* * *
Страшно гордые собой, возвращались мы с рыбалки, таща надувную лодку и ведро рыбы. На участке было темно. Лишь за кустами вишни, на поляночке, где стоял стол, мангал слабо освещал участников поздней трапезы. Нас встретили как членов папанинской экспедиции к Северному полюсу.
- Вернулась, не захлебнулась! - с облегчением сказал Вадька. - Я тут с ума схожу, волнуюсь, можно сказать… Ты что, совсем с ума сошла? Куда тебя понесло, ты же плавать не умеешь!
- Вы с кого там смеялись? - завистливо спросила Сима.
- Девки, вы прямо три рыбачки Сони! - восторженно кричала Галка.
- Покажите хоть, что наловили? - вытянули шеи дядя Юра и Иван Аркадьевич.
К ведру приблизились Динкин Славик и Алкин Толик и тоже взглянули на улов.
- Ух ты, здорово! - протянули они.
А Вадька тут же принялся уговаривать дядю Юру сходить завтра, то есть уже сегодня, на леща по утренней зорьке. Одна Виолетта лишь загадочно улыбнулась и ничего не сказала. Может быть, ей нечего было нам сказать, а может, она уже просто не могла говорить. Ничего не сказал и заслуженный стукач садоводческого товарищества. Он спал, свесив голову набок. Посмотрев на наш улов, народ снова ринулся подбрасывать ежу в ведерко продукты со стола. В ход уже пошли кусочки шашлыка и даже водка в железной пробочке.
- Так, внимание, не отвлекаемся, - продолжая начатое до нашего прихода занятие, скомандовал Макс и взмахнул руками. Похоже, Йося уже опять спал, и ничто не мешало его отцу снова присоединиться к приятной компании. - Мы тут, понимаете ли, поем. Сима, да положи ты свое ведро, надоело уже, что все к нему вскакивают… Хватит зверя кормить, ведь сдохнет же, так и не отведав наших мышей… Значит, так. Я поднимаю правую руку - поют мужчины, левую - женщины. По-о-ехали!
Он взмахнул обеими руками, и смешанный хор грянул "Там вдали, за рекой, загорались огни, в небе ясном заря догорала…". Громче всех солировал Толик. У него оказался дивный бас, и он орал им, заглушая все остальные голоса.
- Тише, Анатолий, прошу вас, - взмолился дирижер. - А вот Валентина Кузьмича совсем не слышно. Э-эй, Валентин Кузьми-и-ич!
Дед сидел не шелохнувшись. То ли действительно заснул, то ли прикидывался, чтобы разыграть честную компанию. Знаете, некоторые остроумные люди любят так пошутить. Прикинутся мертвыми, и все над ними хлопочут, беспокоятся, пытаются к жизни вернуть. А в самый трагический момент, когда зареванные друзья шутника бегут звонить жене и детям, остроумный человек принимается хохотать - здорово, мол, я вас разыграл! Может, и Кузьмич нас так разыгрывает?
Макс бросил дирижировать и распорядился:
- Кто-нибудь, хлопните его по спине, чтобы проснулся.
Сима вытянула могучую длань и двинула шутника по хребту. Валентин Кузьмич опрокинулся на стол, звякнув пуговицей о тарелку. Из спины его торчал шампур.
- Валентин Кузьмич, это не смешно, - раздраженно сказала Галка. - Это дурной тон так шутить…
Но старик ее не слышал. Он был окончательно и бесповоротно мертв. Вадька тяжело вздохнул, налил мужчинам по полному стакану водки, хлопнул, не закусывая, свой и набрал на мобильном номер местного отделения милиции.
* * *
- О-о, знакомые все лица, - протянул заспанный участковый сержант Перепелкин, прибывший на место преступления. - Те же, там же, при сходных обстоятельствах… И охота вам друг друга шампурами резать? Как дети малые, ей-богу…
Он ворчал, ползая на четвереньках и освещая фонариком место преступления. Пятясь задом, опрокинул Симино ведерко, и несчастный ежик наконец-то обрел долгожданную свободу и смог унести ноги. Сержант Перепелкин выискивал улики, а мы все, сбившись в тесную кучу, стояли у вишневых кустов и наблюдали за оперативно-разыскными действиями. С участковым приехал эксперт-криминалист, но из машины почему-то не вылезал. Вдруг сержант перестал ползать, поднялся во весь свой небольшой рост и тут же уселся на стул рядом с покойником. Внимательно глядя ему в лицо, освещенное фонариком, поскреб затылок под фуражкой и удивленно произнес:
- Это что же получается? Выходит, по причине смерти гражданин Остапчук не будет меня больше заваливать кляузами? И на все ранее полученные жалобы по той же самой причине я теперь имею полное право не отвечать? Прямо гора с плеч! За это надо выпить!
А еще через полчаса размякший участковый грозил нам пальцем и, на правах дорогого гостя, наполняя бокалы и стопочки, говорил:
- Я ведь все-е понимаю… Ведь кого из вас ни возьми, у каждого была причина прирезать старикана. Ух, и склочный был, подлец, царствие ему небесное! Ну, не чокаясь…
А ведь действительно, к каждому из нас дотошный покойник имел претензии и не стеснялся их высказывать. Вот, например, Сима. Не нравилось старику, что она сидит на дороге между участками, которую я про себя окрестила "проспектом Финкелей"? Не нравилось. Теперь дальше. К дяде Юре общественник с налогами приставал? Приставал. До Галки, что кота без намордника выпускает гулять, докапывался? Докапывался. С Виолеттой скандалил, что орет нецензурно, а с Иваном Аркадьевичем - что Моцарта громко заводит. И даже мне сегодня про машину выговаривал. Вот и выходит, что на кого ни глянь - у каждого мотивчик имеется… И тут меня пронзила ужасная догадка. А может, пока мы с Динкой и Аллой рыбачили, обитатели "Шанхая" сговорились между собой да и сообща пришили въедливого старичка? Помните, как у Агаты Кристи…
- А может, вы сговорились между собой да и замочили Остапчука, чтобы жизнь вам не портил? - словно прочитал мои мысли пьяненький сержант. - Ну ничего, ничего, разберемся… Сейчас вы мне все дадите подписочку о невыезде, и станем преступника среди вас искать…
Мы все переглянулись, и Толик осторожно спросил:
- Так нам же к осени на работу выходить…
Участковый потянулся за селедкой и, дожевывая маринованный грибок, ответил:
- За это вы не беспокойтесь. До осени мы обязательно кого-нибудь из вас посадим. Володина при сходных обстоятельствах посадили? Посадили. А почему? А потому, что у него в доме произошло безобразие. Ты допустил - тебе и отвечать. Да, кстати, чей участок-то?
Наши гости промолчали, и Вадьке ничего не оставалось, как честно сознаться, что участок его.
- Вот и славно, - обрадовался сержант. - Вот с вас и начнем. Завтра часикам к двенадцати в отделение подъезжайте, буду вас допрашивать, как полагается…
Представитель власти дождался, когда "Скорая" увезет бездыханное тело Валентина Кузьмича, и, прощаясь с нами, все доверительно выспрашивал, кого же он должен благодарить за свое счастливое избавление от бумажной волокиты, и даже порывался пожать тому молодцу руку, но, как он ни хитрил, никто из "шанхайцев" так и не взял на себя убийства Остапчука. Ха, нашел тоже простаков!
Придавленные грузом свалившихся неприятностей, соседи стали расходиться по домам. А Вадька, видимо, не осознавая до конца глобальности проблемы, залучил дядю Юру и, прихватив с собой удочки, потащил безотказного мужика на рыбалку. И это теперь, когда нас в любую минуту могут упечь в кутузку!
Этот его безответственный поступок я могла объяснить лишь нервным стрессом, наложившимся на сильное алкогольное опьянение. Вадим же уверял, что лучшего средства успокоить нервную систему люди еще не придумали, и именно для того, чтобы получить так необходимую ему сейчас релаксацию, он и идет ночью на реку.
Любимый вернулся с рыбалки, лишь только забрезжило утро. Уехали они с дядей Юрой вдвоем и на лодке, а приплелся любимый один, без удочек и рыбы. В калитку он вошел вместе с первым солнечным лучом. Несчастный и мокрый, как потерпевший кораблекрушение моряк. Мрачно выгрузил из карманов штанов пачку размокших сигарет, отсыревшую зажигалку и ключи от машины с брелком сигнализации. Тоже, естественно, мокрющие-премокрющие.
История, которая приключилась с любимым, была, с одной стороны, проста, с другой - закономерна. Я всегда была сторонницей заповеди "выпил - иди спать", а не отправляйся на поиски острых ощущений. Но Вадька придерживался противоположной точки зрения. В нормальном состоянии довольно рассудительный, любимый, будучи в подпитии, терял остатки здравого смысла, казался себе лихим удальцом и частенько пускался искать на свою удалую голову и остальные части тела приключения. И, как правило, находил.
Только после того, как Вадим напился горячего чаю с малиной, принял "Колдрекс", чтобы не заболеть, и лег в постель, он поведал о случившемся. Сначала все шло хорошо. Рыбаки уплыли на лодке на Ивовый Ручей и там, оглядевшись по сторонам, решили, что место вполне подходящее и можно бросать якорь. Дядя Юра сам хотел закинуть на дно тяжелую железную цепь с чугунной болванкой на конце, но Вадька на правах молодого товарища перехватил инициативу в свои руки.
Держа перед собой якорь, он прошел на нос моторки, замахнулся со всей дури и лихо швырнул груз за борт. И тут же сила энерции увлекла любимого за собой, а вот реакция в самый ответственный момент подкачала. Пальцы, крепко вцепившиеся в холодные звенья якорной цепи, не успели вовремя разжаться, и Вадим, рыбкой перелетев через борт, как был в одежде и кроссовках, ушел под воду вместе с чугунной болванкой якоря.
Дядя Юра, конечно, помог ему забраться обратно в лодку, но это была уже не рыбалка. Мокрый и замерзший, Вадим то и дело матерился, пугая рыбу. И тогда сердобольный сосед, пожалев бедолагу, причалил к берегу и высадил напарника километрах в десяти от нашего дачного поселка. Засыпая, Вадим то и дело вспоминал, какие великолепные дома и особняки, удивляющие необычными архитектурными решениями, он видел по дороге домой. Я тоже прилегла поспать хоть пару часиков…
* * *
И проснулась лишь к девяти.
Денек обещал быть ясным. Все, что случилось ночью, казалось дурным сном. А может, я сама беду накликала? Ведь говорят, если чего-то очень боишься, это непременно с тобой произойдет…
- Володенька, мальчик, слушай прекрасные стихи Веры Инбер. "Он юнга. Родина его Марсель. Он обожает ссоры, брань и драки. Он курит трубку, пьет крепчайший эль и любит девушку из Нагасаки…" - доносилось с соседнего участка.
Я слушала про маленькую грудь с татуированными знаками и была совершенно согласна с соседкой, что стихи действительно прекрасные. Но чем дальше я слушала, тем больше мне казалось, что они какие-то, мягко говоря, недетские. Финальные строки окончательно подтвердили мое предположение:
- "…Приехал он. Спешит, едва дыша, и узнает, что господин во фраке однажды вечером, наевшись гашиша, зарезал девушку из Нагасаки…"
Вадим и Янка спали, а малыши уже встали, самостоятельно позавтракали хлопьями с соком и дрались из-за хвоста ящерицы, который остался в руках у Бориски, хотя саму ящерицу обнаружила Алиска. Однако и Джей Ло предъявляла свои права на заднюю часть тела пресмыкающегося. И вот на лужайке за вишневым кустарником разгорелась настоящая баталия. Соседский Вовка стоял и, приникнув глазом к забору, в щелочку между штакетинами смотрел на это безудержное веселье. Мне стало жалко одинокого малыша, и я сунулась к Виолетте с предложением - пусть, дескать, Володя поиграет с нашими ребятами. Но соседка категорически отказала, заявив, что нечего внуку шастать по чужим участкам. Пусть сидит у нее на глазах, а играет, в крайнем случае, с Инулькой. И то, если только она придет и у нее на глазах развлечет Володеньку…
Иван Аркадьевич, который с утра пораньше уже покинул кресло-качалку с Моцартом и переместился под сливу к гостеприимной соседке, проявил смекалку и тут же закричал:
- Инулька! Быстро сюда!
Внучка Ивана Аркадьевича сидела в тени яблони на скамеечке у дома и читала книгу. Однако, несмотря на свое интересное занятие, тут же явилась на зов деда и стала играть с маленьким Вовкой в "съедобное-несъедобное". А дедушка и бабушка продолжили разминаться пивом "Охота". Про это пиво стоит сказать особо.
Помню, Вадька один раз соблазнился небольшой ценой и высоким градусом напитка. Закупив три двухлитровые бутылки - что там пить-то здоровому мужику! - он улегся на диван в предвкушении приятного просмотра очередного матча кубка чемпионов. В ожидании футбола Вадим налил себе первую кружку и залпом осушил ее. После второй кружки любимый, держась за стеночку, с трудом дошел до туалета, а после третьей, так и не дождавшись начала игры, громко захрапел на диване. Проснувшись наутро ближе к обеду, страшно ругался и торжественно клялся больше никогда не употреблять пиво "Охота", сходное по своему физиологическому воздействию на организм с тяжелыми алкогольными напитками типа водки.
А соседская старушка преклонного возраста легко и непринужденно потребляет этот оглушительный напиток по нескольку литров в день. При этом еще и выкуривает пару пачек сигарет. Это какое же несгибаемое здоровье надо иметь для такой тяжелой жизни! Прямо как у космонавта. А Виолетта Петровна меж тем последними словами костерила своего гостя.
- Вот что ты за мужик? - кричало это нежное растение на Ивана Аркадьевича. - Нечего с ними церемониться! Сколько денег они тебе дают?
Я поняла, что за столом под сливой перешли к обсуждению проблемы отцов и детей. Иван Аркадьевич что-то тихо пробормотал в ответ, на что его собеседница живо отозвалась:
- Ах нисколько? А почему? Что-что? Работа у них научная? Да плевала я на их научную работу! У меня мои знаешь где сидят?
Она потрясла жилистым кулаком перед носом соседа и триумфально продолжила:
- Вот где они у меня сидят! Я им так и сказала: "Денег давайте, тогда буду с Вовкой сидеть!" А нет денег - нет и разговора! Один раз два месяца денег не давали, так я к ним ни ногой! Пусть почувствуют, что такое ребенка без бабушки растить!
Устав слушать исполненную праведного гнева речь любящей бабушки, я вздохнула и, уяснив для себя раз и навсегда, что Вовку к нам на участок не вытащить, направилась восвояси.
Но тут наткнулась на Симу. Сидя у своей калитки, жена Макса рассказывала Галине и Динке, как ее дед Яша возвращался домой после загула.
- Это что, называется, разве погуляли? - спрашивала она у Дины. - Ой, я вас умоляю! Вот дед мой Яша гулял так гулял! Он, Гала, чтоб мне так жить, ехал домой аж на трех такси, - доставая картофелину из ведерка, немного пошкрябав ее ножом и тут же бросая в кастрюлю с водой, говорила Сима. - На первом такси ехал сам дед Яша. На втором - его куртка, а на третьем - его картуз… А тут разве что? Ой, не морочьте мне голову!
Заметив меня, она тут же закричала:
- Здрассти! Я вами так вчера наугощалась, чтоб вы были здоровы!
Я раскланялась с дамами и пошла к себе. Пора было собираться к участковому на допрос. Вадим после ночной рыбалки категорически отказывался вылезать из постели, Янка тоже не желала составить мне компанию, упирая на то, что не с кем оставить детей, вот я и стала вяло водить кисточкой с румянами по щекам, пытаясь придать своему бледному лицу свежий и, насколько возможно, привлекательный вид. Под окном раздалось шуршание шин и настойчивый гудок - кто-то въехал на проспект Финкелей и изо всех сил старался привлечь к себе внимание.
Я вышла на крыльцо и увидела сержанта Перепелкина. Только о нем вспоминала, а он тут как тут… Легок на помине, видимо, богатым будет… Хотя почему это "будет"? Приземистый толстячок в мятой форме и сейчас уже ощущал себя богатым, как Крез. Сдвинув фуражку на затылок, он неторопливо вылезал из новенькой, еще без номеров "девятки" дивного вишневого цвета. Машина сияла на солнце лаковыми боками, и участковый, заметно гордясь, принялся неспешно обходить ее по часовой стрелке, с видом знатока постукивая по колесам пыльным форменным башмаком. Заметив меня, застывшую с пудреницей в руке, он фамильярно заметил:
- Ко мне, что ли, намылились? Не торопитесь, я в район за номерами еду. Вот заскочил по пути сказать, чтобы вы напрасно в приемной не парились…
А все-таки этот Перепелкин очень даже ничего. Душевный человек. Другой бы наплевал на нас, простых смертных, а он не поленился, крюка дал, лишь бы предупредить…
А душевный человек тем временем подошел к груде обрезной доски, что штабелем лежала возле Галкиного дома, заботливо прикрытая полиэтиленом, и с деланым безразличием спросил у притихшей на табуретке Симы:
- Чей стройматериал?
Сима охотно рассказала, что стройматериал два дня назад привез Славик. Причем под покровом темноты и очень просил шофера не шуметь и разгружать потише. Сержант Перепелкин протянул "интере-е-есно" и постучался к Галке в калитку. Галина, которая стояла у открытой двери и потому слышала каждое слово разговора, тут же вышла на крыльцо и, подбоченясь, с вызовом спросила:
- Да, вот доски купила, а что, права не имею?
Участковый тут же сделался сух и деловит и строго спросил:
- Накладные на стройматериал имеются?
Галка стала пунцовой, быстренько сбежала по ступеням крыльца вниз и, загородив полиэтилен грудью, тоненько заголосила:
- Какие такие накладные? Это по какому же такому праву вы у меня документы требуете? Я что, их украла, что ли? Да я за эту обрезную доску все, до последней копеечки, заплатила!
- Не знаю, не знаю, - внимательно оглядывая штабель со всех сторон и, видимо, прикидывая в уме поштучное количество стройматериала, с сомнением покачал головой сержант Перепелкин. - Покажете накладные и чеки - тогда и вопросов у меня к вам не будет. А пока нет документов, подтверждающих ваше законное обладание стройматериалом, я вынужден доски конфисковать до выяснения. Значит, так. Через час приедет человек и доски увезет…
Напрасно Галка ругалась и плакала, напрасно призывала в свидетели святых угодников, участковый остался непреклонен.
- В коттеджном поселке как раз машину обрезной доски свистнули, откуда я знаю, что это орудовали не вы? - веско пояснил представитель местной власти, забираясь обратно в новенький вишневый автомобиль и осторожно трогаясь с места.
Когда яркий кузов его машины растаял в дорожной пыли, Галка сердито зыркнула на невозмутимую Симу и, демонстративно хлопнув калиткой, скрылась в глубине своего участка.
Я же, пользуясь образовавшимся свободным временем, накрутила котлет, покормила обедом и уложила спать племянников, потрогала лоб мирно спящего Вадима и, велев Янке приглядывать за порядком, отправилась в местное отделение милиции. Ведь оттягивай не оттягивай, а на допрос к Перепелкину ехать все равно придется…