Два "БМВ" стрельнули от сауны почти дуплетом. В одном поехал я и Чума с бойцами. Мы взяли курс на подмосковное местечко Раздоры: Европа набросала мне примерное местоположение депутатского особняка. Тщеславный лидер правых уклонистов, разумеется, не случайно выбрал для своей резиденции поселок с таким названием. Верно, пестовал он мечту о том, что когда-нибудь Раздоры переименуются в Раздорово. Коли не площадь в центре столицы, то хотя бы дачная слобода понесет от него, плодовитого, на радость и утеху всем избирателям.
Когда наступили Раздоры, по ходу нашего движения замаячила водонапорная башня. Летом ее непременно бы скрыли густые кроны придорожных тополей, но шла зима, и бочонок сухопутного маяка, сложенный из белого кирпича, отчетливо был виден почти по самую грудь. По мере приближения конус его красной шапки, наподобие тех, что носят подосиновики в детских песочницах, увеличивался. Теперь уже башня напоминала мне крайнюю фигуру из декоративных подарочных шахмат.
- Перед башней - направо, - подсказал я сидящему за рулем Финту.
Бандиты в машине помалкивали: каждый, наверное, о своем. "БМВ" загнула угол, и башня осталась позади. Расчищенное полотно депутатского шоссе улетало стрелой в кучный сосновый лес. Резиденция Раздорова находилась в стороне от поселка. Одно слово - особняк.
- Фары убери! - процедил Чума, навинчивая на ствол автомата здоровенный глушитель.
Далее машина медленно двинулась в темноте.
Малочисленная, но решительно настроенная группа без лишней суеты готовилась к атаке. По всему было видно, что предстоящая схватка для гангстеров - дело привычное. И то сказать - Руслан в свою гвардию птенцов не набирал. Жорик бросил мне шерстяную шапочку-маску.
- Программа защиты свидетелей, - хмыкнул он. - А кто опознает - считай покойник.
Понты закончились. На войне как на войне: все равны и конкретны.
Высокий, сваренный из редких, как бивни мамонта, прутьев забор оканчивался впереди массивными сплошными воротами. Подъезд к ним освещался столбовым прожектором.
- И наружка по углам: камеры две - не меньше! - озвучил Жорик мою собственную мысль.
- Стоим! - взял Чума на себя командование.
"БМВ" остановилась, не доехав до ворот метров двадцать. Сыгранный квартет головорезов действовал, как на репетиции. Каждый знал свою партию четко. Я ожидал увидеть что угодно: лихую кавалерийскую рубку, буйный пиратский абордаж, плохо организованный налет на сберегательную кассу - только не профессиональные приемы в духе каких-нибудь "морских котиков".
- Белка! - скомандовал Чума.
Курчавый брюнет в такой же теперь черной шапочке-маске, как и все прочие, надел ранец и длинным затяжным прыжком, словно парашютист, выбросился из машины в глубокий сугроб. Резво, по-пластунски, он одолел расстояние до ворот и приступил к минированию.
- Жорик! - Чума сбросил пальто и закатал рукав шерстяного свитера. - Ты чего засох?!
Жорик, еще раньше проделавший нечто подобное, выдернул из вены иглу и откинулся на спину.
- Кайф! - прошептал он. - Вставило круто!
Чума уже плавил над зажигалкой в стальной чайной ложечке свою дозу героина. К моменту возвращения Белки все трое бандитов закончили медицинскую подготовку грядущей операции.
- Пять минут курим! - падая на сиденье, доложил минер. После чего присоединился к общему наркотическому веселью.
- За счет заведения! - Жорик протянул мне заправленный шприц.
- С утра как на иголках, - отказался я вежливо, но твердо.
- То-то в сауне быковал, - миролюбиво напомнил Чума.
Как-то я не купился на его благодушное настроение.
Через пять минут мы уже мчались по прямой к резиденции депутата, сопровождаемые глухим собачьим лаем. Заряд пластита, установленный Белкой по всем правилам подрывного искусства, сработал безотказно. Ювелирно исполненный взрыв сложил ворота, словно прочитанную книгу, и Финт газанул. "БМВ", перевалив через все то, что недавно еще называлось воротами, рванула к особняку. "Это вам не Руфь Аркадьевна! - Я глянул в окно, доставая кольт из кармана. - Здесь любитель-кинолог Игорь Владиленович систему охраны обеспечивает! Птицу видать по полету!"
Доберманы, будто косяк черных дельфинов, утопая в снегу и выныривая на поверхность, преследовали нас чуть позади. А спереди уже прыгали по ступеням широкой мраморной лестницы трое охранников с помповыми ружьями. Четвертый, появившись в дверях, припал на колено и довольно точно пальнул навскидку. Заряд его "ремингтона" разворотил, судя по результату, весь двигатель. "БМВ", будто налетевшую на невидимое препятствие, развернуло боком. И как раз тем, с которого Чума занимал огневую позицию. Автоматом парень с татуировкой владел не хуже нашего батальонного Диковича. Прежде чем мы покинули автомобиль, все трое охранников лежали, обливаясь кровью, у подножия лестницы, а четвертый сучил ногами на верхней площадке. Ему пуля, видимо, угодила в живот. Но стоны его потонули в предсмертном визге доберманов, встреченных у машины Белкой и Жориком. Вернее, короткими очередями их "Калашниковых".
- Рок энд ролл! - на английский манер заорал Финт, взлетая вверх по ступенькам.
Выстрелом в голову он добил раненого охранника и скрылся в доме.
- Сарай проверь! - деловито распорядился Чума, указывая Белке на бревенчатый флигель слева от резиденции.
Светившиеся в нем окна с началом штурма погасли. И это было подозрительно. Сколько в поместье Раздорова осталось охраны и прислуги, мы понятия не имели, как не имели понятия о наличии самого депутата.
- А вы, Александр еще пока Иванович, - язвительно обратился ко мне Чума, - подвал поищите, где наш бугор мышей ловит!
Не спуская взгляда с его опущенного глушителя, я направился к боковому входу. "Интересно, вызвали эти олухи дежурный наряд или на свои силы понадеялись?" - размышлял я попутно.
- Жорик! Давай за Финтом и гони всех, кто там есть, на первый этаж! Маски не снимать! Клюшек не лапать! С депутатом и членами его семьи обращаться, как с оргтехникой! - отдавал Чума за моей спиной приказы.
Высадив локтем дверное стекло, я открыл замок и обследовал в темноте небольшое помещение. Это была кухня, оснащенная плитами, грилем, посудными полками, колонками, буфетом и парой холодильников. За одним из них я и встал. Вовремя встал, между прочим. Только встал, как услышал скрип снега под ногами и увидел тускло блеснувший при свете естествен нога спутника нашей планеты знакомый глушитель. Чума, как я и думал, более озадачен был не поисками Руслана, а сведением личных со мною счетов. Осваиваясь, он замер на пороге. Но промысел Божий, как известно, неисповедим, и судьба распорядилась по-своему. Обитая войлоком дверь, ведущая из кухни в особняк, неожиданно распахнулась.
- Сдохни, падла! - тонким голосом крикнул молоденький член команды сторожей, притаившийся, надо полагать, в здании и следивший из какого-нибудь окна за происходящим снаружи.
Пистолет, который он сжимал обеими руками в стиле киношных рейнджеров, грохнул и снес бандиту полчерепа. Лихо перескочив через его тело, сторож выбежал во двор. Как раз под автоматную очередь.
Я покинул свое укрытие и осторожно выглянул на улицу. Ярко освещенная, точно воскресный зимний каток, площадь у резиденции была усеяна собачьими и человеческими трупами. Ближе всех лицом в снег лежал отважный "рейнджер". Так же сразу я заметил и Белку. Он сидел с автоматом на коленях, прислонившись к переднему колесу "БМВ", и смотрел в мою сторону сквозь прорези маски.
- Куда?! - спросил я, подбегая к начитанному гангстеру.
- В грудь, сука! - простонал тот. - Во флигеле!
- Лучше б ты бронежилетом заместо героина пользовался. - Я расстегнул на нем кожаную куртку.
Рубаха под ней набухла от крови. Зрачки у Белки закатились, но это еще была не смерть. Пульс у него прощупывался. Нарыв аптечку в машине, я взялся за перевязку, на которую ушел весь бинт. "Из дробовика, не иначе! - сообразил я, оказывая Белке вторую после наркотического укола медицинскую помощь. - Если пробито легкое - труба дело".
И тут в резиденции народного избранника возобновилась перестрелка. Затянув бинт потуже, я взбежал по лестнице и подобрал на верхней площадке "ремингтон". Но пальба оборвалась прежде, чем я оказался внутри здания. Посмотреть там было на что: ремонт предстоял Раздорову капитальный. Косметическим после такого погрома трудно отделаться. На первом этаже я обнаружил тела Жорика и мужчины в комбинезоне танкиста. Танкист, судя по всему, упал через перила галереи, на которую вела обитая ковролином винтовая лестница. Оба были мертвы. Финта я нашел в спальне наверху. Он, бедняга, хрипел, испуская дух. У разнесенного в щепки стенного шкафа остывал последний из могикан, оборонявших депутатскую цитадель. Финт умер у меня на руках, прежде чем я даже успел осмотреть его рану. Пуля прошила ему подбородок и застряла в черепе. Стреляли снизу вверх. Видимо, танкист выкатился из-под кровати с пышным балдахином, когда Финт в упоении боя шкаф дырявил.
Я сошел вниз с "ремингтоном" на плече. Ничто больше не нарушало мирную тишину этого райского уголка: ни лай собак, ни крики перепуганной челяди, ни даже вой милицейской сирены где-либо в отдалении. Прислуга, скорее всего, у Раздорова была местная и к ночи расходилась по домам, оставляя "ранчо" на попечение охранников.
"Бор заснул, долина спит", - вспомнил я Жуковского, стоя на крыльце и обозревая окрестности. Обозрение мое, впрочем, далее освещенного пространства не простиралось. Спрятав так и не обстрелянный до сей поры кольт, я подошел к машине. Белка уже скончался. Заряд картечи сделал свое грязное дело. Но приступать к поискам темницы или светлицы, где, по моему разумению, содержались плененные "фигуры" Маевского, я не спешил. Негоже было оставлять за спиной притаившегося врага. Кто-то отсиживался еще в охотничьем домике, ошибочно принятом Чумой за безобидный флигель.
Прихватив "ремингтон" и аптечку, я отправился в гости к неприветливым хозяевам. Как-то их надо было предупредить о моем визите, и, размахнувшись, я метнул аптечку в среднее окно. В ответ прогремели два выстрела. "Стало быть, приглашают", - истолковано было мной в свою пользу данное обстоятельство.
- Интерпол! - представился я, выбив дверь прикладом. - Всем бросить оружие и лечь вниз лицом!
Сначала о доски грянуло что-то твердое и легкое, а затем упало нечто мягкое и тяжелое. И только после этого я нашарил на стене выключатель. Нашаривать выключатели за истекшие двое суток стало для меня делом привычным.
Бордовый с кистями абажур - я думал, таких и не бывает уже - осветил чудную панораму. Сам депутат Раздоров, придавив толстой щекой доски и раскинув руки, будто апостол новой веры, готовый к распятию, лежал в теплых байковых кальсонах на чистом лакированном полу. Рядом с ним, как я и предполагал, валялась двустволка. А вот кто валялся в кровати, вздрагивая под одеялом, было пока не ясно.
- На меня напали, - засопел Раздоров, не меняя позиции. - Вы должны меня защитить.
- Уже! - Я рывком сдернул с постели одеяло.
Под ним пряталась дрожащая от страха, а теперь еще и от холода девчонка-подросток лет пятнадцати, не старше. Губы и подбородок у нее тоже подрагивали. Нимфетка была, вычурно изъясняясь, в первозданном костюме Евы, а проще - голая, как сама правда. Дабы прикрыть наготу, она схватилась за подушку, но тут же ее и бросила. Потряхивая грудками, энергично взялась обшаривать изголовье и затем всю постель. Пропажа какой-то ценности девицу испугала куда серьезней, чем появление страшного мужика в черной маске и с "ремингтоном" наперевес.
- Что-то потеряли, мадам? - справился я из вежливости. - Девственность, аванс, украшения?
- Украшения! - Она подобрала с пола упавшие дешевенькие клипсы и, усевшись самым бессовестным образом по-турецки, стала их примерять.
- Это ваш папа? - Я ткнул дулом ружья в широкую депутатскую задницу.
- Не имеете права! - подскочил Раздоров.
- Лежать, - придавил я его подошвой ботинка.
- Интерпол не имеет права! - забормотал избранник. - Международный конфликт!.. Здесь другая юрисдикция!
- А ваш папа разрешает вам с чужими папами трахаться? - продолжил я допрос юной развратницы.
- Я сама! - пояснила она, деловито собирая разбросанную по комнате одежду.
Припомнив, что одноименное женское ток-шоу идет по телевизору почти параллельно с передачей "Спокойной ночи, малыши!", я просто сел. Причем сел на разобранную постель народного трибуна:
- А "Про это" вы, случайно, не смотрите?! Там про это очень много рассказывают!
- Чего?! - Закончив туалет, девица уставилась на меня, будто впервые увидела.
- Ничего! - гаркнул я. - Брысь отсюда!
Она сорвала со стенного крючка шубейку из чего-то растительного и мигом пропала за дверью.
- Теперь с вами. - Я повернулся к притихшему депутату. - У вас есть письменное разрешение на случку с детьми от шестнадцати и младше?
- А у вас ордер есть?! - Вскочив на ноги, Раздоров возродился, словно птица Феникс из пепла. - Ордер покажите! Я государственное лицо! Депутат палаты!
- Нижней палаты, - уточнил я, глядя на его дезабилье. - Наденьте-ка брюки и дальше по порядку.
- На меня напали! - Облачаясь в костюм, Раздоров изложил свою версию происшедшего. - Это не мафия! Это - происки левых! Скоро президентские выборы, и я - баллотируюсь! Хотели учинить надо мной расправу в собственном очаге! Негодяи! Ничего-ничего! Он - все видит!
Раздоров указал пальцем на абажур с кистями.
- Оставим высшую материю, - постарался вернуть я его к насущным вопросам. - Дальше, пожалуйста.
- Я спас эту девочку и спасся сам! - Депутат предложил мне разделить с ним общую радость. - Теперь страна может спать спокойно! Раздорова еще никто не заставал врасплох! И впредь, и отныне, и во веки веков!
- Аминь, - отозвался я. - Сколько было в особняке охранников?
- Четверо. - Депутат щелкнул запонками и принялся завязывать узел галстука. - Пять обученных собак на участке. Еще мой водитель в гараже. Прислугу я к ночи отпускаю!
- Гараж подземный?
- Да. Две машины служебного назначения и одна - подарок шейха из Саудовской Аравии. Жест доброй воли. И - "харлей" моего старшего оболтуса.
- Водитель ваш был вооружен?
- А как же, товарищ! Он же тело мое охранять обязан в дороге! - Раздоров, причесавшись перед настенным зеркалом, повернулся ко мне и стал опять похож на Раздорова - известного политического деятеля, неутомимого борца с коррупцией во всех эшелонах и некоторых тамбурах Кремля. - Ваше удостоверение можно посмотреть? Вы кто?!
- Я - человек с ружьем, - признался я хозяину резиденции. - Ружье заряжено. Иногда - стреляет. Я буду спрашивать, а вы - отвечать, договорились? Как в старые добрые времена.
- Посмотрим, - уклончиво заметил Раздоров.
Правым уклонистом он оставался даже после долгого трудового дня. Ну ладно. Хотя бы с "танкистом" что-то прояснилось. Очевидно, в момент внезапной атаки шофер отдыхал на хозяйской кровати под балдахином. Отчего б не отдохнуть, зная, что лидер фракции "Честный передел" в этот поздний час переделивает супружеское ложе в охотничьем домике с юной поклонницей? Услыхав стрельбу, горемыка шофер, вместо того чтобы сбежать в гараж, закатился под широкое ложе политического деятеля. Возможно, решил спросонья, что он давно в гараже, а кровать - не кровать, но - машина: самое безопасное место в ближнем бою.
- Итак, - начал я снова. - Почему вы сегодня отпустили прислугу раньше обычного?
- У меня была назначена важная встреча инкогнито, - буркнул депутат. - На высшем уровне.
- На чем была назначена?! - Я скрипнул, вставая, постельными пружинами. - Возьмите пальто, гражданин избранник! Место преступления мы еще с вами не осмотрели.
А во двор выйти стоило. Когда депутат при свете прожекторов увидал картину побоища, ему сделалось дурно. Ожидая, пока он придет немного в себя, я закурил.
- Что это?! - вытирая рот платком, забормотал Раздоров. - Это же… Это же - катастрофа! Завтра… Уже сегодня все газеты, все телевидение свяжет меня с этим!.. С этой!.. Пан Зюзя, сволочь, на стену полезет от радости!
- Нет худа без добра, - заметил я философски. - Действующего президента когда-то с моста уронили. С тех пор от него водкой… Короче, он с тех пор достиг всего, что вы себе желаете.
- Да?! - приободрился Раздоров. - Вы так думаете?! А что? Это мысль!
Заложив руки за спину, он выкатил грудь. Раздоров напоминал мне гения Тетеля из повести-сказки "Мастер-блоха": то сдувался, то надувался.
- Очень, очень верное соображение! - Казалось, он и думать забыл о покойниках, населявших его усадьбу. - Мы должны это с вами использовать! Сколько липовых покушений сами на себя всякие проститутки устраивали! И все ради поднятия рейтинга. А тут - золотая жила! Я покажу этим импотентам, у кого из нас рейтинг стоит!
- Непременно. - Я взял его под руку. - А пока покажите мне, будьте любезны, ваши подземные владения: застенки, темницы, каменные мешки…
- Какие еще мешки?! - вырвался Раздоров.
- Ну, где-то же вы держите гнусных врагов демократии?! - улыбнулся я, разряжая обстановку.
Но шутки моей депутат, судя по тому, как стал опять раздуваться, не оценил.
- Владимир Иннокентьевич, мы напрасно теряем ваше время! Ей-богу, мы здесь одни. Если вы и впредь будете хорохориться я пристрелю вас, как Мартина Лютера Кинга, и все дела! Посмертно вам даже памятник отольют на кобыле с железными яйцами. А вы еще нужны своему народу, поверьте!
Чтобы заставить здравомыслящего в общем-то человека в подобное поверить, мне пришлось поднести к его умной башке "ремингтон" и передернуть затвор.
- В качестве дружеской услуги! - побледнев, замямлил Раздоров. - В порядке одолжения… Аркадий Петрович Маевский, как ближайший соратник и сочувствующий…
- Да рожай ты, овца бодливая! - сорвался я окончательно.
- В подземном гараже у меня есть подвал со всеми удобствами! - Раздоров, славящийся умением вовремя сделать правильный выбор, повел меня к воротам гаража, встроенного в резиденцию с тыльной стороны. - Исключительно для их собственной пользы! Маевский попросил меня спрятать от посторонних глаз шестерых сотрудников аппарата месяца на два-три максимум!
Ворота гаража с улицы открывались с помощью ультразвукового сигнала, настроенного на определенную частоту.
- Это в их же интересах, - напомнил мне повторно Владимир Иннокентьевич, нажимая кнопку пульта. - Они все стали невольными свидетелями… Какой-то жесткий компромат на эшелоны, вы понимаете…
Ворота медленно поползли вверх, открывая беззубую пасть автомобильного узилища.
- Невольными? - Я покосился на Раздорова. - Были бы вольными, не сидели бы у тебя под замком, хренов ты поборник.
- Да они ни в чем не нуждаются! - будто угадывая мои мысли, продолжил Раздоров свою речевку. - Все необходимое: одеяла, белки, жиры, витамины свежие…
- И раздельный санузел, - оборвал я его.