Мальчик в последний раз шмыгнул носом, смерил нас с Янкой обиженным взглядом и, независимо засунув руки в брюки, направился к выгребной яме. Думаю, там он решил отвести душу и взамен конфискованного сокровища разжиться чем-нибудь не менее полезным.
- Слушай, Янка, как же Перепелкин осматривал место происшествия, если пропустил такую важную улику, как паспорт?
- Да ладно, мам, не парься! - ловко продевая белый ремень с анодированной пряжкой сквозь шлевки джинсовых штанов, отозвалась дочь. - Темно же было, да и за помин души покойника выпить хотелось…
Это что же получается? Важные улики прямо у себя под носом не замечаем? А если сержант так же, как собирал вещественные доказательства, и все следствие вести будет? Эдак мы с его легкой руки к осени все за решеткой окажемся…
Я еще раз заглянула в оскверненный Бориской документ и подумала, что лучше его в милицию не отдавать. А то расстроенный предстоящим кузовным ремонтом участковый придерется к тому, что фотография срезана, меня же еще и оштрафует… А господину Гадованюку в следующий раз будет наука - нечего удостоверения личности разбрасывать где попало…
Минуточку, а ведь судя по тому, где он валялся, паспорт выпал из кармана покойного Валентина Кузьмича. Так вот о чем пенсионер хотел сообщить куда следует, воспользовавшись нашим сотовым телефоном! Ну конечно, бдительный старик нашел чужие документы и решил их сдать в отделение милиции. Это вполне в его духе. А я вот сдавать не буду, просто выкину на помойку, и все. Так проще. Чтобы лишних вопросов никто не задавал…
* * *
- Йосю скрали! - вдруг донеслось со стороны дороги. - Макс, ну что ты сидишь в туалете! Йосю убивец скрал, а ты по туалетам разгуливаешь!
Я кинулась на крик и увидела, что Сима стоит посреди проспекта Финкелей и, раскачиваясь из стороны в сторону, рвет на себе волосы. Голосит и рвет. Рвет и голосит. А от деревянной будочки в конце участка к дому не торопясь направляется Макс, на ходу прилаживая к ржавой тяпке новую ручку. Отец украденного Йоси неспешно прошел через заросший огород, вразвалочку приблизился к коляске и, не останавливаясь, на ходу заглянул в нее. В недоумении пожал плечами и скрылся в доме.
На дорогу высыпали все жители "Шанхая" и наперебой стали выдвигать гипотезы и давать советы. Сима рыдала в голос, заклиная мужа сказать или сделать хоть что-нибудь.
- Это тот, который Кузьмича зарезал! - в ответ на ее просьбы вдруг убежденно выкрикнул Макс, выглядывая из верхнего окна, но почему-то не спускаясь вниз, чтобы предпринять разыскные действия.
- Кошмар какой-то! Такой разгул преступности в отдельно взятом поселке! Надо с этим что-то делать! - горячился Иван Аркадьевич.
- Бардак! Детей средь бела дня из кроваток воруют, - поддерживал его Вадим.
- Симочка, миленькая, не плачь, тебе нельзя волноваться, - успокаивала несчастную мать Галка.
Славик уселся в свой "УАЗ" и звал родственников похищенного ребенка немедленно ехать в Заволжск и писать заявление участковому Перепелкину. Алки с Толиком не было - наверное, ушли на пляж. И тут среди криков, слез и суматохи раздался спокойный детский голос:
- Это Алиса Иосифа взяла.
Я тут же подбежала к Инульке, которая, произнеся эти страшные слова, как ни в чем не бывало продолжала сидеть на скамейке у своего дома и читать Александра Дюма, и стала трясти ее за худенькие плечи.
- Что ты сказала, повтори! - исступленно кричала я.
Девочка отложила книгу, убрала с плеча мою руку и строго продолжала:
- Я сама видела, как Алиса посадила Иосифа в кукольную коляску и повезла его в сторону реки. Тетя Сима, вы же на дороге сидели, они мимо вас проезжали, разве вы не заметили?
Я не слышала, что ответила Сима, потому что семимильными шагами уже неслась в указанном направлении. Но только я разогналась, как тут же пришлось тормозить. Алиска и не думала располагаться со своей новой игрушкой у воды, а тем более купать малыша, чего я больше всего опасалась. Она построила шалашик из реденьких веточек прямо в кустах у поворота к реке. Расстелила кукольное одеяльце и на него усадила довольного Йосю. Малыш благоговейно перебирал выложенные перед ним ромашки и одновременно с этим, задрав толстенькую ножку в перевязочках, пытался дотянуться беззубым ртом до большого пальца правой ноги.
Алиска сидела на корточках перед входом в шалашик и строго говорила:
- Не надо, Йося, ноги в лот блать… Так холосые майчики не деают… Так деают тойко пьохие майчики. Вот будес пьохим майчиком, я тебя снова домой отвезу…
- Алиска, ты что наделала? - заорала я.
Девочка тут же насупилась, а краденый Йося заревел.
- Ты знаешь, что сейчас с тетей Симой творится! - продолжала ругаться я, вынимая отбивающегося Йосю из его укрытия. - Она же с ума сходит!
- И ничего она не сходит, - пробурчала Алиска, медленным шагом двигаясь за мной по тропинке и волоча позади себя коляску. - Не нузен ей Йося. Она все влемя на дологе сидит, лазговаливает. А дядя Макс что-то мастелит. Вот я и повезла Йосю плилоду смотлеть…
* * *
Итак, орущего Йосю вернули задумчивому папе, а мама малыша села переживать это драматическое событие на свою табуретку у калитки. Все утро в нашем уголке дачного поселка только и разговоров было, что о хулиганском поступке Алиски. Знали бы они, что Бориска натворил! Но я никому не рассказывала, как отличился племянник. Это дело наше, семейное. Ну и господина Гадованюка, само собой. Я развела мышат по комнатам, расставила по углам и строго-настрого наказала стоять так до обеда. А сама отправилась обсудить с любимым волнующие меня вопросы.
Наличие паспорта незнакомца под стулом убитого Валентина Кузьмича, на мой взгляд, в корне меняло картину преступления. Теперь как возможного убийцу следовало искать не только среди соседей, внесенных в "черный список" сержанта Перепелкина, но и среди их гостей мужского пола.
- Слушай, Вадь, а вдруг этот Гадованюк - Алкин Толик? - спросила я, присаживаясь на краешек постели. - Может, он специально назвался вымышленным именем, чтобы заморочить девушке голову. Вон этот Эдуард Эдуардович, - пролистнула я паспорт, - жену имеет, Светлану Николаевну. И по возрасту вроде бы подходит. Толику лет тридцать пять есть?
Любимый молчал, делая вид, что спит.
- Ну да, около того, - за него ответила я. - И Гадованюк как раз семьдесят второго года рождения… Эх, жалко, фотографию Бориска Джейке скормил, а то бы я их сравнила… Ты поедешь сегодня к участковому?
- О-ох, умираю, - простонал любимый.
Как вчера червей копать - так он здоров как бык, а как на допрос ехать - так у него, видите ли, сил нет. После заплыва в ночи Вадька придумал, что не на шутку простудился, и теперь объявил, что будет лежать в кровати и болеть. Если, конечно, не идет на рыбалку. Термометр показывал тридцать шесть и девять, но Вадим уверял, что это и есть та самая температура, с которой начинается острое воспаление легких. Я с ним не спорила. Гораздо проще самой перенести ветрянку, бронхит и диарею, причем одновременно, чем убедить мужчину, что его воспаление легких, от которого он сейчас умирает, - обыкновенный аллергический насморк.
- Понятно. Значит, так. Подойду к нему и спрошу: "Вы, Толик, не теряли ли случаем паспорт на имя Эдуарда Гадованюка?" - развивала я свою мысль, не обращая внимания на стоны мужа. - Хотя нет, спрашивать нельзя, может неудобно получиться… А как ты думаешь, это он Кузьмича заколол?
- Дай молочка горяченького! - взмолился любимый, в изнеможении прикрывая рукой глаза.
Вот всегда так. Только я с ним начинаю говорить о деле, Вадька тут же переводит разговор на отвлеченные темы. Дождется, что наступит осень, тогда болеть некогда станет. Надо будет в КПЗ собираться. Скрипнула входная дверь, и в дом просунулась голова Галины.
- Тук-тук-тук, есть кто живой! - пошутила соседка.
- Заходи, Галка, присаживайся, - радушно отозвалась я из спальни. А сама торопливо засунула гадованюковский паспорт в задний карман джинсов. - Чайку попьем…
Галка впорхнула в кухню, устроилась за столом и, светясь от гордости, спросила:
- Слышишь?
Я прислушалась. За окном равномерно стучали, будто заколачивали гвозди.
- Слышу, - кивнула я.
Галка радостно улыбнулась и пояснила:
- Это Славик новый забор делает. Я только заикнулась, что надо бы хороший забор поставить, а зятек тут как тут. Вчера купил машину бруса, а сегодня взялся за работу. "Я, говорит, буду не я, если сегодня к вечеру вам, мама, забор не обеспечу!" Золото у меня зять, не то что этот… философ, прости мою душу грешную…
Галка понизила голос и доверительно зашептала:
- Я как только подумаю, что Дина могла за него замуж выскочить, честно тебе скажу - мне аж страшно становится… По-моему, они с Симкой два сапога пара… Твой-то что, болеет? А ты его керосинцем разотри, все как рукой снимет. Верное средство, точно тебе говорю. Еще бабушка моя всю семью керосином лечила, и никакого "Панадола" не надо было. Ну ладно, хватит рассиживаться, пойдем покажу, что там Славик наработал…
* * *
Забор, который начал делать Славик, обещал быть прямым и длинным, как железнодорожное полотно. Штакетины он клал одна к одной, ровно и красиво. Рядом с мужем стояла Дина и любовалась его работой. Макс кидал раздраженные взгляды на умельца со своего крыльца, где, устроившись на ступеньках, вырезал какую-то дудку.
И, что интересно, за все это время никто, ни один человек и словом не обмолвился про убийство Кузьмича. Может быть, соседи считали нетактичным обсуждать эту тему, а может, опасались высказывать свои догадки насчет возможного убийцы, боясь обидеть присутствующих. В общем, каждый говорил о своем.
Галка с Диной на два голоса нахваливали работящего Славу, Макс тихонько, себе под нос, нелестно комментировал работу заборостроителя, а Сима, ни к кому не обращаясь, рассказывала, как готовит национальное одесское блюдо "боршть" ее тетя Рива из Конотопа. Она снова чистила картошку. И тут я вспомнила, что все десять кило картошки, которые мы закупили в "Ашане", безвозвратно испорчены растворителем.
- Сим, а где вы картошку берете? - не к месту спросила я, перебив повествование как раз в тот момент, когда очередь дошла до морковки, пережаренной с лучком и приправленной томатной пастой с растертым в ней болгарским перцем.
- Вы себе понимаете, именно растертым, а не… Чито? - прервав повествование, растерянно прищурилась она.
- Картошку, говорю, где покупаете? - повторила я. И пояснила: - Я смотрю, у тебя ее много, каждый день по ведру чистишь…
- Ну так я же каждый день и кушаю, - резонно заметила Сима.
- А покупаешь-то где?
- А там… - махнула она рукой.
Наверное, таким образом я еще долго могла выспрашивать у Симы историю происхождения картошки, но тут мне на выручку пришла Галка.
- Да Василек Со Свалки картошку приносит, - охотно ответила она на мой вопрос. - Ведро за бутылку отдает. Ты Василька-то помнишь?
Да кто же не помнит Василька? Молодого паренька, что круглый год живет на даче, шифруясь от армейского призыва. При этом сидеть без дела Василек не может - постоянно придумывает себе какое-нибудь занятие, которое наверняка подскажет путь к быстрому и легкому обогащению. То засадит все свободное пространство вокруг своего дома грибницами белых и подосиновиков, чтобы потом их морозить и сдавать в элитные супермаркеты, то примется разводить лягушек для ресторанов. Помню, однажды Василек вызвался зимой сторожить наш дачный поселок - мечтал накопить денег и купить корову, чтобы летом продавать молоко дачникам.
Видимо, именно с целью собрать деньги на корову Василек и проехал как-то раз холодным январским днем на грузовике по поселку, вытаскивая из вверенных ему для охраны домов все мало-мальски пригодное для продажи и укладывая в кузов машины.
Приехавший на зимнюю рыбалку дядя Юра нашел разоренные дома и вусмерть пьяного сторожа в доме. Недопроданные остатки добра были свалены в углу его ветхого жилища. Потом жулика били всем поселком, а халабуда его вдруг как бы сама собой загорелась, оставив грезившего о корове мечтателя без крыши над головой. С тех пор участок его зарос бурьяном и чернел сожженным остовом дома, а сам Василек бродил по Заволжску, время от времени прибиваясь к одиноким дамам. А теперь вот, говорят, поселился на местной помойке, заработав себе прозвище Василек Со Свалки.
Последние подробности мне рассказал Вадим, который тоже принимал участие в линчевании нерадивого сторожа.
- Сим, продай нам полведра, я потом отдам, - попросила я и подняла глаза с картошки на Симу.
Жена Макса сидела не двигаясь и остановившимся взглядом смотрела куда-то в область моего подбородка.
- Что, что такое? - заволновалась я.
- Ой! - сказала Сима. - Сдается мне, материнский капитал полез!
После трупа за общим столом для полного счастья нам только не хватало принять на даче роды.
- Это твоя хулиганка мне нервы сделала, вот я безвременно и рожаю, - с упреком сказала беременная жена Макса, не отводя от меня широко распахнутых глаз.
Я почувствовала тяжкую вину за случившееся и стала уговаривать Симу немедленно ехать в поселок.
- Макс, неси документы, карту, полис, паспорт, что там еще положено… - суетилась я, бегая вокруг машины и поудобнее устраивая необъятную женщину на заднем сиденье.
- Куда вы поедете, давайте я ее отвезу, - отрываясь от забора, предложил Славик.
- Вы себе стучите, стучите, - тут же откликнулась роженица, поудобнее устраиваясь в машине. - Я все равно с вами не поеду. Я с мужчинами стесняюся рожать…
Хорошенькое дело! Она, оказывается, кроме шуток собралась по дороге родить! Я стремительно прыгнула за руль и дала по газам. Макс кинул на заднее сиденье рядом со стенающей женой какие-то бумаги, и мы рванули в поселок. Дорогой Сима, то и дело охая, развлекала меня светской беседой.
- Вот чито, спрашивается, ваш Боря без дела сидит? - переводя дух, спрашивала она. - В его годы, ох, мой дед Яша уже вовсю себе на жизнь зарабатывал… Хотя чито я говорю… Ой!.. Ведь это большое для вас счастье, что Боречка до сих пор не знает, что такое карты…
Я в дискуссию не вступала - еще ляпнешь что-нибудь не то, Сима снова разволнуется, снова начнет рожать, и тогда уж мне точно придет конец…
* * *
Больницу и по совместительству поликлинику, именуемую в Заволжске "санчасть", нашли сразу. К трехэтажному зданию вела выложенная широкими плитами дорога, вдоль которой росли молодые дубки, а рядом с входом развевался белый флаг с красным крестом. На первом этаже располагалась поликлиника, два верхних этажа занимал стационар. В прохладном вестибюле у кабинета терапевта сидели четыре старушки и похмельного вида мужик. Разговаривали о болезнях и ждали начала приема.
- У меня в машине женщина рожает! - с порога закричала я, бегом направляясь к регистратуре.
Молодая девчонка в белом халатике, читавшая за полукруглым окошком регистратуры журнал "Отдохни!", вскинула на меня безразличные глаза и вяло обронила:
- Сегодня гинеколога не будет. Заболел он. А без врача мы принять не можем. Везите в районную.
- Да вы что, девушка! - сделала я страшные глаза. - Она уже давно рожать начала, мы же не успеем до районной доехать!
Девчонка захлопнула журнал, поджала губы, вылезла из-за стойки и подошла к похмельному мужику.
- Юр, может, больничный с завтрашнего дня возьмешь? - с сомнением в голосе спросила она. - Ты как после вчерашнего, оклемался?
Мужик тяжело вздохнул, пожал плечами. С трудом поднялся и пошел в следующий за терапевтическим кабинет надевать халат и мыть руки. Через минуту он уже подходил к машине и, приобняв за обширную талию, вынимал Симу из салона.
- Я вот интересуюсь знать, ох, - говорила ему Сима. - У вас жена имеется или как? Вы на себя, ой, в зеркало смотрели?
Врач насторожился и даже приостановил транспортировку роженицы к кабинету. Видимо, подумал, что следы вчерашнего загула отчетливо проступают на лице и пугают беременную женщину. Но жена Макса совсем не то имела в виду.
- Вы же граф, чтоб мне так жить! - убежденно продолжала Сима, обнимая живот обеими руками. - И вам жена нужна графиня. У меня как раз такая есть. Розой зовут… Ой…
Я уже было собралась ехать обратно и даже уселась за руль, но девушка из регистратуры крикнула в раскрытое окно:
- Эй, куда! А документы на роженицу?
Я сунулась на заднее сиденье и увидела, что там сиротливо лежит только паспорт Симы Финкель. Его-то я и принесла отзывчивой регистраторше.
- Вы что, издеваетесь? - накинулась она на меня. - Где полис, где обменная карта? Что, неужели с собой не взяли?
- Вы знаете, - заблеяла я, - Сима Финкель моя соседка по даче… Что мне муж ее дал, то я вам и привезла.
- Ну нет, так не пойдет… Юра! - крикнула девица в тишину больничного коридора. - Эта Финкель без документов!
И тут же трубный глас Симы откуда-то сверху прокричал:
- Истественно, без документов! Они дома, в той шкатулочке, что в шкафу лежит. А кто ж, скажите мне на милость, такие важные бумаги с собою на дачу берет? Потеряю еще. Или скрадут…
- Забирайте ее обратно! - отрубила регистраторша и потянулась к отложенному журналу.
- Как это "забирайте"? Что значит "забирайте"? - разволновалась я. - Да я вам через два часа и обменную карту, и полис привезу… В Москву смотаюсь и привезу… Дайте-ка мне Симин паспорт, там адрес должен быть. Ждите, скоро буду!
- На слово не поверю, а вот если оставите какой-нибудь залог… - не сдавалась девчонка.
Я начала предлагать залоги. Все то, что смогла отыскать в машине. Моя записная книжка и новый, еще ни разу не читанный роман Фаулза "Волхв" были сразу категорично отвергнуты. С негодованием отметены компакт-диски группы "Сплин", "Ночные снайперы" и "Лучшие оперные произведения в танцевальной обработке". Зонтик тоже не устроил капризницу. А вот талон техосмотра вполне сгодился. Я торопливо вытряхнула из сумки документы на машину и тут сообразила, что делаю что-то не то.
- Девушка, я вам, конечно, доверяю, но все-таки, поймите меня правильно: на всякий случай напишите мне, пожалуйста, расписку…
Девица поджала губы и, заглянув в документ, размашисто накатала: "Расписка. Выдана Рине Сергеевне Невской в том, что талон техосмотра ее автомобиля "Ауди" номерной знак такой-то находится у нас. До тех пор, пока она не привезет обменную карту гражданки Финкель С.Б. Санчасть города Заволжска. Регистратор Пряникова". Шлепнула прямоугольную печать и с недовольным видом протянула мне.