Лицо Дана исказилось гримасой. Он закрыл лицо руками, и его плечи затряслись. С самого лета этот человек носил маску мрачного разочарования и гнева, но теперь слезы потекли по его щекам, капая с подбородка и оставляя мокрые следы на футболке. Анна не смогла сдержаться. Она подошла к мужу и обняла его, а он замер, но не попытался высвободиться из ее объятий. Женщина ощущала тепло его тела, но еще и чувствовала, как он сотрясается от рыданий, и она сжимала его все крепче, словно хотела удержать его, не дать ему рассыпаться на куски.
Когда рыдания стихли, оба некоторое время стояли неподвижно. А потом Дан тихо обнял жену.
* * *
Сворачивая налево после мельницы, в сторону Квилле, Лассе Ханссон чувствовал, как в нем закипает злость. Ни разу Тереза не поехала с ним! Неужели это так сложно - делать что-то сообща, неужели она не может проявить малейший интерес к тому, что изменило его жизнь и сделало его новым человеком? Он и община так много могли ей дать, но она предпочитала жить во тьме вместо того, чтобы впустить свет любви Божьей, освещавшей его жизнь.
Ханссон нажал на педаль газа. Он потратил столько времени, споря с женой, что теперь может опоздать на встречу руководства общины! Кроме того, ему пришлось объяснить ей, почему он не хочет, чтобы она бывала в конюшне, рядом с Юнасом. Она согрешила с этим мужчиной, занималась с ним сексом, не будучи замужем, - и какая разница, сколько лет прошло с тех пор? Бог желает, чтобы человек жил в чистоте и истине, чтобы грязные дела прошлого не отягчали душу. Сам Лассе признал и изгнал из своей жизни все плохое, очистился от грязи.
Это не всегда давалось легко. Повсюду его подстерегал грех. Бесстыжие женщины, которые предлагали себя, пренебрегая Божьей волей и Божьими заповедями, пытаясь совратить мужчин. Такие грешницы должны быть наказаны - и Ханссон был убежден, что это его задача. Бог говорил с ним, и никто не должен теперь усомниться в том, что он стал новым человеком.
В общине это видели и понимали. Они окружали его любовью, заверяли, что Бог простил его, что его жизнь теперь - чистый лист. Он много думал о том, как близок был к падению, к возвращению в прошлое. Однако Бог чудом своим спас его от плотской слабости, сделав своим сильным и мужественным учеником. Только Тереза отказывалась видеть, как он изменился.
Раздражение не покидало Лассе всю дорогу, но, как всегда, душа его преисполнилась покоя, едва он вошел в двери современного здания общины, финансируемого щедрыми прихожанами. Для такого удаленного места приход был большим, в первую очередь благодаря главе Яну-Фреду, который десять лет назад, после долгой борьбы, взял на себя руководство. До этого момента церковь именовалась "Церковью пятидесятников в Квилле", но новый глава тут же переименовал ее в "Христианскую истину".
- Здравствуй, Лассе! Как замечательно, что ты приехал! - воскликнула жена Яна-Фреда Леонора, выходя ему навстречу. Это была роскошная блондинка лет сорока, которая вместе с мужем управляла общиной.
- Да, мне всегда приятно приходить сюда, - ответил мужчина и поцеловал ее в щеку. Он ощутил запах ее шампуня и с ним - вздох соблазна. Но наваждение длилось лишь краткий миг, и Ханссон знал, что с Божьей помощью сумеет прогнать старых демонов. Слабость к спиртному ему уже удалось победить, но слабость к женщинам оказалась более тяжелым испытанием.
- Мы с Яном-Фредом говорили о тебе сегодня утром, - сказала Леонора, беря его под руку и ведя в сторону конференц-зала, где должен был проходить курс по управлению.
- Вот как, - проговорил Лассе, с нетерпением ожидая продолжения.
- Мы говорили о том, какую потрясающую работу ты проделал. Мы так гордимся тобой! Ты истинный и достойный ученик, и мы видим в тебе огромный потенциал.
- Я делаю только то, что Господь возлагает на меня. Во всем его заслуга. Он дал мне сил и мужества увидеть мои грехи и очиститься от них.
Женщина похлопала своего спутника по руке:
- Да, Господь милосерден к нам, слабым грешным людишкам. Его терпение и любовь безграничны.
Они подошли к конференц-залу, и Ханссон увидел, что все остальные участники уже на месте.
- А твоя семья? Они и сегодня не смогли прийти? - спросила Леонора, глядя на него с сочувствием.
Лассе стиснул зубы и покачал головой.
- Семья важна для Господа. То, что соединено Богом, люди не должны разъединять. А жена должна разделить жизнь своего мужа, его единение с Богом, - заявила хозяйка общины. - Но ты увидишь - рано или поздно она поймет, какую прекрасную душу Господь нашел в тебе. Он излечил тебя и сделал совершенным.
- Наверняка она это поймет, просто ей нужно время, - пробормотал Лассе. Во рту у него ощущался металлический привкус гнева, однако мужчина заставил себя отогнать все негативные мысли. Вместо этого он повторял про себя свою мантру: свет и любовь. Именно такой он сейчас - свет и любовь. Осталось заставить Терезу понять это.
* * *
- А мы обязательно должны туда идти? - спросила Марта, натягивая на себя чистую одежду, после того, как она побывала в душе, смыв с себя запах конюшни. - Не можем мы просто остаться дома и заняться тем, что делают все обычные люди вечером в пятницу, - поесть такое, например?
- У нас нет выбора, и ты это знаешь, - отозвался ее муж.
- Но почему мы обязательно должны ужинать с ними по пятницам? Ты когда-нибудь задумывался над этим? Почему мы не можем обедать у них в воскресенье, как многие обедают со своими родителями и родителями супруга? - Фру Перссон застегнула блузку и теперь причесывалась перед большим зеркалом в спальне.
- Сколько раз мы уже это обсуждали? - вздохнул Юнас. - Мы так часто уезжаем в выходные на соревнования, что вечер пятницы - единственный вариант. Зачем ты задаешь вопросы, на которые знаешь ответы?
Марта услышала, как голос супруга сорвался на фальцет - как всегда, когда он раздражался. Ясное дело, она знала ответ на вопрос! Она просто не понимала, почему они должны во всем приноравливаться к Хельге и Эйнару.
- Но никому из нас от этого нет никакой радости. Мне кажется, все вздохнули бы с облегчением, если бы избежали этих совместных ужинов. Просто дело в том, что никто не решается сказать об этом вслух, - сказала она, надевая теплые колготки. В доме у родителей Юнаса всегда было очень холодно: Эйнар жадничал, экономя на электричестве. Ей придется надеть поверх блузки кофту, иначе она окоченеет, пока дождется десерта. - Молли тоже не хочет идти. Как ты думаешь, до какого момента мы сможем заставлять ее? Она скоро взбунтуется.
- Все подростки терпеть не могут семейные обеды. Но ей придется пойти с нами - это не какое-то сверхъестественное требование, не так ли?
Марта остановилась, разглядывая мужа в зеркало. Сейчас он стал еще красивее, чем был, когда они познакомились. Тогда это был нескладный и застенчивый молодой человек с красными прыщами на лице. Однако она увидела за его внешней робостью нечто другое - нечто родное и узнаваемое. И со временем - и ее помощью - неуверенность Перссона улетучилась. Теперь он стоит, широко расправив плечи, сильный и мускулистый, и после всех долгих лет совместной жизни при виде него все в ней начинает вибрировать.
То, что объединяло супругов, только подпитывало их страсть, и теперь женщина ощутила, что в ней пробудилось желание, как не раз случалось и прежде. Она резким движением сняла колготки вместе с трусиками, оставив на себе только блузку, а затем, подойдя к Юнасу, расстегнула на нем джинсы, которые он только что надел. Не говоря ни слова, он позволил ей стянуть их с него, и Марта увидела, что он уже отреагировал на ее действия. Она решительно повалила его на кровать и села сверху, гарцуя на нем, - жестко, изогнув дугой спину, пока он не кончил. После этого женщина смахнула капли пота с его лба и соскользнула с него. Их взгляды встретились в зеркале, когда она, стоя к мужу спиной, снова надевала трусики и колготки.
* * *
Четверть часа спустя Юнас и Марта вошли в дом Хельги и Эйнара. Молли что-то ворчала себе под нос у них за спиной. Как и ожидалось, девочка громко протестовала против того, чтобы провести еще один вечер пятницы у бабушки с дедушкой. У ее друзей, судя по всему, на этот вечер были намечены тысячи куда более увлекательных дел, и ее жизнь будет испорчена, если она не сможет пойти с ними. Но Юнас был непреклонен, а Марта предоставила это дело ему.
- Добро пожаловать, - сказала Хельга. От плиты доносились вкусные запахи, и младшая фру Перссон почувствовала, как у нее заурчало в животе. Это было единственное смягчающее обстоятельство посиделок со свекрами: Хельгина еда.
- Сегодня у нас запеченное свиное филе, - проговорила хозяйка дома, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать своего сына. Невестка неуклюже обняла ее.
- Ты сходишь за папой? - спросила Хельга, кивнув головой в сторону второго этажа.
- Конечно, - ответил Юнас и пошел наверх.
Марта услышала приглушенные голоса, а потом звук тяжелого предмета, пододвигаемого к лестнице. Муниципалитет выделил им средства на то, чтобы сделать пандус, однако требовалась немалая физическая сила, чтобы спустить тяжелого хозяина дома по лестнице. Звук колесиков инвалидного кресла, скользящих по желобкам пандуса, уже давно был всем знаком. Марта и не помнила, каким был Эйнар до того, как ему ампутировали ноги. Раньше она всегда представляла его себе как большого разъяренного быка. Сейчас же он больше напоминал жирную жабу, ползущую вниз по ступенькам.
- А, у нас, как всегда, дорогие гости! - произнес Перссон-старший и прищурился, глядя на внучку. - Иди сюда, поцелуй дедушку!
Молли неохотно подошла и поцеловала его в щеку.
- Давайте быстрее, а то еда остынет, - сказала Хельга и махнула гостям рукой, чтобы они скорее шли в кухню, где все уже было накрыто.
Юнас помог отцу, подкатив его к столу, остальные молчаливо расселись по местам.
- Стало быть, соревнований в эти выходные не получится? - произнес Эйнар через некоторое время.
Марта отметила злой огонек в его глазах и поняла, что он заговорил об этом назло. Молли издала глубокий вздох, а Юнас кинул на отца тревожный взгляд.
- После всего, что произошло, мы сочли неуместным отправляться на соревнования, - ответил Перссон-младший и потянулся к миске с пропущенной через пресс картошкой.
- Да уж, могу себе представить. - Эйнар строго смотрел на сына, который накладывал картошки ему в тарелку, прежде чем положить себе.
- Как продвигается дело? Полиция что-нибудь выяснила? - спросила Хельга. Прежде чем сесть, она переложила ломти свиного филе на большое блюдо.
- Ко мне сегодня заходил Йоста, расспрашивал о том взломе, - сказал Юнас.
Марта уставилась на него с удивлением:
- Почему ты мне ничего не сказал?
Ее муж пожал плечами:
- В этом нет ничего особенного. При вскрытии они обнаружили в крови у Виктории следы кетамина, и Йоста спрашивал меня, что именно украли тогда у меня из кабинета.
- Какое счастье, что ты тогда об этом заявил! - Марта опустила глаза. Она терпеть не могла выпускать из рук контроль над ситуацией, и то, что Юнас не рассказал ей о визите Йосты, наполнило ее тихой яростью. Она еще поговорит с ним об этом, когда они останутся одни.
- Девчонку жалко, - проговорил Эйнар, кладя в рот большой кусок. Коричневый соус вытек из уголка его рта. - Она была хороша собой - хотя я видел ее лишь мельком. Вы держите меня взаперти тут, наверху. Теперь мне остается смотреть только на эту старуху.
Он указал на Хельгу и засмеялся.
- Нам обязательно надо говорить за столом о Виктории? - буркнула Молли.
Она сидела, лениво ковыряясь в еде, и ее мать попыталась вспомнить, когда она в последний раз видела, чтобы дочь с аппетитом поела. Видимо, это вечное стремление девочек-подростков похудеть. Авось со временем само пройдет…
- Молли обнаружила в сарае старый "Фольксваген" и сказала, что хотела бы его получить. Так что я собираюсь починить и отделать его к тому времени, как ей можно будет получать права, - сказал Юнас, чтобы сменить тему. Он покосился на дочь, которая тыкала вилкой в свой кусок филе, гоняя его по тарелке.
- Ты разрешаешь ей болтаться в сарае? Она может там пораниться, - сказал Эйнар, отправляя в рот новую порцию еды. След коричневого соуса все еще виднелся у него на подбородке.
- Да уж, вам следовало бы навести там порядок, - Хельга поднялась, чтобы подложить еще свинины на блюдо. - Убрать весь этот старый хлам. Тьфу, стыдоба!
- Пусть все остается как есть, - повысил голос ее муж. - Это мои воспоминания. Прекрасные воспоминания. Ты ведь слышала, Хельга, - Юнас намерен обновить эти машины!
- Зачем Молли старая ржавая тачка? - спросила старшая фру Перссон, поставив на стол блюдо и усевшись на свое место.
- Классная получится машина! Такая крутая - ни у кого такой не будет! - воскликнула девочка с сияющими глазами.
- Да, из нее выйдет отличная штука, - согласился Юнас, подкладывая себе третью порцию еды. Его супруга знала, что он обожает матушкину стряпню - возможно, это главная причина того, что они каждую пятницу вынуждены приходить сюда.
- Ты хоть помнишь, как это делается? - спросил Эйнар.
Марта буквально видела, как прежние воспоминания роятся у него в голове. Воспоминания о тех временах, когда он был быком, а не черепахой.
- Думаю, руки вспомнят. Я помогал тебе отделать столько машин - все вспомнится, - уверенно кивнул его сын, и мужчины переглянулись.
- Да, это очень мудро - передавать знания и интересы по наследству, от отца к сыну, - сказал хозяин дома и поднял бокал с вином. - За отца и сына Перссонов, и за наши общие интересы. И поздравляю малышку с новой машиной.
Молли подняла свой бокал с колой и чокнулась с дедушкой. Глаза ее по-прежнему сияли от счастья.
- Только будь осторожна, - сказала Хельга. - До беды недалеко. Надо радоваться, что тебе повезло, и не искушать судьбу.
- Ну что ты вечно каркаешь! - рявкнул на нее муж. Щеки его раскраснелись от вина, и он повернулся к остальным: - И так было всегда. Я генерировал новые идеи и планы, а моя дорогая жена только ворчала и во всем видела проблемы. Мне кажется, что ты ни на секунду не позволила себе почувствовать биение жизни, Хельга. Или все же бывало такое? Что скажешь? Ты действительно жила? Или у тебя всю дорогу так тряслись поджилки, что ты просто терпела, пытаясь затянуть нас, остальных, в пучину своих страхов?
Язык у него заплетался, и Марта начала подозревать, что он уже пропустил пару рюмок до их прихода. Одним словом, все было как обычно по пятницам в доме ее свекра и свекрови.
- Я делала все, что в моих силах. И это было нелегко, - ответила хозяйка дома, после чего встала и начала убирать со стола. Невестка отметила, что руки у пожилой женщины дрожат. У нее всегда были слабые нервы.
- Тебе невероятно повезло. Тебе выпала судьба куда лучше, чем ты заслужила, - заявил Эйнар. - Мне положена медаль за то, что я так долго тебя терпел. Просто не понимаю, о чем я думал. Девчонки на меня пачками вешались, но мне показалось, что у тебя достаточно широкие бедра для деторождения. А тебе это дело едва удалось один-единственный раз. За ваше здоровье!
Старик снова поднял бокал.
Марта сидела и изучала свои ногти. Ее все сказанное даже не задело. Слишком много раз она наблюдала весь этот спектакль. Хельга тоже обычно не обращала внимания на пьяные тирады Эйнара, но сегодня все было по-другому. Внезапно она схватила кастрюлю и швырнула ее в мойку, так что вода брызнула во все стороны, а затем медленно обернулась. Голос ее звучал глухо, едва слышно. Но среди всеобщего ошарашенного молчания слова все равно прозвучали отчетливо:
- Я. Больше. Не. Могу.