* * *
Фьельбака, 1975 год
Ножи пугали ее больше, чем что бы то ни было другое. Острые, блестящие, они неожиданно появлялись в таких местах, где их не должно было быть. Поначалу она просто собирала их и складывала обратно в кухонный ящик - в надежде, что это ее измученная психика сыграла с ней злую шутку. Но они снова появлялись - возле кровати, в ящике с нижним бельем, на столе в гостиной… Они лежали там, как жуткие натюрморты, и Ковальская не понимала, что все это означает. Не желала понимать.
Однажды вечером, сидя за кухонным столом, она получила удар в руку. Удар настиг ее совершенно неожиданно - острая боль пронзила все тело. Алая кровь, пульсируя, текла из раны, и она некоторое время с удивлением взирала на эту картину, прежде чем броситься к мойке за полотенцем, которым можно было бы остановить кровь.
Рана долго не заживала. Она загноилась, и когда Лайла промывала ее, больно было до такой степени, что она закусывала губу, чтобы не закричать. Строго говоря, ее нужно было зашить, но женщина сама залепила ее пластырем, как могла. Они договорились избегать визитов к врачу здесь, в Фьельбаке.
Однако что-то подсказывало ей, что эта рана - не последняя. Пару дней в доме могло царить спокойствие, но потом снова подступал кромешный ад, и неописуемая ненависть и злоба вырывались наружу. Лайла чувствовала полное бессилие, почти паралич. Откуда взялось это зло? Она подозревала, что никогда не получит ответа на этот вопрос. Скорее всего, никакого ответа вообще не существует.
* * *
В кухне царила полная тишина. Все с нетерпением смотрели на Эрику, которая продолжала стоять, хотя и Йоста, и Мартин предлагали ей свои стулья. Однако писательница не могла усидеть на месте - во всем ее теле гуляла нервозная энергия.
- Патрик попросил меня посмотреть эти записи, - она указала на пакет с дисками, который поставила на пол.
- Да, Эрика нередко видит такие вещи, которые ускользнули от других, - проговорил ее муж слегка извиняющимся тоном. Впрочем, никто его, кажется, ни в чем не обвинял.
- Поначалу я не увидела ничего необычного, но когда я просмотрела записи во второй раз… - начала рассказывать Фальк.
- Ну и? - нетерпеливо проговорил Флюгаре, не сводя с нее глаз.
- …то поняла, что общий знаменатель на самом деле связан не с самими девушками, а с их младшими сестрами! - закончила женщина.
- Что ты имеешь в виду? - удивился Мартин. - Действительно, у всех, кроме Минны и Виктории, имелись младшие сестры, но какое это может иметь отношение к исчезновению девушек?
- Как именно это связано, я до конца не знаю. Но все сестры сняты в своих комнатах, и у них на стенах висят плакаты и такие розочки из лент, которые выдают в качестве призов на конных состязаниях, - объяснила писательница. - Все они активно занимаются конным спортом. И Виктория тоже занималась, хотя она, кажется, не участвовала в соревнованиях.
Снова наступила гробовая тишина. Слышно было только бормотание кофейника, и Эрика видела, как все силятся собрать воедино отдельные фрагменты.
- А Минна? - спросил Йоста. - У нее не было младших сестер. И конным спортом она не занималась.
- Вот именно, - кивнула Фальк. - И поэтому я склонна думать, что Минна не относится к жертвам преступника. Не факт, что она похищена или мертва.
- Тогда где же она? - вновь подал голос Молин.
- Не знаю. Но я намереваюсь позвонить завтра ее маме. У меня есть одна версия.
- Хорошо, но какие выводы мы можем сделать из того, что младшие сестры пропавших девушек занимались конным спортом? - растерянно пробормотал Флюгаре. - Кроме Виктории, ни одна из них не была похищена возле конюшни или после соревнований.
- Нет, но, возможно, преступника притягивают такие ситуации, и он обратил внимание на девушек, когда они болели за своих сестренок? Мне кажется, стоит проверить даты исчезновений и посмотреть, не проходили ли в этот момент в той местности соревнования.
- Разве кто-нибудь из членов семей не должен был этого упомянуть? - удивилась Анника и поправила очки, сползшие слишком далеко на кончик носа. - Что в тот день, когда пропали их дочери, были конные соревнования.
- Вероятно, они не связали одно с другим. Вместо этого в фокусе внимания оказались сами девочки - их круг знакомств, интересы, увлечения… Никто не подумал об их младших сестрах.
- Проклятье! - пробормотал Патрик.
Эрика посмотрела на него:
- Что случилось?
- Юнас. Раз за разом он каким-то боком появляется в расследовании: то кетамин, то ссора с Викторией, то якобы имевшийся роман с ней, измена Марты, шантаж… А ведь он возил свою дочь на все эти соревнования. Неужели это все-таки он?
- На момент исчезновения Виктории у него стопроцентное алиби, - напомнил Йоста.
Хедстрём вздохнул:
- Знаю. Но нам придется все-таки проверить это еще раз - теперь, когда все указывает на него. Анника, ты не могла бы узнать, были ли в те дни соревнования?
- Конечно, - кивнула секретарь. - Посмотрим, что мне удастся выяснить.
- Тогда, вероятно, тот взлом все же не был взломом, - проворчал Флюгаре.
- Да уж, Юнас мог сообщить в полицию, чтобы отвести от себя подозрения на случай, если Виктория разыщется, - согласился Патрик. - Однако помимо большого вопроса об алиби, есть еще целый ряд вопросов. Как он мог увезти девушек, когда в машине сидели Молли и Марта? А еще где он держал своих жертв взаперти и где они сейчас?
- Возможно, там же, где Молли и Марта, - проговорил Мартин. - Допустим, они узнали, чем он занимается.
Патрик кивнул:
- Вполне вероятно. Мы должны снова осмотреть их дом и весь двор. Учитывая, где появилась Виктория, ее могли держать взаперти именно там. Нам придется поехать туда снова.
- А не лучше ли подождать согласия прокурора на обыск? - спросил Йоста.
- Ты прав, но у нас нет на это времени, - развел руками Хедстрём. - Жизнь Молли и Марты может быть в опасности.
Он подошел к Эрике и посмотрел на нее долгим взглядом, а потом потянулся вперед и поцеловал ее долгим поцелуем, не заботясь о взглядах других:
- Отлично сработано, моя дорогая!
* * *
Пустыми глазами смотрела Хельга в окно с пассажирского сиденья машины. За окном начиналось нечто похожее на настоящий шторм - как в былые времена.
- Что мы теперь будем делать? - спросила она.
Юнас промолчал, но она и не ожидала от него никакого ответа.
- Что я сделала не так? - проговорила она, повернувшись к нему. - Я возлагала на тебя такие большие надежды!
Из-за погодных условий ее сыну приходилось обращать все внимание на дорогу, поэтому он ответил, не взглянув на нее:
- Ты все сделала правильно.
Ответ должен был бы порадовать фру Перссон или по крайней мере успокоить ее. Но вместо этого она еще больше встревожилась. Что она должна была бы сделать, если бы обо всем знала?
- Ты ничего не могла сделать, - сказал водитель, словно читая ее мысли. - Я не такой, как ты. Я не такой, как все. Я… особенный.
В его голосе не слышалось никаких чувств, и пожилая женщина содрогнулась:
- Я любила тебя. Надеюсь, ты это понимаешь. Я люблю тебя до сих пор.
- Знаю, - спокойно ответил ветеринар, подаваясь вперед и высматривая что-то за лобовым стеклом, среди тьмы и метели.
- Ты счастлив? - спросила вдруг его мать.
Она сама удивилась, откуда взялся этот вопрос, но он был искренним. Был ли ее сын счастлив?
- Ну, до сих пор жизнь у меня была лучше, чем у большинства людей, - отозвался Юнас.
От его улыбки у Хельги по коже пробежали мурашки. Но так наверняка и было. Жизнь у него была лучше, чем у нее. Она всегда жила, задавленная страхом перед той правдой, которую отказывалась видеть.
- Может быть, дело обстоит иначе - мы правы, а ты не права? - добавил Перссон.
Пассажирка не поняла до конца, что он имел в виду, и некоторое время размышляла над его словами. Но затем, поняв, о чем идет речь, она загрустила:
- Нет, Юнас, не думаю, чтобы я ошибалась.
- Почему? Ведь теперь ты доказала, что мы совсем не такие разные.
При этой мысли лицо у старой женщины перекосилось, и она приготовилась защищаться от той правды, которая содержалась в словах ее сына.
- То, что мать защищает свое дитя, - самый основополагающий инстинкт на свете. Нет ничего более естественного. А все остальное… ненормально.
- Правда? - Впервые за все время поездки ветеринар взглянул на нее. - Не могу с тобой согласиться.
- Ты не можешь просто сказать, что мы будем делать, когда доберемся до места? - спросила Хельга.
Она пыталась понять, как далеко им еще ехать, но из-за тьмы и метели это не представлялось возможным.
- Увидишь, когда мы приедем, - ответил Юнас. За окнами машины продолжал падать снег.
* * *
Домой Эрика пришла в отвратительном настроении. Радость писательницы по поводу того, что она помогла сдвинуть расследование с мертвой точки, немедленно сменилась разочарованием, когда ее не взяли с собой на ферму Юнаса и Марты. Она всеми правдами и неправдами пыталась уговорить Патрика, но он был тверд, как гранитная скала, и ей оставалось лишь подчиниться и уехать домой. Теперь она будет лежать всю ночь без сна, недоумевая, что же там происходит.
Навстречу ей из гостиной вышла Анна.
- Ну что, как дети? - начала было Фальк, но вдруг остановилась на полуслове. - Какой у тебя радостный вид! Что-нибудь случилось?
- Да, Дан приходил сюда, - ответила ее сестра. - Спасибо тебе, дорогая, что ты поговорила с ним! - Она натянула куртку и засунула ноги в ботинки. - Думаю, теперь все будет хорошо. Остальное расскажу завтра.
Поцеловав Эрику в щеку, Анна вышла на улицу, где бушевала непогода.
- Поезжай осторожно, там очень скользко! - крикнула писательница ей вслед и поскорее закрыла дверь, чтобы в дом не намело снегу.
Остановившись в холле, она улыбнулась сама себе. А вдруг жизнь у сестры наконец-то наладится? Думая о Дане и Анне, Фальк поднялась в спальню, чтобы взять кофту. Затем она заглянула к детям. Все трое крепко спали, и хозяйка дома двинулась дальше в кабинет, где долго стояла у стены, глядя на карту. На самом деле давно пора было идти ложиться, но синие отметки дразнили ее. Женщина готова была поклясться, что они как-то взаимосвязаны со всем остальным - осталось только выяснить, каким образом. Почему Лайла хранила вырезки про исчезновение девушек? Какова была ее привязка ко всему этому? И как получилось, что у Ингелы Эрикссон и Виктории оказались одинаковые повреждения? Так много было зацепок, но писательницу не покидало чувство, что ответ находится где-то прямо перед ней - только надо уметь его увидеть.
Взбудораженная этими мыслями, Фальк включила компьютер и села за стол. Единственное, что она может сделать, - это еще раз пересмотреть все собранные материалы. Спать она все равно не в состоянии, так почему бы не заняться полезным делом?
Страница за страницей - все ее заметки. Женщина порадовалась, что взяла за привычку заносить их в компьютер. Иначе ей бы сейчас ни за что не удалось разобрать собственные "курописи".
Лайла. В центре всего этого - Лайла, подобная сфинксу, молчаливая и непостижимая. У нее есть ответы на многие вопросы, однако она лишь молча взирает на жизнь и окружение. Может быть, она кого-то покрывает? Но в таком случае - кого и почему? И почему Лайла отказывается говорить о том, что произошло в тот трагический день?
Эрика начала методично перечитывать все записи разговоров с Ковальской. Поначалу та и вовсе больше отмалчивалась. Записи с первых встреч были исключительно лаконичными, и писательница вспомнила, какое странное у нее тогда было чувство - сидеть и беседовать с человеком, который в основном молчит.
И только когда Эрика начала расспрашивать о детях, Лайла заговорила. Хотя о бедной дочери она все равно избегала упоминать, так что разговоры в основном вертелись вокруг Петера. Перечитывая записи, Фальк вспомнила атмосферу в комнате и выражение лица заключенной, когда та говорила о сыне. Взгляд ее прояснялся, однако в нем читались тоска и грусть. В том, как она его любила, не приходилось сомневаться. Ковальская рассказывала, какие у него были мягкие щечки, описывала его смех, его задумчивость, то, как он шепелявил, когда начал говорить, его светлую челку, падавшую на глаза, его…
Эрика вдруг замерла, а потом перечитала последний абзац. После этого она прочла его еще раз и закрыла глаза, размышляя. И вдруг словно недостающий кусочек пазла встал на место. Конечно, все это выглядело очень зыбко, но этого было достаточно, чтобы нарисовалась возможная картина. У писательницы возникло острое желание позвонить Патрику, но она решила подождать. Все-таки пока она еще не до конца во всем уверена. Есть только один способ узнать, права ли она. Только Лайла может подтвердить ее догадки.
* * *
Хедстрём ощутил напряжение, вылезая из машины перед домом Юнаса и Марты. Неужели они наконец-то получат ответы на все вопросы? В каком-то смысле это пугало Патрика. Если правда столь жестока, как он того опасался, то и им, и семьям пропавших девочек будет очень тяжело ее вынести. Но за годы работы полицейским он усвоил, что определенность всегда лучше неизвестности.
- Первым делом заберем Юнаса! - велел он Молину и Флюгаре, перекрикивая ветер. - Йоста, ты отвезешь его в участок и допросишь, а мы с Мартином начнем обыскивать строения!
Осторожно поднявшись на крыльцо, сотрудники полиции позвонили в дверь, но им никто не открыл. Машины во дворе не было, и поскольку трудно было предположить, что Юнас спит, когда Марта и Молли пропали, Патрик уже после второго звонка подергал дверную ручку. Дверь была не заперта.
- Заходим внутрь, - проговорил Хедстрём, и его коллеги последовали за ним.
В доме не горела ни одна лампа. Все было тихо, и вскоре они поняли, что там никого нет.
- Предлагаю обыскать все строения, чтобы убедиться, не находятся ли там Марта и Молли, - решил Патрик. - Затем вернемся сюда и проведем более внимательный обыск. Турбьёрн наготове, если нам потребуются услуги его команды.
- Хорошо, - проговорил Йоста, оглядывая гостиную. - Интересно, где же Юнас?
- Может быть, отправился на поиски, - ответил Хедстрём. - Или он, как мы и говорили, точно знает, где они.
Полицейские снова вышли наружу, и Патрик ухватился за перила, чтобы не упасть на скользкой лестнице, покрытой толстым слоем свежевыпавшего снега. Обведя взглядом двор, он поразмыслил и решил все же не стучать в дом Хельги и Эйнара. Они могут еще больше встревожиться и растеряться. Лучше пока спокойно осмотреть остальные строения.
- Начнем с конюшни, а потом осмотрим кабинет Юнаса, - сказал он.
- Смотрите, тут все нараспашку! - крикнул Мартин, подойдя к длинному зданию конюшни и прижавшись к его стене.
Дверь конюшни хлопала на ветру, и полицейские осторожно вошли внутрь. Там было совершенно тихо. Молин быстро прошел по проходу, заглянув в денники:
- Пусто!
Патрик ощутил, как в животе у него стал расти твердый комок. Что-то тут было не так. А что, если преступник все это время находился у них под самым носом, а они пришли за ним слишком поздно?
- Кстати, ты позвонил Палле? - спросил Йоста.
Хедстрём кивнул:
- Да, он проинформирован. Они наготове, если нам потребуется подкрепление.
- Отлично, - кивнул Флюгаре и открыл дверь, ведущую на манеж. - Здесь тоже пусто.
Тем временем их молодой коллега проверил учебный класс и кладовку с кормом, после чего снова вернулся в конюшню.
- Хорошо, теперь пойдем в консультацию Юнаса, - сказал Патрик. Он вышел на холод, и остальные полицейские последовали за ним. Снег бил им в лицо - словно крошечные гвоздики вонзались в кожу, пока они бежали через двор.
Йоста подергал дверь консультации:
- Заперто.
Он бросил вопросительный взгляд на Патрика - тот кивнул. С нескрываемым удовольствием Флюгаре отступил на пару шагов назад, принял боевую стойку и ударил ногой в дверь. Ему пришлось повторить этот маневр еще несколько раз, пока дверь не распахнулась. "Учитывая, какие там хранятся препараты, она не очень-то защищает от взлома", - подумал Хедстрём и не смог сдержать улыбку. Не каждый день увидишь, как его пожилой коллега занимается кун-фу!
Кабинет был маленьким, и они быстро осмотрели его. Перссона там не оказалось, а все вещи были в порядке и на своих местах - кроме шкафчика с медикаментами, который стоял открытым нараспашку. Некоторые полки были пусты.
Йоста оглядел содержимое шкафчика:
- Похоже, он кое-что прихватил с собой.
- Проклятье! - вырвалось у Патрика. Мысль о том, что Юнас сбежал с кетамином и другими наркотическими препаратами, очень встревожила его. - Он мог усыпить жену и дочь и похитить их.
- Чертов псих! - Флюгаре покачал головой. - А ведь казался таким нормальным! Пожалуй, это самое ужасное. Он был таким… симпатичным.
- Психопаты могут обмануть любого, - ответил Хедстрём и вышел в ночь, окинув кабинет последним взглядом.
Мартин, поеживаясь, пошел за ним.
- Что следующее? - спросил он. - Сарай или дом родителей Юнаса?
- Сарай, - ответил Патрик.
Стараясь идти как можно быстрее, все трое преодолели скользкий двор.
- Надо было взять с собой фонарики, - проворчал Хедстрём, когда они вошли в сарай. Внутри было так темно, что полицейские едва могли различить стоявшие там машины.
- Или попробуем включить свет, - предложил Молин и потянул за висевшую у стены веревку.
Слабый голубоватый свет осветил большое помещение. Тут и там с улицы намело через щели снега, однако внутри все же было теплее, поскольку стены защищали от ветра.
Мартин поежился:
- Похоже на кладбище старых машин.
- Нет-нет, это очень хорошие машины. Немного любви и заботы - и каждая из них может превратиться в настоящее сокровище, - возразил Йоста, проводя рукой по капоту ближайшего к нему "Бьюика".
Он принялся бродить среди машин, озираясь по сторонам. Его коллеги занялись тем же самым и некоторое время спустя смогли констатировать, что и этот визит ничего не дал. Патрик почувствовал, что падает духом. Может быть, стоит поторопиться заявить Юнаса в розыск? Во всяком случае, здесь его нет - если только он не спрятался в доме своего отца. Однако Хедстрёму в это почему-то не верилось. Скорее всего, в том доме находятся сейчас только Хельга и Эйнар, и они наверняка спят.