– Клянусь, это было только один раз. Я просто не смогла…
– Карен, мне на все на это наплевать. Что меня действительно злит, так это то, что ты не посчитала нужным немедленно сообщить мне всю правду. Ты что, не понимаешь, что сейчас любая информация буквально на вес золота? Ты действительно думаешь, что то, что ты скрыла от меня все это, поможет мне вернуть твою дочь?
– Боже мой, Ким, мне так… – Карен сжала рукой горло.
– Он о ней что-то знает?
– Неужели ты думаешь… – Ее лицо мгновенно стало белым.
– У меня нет времени думать. Я просто должна вычеркнуть его из списка.
Карен бурно выразила свое возмущение.
– Он ничего не знает о Чарли. Я его никогда не видела после… Я даже не думаю о нем как об отце моего ребенка. Для меня отцом Чарли всегда был…
– Ты собираешься все рассказать Роберту? – многозначительно спросила Ким. Ей надо было знать, не ждет ли их впереди семейная ссора, способная повлиять на расследование.
– Боже, ну конечно, нет. – Было видно, что Карен в ужасе. – Я ничего не могу сейчас ему рассказать, так же как и ты.
Ким и не собиралась просвещать Роберта. Это было не ее дело, но ей необходимо выяснить, не принимал ли участия во всем этом реальный отец Чарли.
Стоун понимала, почему Карен боится разоблачения. Все деньги были в руках у Роберта, а мало кто в этом мире согласится тратить их на чужого ребенка.
– Послушай, Ким, это действительно было всего… – Карен сделала несколько шагов по направлению к инспектору.
Стоун развернулась и ушла. Ей вспомнилась старая поговорка о том, что если не можешь сказать ничего хорошего, то лучше исчезнуть, пока не наговорила ничего плохого. Или что-то в этом роде. Она не помнила точных слов, потому что никогда не задумывалась над этим.
Лично она ненавидела ложь в любых ее проявлениях, а уж в любовных отношениях ложь была совсем непростительна. И уж коли отношения закончились, то и веди себя соответственно, вместо того чтобы делать из любимого человека идиота.
Ким вошла в штабную комнату, потирая руки.
– Стейси, начинай искать Ли Дарби. Он есть в нашей картотеке, так что это будет несложно.
– Поняла, босс, – откликнулась девушка.
– М-м-м… Командир, есть чем развеселить вас. Звонил Вуди, – доложил Брайант. – Хочет, чтобы мы к нему заскочили.
Просто великолепно, подумала Ким, протягивая руку за курткой.
День начался из рук вон плохо, и у нее было ощущение, что скоро все станет еще хуже.
Глава 26
– И что ему могло понадобиться, – ворчала Ким, пока Брайант объезжал пробки в районе Хэйлсовена. – Он прекрасно знает, над чем мы работаем, и тем не менее приглашает на это чертово совещание…
– Значит, это что-то важное, – предположил Брайант, но Стоун находилась в неуступчивом настроении.
Сержант припарковал машину. Ким уже отстегнула свой ремень безопасности.
– Жди здесь и не выключай двигатель. Я ненадолго.
Взбежав по ступенькам, она постучала в дверь кабинета и подождала пару секунд, прежде чем войти.
Вуди был один.
– Вызывали, сэр? – Ким остановилась на пороге.
– Присаживайтесь, Стоун, – предложил начальник, снимая очки.
– У меня слишком мало…
– Я сказал, присаживайтесь.
Инспектор сделала три шага в глубь кабинета и села.
– На чем стоим?
Не может быть, черт возьми, чтобы он пригласил ее для текущего отчета. Это можно было сделать и по телефону, но Ким решила не спорить.
– Следственная группа расположилась в резиденции Тимминсов. Хансоны тоже перебрались туда. Вчера вечером поступило второе сообщение, в котором говорится, что игра начнется сегодня. Хелен находится на месте. Мы отсмотрели пленку из Центра досуга. Похититель выдал себя за офицера полиции. Уверена, что вы уже знаете, что Брэдли Эванс мертв.
Правая рука Вуди сжала ручку, которую он держал.
– А что, по вашему мнению, мы должны были сделать, Стоун? – мягко спросил он. Она знала, что Вуди прав, но Брэд тем не менее мертв.
– Не знаю. Я просто хотела хоть как-то защитить его, сэр. Ведь это наша работа.
– И я знаю, что со своей стороны вы постарались сделать все, что было в ваших силах, а в смерти мистера Эванса повинен только тот человек, который колотил его головой по асфальту. Для нас самое главное – это Чарли и Эми. – Вуди положил ручку и потянул руку за антистрессовым мячом.
Черт.
– И запомните, Стоун: то, что я вам сейчас скажу, не обсуждается. Вы можете кричать, визжать, топать ногами и дуться на меня сколько вам угодно, но изменить что-либо вы не в силах.
– Неужели хорошие новости?
– В этом расследовании вам будут помогать два основных эксперта. Один появится сегодня, а второй – завтра.
– Прямо как в романе Диккенса, сэр.
– Первый – это поведенческий аналитик…
– Это что, профайлер , сэр?
– Нет, это поведенческий аналитик.
Масло масляное, подумала Ким. У нее было свое собственное мнение о профайлинге, которым она с удовольствием поделится с поведенческим аналитиком.
– Что ж, имея в своем распоряжении только два письменных сообщения, я буду слушать его с удвоенным вниманием.
– Вторым экспертом будет переговорщик…
– А мы что, уже сворачиваемся, сэр? – Ким опустила голову.
– …который может оказаться полезным, когда вы установите плотный контакт с преступниками.
– Я сама вполне способна вести с ними переговоры. Как насчет такого предложения – как только я беру этих ублюдков, то договариваюсь о пожизненном сроке для каждого из них, без права на УДО и с заросшим шерстью милым другом в камере в роли мужа?
– Пригласить переговорщика была моя идея, Стоун.
– Ах вот как. А почему, сэр?
– Скажем так, мне кажется, что ваши способности лежат в несколько других областях.
Ким всегда с уважением относилась к мнению начальства.
– А может быть, договоримся так – я соглашусь на переговорщика, а мозговеда вы оставите себе?
На лице Вуди появилось некоторое подобие улыбки.
– И я могу надеяться, что во всех случаях вы будете продолжать вести себя обходительно и профессионально?
С этими словами шеф положил антистрессовый мяч на стол.
Стоун уже научилась вести себя по-умному в подобных спорах.
– Конечно, сэр. Вы же меня знаете.
Суровое выражение его лица рассказало ей обо всем.
– Что-нибудь еще? – спросила Ким, тяжело вздохнув.
– Нет. Думаю, что я достаточно мотивировал вас на сегодня.
– Так точно, сэр, – произнесла инспектор, не решаясь сказать ничего больше.
Она вышла из кабинета и заторопилась вниз по ступенькам. Ей потребовалась пара секунд на то, чтобы принять быстрое решение. В офисе ей понадобилось не более пяти минут.
– Ну что, нам всем повышают жалованье? – поинтересовался Брайант, когда она бросила файл на заднее сиденье машины.
– Все гораздо лучше. У нас теперь будут профайлер и переговорщик.
– А как насчет специалиста по подсвечникам?
– Не сейчас, но кто знает.
– М-да, – кашлянул Брайант. – И какой во всем этом смысл?
– Так начальству будет спокойнее. И если что-то в расследовании пойдет не так, меня всегда можно будет призвать к ответу и сказать, что в моем распоряжении было все, что душе угодно.
– Но, командир, ведь ничего "не так" пойти не должно?
– Можешь быть в этом уверен.
Брайант улыбнулся.
– Так что, двигаемся дальше, в Фезерстоун?..
Они едва успели покинуть дом Тимминсов, как Стейси сообщила, что обнаружила местонахождение Ли Дарби. В настоящий момент он изволил отдыхать в тюрьме Ее Величества.
– Конечно, – ответила Ким, хотя и не была в восторге от предстоящей встречи.
Глава 27
Карен была удивлена своей способностью нормально функционировать при выполнении рутинных действий. Какая-то ее часть была уверена, что, если только она будет вести себя как обычно, Чарли просто появится в доме. Как это произойдет, для нее было не важно. Умом Карен понимала, что ее ребенка держат в заложниках и он не сможет просто так материализоваться перед ней, но, когда она занималась рутинными делами, это казалось ей вполне возможным.
Каждые несколько минут Карен поднимала глаза на входную дверь – ее всю ломало от желания оказаться на свободе. Хотелось закричать, завизжать, начать поиски – она была уверена, что Чарли услышит ее и появится. А потом окажется, что все эти телефонные послания были просто глупым розыгрышем, а девочки все это время находились в безопасности.
Карен сморгнула слезы, которые появились у нее на глазах, когда ее бесполезные мечты уступили место неумолимым фактам. В те несколько минут, что она длилась, фантазия была даром божьим, но ей на смену всегда приходила суровая действительность. Прошли уже целые сутки, а ее девочка все еще не вернулась домой.
Приготовление ланча давало отдых ее измученному сознанию и отвлекало от единственной свербевшей у нее в мозгу мысли. Но она не могла и не хотела произносить эту мысль вслух. Если она это сделает, то мысль уничтожит ее. Чарли жива. Она в этом уверена.
Карен занялась мытьем посуды. Еда на четырех тарелках была практически не тронута, но она не обратила на это внимания. Ее целью было приготовить еду, а не съесть ее.
Женщина наполнила раковину горячей водой, не притронувшись к посудомоечной машине. Она не хотела, чтобы мытье посуды завершилось в течение нескольких минут, – ей нужен был длительный процесс, который займет ее на несколько часов. Как раз до того момента, когда Чарли вернется домой.
С каждым разом ей становилось все труднее и труднее общаться с Робертом – ведь она знала то, что знала и что было неизвестно ему. И хотя Ким, фигурально выражаясь, ее здорово выпорола, Карен понимала, что инспектор права. Если б она хоть на минуту подумала, что это может повлиять на судьбу ее дочери, она провозгласила бы правду с крыши своего дома. Но никакой связи здесь не было. Просто не могло быть.
– Разреши, я помогу тебе, – попросила Элизабет, входя на кухню.
Карен была уже готова отказать ей – если она разделит работу с Элизабет, то закончат они ее достаточно быстро, и она опять останется наедине со своими мыслями. Но один взгляд на лицо подруги заставил ее изменить свое мнение. В конце концов, ей еще повезло – она находится у себя дома. Она может заняться готовкой, уборкой или чем-то еще.
– Бери чайное полотенце, – ответила Карен. – А что делают мальчики?
Их сложно было назвать мальчиками, но именно так они называли своих мужей в разговорах между собой.
– Оба сидят за компьютерами. Роберт притворяется, что читает почту, но вот уже десять минут не нажимает ни одной кнопки.
– А Стивен?
– Сделал пару телефонных звонков. По-видимому, существуют какие-то вещи, которые он должен сделать сам. И в этом нет его вины. Просто его работа не такая легкая, как моя, – неловко пояснила Элизабет.
– Правда? – уточнила Карен.
– Ну да. Я совсем не такая незаменимая, как мой муж. Если я заболеваю, то документы просто передаются следующему свободному помощнику. Со Стивеном это не так. Даже тяжелого пищевого отравления бывает недостаточно, чтобы остановить поток вопросов, связанных с разбираемым делом.
Карен притворилась, что не заметила некоторую горечь в тоне Элизабет. Она знала, что подруга встретилась со Стивеном в университете, где они оба должны были получить свои ученые степени, но когда занятия стали мешать их отношениям, Элизабет отказалась от своей карьеры в пользу карьеры Стивена. План был такой, что она возобновит ее после того, как Стивен твердо станет на ноги. Но потом неожиданно появилась Эми, а за ней последовал Николас.
Карен хотела бы родить еще одну дочь или даже сына. Она все еще не отказалась от мысли заиметь ребенка от Роберта, поэтому никогда не пользовалась средствами контрацепции, а Роберт никогда не сомневался в ее фертильности. Ведь он считал себя отцом Чарли.
Карен знала, что Элизабет никогда не винила своих детей в своей неудавшейся карьере. Она была прекрасной матерью, а ее скрытая враждебность по отношению к мужу имела совсем другие корни.
То, что началось как случайное знакомство из-за того, что их дети ходили в один и тот же детский сад, позже переросло в крепкую дружбу, которая уже не зависела от нежных чувств, которые их дочери испытывали по отношению друг к другу.
Обе они любили музыку 80-х и китайскую кухню, что и стало фундаментом для совместных вечеров по пятницам. Отношения между мужьями были не такими близкими, но они тоже подружились и переносили компанию друг друга ради своих жен и дочерей.
Стивен, Роберт и Элизабет сделали массу звонков своим сотрудникам, коллегам и друзьям, чтобы объяснить свое отсутствие на работе, встречах, светских мероприятиях. Их телефоны разрывались от ответных звонков с вопросами, подтверждениями и просто пожеланиями доброго здоровья.
Карен не звонила никому. У нее был очень узкий круг общения. И ее это совсем не беспокоило. В самом начале их знакомства Элизабет была потрясена отсутствием в таком большом доме помощницы по хозяйству, но Карен упорно отказывалась от нее, хотя Роберт неоднократно поднимал этот вопрос.
– Как дела у Николаса?
– Он прекрасно проводит время, – кивнула Элизабет. – Я не смогла долго говорить с ним – соблазн слишком велик.
Карен хорошо понимала, что ощущает подруга. Что-то подсказывало ей: чем больше людей знают о случившемся, тем лучше. Напоминает сбор войск по тревоге. Глядишь, кто-то и предложит что-то, способное вернуть их детей.
– Ты думаешь, мы правильно согласились на этот режим полного молчания в отношении средств массовой информации? То есть я хочу сказать, что, может быть, стоит привлечь к этому побольше людей? – заговорила Элизабет, вслух повторяя мысли Карен.
Часть Карен хотела рассказать об этом всему миру. Она хотела, чтобы сотни людей вышли на улицы в поисках девочек. И если б глубоко в душе она поверила бы в то, что это поможет ее дочери, то сделала бы это не задумываясь.
Но она приходила в ужас от того, что у нее в доме будут толпится родственники, друзья и коллеги с банальными пожеланиями успеха. Она не могла даже представить себе, как будет мило улыбаться этим людям, зная, что Чарли все еще не нашли. Вот когда девочка вернется домой, Карен устроит вечеринку, на которую пригласит весь свет.
Она сконцентрировалась на кухонной утвари, следя, чтобы каждая поверхность была протерта не менее трех раз.
– Знаешь, Каз, – сказала Элизабет с дрожью в голосе, – где бы наши девочки сейчас ни были, я надеюсь, что они вместе.
Карен почувствовала, как от эмоций у нее перехватило горло. Иногда ей казалось, что у нее больше не осталось слез. Но увидев слезы, текущие по щекам подруги, она поняла, что они никогда не кончатся.
Они упали в объятья друг друга и зарыдали так, как будто от этого зависели их жизни, – так они разделяли между собой боль, которую только они могли понять.
– Я тоже на это надеюсь, – прошептала Карен в плечо подруги.
Уже через минуту Элизабет отодвинулась от нее и вытерла слезы.
– А ты ей веришь? – спросила она.
Без всяких колебаний Карен утвердительно кивнула, зная, что Элизабет говорит о Ким.
В детские годы их пути пересекались несколько раз. В самом начале девочка с абсолютно черными волосами и темной кожей заинтриговала Карен. Выглядела она довольно экзотично.
Ким всегда была одиночкой, что делало ее еще загадочнее. Карен не могла вспомнить ни одной подружки Ким. Она ни с кем не искала близких отношений и пресекала все попытки подружиться с ней. Ким ни с кем не хотела водить компанию, чтобы облегчить себе жизнь. Ее главной задачей было выжить.
Элайн была лучшей подругой Карен и страстно ненавидела Ким. Когда-то она попробовала завербовать ее в свою компанию, но потерпела неудачу. После этого она пыталась повлиять на Ким пристальными взглядами и "случайными" тычками и толчками.
Карен вспомнила тот день, когда Элайн решила сыграть с Ким в жестокую игру под названием "Тень". Она целый день провела, пародируя каждое движение Ким и находясь при этом всего в паре футов за ее спиной. Многие другие решили, что игра классная, и присоединились к Элайн, так что к чаю в игре принимали участие практически все дети.
Карен тоже присоединилась к игре, и не потому, что боялась Элайн, а потому, что ее восхищало железное самообладание Ким, которая продолжала заниматься своими делами так, как будто ее не пародировали 20 глупых девиц.
Ким дождалась вечера. Она разделась в их присутствии, почистила зубы и умылась, не обращая никакого внимания на кривляния у себя за спиной. И наконец, убрав зубную щетку, обратилась к Элайн.
– О, прости, Элайн, а я тебя и не заметила, – сказала она с приятной улыбкой.
Пока Ким шла к двери, все присутствующие замерли. У порога она остановилась и повернулась лицом к ним.
– А не жалко уделять так много внимания человеку, который о тебе совсем не думает?
В течение пяти секунд Ким ждала ответа, а потом растолкала окруживших ее девочек и легла в кровать.
Ким тогда было тринадцать лет, и она была единственным человеком, насколько знала Карен, который совсем не боялся Элайн.
– Я готова доверить ей свою жизнь, – честно призналась Карен.
Но, произнеся эти слова, она вдруг поняла, что сейчас доверяет детективу совсем не свою жизнь.