– На этом высоком регистре мы и начнем нашу деловую встречу, господа. С шейхом Хайраддином вы уже знакомы, – представлял обер-диверсант своих спутников, по мере того как они занимали места за массивным круглым столом. – Слева от меня располагаются – вице-президент горнопромышленной компании "Дейче шахтбау унд тифбор акциенгезельшафт" господин Крич и начальник юридического отдела анционерного общества "Дефрольгезельшафт"; справа – представитель треста "ИГ Фарбен" и эссенского концерна "Эцконтор Рур", то ли забыл, то ли попросту не счел нужным называть их имена Скорцени.
Когда после официального представления возникла небольшая заминка, господин Крич – пышнотелый, вальяжный саксонец, то срывая очки с багровой гипертонической переносицы, то вновь водружая их на место, от имени "всех приглашенных", астматически покашливая, объявил:
– Собственно, ым-ым, все деловые вопросы, ым-ым, относящиеся к линии поведения наших, ым-ым, фирм в условиях надвигающегося кризиса в Алжире, мы в своем кругу, ым-ым, уже обсудили.
– Это верно, – признал Скорцени. – Причем обсуждение выдалось обстоятельным.
– Что же касается, ым-ым, вашего, барон фон Шмидт, участия в этой встрече, то она, собственно, ым-ым, продиктована появлением одного-единственного сомнительного нюанса: есть ли хоть какая-то уверенность в том, что поиски интересующих нас, ым-ым, сокровищ имеют хоть какую-то реальную, ым-ым, деловую перспективу?
– Сами же мы эту перспективу и сотворим, если только договоримся, – грубовато парировал фон Шмидт.
– Но мы хотели бы знать, подкрепляются ли они вашими, ым-ым, как хранителя сокровищ фельдмаршала гарантиями?
В этот раз, очевидно, от волнения, Крич не сумел основательно закрепить свои очки на переносице, и они упали на стол. Только их стук и помешал всем остальным замереть в ожидании ответа, а заодно подарил фон Шмидту несколько секунд для размышления.
Да, он готов был к тому, что речь пойдет о поисках сокровищ Роммеля, но рассчитывал, что это собравшиеся станут убеждать его в целесообразности таких поисков, на которых, как известно было из прессы, несколько групп поисковиков уже обожглось. Что это они станут предлагать финансовые и технические гарантии поиска подводного клада. Но пока что все происходит наоборот.
Словом, фон Шмидт сразу же уловил всю опасность ловушки, которую заготовил для него этот толстяк-толстосум. Стоит ему заикнуться о гарантиях, как вся ответственность за успех сомнительного предприятия тут же и навсегда ляжет на него, и только на него.
– Прошу прощения, господа, – сразу же ринулся в атаку барон. – При всем уважении к каждому из вас, а также к вашим фирмам позволю себе заметить, что это не я к вам обращаюсь с идеей организации поисковой экспедиции, а вы ко мне.
– Что тоже справедливо, дьявол меня расстреляй, – поневоле как-то вступился за него Скорцени.
– Мало того, без моих знаний и моей интуиции вся эта ваша экспедиция попросту теряет смысл, – усилил натиск оберштурмбаннфюрер. – Так что это вы, вовлекая меня в свою авантюру, должны источать уверенность в успехе и расточать гарантии, в которых мне, и только мне, позволительно сомневаться.
Крич беспомощно, с явной обидой в глазах, обратил свой взор на Скорцени, однако первый диверсант рейха демонстративно рассматривал что-то там, в просвете между кронами двух кипарисов. Стоявший же у входа обер-лейтенант назидательно ухмылялся и, возомнив себя рядовым охранником, даже не пытался скрывать своего ехидства под маской невозмутимости.
– Насколько я понял, ым-ым, – явно стушевался промышленник, – встреча наша изначально пошла не по тому, не по деловому пути.
– В самом деле, надо бы дипломатичнее, – как бы про себя проговорил кто-то из коллег Крича.
– К тому же никто и никогда "хранителем сокровищ фельдмаршала", как вы изволили выразиться, меня не назначал, – решил окончательно дожать его барон.
– Стоит ли придираться к терминам? – попытался охладить его юрист. – Тем более, к таким, совершенно необязательным.
– Вы правы, оберштурмбаннфюрер: официально хранителем сокровищ Роммеля вас никто не назначал, и в этом ошибка высшего руководства страны. Но если рассматривать вопрос по существу, то этим хранителем вас назначила сама история, – осуждающе заметил Скорцени. – Причем история рейха.
– Разве что история, – иронично передернул плечами фон Шмидт. – Просто некому было довести это до моего сведения.
– Словом, будем считать, что наша встреча еще и не начиналась, – пророкотал своим гортанным басом обер-диверсант рейха, все еще не отводя взгляда от вершины гранитного утеса, застывшего на северной оконечности мыса, словно полуразрушенный маяк. – И никаких псалмопений по этому поводу, никаких псалмопений!
– Наверное, так и следует поступить, – признал его правоту фон Шмидт, дабы не загонять промышленников в угол. – Будем считать наш разговор предварительным обменом мнениями.
– Поскольку поиски африканского клада Роммеля – наше совместное предприятие, – продолжил Скорцени, даже не взглянув в сторону "хранителя сокровищ фельдмаршала", то сразу же условимся: никто никаких деловых гарантий требовать друг от друга не станет. Кроме гарантии порядочности и понимания того, что основная часть извлеченных ценностей будет обращена во благо возрождения рейха. Нашего, Четвертого рейха, господа!
– Пожалуй, вы правы, ым-ым, – тут же поддержал его Крич, не пытаясь при этом хоть как-то объяснить или оправдать свой предыдущий кавалерийский наскок.
– Нам нельзя ни срывать эту операцию, ни медлить с ее реализацией, – только теперь по-настоящему подключился к разговору начальник юридического отдела акционерного общества "Дефрольгезельшафт". – Помня при этом, что виды на "золото Роммеля" имеют некоторые правительственные структуры Франции, сицилийская мафия, сепаратистское движение "Свободная Корсика" и корсиканские пираты, а также сразу две конкурирующие между собой организации приверженцев дуче Муссолини, чьи поисковые водолазные боты базируются сейчас у итальянских островов Пьяноса и Капрая. Не говоря уже о всевозможных романтиках-кладоискателях и прочих проходимцах, коих в этих краях, как и в прибрежных водах все еще французской Корсики, хватало во все времена.
"Вот это уже иной разговор, – поиграл желваками фон Шмидт. – С этой минуты мы будем приближаться к деловому согласию, исходя из равных стартовых условий".
Едва он подумал об этом, как Скорцени вывел себя из состояния нирваны, обвел присутствующих добродушно-проницательным взглядом и своим хрипловатым, не ко времени свирепым голосом продолжил мысль барона:
– …А посему вдумчиво выслушаем соображения оберштурмбаннфюрера СС фон Шмидта, начальника охраны и службы безопасности того самого "Африканского конвоя Роммеля", а отныне еще и вполне официального хранителя сокровищ фельдмаршала. Вы готовы осчастливить нас своими соображениями, барон?
– Теперь, очевидно, готов.
– В таком случае поблагодарим Создателя, что барон все еще пребывает под нашим покровительством и намерен вести к тайнам сокровищ Роммеля именно нас, а не корсиканских сепаратистов, продавшихся русским гарибальдийцев или жалких последователей великого дуче.
8
Май 1960 года. Отель "Пристанище паломника" на северо-восточном побережье Корсики
На закате солнца фон Шварц спустился со своего "командного пункта" на Сигнальном Холме и неспешно прошелся по тропинке, ведущей к отелю по самому краю прибрежной возвышенности. На отдельных участках тропинка подступала настолько близко к обрыву, что барон мог видеть внизу, прямо под собой, небольшую бухточку, отгороженную от собственно Бухты Безмолвия невысокой скалистой косой.
В свое время в этой заводи образовался прекрасный пляж, с чистым и предельно теплым мелководьем, всегда усеянный желтым мелкозернистым песком и устланный телами обитателей "Пристанища". Когда бы барон ни оказывался на этом скальном выступе, всегда останавливался, чтобы в который раз оценить этот райский, горами и морем сотворенный, закуток, или же просто полюбоваться им.
Здесь не было причала, сюда не заходили ни яхты постояльцев, ни принадлежащий "Пристанищу" рыбацкий бот, ни даже весельные шлюпки. Все они, вместе с небольшой прогулочной яхтой "Святая Елена", названной так в честь острова, давшего последний приют "величайшему из великих корсиканцев", – именно так величала Бонапарта местная пресса, – отогревались под солнцем у просторной деревянной пристани, подковой охватывавшей побережье бухты.
Дойдя до начала каменной ограды, которая в этом месте все еще не была сплошной, барон уже собирался свернуть к восточному флигелю отеля, где на втором этаже, соединенном переходной галереей с основным корпусом, размещались и его офис, и личные апартаменты. Но в это время из-за прибрежной скалы показались два поникших паруса яхты. Перейдя на двигатель, ее капитан даже не удосужился приказать экипажу – как это обычно водится – убрать оснастку.
– Да, это и есть "Клеопатра", – донесся до барона голос СС-инквизитора, возникшего на высоком крыльце флигеля.
Фон Шульц давно заметил, что начальник охраны никогда не сопровождает его и вообще вроде бы не следит за ним, но, где бы он ни оказался на территории этого большого, холмистого, окаймленного бухтами и сосновым лесом поместья, Денхоф тут же возникал перед ним с такой быстротой и необъяснимостью, словно материализовывался из горного марева. Другое дело, что "смотритель" пристанища к этим его материализациям давно привык.
Вот и сейчас, никак словесно не отреагировав на его объяснение, барон поднес к глазам бинокль и, хотя прочесть название на борту яхты не смог, поскольку она двигалась носом к нему, тем не менее штурмбаннфюреру поверил: не так уж и часто появляются в этих краях подобные красавицы.
– Судя по всему, бродяги из Лунной бухты все-таки решили нанести нам визит вежливости.
– Плевать я хотел на их вежливость, Денхоф. Лучше скажите, с чем вернулся из Лунной бухты ваш гонец.
– Жду его с минуты на минуту.
– Важно встретиться с ним до того, как эти "лунатики" появятся в ресторане "Пристанища".
– В таком случае спущусь вниз и задержу их. В конце концов, они должны знать, что, хотя запретить им появляться в Бухте Безмолвия мы не вправе, тем не менее они направляются к частному причалу.
– Если понадобится, вход в бухту тоже запретим, – воинственно вскинул тучный подбородок барон. – А пока что пойдите и попытайтесь выведать у них все, что только можно.
Едва штурмбаннфюрер приблизился к верхней площадке деревянной, "портовой", как ее здесь называли, лестницы, как на территорию "Пристанища" уже въезжал старый, всеми своими частями дребезжащий, в неестественный для машин лазурный цвет окрашенный "опель" Антонио Сорби, того самого, по прозвищу Варвар.
– Они нездешние, – известил он, с трудом выдавливая из машины свое громадное туловище. – В основном французы, причем всякий сброд.
– Французы, словом… – признал его правоту фон Шварц.
– Однако за старшего у них испанец, – скорее всего, из французских испанцев, обитающих в предгорьях Восточных Пиренеев, которого они называют доном Ламейро.
– На Сицилии его мафиозный титул "дон", возможно, и произвел бы впечатление.
– Сам Ламейро утверждает, что является титулованным испанским аристократом. Слышать о таковом когда-нибудь приходилось? – нервно вытирал Сорби огромным, давно намокшим платком вечно багровое и точно так же вечно потеющее лицо.
– Не имел "чести". И хватит расспросов! Лучше скажи, какого дьявола они здесь рыщут?
Небрежными поклонами оба они ответили на вежливое приветствие, с "вознесением шляп", двух монахов-иезуитов – "бедного, вечно молящегося", как он представился, монаха Тото, и "странствующего проповедника" Рене де Шато. Вот уже третий день эти двое пилигримов молчаливо бродили по территории "Пристанища паломников", глядя только себе под ноги, молясь и лишь изредка перебрасываясь несколькими фразами по-латыни.
И хотя их бесконечное блуждание по территории между флигелями и по прибрежной тропе слегка раздражало фон Шварца, тем не менее само присутствие монахов-иезуитов представлялось ему вполне уместным. Увы, настоящие паломники не так уж и часто жаловали свое корсиканское "пристанище", не в пример "паломникам от СС, СД и абвера", для которых международное, внеконфессионное "убежище баварского сепаратиста Шварца" казалось образцом военно-политического умиротворения.
– Дон их, этот самый, не скрывает, что интересуется сокровищами фельдмаршала. Но лишь как руководитель туристической фирмы, которая развлекает своих клиентов игрой в поиски затонувших кораблей и сокровищ.
– Да ты не труби на все поместье, – попытался остепенить его фон Шварц. – Говори деликатнее.
– То есть на самом деле добывать эти сокровища со дна испанец вроде бы не собирается. – Даже явно приглушив свой хриплый, пропойный бас, Антонио Сорби все равно проговаривал слова так, словно изрыгал звуки из иерихонской трубы.
Однажды барон стал свидетелем разговора за ресторанным столиком "Солнечной Корсики" его и Скорцени. Так вот, речь каждого из них напоминала такой грохот горного камнепада, что Шварц тут же предпочел благоразумно удалиться.
– И все же, какая непростительная наглость! – невозмутимо возразил тем временем смотритель "Пристанища". – Он, видите ли, интересуется сокровищами Роммеля. Кстати, в чем конкретно это проявляется? Хочешь сказать, что у дона обнаружилась карта с пометками? На яхте прозябает один из бывших солдат-охранников или моряков "Африканского конвоя"? Они провели водолазную разведку? Словом, какого дьявола они подались в эти края?
– По-моему, единственное, чем они обладают – это легенды о сокровищах Роммеля.
– Еще одни романтики ада, – сплюнул себе под ноги, в пространство между носками до блеска начищенных хромовых сапог, барон. Он всегда ходил только в хромовых офицерских сапогах, в темно-синих галифе и в рубашке военного образца, на которой вместо галстука красовался голубой, как у местных рыбаков, платок.
– И все же они намерены заняться поисками этих злополучных контейнеров.
– Почему же "злополучных", господин Сорби? – мягко возразил барон. – Просто пока еще не обнаруженных контейнеров с колоссальными запасами сокровищ.
– В таком случае докладываю, что на борту у них четыре водолаза-поисковика, привыкших работать парами.
– Серьезная команда. Признайтесь, что это вы порекомендовали дону Ламейро обратиться ко мне как человеку, сведущему в истории гибели "Африканского конвоя"?
– Дон Ламейро, как и капитан яхты Качелин, происходящий, скорее всего, из русских эмигрантов, интересовался, есть ли на побережье люди, которым что-либо известно о пиратских кладах в этой части корсиканского прибрежья. Я ответил, что сам ничего толком не знаю, но слышал, что искатели пиратских кладов обычно останавливаются в "Пристанище паломника". Не в "Горной звезде" или в каком-либо другом трактире, а именно там, в "Пристанище".
– Так они намерены оставаться здесь на ночлег?
– Не похоже. Эту ночь они склонны провести кто на яхте, а кто – в рыбачьей хижине. А следующей наверняка выйдут в море, на кладоискательский промысел.
– Так что, конкретно о месте захоронения сокровищ фельдмаршала никто из них так ни разу и не упомянул? – успел спросить фон Шварц, прежде чем на верхней площадке лестницы штурмбаннфюрер Денхоф появился уже в сопровождении приземистого, худощавого господина, в котором Антонио сразу же признал дона Ламейро.
– В том-то и дело. Речь шла только о пиратских кладах. Что уже настораживает.
9
Июнь 1960 года. Остров Сардиния.
Поместье "Кондоре-ди-Ольбия"
Несмотря на то, что Скорцени прямо предложил ему высказаться, а все прочие "кладоискатели" нетерпеливо ждали, барон медленно потягивал "Кровь Сардинии" и сотворял горделивую паузу. Попытка горнопромышленника Крича потребовать от него каких-либо гарантий успеха задела самолюбие фон Шмидта, и он не собирался скрывать этого.
– Полагаю, что оберштурмбаннфюрер Скорцени информировал вас, в каких условиях пребывал "Африканский конвой" фельдмаршала, оказавшись в районе Корсики, – наконец заговорил он, вскинув подбородок и стараясь не смотреть ни на кого из присутствующих. Ему достаточно было видеть вершину скалы, произраставшей прямо из залива, над которой стая чаек молчаливо вершила свою медлительную круговерть, некий ритуальный танец морских жриц.
– В общих, ым-ым, чертах, – поспешно подтвердил Крич, понимая, что именно его поспешность чуть было ни привела к срыву тайной встречи.
– Особых подробностей описание похода и не предполагает. Описание налетов англо-американской авиации и штормового ветра, под разрывы и порывы которых нам пришлось избавляться от груза изуродованного пробоинами линкора, мы оставим любителям приключенческого жанра. Карты участков морского дна, на которых покоятся контейнеры, тоже не существует. Поэтому требовать от меня каких-либо гарантий быстрого успеха экспедиции… – пардон.
– То есть?.. – удивленно откинулся на спинку кресла Крич, мельком переглядываясь с двумя другими промышленниками. – Насколько я помню, речь шла о том, что картой вы все же обладаете.
– Мало того, наличие карты стало основой нашей общей договоренности, – нервно расстегивал жилет старший юрист акционерного общества "Дефрольгезельшафт", крепкая рослая фигура которого выдавала в нем то ли бывшего десантника-диверсанта из "старой гвардии" Скорцени, то ли просто хорошо тренированного спортсмена – борца или боксера.
– Вы совершенно правы, Гольц, – поддержал его доселе отмалчивавшийся представитель концерна "Эцконтор Рур", нервно вскидывая руки с растопыренными пальцами. – Мой опыт подсказывает, что после всего только что услышанного договариваться нам придется заново.
Они вопросительно уставились сначала на фон Шмидта, затем на Скорцени, который отошел от стола и продолжал прохаживаться у веранды.
– Не стоит паниковать, господин Ингер. Карта у барона все же есть, – внес ясность первый диверсант рейха.
– Скорее условная схема, – предупредил барон.
– Конечно, это не карта расположения контейнеров на морском дне, поскольку таковую способны составить только водолазы, да и то после длительного обследования, но все же… Условно назовем ее "картой-схемой".
– …Которая составлена по памяти, – дополнил его сообщение фон Шмидт, – но с более или менее точным указанием квадрата "захоронения" и с надводной привязкой к некоему островку и прибрежным скалам.
Выслушав их, Ингер задумчиво покряхтел и вопросительно взглянул на промышленника, демонстративно предоставляя ему право решающего слова.
– Значит, кое-какие гарантии все же существуют, – не заставил себя долго ждать Крич.
– Несомненно, – согласился Отто Скорцени, – иначе не было бы смысла затевать всю эту экспедицию.
– Вероятность того, что сокровища фельдмаршала станут нашими, очень велика, – подтвердил фон Шмидт, понимая, что провала этих переговоров обер-диверсант рейха ему не простит. Как не простит и попыток навязать Кричу и его компаньонам свою собственную игру. – Скажу откровенно: в свое время я объявил себе: "Ты, барон, погружал эти сокровища, тебе же долг чести офицера СС и аристократа велит вернуть их рейху".
– Кажется, теперь мы слышим именно то, что и хотели услышать от вас, – потеплел голос Крича. – Переговоры о секретном участии наших фирм в этой экспедиции мы уже провели. Но там обсуждались принципиальные вопросы общих усилий, прежде всего финансовых.