные башни, соединенные где–то в подоблачье штангой, к которой крепились канаты, за банты на концах державшие гигантский, размером в два дирижабля, батон докторской колбасы. Качели, значит, такие. На одном конце батона, для устойчивости утопив ноги в упругую массу, стоял cлон в цилиндре и во фраке, на другом, точно так же, напружинившись и внедрившись в сою с туалетной бумагой, слониха в фате и белом свадебном платье, по форме, силуэту так сказать, скорее напоминающем балахон. Скрипя талями, батон раскачивался. Бисквит устремлялся к земле, Станислава взмывала под облака. И наоборот.
Едва сыскари налюбовались этой сценкой, как облака раздвинулись, и между ними бочком–бочком протиснулись два очень толстых ангела. За уголки они держали некое тяжелое тускло–кремовое полотно, расписанное сверху клюквенными вензелями. Материалом документа, по всей вероятности, служил пласт многослойного сыра "сулугуни". Батон начал постепенно сужать амплитуду движений и через какое–то время остановился вообще. Откуда–то появились толстенькие сдобненькие мальчики в коротеньких шортиках и белых поварских колпаках. Наверное, они были отличниками, разбирались в детекторных приемниках и их очень любили бабушки - за таланты, которые у них отсутствовали. Мальчики приставили к батону украшенные укропом лесенки и помогли очаровательной невесте спуститься вниз. Зависнув на месте как геликоптеры, ангелы держали слой "сулугуни" с текстом брачного контракта. По алой ковровой дорожке жених и невеста прошествовали к месту, где находился документ. Странный невидимый оркестр заиграл будоражащий, как водка с дыней и газировкой, марш Мендельсона. Мальчик подал Бисквиту ручку в виде сосиски. Тот подчиркнул документ и передал пишущую сосиску Станиславе.
На лице невесты блуждала характерная для большинства женщин в такой момент сложносоставная по чувствам улыбка, которую можно расшифровать так: "Попался, голубчик! Ну, теперь у меня попляшешь! Отольются тебе девичьи слезки. Сковородка и половник не раз и не два приземлятся на твою голову. Будут тебе и водичка в супчик, и урина в любимый одеколон, и слабительное перед походом в театр. Все, любимый, гарантирую. За то, кобель, что, добившись своего, слишком долго упрямился, мылился. Никак, короче, не хотел узаконить наши отношения штампом в паспорте".
Как только пишущая сосиска, совершив последний подписной кульбит, оторвалась от сулугунного документа, откуда–то с небес прогремел кастрюльный глас:
- А теперь, Алексей и Станислава, объявляю вас мужем и женой.
- Гип–гип ур–ра–а! Гип–гип ур–ра–а! - возликовали, почувствовавшие историчность момента друзья жениха.
Сыскарей окружили мальчик–официанты и какими–то длинными коридорами провели к богато сервированному столу.
- Друзья мои, каждое блюдо вы должны хотя бы попробовать! - сияя, как солнце над Египтом, сказал Бисквит. - Если почувствуете, что больше не лезет, используйте, не стесняясь, страусиные перья. Делается это так.
Он выудил откуда–то переливающееся всеми цветами радуги перо, широко разинул рот и засунул примерно на четверть.
- В общем, что–то вроде того, - сказал он, не доводя, впрочем, демонстрацию до финала. - Проверено временем: метод древнеримских патрициев. Итак, за дело, друзья мои!
Наполнив бокал фирменным чаем из хрустального сосуда, первый тост произнес генеральный директор известного далеко за пределами Синеокой детективного агентства "Аз воздам", потенциально один из лучших сыщиков мира, - безо всякого официоза, со свойственным ему искрометным юмором:
- Господа, выпьем за явление, которое, укорачивая жизнь каждому человеку в отдельности, продлевает ее всему человечеству. За любовь!
Лично Прищепкин решил соблюсти кулинарную субординацию и начать с салатов, чем, с точки зрения Станиславы, в очередной раз показал свою высокую внутреннюю культуру. Попросил большое блюдо и положил каждого из представленных на столе: несколько ложек салата из баранины с соусом велюте, несколько - из мозгов с бешамелем, буквально две ложки салата из цикория с йогуртом, еще две - из креветок с патиссонами и маринованными грибами, не больше ложки салата из колбасы и сыра по–норвежски. Затем дополнил получившийся восхитительный натюрморт яйцом в чашечке из ветчины и куском омлета с шафраном. Грамотно, что тут скажешь, но ведь на то Георгий Иванович и начальство, чтобы марку держать.
Между тем остальные сыскари "Аз воздама" накинулись на холодные закуски, из коих особенно выделялись паштеты и рулеты, цельные копченые гуси, а также огромные карпы, маринованные в винном соусе. "Прудовые поросята" были словно живые! Хорошо–то, черт подери, как! Особенно если под коньячок и водочку.
- Есть такое душевное состояние человека, при котором он способен на великие дела и открытия, отчаянные поступки. Предлагаю выпить за одержимость! - выразил общее настроение чревоугодец Швед.
Молодые так переволновались, что ничего не ели. Бывает - от большого волнения. Например, некоторые особенно нервные девицы–студентки полностью перестают кушать за неделю до сессии. Леха с утра только проглотил кролика с черносливом, а Станислава, перед самым подписанием судьбоносного документа, пару порций свиных ножек а ля Сент - Менеуль и сотэ из телятины с грибами. Поэтому сейчас они, естественно, враз почувствовали, как засосало под ложечкой. "Пора и нам заморить червячка", - заметил Леха, подвигая к себе бадью зеленого супа с крокетами из яиц. Невеста тоже решила не отставать и обратила нежный взор на блюдо с пикшей, запеченной с устрицами. А все–таки замечательная пара получилась из Алексея и Станиславы! Она вполне бы могла продолжить этот канонический ряд: Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Державин и Бабаян.
К столу вереницей потянулись мальчики–официанты с "горячими" блюдами: жареными поросятами, тушеными бараньими боками с кус–кусом или гречневой кашей, горшочками кассуле и бобами по–бургундски.
Объелись настолько, что даже лень было кричать "горько", откровенно говоря, и язык как–то не поворачивался. Под такую–то вкуснятину.
В качестве "сладкого" были предложены: перуанский крем, шоколадный мусс, ананасовый флан, парфе с клубникой, лимонное суфле, пудинг из крахмала с персиками, торт с малиной и торт с желтыми грушами, шарлотки с пюре из каштанов, сабле с клубникой и слоеные пирожные с финиками. После фаршированных клубникой дынь с вишневым ликером произошло неизбежное: перестали шевелиться губы.
- Почему не пользуетесь перьями? Ну–ка, дружно освободим желудки и - по второму заходу! Ведь мы были только в круге первом! - призвали Станислава с Лехой.
Но было поздно - ребята, словно перезрелые сливы во время ненастья, стали со стульев падать. Бабах - упал Сергуня, бабах - за ним последовал Сашок, бабах, бабах, бабах - свалились все три студента: Валери, Арно и Юрок. Георгий Иванович, невозмутимо прихлебывая мусс, только недоуменно поднял брови, мол: "А чего это с ними? Лично я только во вкус вошел".