- Мэтт подошел ближе и понизил голос: - Кстати, ты на встречу группы собираешься?
- На встречу группы? Это так по-калифорнийски, Мэттью, - выдохнула Темпл, глядя на Мэтта, стоящего в тени. С одной стороны, это, конечно, поможет ей сблизиться с ним. И такой шанс ей совершенно не хотелось упускать, не так ли?
- Групповая терапия вовсе не какой-нибудь калифорнийский эксклюзив. И мое полное имя не Мэттью, - он казался немного оскорбленным. Темпл удивилась длинной паузе, которая последовала за дальнейшим признанием: - Меня зовут… Маттиас.
- О…
Что за дурацкое имя Маттиас? Наверное, оно его тоже бесит? Темпл решила не уделять этому особенно много внимания:
- Но уменьшительно все равно будет Мэтт. И почему мне нельзя просто пообщаться со своим наставником наедине?
- Разумеется, - снова расслабился Мэтт. Как только они возвращались к тому, в чем он был силен, у него сразу же поднималось настроение, - но тогда ты не сможешь послушать истории тех, кому пришлось пройти через то же, что и тебе.
- Большинству из них и не приходилось, - лицо красавца вдруг снова сделалось серьезным, и он явно захотел возразить, но Темпл продолжала: - Я знаю, что на них напали, но какие-нибудь уличные грабители или собственные мужья, близкие люди, что, конечно, ужасно! Но сколько человек в этой твоей "группе" встречались с парочкой реальных убийц, которые пытались, выбить из них информацию? Они не поверят мне! Вообще, я сама бы себе не поверила.
Улыбка Мэтта была печальной:
- Я никогда не встречал человека, которому было бы стыдно за то, что он стал чьей-то мишенью, но готов поспорить, на этой групповой терапии будет парочка другая таких же, как ты. Именно поэтому ты должна объективно оценить свой, так называемый, опыт. К тому же, в группе одни женщины.
- Я буду выглядеть плаксивой дурочкой на фоне тех, кому действительно досталось. Жертвы нападений…
- Выжившие, - поправил Мэтт. - Мы стараемся избегать подобных формулировок, чтобы не крепло в сознании ощущение того, что ты жертва. Ты - выжившая.
- Выжившая. Полагаю, раз я выдержала допрос лейтенанта Молины, я уже точно переживу твои детские игры в черепашек ниндзя. Ладно, наставник. Я готова. Давай уже начнем игру.
Мэтт напустил на себя ужасно деловой вид, даже вена на его лбу напряглась. Темпл, все еще неуверенная ни в своих действиях, ни в своем костюме, неожиданно поняла: боевые искусства были для него занятием весьма серьезным.
- Прежде всего, хочу спросить, - начал он, - ты уже совсем поправилась?
Темпл кивнула:
- Исцелилась совершенно чудесным образом. Глядя на оскорбленных женщин, которые продолжают верить, что жестокость в их сторону скоро прекратится.
- Нет ли каких старых травм, скажем, оставшихся со старших классов? Сломанное запястье или что-нибудь еще?
Темпл резко выбросила вперед руку, которую даже не было видно за длинным рукавом ее костюма, имитируя удар:
- Пока нет.
- Тут ты ничего не сломаешь, для этого и маты. Ты говорила, что никогда не занималась спортом в школе. А как насчет дома? В семье у тебя были братья или сестры, с которыми можно было подраться?
- В физическом плане нет, - отрицательно замотала головой Темпл. - Ты прямо как Молина во время допроса. Да, лейтенант, у меня были братья и сестры, два брата и две сестры. И нет, мы особо не дрались, ни во время ссор, ни во время игр, потому что я была, разумеется, самой младшей. И самой маленькой. Между мной и предпоследним ребенком родителей была разница в восемь лет, и очевидно, что остальным детям в семье до меня было мало дела, они уже были достаточно взрослыми для этого. Но мне доставалась вся их огромная поношенная одежда.
- В каком-то смысле ты была единственным ребенком в семье. Это интересно.
- Для наставника, может, это и интересно. Для меня - нет. Ты же знаешь, есть распространенное мнение, что родители чрезмерно контролируют первых детей, а на последних обычно вообще не обращают внимания. Так вот, я была хвостиком огромного дракона, из-за которого мои родители постоянно пребывали в нервном состоянии. Помимо передачи мне своей одежды, они всегда поддерживали друг друга в разговорах и в принятии решений: все знали, что для меня лучше. Все, кроме меня.
- Звучит так, словно ты была зрачком вашего семейного глаза.
- Ага. До самого моего отъезда из дома, отец называл меня божьей коровкой. А когда я улетела из Миннеаполиса с Максом, они пришли в бешенство.
- Кажется, они тебя сильно напрягали. Постарайся на править свою досаду на наши упражнения. Переведи гнев в действия. И запомни, это не мистические приемчики кунфу, а просто несколько хитростей, чтобы сбить напавшего с ног.
- А я смогу перебросить тебя через плечо?
- Со временем, - пообещал он с улыбкой.
Она вздохнула, еще раз оглянулась в поиске свидетелей и, никого не найдя, состроила гримасу:
- Только не зови меня кузнечиком.
Босая Темпл на цыпочках зашла в "Серкл-ритц", а потом поднялась к себе. Она ненавидела так ходить. Это напоминало ей детство, когда она выбиралась ночью из постели, чтобы попросить стакан воды. Словно ей теперь нужно было спрашивать чье-то разрешение, на что бы там ни было.
Мэтт оказался прав. Она действительно подвергалась третированию со стороны семьи в плане контроля и чрезмерной заботы и в гораздо большей степени, чем думала сама. Вспоминая эту старую обиду, Темпл представляла себя в образе бесстрашного ниндзя, и уже не чувствовала себя не в своей тарелке. Но вряд ли ей быстро удастся научиться подбрасывать Мэтта.
Уже в спальне она довольно долго боролась с узлом на поясе своего костюма, но в конце концов все-таки победила. Для маленькой босоногой леди это был "раунд первый". Когда она отбросила в сторону - что это было: костюм или форма? - "джи", то почувствовала запах собственного пота, слабый, приятно щекочущий нос и совсем не резкий.
Затем она переоделась в голубые трикотажные шорты и топ, обула танкетки на небольшой пробковой платформе. Чувствовала ли она себя более уверенной - отмщенной или отомстившей? Совершила ли она прорыв в вяло текущих отношениях со своим красивым и неуловимым соседом? Может быть.
Она прошла в другой конец квартиры, где была спальня-кабинет, по пути заглянув на кухню за стаканом красного грейпфрутового сока. Темпл представила, как со всей силы бьет убийце в переносицу твердым как камень ребром ладони, затем пальцами другой руки цепляется за его ноздри, так что предположительно сломанная кость переносицы, точнее ее раздробленные части, попадают прямо ему в мозг и пускают там целый фонтан крови, такой же ярко-красной, как грейпфрутовый сок в стакане.
Мэтт не учил ее этому приему, нет. Она только слышала о нем. Может быть, сейчас, пошагово представляя все эти действия и изучая движения, которых она не знала, когда на нее напали те двое, разрушенный ими покой восстановится. Может быть. На экране ее монитора, словно обескровленный язык, торчал бледно-розовый стикер с номером телефона групповой терапии.
Она оторвала его, а затем подняла трубку. Возможно, справляться с подобными ситуациями одному не всегда бывает правильно.
Глава 3
Шипение в ночи
Черныш Луи ждал Мэтта Девайна на углу клуба "Стрип энд чарльстон", когда тем вечером он вышел на работу.
Мэтт всегда ходил на работу пешком. Начнем с того, что у него просто не было машины. Кроме того, его обязанность заключалась только в том, чтобы спокойно сидеть с семи вечера до трех утра и выслушивать чужие проблемы, льющиеся нескончаемыми реками через телефонную трубку прямо ему в ухо. Это были часы, когда Лас-Вегас загорался своими самыми яркими огнями, а одинокие гостиничные номера и бары, где подают низкие стаканы, заполненные дешевыми спиртными напитками и безбрежной человеческой тоской, уже ждали своих клиентов.
Порой Мэтт представлял себя безмолвным слугой смерти, подбирающим останки человеческих жизней.
- Эй, Луи! - поприветствовал он кота.
Не многие черные коты рискуют гулять по Лас-Вегасу, где они всегда считались символом несчастья, таким же древним, как и само понятие суеверия. Только один из них вел себя так, будто он тут хозяин. Властелин всякого места, где бы ему ни приходилось бывать.
Конечно, Черныш Луи не ждал его. Кот по природе своей был бродягой, дороги двоих пересеклись в тот вечер совершенно случайным образом. Должно быть, Луи узнал Мэтта, потому как начал уверенно трусить вслед за ним, словно в надежде получить от знакомого мисс Темпл какое-нибудь лакомство. Мэтт посмотрел на верхушку отеля и его массивный фасад, спрятанный за Лас-Вегас-Стрип. Там он обнаружил относительно скромные очертания "Кристал феникс" с его неоновыми лучами и легендарной птицей, слабо светящейся на фоне все еще яркого солнца.
Мэтг свернул на соседнюю улицу, смешавшись с редеющей толпой. Луи не отставал, бежал рысью с таким занятым видом, который обычно можно увидеть у собак, а не кошек. Но Луи был необычным котом. По крайней мере, он сам так считал.
- Темпл будет крайне обеспокоена тем фактом, что ты гуляешь так далеко от дома, - нашел, что сказать коту Мэтт, словно Луи был обычным собеседником, а люди могли без проблем разговаривать с животными.
Мэтт привык жить один. И иметь возможность поболтать, даже если и с безмолвным животным, было для него приятной переменой. В конце квартала незатейливо поблескивал торговый центр, окончательно побежденный ярким сиянием окружающих его зданий. Порой Мэтт думал, что Лас-Вегас-Стрип был всего лишь грандиозной уловкой Голливуда, высокие металлические столбы которого прятали за собой фасады многочисленных гостиниц, и что люди, подходившие к нему слишком близко, попадали в сумеречную зону, где все происходящее было яркой, усиленной с помощью компьютерных технологий галлюцинацией.
Там, куда шел он, никаких галлюцинаций не было. Над дверью места, где всего восемь месяцев назад была химчистка, красовался самопальный знак с надписью "Контэкт".
Луи все еще бежал за ним. Несмотря на то, что был уже вечер, а солнце прикрывала верхушка горы Чарльстон высотой в три тысячи триста пятьдесят метров и соседние горы, светило немилосердно обжигало плечи Мэтта. Может, эти горы были всего лишь его бредовой идеей? Пустыня славит-^ ся своими миражами.
Мэтт открыл дверь, и его тут же окатила волна прохладного воздуха из кондиционера. Луи нагнул голову, чтобы обнюхать порог.
- Заходишь?
Кот отступил назад, потряс лапой и остался снаружи.
- Да ты с компанией? - выглянула из своего телефон ного убежища Шейла.
- Это просто кот.
Мэтт отпустил заляпанную стеклянную дверь, и она захлопнулась за его спиной. Звук медленного механизма был похож на вздох. Луи мрачно посмотрел на него через стекло, потом развернулся и потрусил прочь.
- Это соседский кот.
- Они позволяют ему гулять так далеко? - голос Шейлы был удивленным.
- Темпл ничего против не имеет. Кот у нее уже довольно давно, но вероятно, еще не отказался от старой привычки гулять, где вздумается.
На местоимении "ее" Шейла снова скользнула взглядом по его лицу. Мэтт видел это уже тысячу раз. Живой интерес появлялся на ее лице, когда бы он ни упоминал женщин. И откуда Шейле было знать, насколько далеко он живет?
Шейла Пулански. Она была мастером по социальной работе и никогда не вдавалась в подробности личной жизни другого человека, обладая вежливыми манерами, такими же скучными, как ее пустые серые глаза, а также грязными волосами и немного рябой кожей.
Она все еще хотела знать, о какой женщине говорил Мэтт, как хорошо они были знакомы, как близко, и что она - или они - значили для него.
Такие оценивающие взгляды всегда его расстраивали и заставляли напрягаться в поисках самозащиты. Но от чего? От острой вовлеченности? От женщин? Или от чертовой предсказуемости всего? Он не мог удержаться от мыслей о том, как он сам выглядел в этот момент.
Мэтт пошел в свой собственный бокс с телефоном. Как и все бесплатные горячие линии, "Контэкт" не был такой уж нужной организацией. Когда местная школа решила пожертвовать часть устаревшего оборудования для лингафонного кабинета, дирекция компании сразу же на него набросилась. Хотя их офис скорее был похож на службу технической поддержки какой-нибудь крупной компании, где каждый сотрудник находится в надежном укрытии трех белых перегородок, сделанных из звукоизоляционных материалов.
Он придвинул свой стул ближе к столу, снял с алюминиевого гвоздика наушники с микрофоном и воткнул их в одно из гнезд. Мягкие серые подушечки наушников привычно прилипли к его ушам. Он снова был подключен к морю бесконечных ночных разговоров, анонимных звонящих, к волнам и потокам нуждающихся и самой нужды, закручивающейся в водоворот вокруг него, вокруг всех, если они только прислушаются. Словно прибой, агония, тянущая за собой и отбрасывающая вперед с бесконечно повторяющейся просьбой: "Помоги мне! Просто поговори со мной, пожалуйста. Не дай мне уйти!"
Мэтт скривил губы в покорную улыбку, которая едва ли была приятна ему самому; его смиренная гримаса по вкусу была как прокисшее молоко. Темпл, при всей ее духовности, сегодня днем тоже проявила изрядную нерешительность: боялась признаться, что ей могут навредить, но остро нуждалась в уверенности, что это больше не повторится. Он пытался помочь - как теперь здесь, так и там днем - но ведь Мэтт даже сам себе не мог помочь. Помощь - всего лишь еще одна форма зависимости, напомнил он себе, оправданная обществом в отличие от большинства других. Однако ему следовало помнить, что он построил на этом карьеру.
Из-за края перегородки выглянула Шейла с блестящей от лака прической:
- Больше никого не будет. Двое волонтеров, кажется, простудились.
Мэтт кивнул. Шесть боксов. Три работника. Три волонтера. Даже постоянным платили немного. Для тех, кто помогает людям, не подразумевается высокая оплата труда. Несмотря на то, что они фактически заменяют психотерапевтов и личных консультантов.
И все же, это было гораздо больше, чем он делал на своей предыдущей… работе.
Зазвонил телефон. Аппарат, кстати, тоже был пожертвован им - выгнутая, разноцветная старомодная модель, на ощупь еще более липкая, чем жвачка. Как только Мэтт поднял трубку, то сразу же поставил ее на небольшую самодельную картотеку рядом с аппаратом. Все звонки здесь шли через наушники, в которых звук был просто отвратительным.
- Ал… Алло? - послышался тревожный женский голос, обладательница которого, вероятнее всего, была уже далеко не молодой.
- "Контэкт", - ответил Мэтт. - Чем могу вам помочь?
Его собственный голос был ровным, каку Бинга Кросби, и очень уверенным. Убеждать Мэтт умел абсолютно всех, кроме разве что самого себя.
- Я так беспокоюсь.
- Относительно чего, мэм? - он ненавидел использовать избитые обращения, но выбирать приходилось между "мисс" и "мэм".
- В конце концов, мне пришлось позвонить вам.
Он ждал. Обычно люди, дошедшие до края и принявшие решение позвонить в "Контакт", были как плотины, готовые в любой момент прорваться. Голос этой женщины все еще звучал нерешительно, а теперь, кажется, в нем появились даже нотки сожаления.
- Я… я не хотела бы никого беспокоить. Я привыкла сама решать свои проблемы, потому что живу одна. Но…
- Что-то случилось? - уточнил Мэтт.
- Они ходят вокруг моего дома и… кажется, пытаются попасть внутрь.
- Кто? - спросил Мэтт.
- Я не знаю. Они приходят поздно. Я уверена, что они там, хотя у меня и собаки-то нет. Мне… мне страшно.
- Мэм, если вы опасаетесь злоумышленников, вам стоит позвонить по номеру 911. Или я сам могу позвонить, если хотите. Какой у вас адрес?
- Это не совсем… злоумышленники. Просто кто-то. Или что-то. Может, доктор не прав, и мне нужен слуховой аппарат. Может, если бы я лучше слышала, то знала бы, что это всего лишь контролер с автостоянки.
Мэтт отчаянно прислушивался к ней, силясь понять, действительно ли было что-то не так, или голос женщины срывался на крик только потому, что она пыталась превратить этот звонок в настоящую драму. Ведь адреса у него все еще не было…
- Но меня вы слышите отлично. Где вы живете, мэм?
Пауза.
- Я не даю свой адрес незнакомцам по телефону. В целях безопасности, знаете ли.
- Если к вам кто-то пытается влезть, мне нужен адрес, чтобы прислать к вам службу спасения.
- Да, я знаю. Но, может быть, там никого и нет. Такое уже было и раньше. Вечерами я слышу звуки.
- Какие именно звуки?
Она снова затихла. Ее голос замер. Будучи пожилой и одинокой, эта женщина явно боялась и стыдилась своего страха… Мэтт сталкивался с подобным и раньше. Но, тем не менее, он не был готов к ответу.
- Шипение, - сказала она наконец через силу, - злобное, бурлящее шипение.
Глава 4
Кот-домушник
Уйти в отставку - вещь ужасная, даже если на должность ты назначил себя сам.
Пока все остальные с облегчением решили, что стриптизерские состязания в отеле "Голиаф", а также огромное количество последовавших за ними смертей, остались позади, я все еще пребываю в расстроенных чувствах. Возможно, несвойственная мне тревога вызвана отъездом Божественной Иветты, хотя это так не похоже на меня - вешать усы из-за дамы, неважно насколько прекрасной, абсолютно не в моем стиле.
Говоря же о Девайне, я более, чем кто-либо еще, беспокоюсь о нашем, так сказать, соседе. Бард из Страдфорда-на-Эйвоне почти так же известен за свои двустишья, как и мой приятель Нострадамус. Сразу вспоминается что-то вроде:
У меня заныли кости. Значит, жди дурного гостя.
Сейчас мне нечего сказать по этому поводу, хотя я и понимаю, что в некоторых случаях слова просто необходимы. Тем не менее, у меня есть крайне, так сказать, нестабильная… часть моего тела, которую начинает ломить в преддверии чего-то дурного. Конечно же, речь идет о кости у основания хвоста, том нежном месте, до которого я, вне зависимости от своей прирожденной гибкости, никак не могу добраться. А я ведь, вообще-то, настоящий акробат.
Основание хвоста последние два дня находилось в крайне возбужденном состоянии. Что-то подсказывало мне: мистер Мэтт Девайн в очень скором времени будет нуждаться в услугах Луи.
Проводив его до места работы, я обнаружил, что смотреть там особо не на что, хотя мисс Темпл Барр мою точку зрения не разделяет, полагая, что у мистера Мэтта Девайна определенно есть на что посмотреть. Придется поверить ей на слово, потому как для меня все мужские особи ее вида на одно лицо и только в очень крайнем случае подпадают под определенные, узнаваемые мною породы.