После вчерашнего вечера я еще слегка витал в облаках. Появилось первое твердое доказательство. Нет больше туманных подозрений. Шутки кончились, началась серьезная игра. Интересно, каким будет следующий ход? И кто его сделает?
Солнце быстро продвигалось на запад, когда резвый Зевс доставил меня к северо-западным воротам.
- Синьор Клавдий не проходил здесь? - спросил я стражника.
- Нет, сударь.
- Ну, если он появится, передайте ему, пусть присоединяется ко мне на прогулке. Я должен дать этому животному порезвиться на воле.
- Передам, сударь.
Я выехал из города. После снегопада дорога пока оставалась почти не затоптанной. И неудивительно: в это время года народ обычно посиживает возле уютных очагов, а не шляется по дорогам. Приходившие в церковь селяне обычно пользовались другими, северными воротами.
Я слегка сжал ногами бока Зевса, чтобы взбодрить его, и вскоре он уже несся во весь опор, взлетев по склону так, словно на вершине его ждала жаждущая любви кобылица. Мне все-таки удалось перевести его на рысь прежде, чем мы проскочили границы владений Орсино и оказались в Каподистрии.
Дорога отклонилась от береговых скал к лесу. В этих приморских землях росли в основном лавры и каменные дубы, зеленеющие даже сейчас. Я направил Зевса влево, к скалистому выступу, что подступал к морю за лачугой Гектора. Его нигде не было видно, хотя, глянув вниз, я увидел, как тонкий дымок вяло поднимается над его хлипким, собранным из плавника жилищем.
Излюбленная обзорная площадка Орсино находилась на вершине утеса. За ней, примерно в пятнадцати метрах, темнела роща, где за низкорослым, но густым кустарником поднимались раскидистые алеппские сосны. Отличное укрытие для любого мало-мальски приличного убийцы. Я привязал Зевса к самому крепкому на вид дереву и осторожно подошел к краю утеса.
Великолепная перспектива. Отсюда Орсино мог видеть все ближайшие острова до самого горизонта. Отсюда он и его предки следили за приближением грабителей: отрядов норманнов, ловких сарацин и - самых коварных среди всех - венецианских купцов, стремившихся прибрать к рукам всю торговлю на Адриатике.
Оглянувшись назад, я заметил в некотором отдалении высокий гребень горы, обрывающийся только там, где река пробила себе путь среди скал. На вершине находилась сторожевая башня, и там постоянно несли службу стражники, наблюдая как за сушей, так и за морем. Тоби когда-то хвастался, что оттуда он видел даже границы соседних владений, но я очень сомневался в его зоркости.
Солнце уже клонилось к закату, становясь по мере приближения к краю мира все более оранжевым и массивным. За всю мою бытность в Орсино я ни разу не встречал на этих скалах закат солнца. В это время люди обычно ужинают, а шуты зарабатывают себе на пропитание или умирают от голода. Чертову пропасть лет наблюдая за зрителями из-под намалеванных ресниц, я прятался за двойной маской грима и слов. Редко выпадали мне вот такие моменты уединения, открывающие во всей красе сотворенный Господом мир с плещущими внизу волнами и шелестящим в роще за спиной ветром.
- Эй, шут, - послышалось мне в этом шелесте.
Я рассмеялся. Ах, Тео, твоя жалость к самому себе вновь начала разговаривать с тобой. Достав флягу, я откупорил ее и поднес к губам, но тут же фыркнул, почувствовав вкус воды. Я вновь посмеялся над собой, и мне показалось, что ветер поддержал мой смех.
Но то был не ветер. Где-то за моей спиной в роще смеялся человек, и мне сразу вспомнилось, что я прибыл сюда потому, что одного человека убил некто прятавшийся в этой роще. Я стоял совершенно открыто именно там, где стоял герцог.
- Клавдий? - осторожно позвал я.
Усилившийся смех показался мне вдруг ужасно похожим на зловещий хохот из моего ночного кошмара. Я вздрогнул и нервно оглянулся в поисках укрытия. Слева, метрах в семи от меня, лежал большой валун. Я шагнул к нему, и тут что-то просвистело мимо моего уха и спикировало вниз, на берег.
- Не суетись, шут, - сказал голос из моего прошлого. - Я хочу посмотреть, как время обработало тебя.
Из своего опыта я знал, что на перезарядку арбалета требуется не менее четырех секунд. Я успел скрыться за валуном между третьей и четвертой секундами: сделал кувырок и, сгруппировавшись, перекатился за каменную громаду. Спустя мгновение что-то лязгнуло по камню.
- Ну надо же, как досадно, - посетовал голос. - Первый раз я промахнулся из-за ветра, а второй - потому что тебе вдруг вздумалось скакать зайцем.
- Кто ты? - крикнул я. - Почему ты пытаешься убить меня?
- Неужели ты не знаешь?
- Я знаю, что ты заигрываешь с адским пламенем, используя это оружие.
- Да что ты говоришь? И почему же? Прошу, объясни!
- Арбалеты запрещены церковью. Выброси его, пока еще не слишком поздно.
Смех, в котором прозвучало искреннее удивление, эхом разнесся между деревьями. Спрятавшись за обломком скалы, обеспечившим мне временную защиту, я оказался слишком далеко от деревьев, чтобы отважиться на второй бросок. Надеясь, что враг выйдет из укрытия, я взял кинжал в правую руку, а нож - в левую, прикидывая, смогу ли нанести удар, прежде чем он убьет меня.
- Какое остроумие перед лицом смерти. Я восхищен. Но для убийства иноверцев сделано исключение, и с точки зрения Рима ты, как мне кажется, вполне подходишь под эту категорию.
- Я такой же добрый христианин, как ты, - возразил я.
- Тогда тебе пора побеспокоиться о твоей бессмертной душе.
Я выглянул из-за камня, и прямо над моей головой в него тут же врезалась стрела, осыпав меня осколками.
- Кто ты? - вновь спросил я.
- Не будь таким занудой, Фесте. Я знаю тебя как облупленного, да и ты меня знаешь. Конечно, я стал постарше, но зато многому еще успел научиться.
- "Мудрый умирает наравне с глупым"! - крикнул я.
- Смелые слова. Даже дурак при желании может цитировать Писание. А вот подходящая цитата для тебя: "Что колючий терн в руке пьяного, то притча в устах глупцов" . Все мы умрем, шут, но многие умрут раньше меня, это я обещаю. Да, многие живут за этими крепкими стенами в ожидании смерти. Однако смерть дожидалась твоего возвращения. "Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою" . Пусть эта притча станет твоим девизом.
"Поднаторел в Притчах", - подумал я, прикидывая, откуда он может появиться. Я услышал из кустарника звук медленных крадущихся шагов и крепче сжал оружие, собираясь для одного точного удара.
И тут до меня донесся крик Бобо:
- Беги, Фесте!
Всегда надо учитывать возможность импровизации, и я мгновенно бросился влево к роще, нырнул в заросли кустов и перекатился за самое толстое дерево, попавшееся мне на глаза. Издалека донеслись звуки борьбы, крик и треск веток под ногами убегающего человека. Потом все стихло.
Я немного помедлил. Солнце скрыло свой лик за дальними островами, а я все ждал, прислушиваясь, но ничего не слыша. Наконец с оружием наготове я направился в ту сторону, откуда доносился шум схватки. Я ступал осторожно, бесшумно, выслеживая человека, призвавшего меня в этот город. Меч мой спокойно лежал в ножнах - лесок был густоват для поединка на мечах, да я и не слишком искусно владел им. На открытой местности самострел давал ему преимущество, но в лесу с ножом в руке я одолел бы самого черта. Однако никто, похоже, не собирался нападать на меня.
И никто не напал. За четверть часа я сделал всего шагов шестьдесят, но никто так и не попался мне на пути. Мальволио давно ушел, зато я обнаружил Бобо. Он лежал на спине с окровавленной головой и глядел на кроны деревьев. Струйки крови ярко блестели на свинцовых белилах. Я принял его за мертвого, но он скосил на меня взгляд и слабо улыбнулся.
- Все в порядке, вы убедили меня, - прошептал он. - Мальволио здесь.
- Ты сможешь идти? - спросил я.
- Не уверен. Возможно, моя предсказательница слегка размечталась.
Я помог ему подняться, но он упал на колени и опустил голову.
- Пойдем, тебя ждет моя лошадь.
- Проклятие, я все испортил, - простонал он. - Мне же удалось выследить его. Еще шаг, и он был бы у меня в руках. Наверное, зря я раньше времени крикнул, пытаясь спасти вашу жизнь.
- Весьма признателен, спасибо. Зачем ты увязался за мной?
Мы, пошатываясь, вышли из леса, и мне пришлось практически тащить его на себе остаток пути до Зевса.
- Приказ отца Геральда, - сдавленно произнес Бобо. - "Главное, чтобы наш старый плут остался в живых, - наказал он мне. - Если пойдет блуждать один, следуй за ним. Мне не хочется, чтобы он сломя голову бросался в любые ловушки. Он более ценен для меня, чем все остальные, вместе взятые". Вот потому-то я и играл роль защитника. Отвратительно получилось, надо признать.
- Я буду рад поспорить с тобой на эту тему, когда ты оклемаешься.
Зевс глянул на нас с обычной "благожелательностью", но мой грозный взгляд, должно быть, усмирил его, и он позволил нам обоим забраться к себе на спину. Я сцепил руки Бобо у меня на талии и, поскольку он еле держался, сжал их левой рукой, почувствовав, как он содрогнулся от боли у меня за спиной. Я слегка натянул поводья, и Зевс поскакал обратно в город.
На спуске с горы нам встретился Клавдий и при виде нас придержал лошадь.
- Что случилось? - спросила Виола.
- Мальволио пытался убить меня, - сказал я. - Мой приятель помешал ему, но тот, к несчастью, расшиб ему голову.
- Везите его ко мне во дворец, - сразу сказала она. - Я съезжу за лекарем. Попросите Малахия устроить его в восточном крыле.
Миновав городские ворота, мы разделились.
К чести Малахия надо сказать, что, увидев состояние Бобо, он сразу распорядился перенести его в гостевую спальню и уложить в кровать. Препоручив Зевса заботам встревоженного конюха, я отправился за ними следом. Бобо лежал без сознания, его дыхание было неглубоким. Пришла служанка с тазиком воды и салфеткой и начала смывать с него кровь. Удар пришелся ему по самой макушке.
- Должно быть, его ударил высокий мужчина, - заметил Малахий.
- Возможно, - сказал я. - Я не видел его.
Внезапно Бобо вскрикнул и схватил служанку за руку. Она взвизгнула и выронила тряпицу, а Бобо сел и обвел комнату диким взглядом. Увидев меня, он снова лег.
- Извините, милая женщина, - пробормотал он. - Прошу вас, продолжайте, только не троньте мое лицо. Я предпочитаю умереть дураком.
- Подожди помирать-то, пока не пришел лекарь, - посоветовал я.
- Слышали мы об этом лекаре, - проворчал он. - Он прекрасно закончит дело, начатое тем негодяем.
- Он что, будет острить до самой могилы? - прошептал Малахий.
- Почему вы думаете, что могила остановит его? - ответил я.
Появившийся в дверях лекарь недоуменно обшаривал глазами комнату, пока мы все не показали ему на больного. Он обрадованно кивнул и, присев рядом с кроватью, принялся осматривать рану.
- Парень выглядит слишком уж бледным, - заметил он, и Бобо рассмеялся, хотя это явно причинило ему боль.
Лекарь обработал его рану и забинтовал голову. Закончив свое дело, он сказал:
- Больной потерял много крови. Такие удары по голове очень коварны. Он может выжить, но с таким же успехом может и помереть. Если рана распухнет, можно будет выпустить еще немного крови. Очень жаль, что сейчас не весна. Все мои пиявки сдохли, и до оттепели я не смогу пополнить их запас.
- Какой же это лекарь, если он не способен сохранить жизнь даже пиявкам? - воскликнул Бобо. - Ах, господин эскулап, мне до смерти хочется узнать, чем вы лечите больных пиявок?
- А пока чем мы можем ему помочь? - вмешался я, в основном для того, чтобы избежать апоплексического удара у лекаря.
- Присматривайте за ним. Если дыхание станет прерывистым, пошлите за мной. Вина он может пить, сколько пожелает.
- Вот это мне нравится, - прошептал Бобо. - Все говорят, что здесь превосходные погреба. Какой славный эскулап. Беру назад все сказанное о нем раньше.
- Угомонись, - взмолился я. - Если будешь плохо себя вести, я попрошу прооперировать тебя.
- Нет необходимости, нет необходимости, - поспешно заверил лекарь. - Пусть природа возьмет свое.
- Уж она не просчитается, - сказал я, и врач удалился. Я присел у кровати. - Как ты себя чувствуешь? Только по правде.
- Я пережил осмотр этого лекаря. По-моему, это добрый знак. Боюсь только, что если засну, то умру.
- Чепуха, - с излишним воодушевлением сказал я.
Бобо взял мою руку и сжал ее.
- Посидите со мной, - попросил он. - Расскажите ваши истории. Или спойте баллады, которых я не знаю.
И вот тут я действительно испугался. Шута обычно не волнуют никакие предсмертные церковные ритуалы, но если он хочет облегчить свое состояние песнями, значит, дела неважнецкие. Я тихо пел до самого вечера для одного-единственного зрителя. Он иногда произносил слова знакомых ему баллад, улыбался новым шуткам и тихо радовался старым, словно встречал проверенных друзей. Наконец Бобо уснул, а я продолжал сидеть у кровати, прислушиваясь к его дыханию. Оно было тихим, но размеренным.
- Вам тоже надо немного отдохнуть, - сказала стоявшая в дверях Виола.
- О, вы давно здесь? - прошептал я, потирая шею.
- Не знаю. Я слушала, как вы поете. Давно забытое удовольствие. И еще мне хотелось посоветоваться с вами насчет этой ситуации. Теперь, когда мы знаем, что убийца здесь, не стоит ли поднять тревогу в городе? Ну, хотя бы предупредить капитана Перуна.
- Не стоит, - ответил я.
- Почему?
- Потому что я не знаю, кому можно верить за пределами этой комнаты.
Виола помолчала, обдумывая мои слова.
- Вы думаете, что капитан заодно с ним? - спросила она.
- Может быть. Он может даже оказаться им.
- Но в таком случае вы наверняка узнали бы, что это он покушался на вас.
- У меня была невыгодная позиция, я лишь слышал голос убийцы.
- Тогда вам надо перебраться сюда, здесь вы будете в безопасности.
- Нет, мой переезд вызовет излишнее любопытство.
- Похоже, часть вашего плана провалилась. Он знает, кто вы.
- Верно, черт возьми. Я подумаю об этом. И все же в городе мне удобнее действовать как Октавию, чем как Фесте.
- Пусть будет так. Но мое предложение остается в силе. Поспите немного. Мы приглядим за ним.
Я поклонился.
- Большое спасибо, сударыня. За все.
Я оставил Зевса во дворце на ночь и одолжил факел, чтобы найти дорогу к "Элефанту". Стражник у ворот узнал меня и пропустил без вопросов. Все было спокойно. Должно быть, уже шло к полуночи, и даже самые упорные кутилы успели успокоиться.
В "Элефанте" не наблюдалось никаких признаков жизни, хотя из задних комнат доносился дружный храп. Перед тем как подняться по лестнице, я вытащил меч. В коридоре никого не было. Я быстро прошел мимо всех дверей до своей комнаты и потом тихо рассмеялся своей тревоге. Комната была пуста.
Но на кровати лежала пара желтых чулок с подвязками накрест.
Собрав все свои пожитки, через некоторое время я вновь постучал в ворота дворца. Вскоре появился сонный и сердитый Малахий.
- Доброе утро, - бодро сказал я. - Передай герцогине, что я передумал.
На рассвете я вошел в комнату Бобо. Увидев меня, он приветливо поднял руку.
- Как тут наш больной? - поинтересовался я.
- Одна ночь у чертей отыграна, - прохрипел он. - Голова раскалывается от боли.
- У меня тоже.
- А что у вас за трудности?
- Новогодний зарок.
- А-а. Я обычно сдаюсь на второй день.
- Аналогично. Погляди-ка на это.
Я бросил ему на одеяло стрелу арбалета. Бобо с интересом рассмотрел ее.
- Где вы раздобыли ее?
- На скалах, где на нас напали.
От удивления Бобо попытался сесть, но мгновенно пожалел об этом и рухнул обратно на подушки, скривившись от боли.
- Если вы будете продолжать так рисковать жизнью, - медленно сказал он, - то я не смогу обеспечить ее длительность.
- Я и не просил тебя об этом. Кроме того, я решил, что наш стрелок предпочтет на время затаиться. Но что ты думаешь по поводу этой стрелы?
- Обычная арбалетная стрела. Что, собственно, я могу о ней думать?
- Ты же был в Толедо.
- Ну да, и поэтому вдруг стал знатоком оружия, - насмешливо проворчал он, но тем не менее взглянул на стрелу повнимательнее. - Ладно, посмотрите вот на это. - Он показал на самый кончик, который был выкован в форме ромба и заканчивался угрожающе тонким острием. - Так называемое шило. Пробивает звенья в кольчуге со ста шагов. Вы еще не обзавелись кольчугой?
- К сожалению, нет.
- Что ж, сын мой, тогда она могла бы пронзить вас насквозь и долететь до Генуи. Но я не имею ни малейшего понятия, где именно ее изготовили. Дело-то не мудреное. Ее могли выковать в любой мастерской от Толедо до Дамаска.
- Спасибо, - сказал я, забирая стрелу.
- Я вот о чем сейчас подумал, - сказал Бобо. - Бывает другой вид стрел, с квадратным наконечником. Ее удар сшибает с лошади облаченного в броню рыцаря, то есть никому мало не покажется. Может быть, именно такой стрельнули в затылок Орсино.
- Череп пробит, а вокруг ни души, - задумчиво произнес я. - А дождавшись, когда уляжется суматоха, можно забрать стрелу. Или заранее привязать к ней веревку, чтобы вернуть ее обратно. Конечно, метко брошенный камень привел бы к тому же результату.
- Или камень, выпущенный из пращи. Но с арбалетом меньше вероятность промаха. Вероятно, это его излюбленное оружие. Оружие труса.
- Он может быть кем угодно, но я сомневаюсь, что он трус.
Бобо странно взглянул на меня.
- Можно подумать, что вы восхищаетесь этим типом, - заметил он.
- Ни в малейшей степени. Но меня впечатляет его изобретательность. Месть ведь своеобразный вид помешательства. Как долго он вынашивал ее? Маскировался, шпионил, втирался в доверие. Великолепно проделанная работа.
- А потом он промахнулся, имея вас в качестве отличной мишени.
- Нет. Он намеренно промахнулся. Для начала ему хотелось поиграть со мной. Он не получил бы должного удовольствия, если бы убил меня, не поиздевавшись.
- Может, и так, - с сомнением сказал Бобо. - И все-таки вчерашнее приключение показалось мне каким-то странным. Я не могу пока понять почему, но обязательно разберусь в этом до конца, когда мои мозги вновь начнут нормально работать.
- Попробуй слегка задействовать их сейчас. Как он выглядел?
Бобо прикрыл глаза.
- Я подкрался к нему сзади. Он был в коричневой монашеской рясе с капюшоном. Я закричал в тот момент, когда он выходил на позицию, с которой легко мог попасть в вас. Он развернулся и ударил меня арбалетом. Я заметил лишь черную бородку клинышком и соединяющиеся с ней усы. Лицо почти не просматривалось - он стоял против солнца, да и капюшон многое скрывал. А потом я увидел небо в алмазах, рухнул на землю и долго пялился на кроны деревьев. Извините, образ весьма расплывчатый.
- Мог ли это быть один из наших подозреваемых?