- Я - на патрульной, - буркнул Беляк.
Аня взглянула на меня вопросительно. Она отлично знала, что я зажала снимок Болека Скочигая, и не понимала причин такого моего поведения, думая, что, может, я забыла о капризном гении. Мы достаточно давно были знакомы, чтобы она прочла ответ по лицу.
Я по-прежнему намеревалась свято хранить семейные тайны Павла и не предъявлять Беляку фотографии, пока не свяжусь с обоими братьями: и Павлом, и Конрадом. И отдельно - с Кларой, которую тоже никак не могла отловить и чье исчезновение с радара моего мобильника казалось мне крайне подозрительным и попахивало враньем. Наталка, похоже, тоже что-то заподозрила и предпочла о фото промолчать.
Не успела я принять решение, как забряцал сотовый Беляка.
- Извольте, - он обратился ко мне, - адреса, что вы просили..
Ручка и бумага были под рукой, но Малгося меня опередила.
- Накарябаешь - потом разбирай, - проворчала она и положила перед собой столетнюю тетрадь.
Первая фамилия была нам абсолютно не знакома.
- Алина Вжосяк, - продиктовал комиссар. - Бывший спортивный тренер, двое взрослых детей, сын и дочь. Несудимые.
Вторая - еще как знакома..
- Скочигай Болеслав. Без постоянного места работы. Декоратор, свободный художник, работает по договорам. Несудимый.
И третья.
- Лясковский Казимеж с супругой. На пенсии. Часто выезжает за границу, на лечение. Есть в базе, но не как преступник, а как потерпевший. Здоровье потерял в автоаварии. Это все. Будут еще пожелания?
Как не быть, но я пока никак не могла определиться, какие именно. В голове колом торчала информация, что у Лясковской короткие ножки. Ну, и какое отношение к делу, скажите на милость, имели ее ножки?
К счастью, другим гостям ножки мозгов не затуманили, и предположения посыпались одно другого интереснее.
- Тренерша спортивная, может быть, здоровенная лошадь, - подхватил Витек. - Нам такая и нужна, а взрослые детки - на подхвате…
- И это сыночек? - Малгося с состраданием ткнула пальцем в физиономию троглодита. - Дочурка такая же?
- Почему нет? Семейное предприятие.
- Лясковская отпадает, - пробормотала я, все еще пытаясь отцепиться от навязчивых ножек. - Насколько я понимаю, Лясковский - инвалид…
Аня мягко напомнила, что из Зузиных сплетен это вовсе не следовало. Скорее наоборот, явная неприязнь к жене свидетельствовала об интересе к мужу. Никто из нас его не видел, да и если Мариэтта на него запала, какой уж тут калека?
- Я бы на эту Вжосяк поставил, - упорствовал Витек - Муж у нее есть?
- Даже если есть…
- А черт его знает, может, он - сущая обезьяна и детки в него пошли…
- У нас есть еще Болек, - осторожно напомнила Аня.
- Болек - идиот, - вынесла свой приговор Малгося. - Мартуся так на него плевалась, что из трубки брызгало. Зуза и пани Иза говорят то же самое. Сопляк безответственный, ничего до конца не довел, да он ни одной жертвы прилично бы не выкрал!
- Нам надо знать о них больше! - открыла я Америку и уставилась на Беляка.
Тот смутился.
- Ну, знаете, господа… Вопреки тому, что о нас говорят, полиция законопослушными гражданами не интересуется. За всеми подряд мы не следим, да и никаких сил не хватит. Этого, как его… Лясковского еще можно в деле найти, хотя он абсолютно ни в чем не виноват. Преступник, кстати, в состоянии алкогольного опьянения, врезался в него на парковке. Это все, что я помню по делу, да и то только потому, что все дивились, каким чудом его по капоту не размазал.
Аня продолжала гнуть свою линию:
- Представляется разумным, чтобы вы тоже нам немного помогли. Две фамилии нам знакомы, но только фамилии. Раз уж мы сотрудничаем, полагаю, что некоторые из нас частным образом узнают больше. А вы, со своей стороны, официально…
- Совершенно с вами согласен. Думаю, что завтра у меня будет для пани, для всех вас… информация… И разумеется, фотография этого типа в лысом варианте…
* * *
На столе оставалось слишком много закусок, чтобы можно было вот так просто взять и разойтись.
- А зачем вам этот лысый гоблин с кудряшками? - с любопытством обратилась Малгося к Ане. - Есть вероятность, что вы его знаете?
- Вероятность как раз минимальная, скорее, слабая надежда… Возможно, что мелькнул на одном из последних слушаний как незначительный свидетель, может, бритого наголо и узнаю. Все были бритые. Во всяком случае, попытаться стоит, ведь в деле есть фамилии. А вот фигура этого горе-художника Болека Скочигая представляется мне весьма интересной.
- Законченный кретин! Все твердят одно и то же - каши с ним не сваришь.
Аня отрицательно покачала головой и решилась на оливку с сыром.
- Эго может быть камуфляж. Нарочно прикидывается безответственным неудачником, чтобы его никто не заподозрил в хорошо продуманных и последовательных преступлениях. А контактов с людьми у него масса.
- Ну, не один он такой общительный.
Я достала листок с физиономией Болека и положила на стол.
- Не хотелось бы быть излишне бестактной, - начала Аня, - и совать нос в личные дела, но что там с больницей? Мартуся встречает его в Кракове, а ты уверена, что он лежит в варшавской больнице…
Я тут же взорвалась:
- Ни в чем я не уверена. Поэтому и хочу их отловить. Павел так сказал, а он замороченный - дальше некуда, и сам толком не знает, кто лежит в больнице и что там с этой проклятой почкой..
- С какой почкой?
Тьфу, о почке же речи не было… Вопрос я проигнорировала.
- И где Клара, пропади она пропадом! Бьюсь об заклад, что она в этом замешана!
- Ну, слава богу! - довольно вздохнул Витек и, положив на свою тарелку корнишон, маринованный грибок и оливку с паприкой, с наслаждением долил себе виски. - Мы тебе уже сто лет талдычим, что нечего ей так доверять, а ты - ноль внимания…
- Уже не ноль. Из Италии совсем другая вернулась.
- Совсем другая уже уезжала, - отрезала холодно Малгося. - Может, когда и была иной, но все это давно и неправда. И вообще я удивляюсь, как ты в этого Павла веришь, все она притворяется…
Звякнул мой сотовый. Это телефонировал Павел - легок на помине.
- Ты мне звонила, - напомнил он. - Я зайду?
- А ты где?
- У твоей калитки.
- Так чего там торчишь? Но предупреждаю, здесь полно народу.
- Плевать, я иду!
От машины он отказался сразу, как только взглянул на стол. Заявив, что все имеет свои границы, а его терпение лопнуло, он бухнулся на стул. Ясно было, что в одно такси все не уместятся.
- Ты им рассказала?
- Да ты что! Только что само вырвалось.
- Отца трогать не будем, пусть себе спокойно лежит в земле. А ведь ты была права, он там не лежит.
Я-то сообразила, что он имеет в виду, а вот в сообразительности остальных гостей не была уверена. При этом я тихо порадовалась, что Павел доехал до меня в целости и сохранности, без ДТП, хотя внутри он весь кипел и преспокойно мог поехать на азимут по чужим заборам и газонам. Благо с младых ногтей увлекался гонками по пересеченной местности.
- Витек, плескани ему беленькой, - распорядилась я. - Кусок селедки еще остался. К черту виски и коньяк, да здравствует польская водка!
В моем холодильнике на почетном месте стояла бутылка водки отечественного производства - образцовый национальный продукт, заточенный специально под селедку и употребляемый по этой причине крайне редко, так как селедку я готовила не чаще трех раз в год, так уж почему-то получалось. Стоял, стоял и вот дождался.
Витек не поскупился, Малгося быстро принесла из кухни кусок черного хлеба. Видно было, что Павлу нужно время, чтобы прийти в себя.
- Я им растолкую? - попросила я, на что Павел одобрительно кивнул.
- Это Павел? - удостоверилась шепотом Наталка, на что теперь уже кивнула Аня.
- В могиле лежит отец Павла и его брата, в этом нет ничего особенного, там мы его в покое и оставим. А вот в больнице гад, то есть Болек, не лежит. Мартуся была права, мотается по родному краю, а кто лежит в больнице - понятия не имею. Конрад…
- Конрада я к батарее пристегнул по твоей рекомендации, - вставил с набитым ртом Павел.
- Конрад, по имеющимся у меня на данный момент сведениям, - продолжала я несколько неуверенно, сбитая с толку последним Павловым заявлением, - влюбился в Клару на всю оставшуюся жизнь…
- Уже разлюбил, - совсем огорошил меня Павел, продолжая налегать на корнишоны и сыр.
- Сколько ему лет? - сурово вмешалась Малгося.
- Младше ее на одиннадцать. Я тут потрудилась и подсчитала. Любил, теперь уже в прошедшем времени. А она на гада глаз положила, вспомните Зузины слова, что Олдяк морщился… А может, Мариэтта, точно не помню… что какая-то девка гаду голову морочит и потому он никак работу не кончит. У меня выходит, что это как раз Клара и есть. На Мариэтту похожа. Если хочет, пусть сам дальше расскажет…
Павел отрицательно замотал головой, по-прежнему налегая на разносолы.
- Ну, нет так нет. Конрада до того переклинило, что он собирался гаду, то бишь Болеку, раз мы уже установили, что это он, отдать здоровую почку для Клариного удовольствия…
Витек громыхнул стулом.
- Эй, никто мне не докажет, что я всего двумя сотками виски набрался, да еще со льдом и закуской! Вот заснуть мог, но такой байды и во сне не увидишь!
- Вот и слушай внимательно, потому как никогда и не услышишь. Гад, пардон, Болек должен был лежать в больнице и дожидаться почки, но оказывается, что-то здесь не срослось, и не лежит…
- Мамуля, - произнес Павел четко и зло.
- Что мамуля и чья мамуля? Конрада?
- Ну не моя же!
- А я ведь о мамуле спрашивала! - рассердилась я. - Недаром мне казалось!
Пришлось Ане снова вмешиваться, так как она была единственным человеком, способным навести порядок в этом дурдоме. Она так грохнула по столу декоративной пробкой, что аж эхо отозвалось.
- Прошу соблюдать тишину! Иначе я ухожу и больше в этом не участвую. Я уже не молоденькая и должна заботиться о своем здоровье! Гад не лежит, но кто-то лежит, если Клара сидела… Совсем ум за разум заходит! Можно мне немножко кальвадоса? Я знаю, что здесь есть.
Витек рванул к буфету - он лучше меня ориентируется, где в доме какие напитки. Обеденный стол при этом опять пришел в движение. На Анином лице читалось удовлетворение, что она так предусмотрительно выбрала за ним себе место и, находясь с внутренней стороны, пребывает в полной безопасности. Мне излишняя подвижность стола не мешала, уже привыкла, и вообще, живу я здесь.
Каждый получил, что хотел, Павел по-прежнему придерживался концепции патриотизма, а я обратила, наконец, внимание на то, что пью. Оказалось - чай. Пришлось срочно перестраиваться и потребовать белого рейнского.
Наталке впервые удалось перекрыть общий шум, и настолько удачно, что ее вопрос был услышан всеми остальными:
- Как ее зовут и где она живет? Мамуля эта! - А пальцем она ткнула в Малгосю: - Мне, пожалуйста, вон того…
Она имела в виду красное вино. Малгося выполнила заказ.
- Флора, - ответил Павел. - Я рассказывал, мухлюет с паршивцем-гадом-Болеком.
- Я просила соблюдать тишину, - напомнила нам уже совсем успокоившаяся Аня. - Давайте по порядку: Конрад влюблен в Клару…
- Был, - поправил ее Павел весьма категорично.
- Принимается, был. Клара положила глаз на гада Болека. По первоначальной версии Болек лежал в больнице и ему требовалась почка, правильно?
Мы предоставили Павлу возможность ответить:
- Правильно.
- Конрад из любви к Кларе согласился отдать гаду свою почку?
Павел скрипнул зубами и допил то, что оставалось в бокале. Витек тут же подлил еще.
- Согласился. Обследовался, и вышло, что годится.
- И мамуля Конрада не возражала? Если я правильно услыхала, ее зовут Флора?
- Флора.
- Объявляю перерыв. Попрошу еще кальвадоса.
Угадайте с трех раз, куда Аня отправилась со своим мобильным? Я начала подумывать, не пора ли мне украсить достойным образом дверь в бойлерную.
Дальше я уже не в состоянии передать, кто что говорил, так как все пытались перекричать друг друга. Но волновало нас одно и то же. Все возмущались, что эта сука готова искалечить родного сына, что Конрад был гораздо младше Болека как минимум лет на пятнадцать, и куда, черт побери, этот проклятый Болек подевался, раз не лежит в больнице?
Я даже не сомневаюсь, что мы получили бы самые невероятные ответы, если бы Аня не вернулась в столовую.
- Судебное следствие возобновляется, - сухо объявила она. - Мать Конрада Каминского, Флоренция, девичья фамилия - Скочигай. Согласно Актам гражданского состояния она является родной сестрой Болеслава Скочигая, имена родителей совпадают. Если бы Конрад был ей чужим человеком, то ее намерение использовать его ради брата было бы понятно, но, по всей вероятности, Конрад является ее родным сыном. Я подчеркиваю - по всей вероятности.
За столом на минуту воцарилась напряженная тишина.
- Кроме того, Болеслав Скочигай вовсе не лежит в больнице. Кто и когда в последнее время видел Болеслава Скочигая собственными глазами?
- Мартуся, два дня назад, - спешно доложила я.
- Я гораздо раньше, почти три недели назад, когда его фотографировала, - с сожалением призналась Наталка.
- Я - никогда, - мрачно заявил Павел, - а Конрад сегодня утром в городе.
Ну разве я могла не похвастать своей проницательностью?
- Так он поэтому Клару разлюбил? Просек, наконец, что она ему лапшу с почкой на уши вешает!
- Но кто же все-таки в больнице лежит? - рассвирепела Малгося.
- Некий Казимеж Лясковский, которому почка вовсе не требуется, так как ему удалили камни неделю назад, - спокойно информировала нас Аня. - За ним ухаживают два человека: Лясковская, его жена, и некий Скочигай, который прицепился к нему как репей и чуть ли не на коленях перед ним ползает, совершенно непонятно, с какой стати.
Опять Лясковская! В голове у меня снова завертелись коротенькие ножки, и я забыла, что уже в прошлом разговоре с Павлом начала подозревать то, что сейчас как раз и подтверждается. Фантастическая подстава, странное Кларино вранье! За кем она, собственно, бегает - за гадом Болеком или за Лясковским? И на кой ляд Конраду результаты обследования на совместимость с Болеком, если с почкой… без почки… нет, все-таки с почкой, лежит Лясковский?!
Тут до меня дошло, что Аня продолжает свое следствие. Павел послушно давал показания:
- Флора Каминская, в девичестве Скочигай, проходит в настоящее время курс лечения в косметической клинике, не так ли? С какого времени и когда должна вернуться?
- Из того, что сказал Конрад… Я почти все знаю со слов Конрада. Ее нет две недели, и через две недели возвращается. Нет, теперь уже через двенадцать дней.
- Таким образом, отсутствие Флоры и пребывание Лясковского в больнице совпали по времени?
- Похоже на то. Может, сговорились.
- А от кого Конрад узнал, что почка нужна Болеку и надо обследоваться, вдруг ему подойдет?
- От Клары. Такие представления устраивала, что тот сам готов был в петлю лезть, а после каждого удачного анализа ласками его, зараза, одаривала. Насчет ласк, это я так думаю, Конрад ничего такого не говорил, джентльмена из себя строит, но его так плющило - любой осел бы догадался. А как выяснилось, что это Лясковский, а Лясковскому Конрад не подходит, тут она ему шабаш ведьм по первому разряду закатила, еще похлеще, чем когда в дом не пустили.
- Откуда ошибка? Конрад знает?
- Нет, но Клара проговорилась, что гад подвел…
- Странно было бы, если бы не подвел, - съязвил Витек.
- А потом пыталась это замазать, что ее еще больше разозлило. Вот тогда Конрад и очухался.
- Так зачем же ты его в таком случае приковывал к этой… как ее… батарее?
- Отомстить рвался. Совсем башню у парня снесло. Убить Лясковского.
- Не вижу логики, - недовольно возразила Аня.
- Ну, он пока не решил. Может всех поубивать. Я боюсь, выскочит на улицу и угодит под трамвай.
- Он все еще там сидит? - забеспокоилась я. - Или уже освободился?
- Нет, я его у себя дома пристегнул. Батареи у нас старые, чугунные. И морду ему кляпом заткнул.
- А откуда у тебя наручники?
- Это еще с молодости, когда гонками увлекался. Один мент совсем от гонок ошалел, так я ему кружок дал проехать, а он из благодарности у меня в машине наручники и потерял, вместе с ключом.
Аня какое-то время раздумывала, листая свои записи.
- Секретарь бы пригодился… Минуточку. Давайте уточним Конрад узнал от Клары, что должен пройти обследование, так как Болеку нужна почка. Прошел. Кто подтвердил, что все подходит?
Павел пожал плечами.
- Не знаю. Конрад тоже не знает. Какие-то врачи, должно быть, во всяком случае, Клара так ему сказала. А раньше мамуля намекала, Флора, но та осторожно, а в основном Клара давила.
- Флора была за?
- За. При каждой встрече исподтишка так подзуживала и в этом вопросе была с Кларой заодно.
- Получается, они все друг друга знали?
- Понятное дело. Конрад Лясковских меньше, но тоже.
- Странно это, - вмешалась Малгося. - Какая-то мамуля ненормальная, и вообще, кто кого обул - не пойму, здесь гад, там Лясковский, почка и вовсе, выходит, не нужна..
- А эта Флора точно мать Конрада? - заподозрила неладное Наталка - Может, он из детского дома? Приемный?
- Да я его с рождения знаю! - возмутился Павел. - И вылитый отец, как и я!
- Здесь важен не отец, а мать…
Я охнула так, что обратила на себя всеобщее внимание.
- Ослица, - высказалась я с отвращением в собственный адрес, хватаясь за сотовый. - Старая кретинка. Есть один человек, можно сказать, очевидец! И с отцом твоим дружила, и с матерью, еще с молодости, а все из-за фамилии!
- Как это?
- Звали ее Лялька Каминская, училась вместе с твоим отцом, и еще тогда общие корни искали, всю генеалогию перерыли, если и были родственниками, то в раннем Средневековье. Но дружить от этого не перестали, без всяких там романов, нормально дружили, до самого ее отъезда. Лет сто уже как во Франции осела. Могу позвонить.
- Звони немедленно!
- А не очень поздно? - забеспокоилась Аня.
- Лялька поздно ложится, бывало, мы друг другу посреди ночи звонили.
- Тогда звони!
Я позвонила. Витек врубил громкую связь.
- Владик Каминский? - обрадовалась Лялька, и тут же радость в ее голосе сменилась грустью. - Он же давно умер!
- Да уже несколько лет тому…
- Царство ему небесное. А что?
Я кратко объяснила, что дело в почке, и спросила про позднего ребенка, Конрада, что родился после развода…
- О господи, еще как помню, разве такое забудешь?! - тут же принялась делиться воспоминаниями Лялька. - Владик тогда, можно сказать, мне в жилетку рыдал, не знал, что делать. Ты же знаешь, Владик тот еще бабник был, упокой, Господи, его душу!
- Поэтому первая жена с ним и развелась…
- И я бы развелась. Но он абы за что не хватался, выбирал, а мог себе позволить, гляди ж ты, вроде ничего особенного, а баб как магнитом притягивал, было в мужике очарование, ничего не скажешь! Да вот не повезло, сделал одной такой ребенка…
- Это была Флора? Флора Скочигай?