С другой стороны, признался себе охотник, это очень похоже на Кутху. Он так поступал в прошлом. Кутха пытался себя вести - пусть не всегда последовательно - как благородный разбойник, действуя в согласии с неким изощренным кодексом чести, по большей части им же самим и придуманным.
Охотник поглядел на солнце и прикинул, сколько осталось до заката. Осмотрел ряд крыш, посчитал пульс и соотнес внутренний ритм и впечатления. А потом, пригнувшись, побежал, перепрыгивая с крыши на крышу. И остановился на углу, за который недавно завернул. Потом крепко запомнил, сколько ему на это понадобилось времени, и подкрался к краю крыши. Оттуда, если глядеть наискосок, виднелся главный вход в дом Кутхи. Что ж, если кто-то будет выходить, он не пропустит.
Охотник очень хорошо умел ждать. Крыша превратилась в пологую вершину холма, и он смотрел на проложенную через прогалину звериную тропу. Залатанный асфальт так хорошо оборачивался землей в пятнах тени, что охотник широко и искренне улыбнулся: какая же все-таки красота… тут и там из травы показывались оленьи хомячки, а над головой почти целую - и восхитительную! - минуту прокружил полосатый ястреб… А вот и островки везикарии, бледно-фиолетовой, как летнее вечернее небо, - ее семена священны… Все здесь священно, в этом длящемся времени ожидания… Жизнь прекрасна.
Солнце едва перевалило через зенит, когда охотник едва не подскочил на месте: по лесной тропе в лесах Манахатты шлепал нагло перескочивший туда из двадцать первого века громила в заляпанном жиром оранжевом спортивном костюме. Контраст с ностальгическим прошлым был так велик, что охотник чуть не сблевал от визуального шока.
Громила шел тем же путем, что и охотник до него. Завернул за угол. Значит, идет в продуктовый магазинчик, больше некуда. Охотник, сморгнув настойчивые видения прошлого, прикинул, с какой скоростью шагает громила, и побежал на свою крышу, отсчитывая в уме время.
Через четыре минуты он уже сидел на нижнем этаже в засаде. Оставалось молиться, что все рассчитано верно. Охотник отодвинул стенд и открыл дверь на улицу. Ни души. Что ж, сюда приезжают исключительно по делам. Он чуть приоткрыл дверь и встал за ней. Ждем. На этот раз он весь напрягся: где же громила? Навряд ли он успел купить еду и проделать обратный путь? Нет, это существо просто не способно двигаться с такой скоростью! И улица - а вдруг кто-нибудь да выйдет. Да, охота - рискованное предприятие, так всегда было.
И тут показался громила - он неспешно плелся мимо открытой двери.
Охотник отсчитал еще два шага, чтобы дать себе больше пространства для маневра, открыл дверь и напал.
Двойная петля захлестнула шею жертвы, резкий рывок накрепко затянул сложный узел. Охотник намотал веревку на левую ладонь и затащил существо в дверь. Надо же, а оно сопротивлялось: пыталось дотянуться правой до пистолета и даже подсунуть левую под веревку. Охотник подтащил его поближе и ударил в висок. Острый кварцевый кристалл пробил кость, как яичную скорлупу.
Добыча обмякла. Охотник поднатужился и поволок ее в темноту заброшенного магазина. Он держал добычу прижатой лицом к стене сколько смог - надо же было еще прикрыть дверь, не наделав шуму.
А добыча брыкалась.
Охотник покачнулся и потерял равновесие. До ножа, оставленного на стенде, дотянуться не вышло. Они завалились назад, громила придавил его сверху. Добыча пиналась, как раненый бизон. В былые времена охотник придушил бы его голыми руками. Но он трезво оценивал свой возраст и удовольствовался тем, что придавил коленом спину жертве - так сподручнее душить, чем больше добыча дергается, тем туже затягивается бечева на горле.
Жертва скребла каблуками по полу, оставляя глубокие царапины. И не собиралась сдаваться. И тут охотник сообразил: добыча тянется к пистолету! Выгибается, чтобы выхватить его из-за спины! А ведь у него пока так и не получилось вытащить пистолет…
Охотник опрокинул добычу на брюхо. Все еще лежа на спине, он четыре или пять раз крепко ударил громилу в висок, из рваной дыры слабо потекла кровь, тот задергался и застонал. Охотник вытащил пистолет. Очень хотелось забить добычу рукоятью, но он справился с искушением. Оружие еще пригодится, нужно сохранить его в целости.
Поэтому он поднялся и аккуратно положил пистолет на стенд. Вытащил нож и развернулся к распростертой на полу добыче.
Но нет! Не распростертой! Добыча поднялась на ноги! И перешла в нападение! Один глаз у громилы покраснел от крови, изо рта вырывались только хрипы и стоны, на губах пузырилась алая пена. Он обмочился. Но гигантский, спастически вздрагивающий кулак взметнулся и влетел охотнику в лицо.
Охотник всадил нож громиле под ребра. Добыча то ли пискнула, то ли свистнула, охотник ударил снова. Кишки добычи разом заворочались. Охотник ударил в третий раз, сильнее и жестче, и наконец почувствовал - острие ножа встретило сопротивление и рассекло твердое упругое мясо.
Тогда он провернул клинок в ране.
Рот добычи заполнился кровью.
Оно умерло, обвалилось на землю и потекло. Охотника оно больше не интересовало.
Двадцать три
Тэллоу некоторое время просто катался по району - ждал, пока мозг не придет в нормальное рабочее состояние. Близился полдень. Надо было попробовать что-нибудь в себя запихнуть. И тут он вспомнил о своих подопечных - диких хищных криминалистов надо бы снова покормить с рук!
Те, кто не водил тесное знакомство с Джоном Тэллоу, обычно удивлялись его кредитоспособности. Их изумляло не только то, что у него деньги водятся, но и - гораздо больше! - то, что он на Манхэттене живет. Некоторые считали, что Тэллоу берет взятки, причем так ловко, что это ему ничего не стоит и ни на чем не сказывается. А ларчик открывался просто: Тэллоу мало тратил. Вот и все. Он и стирал-то в основном в раковине на кухне. Обычным мыльным порошком. По барам-ресторанам-театрам особо не ходил. Ел мало. А музыку и книги в основном скачивал из Интернета задешево или вовсе бесплатно.
Как там пела Нэнси Гриффит? Однажды на синей луне он, Джон Тэллоу, представил себя подростком, как он стоит, утопая босыми ногами в мягком песке пляжа, каким, без сомнения, является всякая юность, и смотрит на то, как уходит в тоннель времени его жизнь, событие за событием, уходит и схлопывается вдалеке, как умирающая звезда, в черную точку. Будущая жизнь неуклонно уменьшается в размере, теряет свет и набирает плотность, ибо законы гравитации угрюмы и неотвратимы.
Некогда на синей луне он, Джон Тэллоу, потратил энное количество наличных и купил бутылку водки, а потом взял да и выпил ее дома в одно лицо примерно за час.
Он подъехал к знакомому бистро незадолго до того, как все туда ринулись за обеденными сэндвичами, и потому успел найти место для парковки - прямо за каким-то оглушительно новым джипом, который по проходимости, просвету, радиусу колес и сиянию золота и хрома вполне мог оказаться продвинутой моделью лунохода. Само-то место было непримечательной, узенькой дырой на полугодовой аренде, с "минималистичным", как сейчас принято говорить, выбором, однако готовили здесь потрясающе умело и со смекалкой. Тэллоу вытащил мобильник и набрал Скарли.
- Ненавижу эту штуку, - проворчала в ответ Скарли. - Это как ножной браслет у чувака, которому условный срок дали. Да еще и плати за него! Только он не на ноге, а на руке! Заткнись. А тебе чего?
Тэллоу почувствовал, что правый глаз задергался, а за ним зародилась еще крохотная, но отчетливая головная боль.
- Я хотел спросить: ребят, может, вам поесть чего привезти?
- Эй, Бэт! Тебе еды взять? - заорала Скарли, не потрудившись отвести телефон ото рта.
Пока Тэллоу, едва не оглохнув, тряс головой, где-то на заднем плане слышались стоны Бэта:
- Брю-у-ухо-о-о-о… оно боли-и-ит… Еда - это злая шутка природы! Мешок ужасов - это смерть, Скарли! Еда - это смерть!
- Он не хочет обедать, - резюмировала Скарли. - Но все равно привези ему чего-нибудь. Либо он это сожрет и помрет, либо не сожрет, и тогда оно достанется мне. А ты где?
- Да в одном месте в Первом участке. Как насчет бутера с тонко нарезанным холодным стейком с мармеладом из красного лука в пивном соусе?
- Блин, да! Еще бы! Это реальная, настоящая еда, а не говно какое!
- Буду через двадцать минут.
- Спасибо, Джон.
- Сме-е-е-ерть! - где-то вдалеке завыл Бэт.
Джон выбрался из машины и едва не пришиб дверью высокого жилистого мужчину в рыжевато-коричневом замшевом пиджаке и забрызганном птичьим пометом котелке. Из-под клейкой ленты, заменявшей шляпе ленту, торчали три длинных пера индейки.
- Говно ты сраное, - прорычал мужчина, показывая зубы цвета жидкой грязи.
Тэллоу невозмутимо показал ему значок.
- Сильно извиняюсь, - пробормотал прохожий, дотронулся до края шляпы и пошаркал дальше. Тэллоу направился к двери забегаловки. Где-то он читал, что по территории Пяти Районов бродят не меньше четырехсот тысяч человек с серьезными психическими отклонениями, и только Бог знает сколько еще прохожих на улице могли оказаться сумасшедшими, не состоящими ни на каком учете. Сквозь редкий бредень городского Департамента ментального здоровья, несмотря на грозное название, мог просочиться кто угодно. То же касалось мириад частных агентств, получавших от бюджета средства за то, что они отлавливали городских сумасшедших и направляли их на лечение. Да уж, от бюджета деньги получало видимо-невидимо народу. И любой идиот, взявший на себя труд прогуляться по территории Первого участка, мог воочию увидеть, что только малая часть этих людей реально выполняла свою работу. В Нью-Йорке психи, хранящие в ритуальных целях орудия убийства, могли без проблем спрятаться у всех на виду. Тэллоу прикинул и подумал: а что, этот жилистый в пиджачке вполне может оказаться тем самым киллером…
Внутри узенькой забегаловки уже ждал клиент - женщина в черном, сложного покроя пиджаке, бирюзовых серьгах и необычных сапогах на танкетке, отчего казалось, что она балансирует на двух толстых золотых слитках. Два хипстерского вида парня за стойкой - рубашечки с коротким рукавом, аккуратно стриженные бородки, выглядевшие как приклеенные, - как всегда, не обращали внимания ни на что, кроме сэндвичей и денег. Тэллоу даже представил, как они по вечерам подсчитывают выручку и хвастаются друг другу: "А я вот ни разу на человека не взглянул! И я тоже!" На стойке издавала какие-то нью-эйджевые синтезаторные звуки - немного акустических шумов, сбоящий ритм - колонка айпода.
Женщина нарумянилась, и волосы ее обрамляли лицо и закрывали щеки, но Тэллоу все равно заметил, какая она бледная. Флористка тоже отличалась бледностью, но другого рода. Та женщина не боялась света, а эта… эта под ним словно крошилась, и кожа ее, сухая и натянутая, плохо переносила контакт с окружающим миром. Лечебный бальзам не мог замаскировать обкусанные губы. Пожалуй, хорошо, что он не мог видеть ее глаз.
Женщина заплатила наличными, которые извлекла из небольшого кожаного цилиндра - сумочка по размеру как раз для сгиба руки и пары купюр, кредиток, телефона и ключей от машины. Она повернулась, и Тэллоу разглядел брошь у нее на груди: кругляш необработанной шкуры в золотой оправе, в середине золотая лосиная голова, по бокам два золотых пера. Она заметила, что Тэллоу смотрит, явно навязчивым движением пробежалась по броши пальцами, накладные ногти пристукнули по золоту. Потом женщина развернулась и вышла. Обручальное кольцо было ей великовато.
- Три сэндвича со стейком, пожалуйста.
- Сейчас сделаем, - отозвался Борода номер один, кивнув Бороде номер два.
На Тэллоу ни один, ни другой не взглянули. Напару они нарезали, намазали и завернули все три сэндвича секунд за двадцать. Смотри-ка, они прибавили в скорости. Судя по предыдущей клиентке, о месте пошла хорошая слава. Тэллоу представил, как эта парочка тренируется по вечерам: из айпода доносится поставленный на повторение "Энимал Коллектив", а они на скорость раскладывают сэндвичи по тому же секундомеру, что засекает им время на стрижку бородок.
Тэллоу заплатил, прихватил пакет с сэндвичами под мышку и… услышал пронзительный крик.
Женщина в черном пиджаке сидела, скрючившись, перед своим джипом и вопила. А над ней стоял, причитая и размахивая руками, тот самый мужчина в котелке.
Тэллоу переложил сэндвичи под левую руку и прикрикнул на человека в шляпе. Тот услышал, развернулся и посмотрел на детектива. Тэллоу расстегнул пиджак и продемонстрировал мужчине пистолет. Тот резко прекратил завывать.
- Я просто попросил огоньку! А она как заплачет! Я подумал: может, сегодня день такой, всем надо плакать!
- Вали отсюда. Дважды предлагать не буду.
Мужчина сорвался с места и побежал вниз по улице, придерживая шляпу обеими руками.
Тэллоу вздохнул, оглянулся и положил сэндвичи на крышу джипа. Конечно, хороший полицейский не демонстрирует без должной причины табельное оружие, но… это работало. Причем быстро и без проблем. Самоедством он займется потом. Потому что женщина раскачивалась из стороны в сторону, всхлипывая и шмыгая носом. Сил кричать у нее, похоже, просто не осталось.
Эмпатии Тэллоу хватило на то, чтобы оценить ситуацию. А вот что делать дальше, он ни фига не знал. Да, конечно, он прекрасно понимал, что Бобби Тагг под сильным стрессом и у него нервный срыв, но, увы, утешить и успокоить его детектив вряд ли сумел бы. Джим Розато был типичным грубым копом, однако людям он нравился. Вот почему они так хорошо работали в команде.
Тут ему разом припомнилась лейтенант. М-да, она, похоже, не разделяла мнение Тэллоу…
Он присел рядом с женщиной.
- Все в порядке, мэм. Я - офицер полиции. Он ушел. Не могли бы вы рассказать мне, что произошло?
Она прикрывала ладонями голову и, все так же раскачиваясь, раз за разом выдыхала: "Я думала, это он".
Тэллоу кивнул:
- Все в порядке, мэм…
И в порядке эксперимента положил ей руку на плечо. Она завизжала и дернулась в сторону в инстинктивном ужасе, чуть не упала, закашлялась и снова зарыдала. Женщина задыхалась от слез и конвульсий, и это вывело ее из забытья. Она раскачивалась, сидя на корточках, а странные золотые каблуки скользили по тротуару, не находя опоры. Он снова протянул руку и осторожно дотронулся до запястья. Тогда она развернула к нему лицо в темных с золотой оправой очках. Но позволила взять за руку и мягко поднять ее на ноги. Тут она снова завсхлипывала и повисла у Тэллоу на локте. Он как-то сумел придержать ее за плечи и огляделся. Сумка-цилиндр валялась на тротуаре. Закрытая. Рядом лежал завернутый в бумагу сэндвич. Он потянулся и подкатил ногой сумку.
- Извините, - пробормотала женщина, уткнувшись ему в грудь. Голос ее казался далеким-далеким, словно доносился из космоса.
- Все в порядке, - отозвался он.
- Нет. Не в порядке. - И она попыталась вдохнуть и выдохнуть. - Он просто попросил прикурить. Но я увидела эти… перья… и одежду его… и…
И тут она снова расплакалась, но уже без надрыва. Такие слезы не мучили, а очищали. Она выплакивала горе и приходила в себя.
- Как вас зовут, мэм?
- Эмили.
Руки у нее тряслись, как при эпилептическом припадке, и Тэллоу понял, что оказывает ей поддержку не в эмоциональном, а в самом что ни на есть физическом смысле: она стояла на ногах исключительно потому, что он держал ее за плечи.
- Вам нужно присесть, - сказал он и с трудом, еле передвигая ноги, повел ее к машине.
Спина резко запротестовала, когда он наклонился, чтобы открыть дверь со стороны водителя. Он распахнул ее и боком опустил женщину на сиденье.
- Одну секундочку, - сказал он и метнулся за ее сумочкой и сэндвичем, взял с крыши джипа собственные бутерброды, открыл заднюю дверь и аккуратно положил - да что с ним такое? это же всего лишь три сэндвича, почему он с ними носится, как с хрустальными вазами? - драгоценные покупки поверх сумки с ноутбуком. А когда развернулся к женщине, она сняла очки и запихала их в карман пиджака. Судя по кругам под глазами, спала Эмили плохо и мало.
- Боже ты мой, - просипела она. - Вы только посмотрите на мои руки!
Вены на предплечьях вздулись, как канаты, а руки дрожали так, что их разглядеть было трудно.
Тэллоу отдал ей сумку. Она с трудом ухватилась за нее, но удержала. Тэллоу стоял рядом и наблюдал. Дрожь уменьшилась, но не прекратилась. Он присел рядом, прислонившись к машине:
- Эмили, не могли бы вы попытаться еще раз рассказать мне, что случилось?
Глаза ее заволокла странная дымка, и он с неожиданной грустью понял: женщина собирается его обмануть.
- Я… я н-не знаю… - проговорила Эмили. - Я… я просто… просто я не очень хорошо себя чувствую в последнее время. У меня… ох… я даже не знаю, как это сказать… у меня эмоциональные проблемы… или психические… не знаю, вы, наверное, сразу подумаете, что я сумасшедшая, правда? Просто иногда я… не справляюсь. Может, потому что меня легко напугать? И этот человек… он просто… просто неудачный момент был, вот и все.
Она посмотрела на свою брошь и со злостью ущипнула ее. Из груди ее вырвался жутковатый звук - всхлип пополам со смехом. Словно там, внутри, разбилось сердце.
- А эта дурацкая штука… она не…
Тут она посмотрела на Тэллоу и осеклась:
- …дурацкая, вот.
Тэллоу кивнул на ее сумочку:
- Ваш телефон там?
Она кивнула, расстегнула молнию и вынула мобильник. Абсолютно новый, об этой модели он только читал: гибкий тонкий пластиковый прямоугольник с дизайнерски врезанной в заднюю панель антенной.
- Нам компании выдают прототипы, - сказала Эмили, пытаясь то ли объяснить, то ли извиниться.
- Как зовут вашего мужа? - спросил он, принимая телефон.
- Джейсон. Джейсон Вестовер, - пробормотала она.
Он зашел в контакты, нашел там имя "Джейсон", нажал на "позвонить". Тепло его руки что-то активировало в сотовом, и он свернулся у него в руке, принимая изогнутую форму старых телефонных трубок.
- Да, Эм, что случилось, - послышался усталый мужской голос.
Не вопрос - просто печальная констатация факта.
- Это детектив Тэллоу, полиция Нью-Йорка. Это мистер Вестовер?
- О боже.
- Все в порядке. Все хорошо. Я говорю с Джейсоном Вестовером?
- Да. Да! Я ничего не…
- Все в порядке, сэр. Я нахожусь рядом с вашей женой. Она очень испугалась и, боюсь, не в том состоянии, чтобы вести машину. Она испытала сильное потрясение. Буду признателен, если вы сообщите, где живете, мы бы там встретились.