- Так, может быть, нам сегодня же вечером - но только не слишком поздно - отправиться туда, чтобы я показал тебе место? Два часа езды от города.
- Нынче вечером? - Дортмундер подумал, что ему, вероятно, захочется поспать подольше. Схватка с собакой в кассе вымотала его до предела.
- Чем раньше, тем лучше, - сказал Том.
- Неужели ты действительно хочешь этим заняться, Джон? - спросила Мэй.
Дортмундер видел, что Том вызывает у Мэй, как и у всякого другого человека, чувство неприязни; однако, взвесив положительные стороны дела, о которых только что размышлял, Дортмундер ответил:
- Надо посмотреть, Мэй. Посмотреть, что там и как.
- Делай как знаешь, - процедила Мэй, и звуки ее голоса содержали еще множество невысказанных слов.
- Я только посмотрю, - заверил ее Дортмундер и, обернувшись к Тому, спросил: - Где ты остановился?
- Пока мои деньги лежат в Паткинс-Корнерз, я согласен удовлетвориться тем диванчиком, на котором вы сидите.
Лицо Мэй превратилось в каменную маску. Дортмундер сказал:
- Что ж, в таком случае мы поедем туда сегодня же вечером.
3
Машина свернула со Сквозного шоссе и покатила по Норт-Дадсону, крохотному городку, забитому едва ползущими автомобилями, водители которых, казалось, никак не могли решить, делать ли им левый поворот. Дортмундер и без того терпеть не мог сидеть за рулем, и нерешительность местных жителей отнюдь не улучшала его настроения. Дортмундер привык к тому, что машиной управляет настоящий водитель - как правило, Стэн Мэрч, иногда - Энди Келп, а специалисты, сидя на заднем сиденье, смазывают клещи или обертывают черной изолентой отвертки. Посадить специалиста за руль и заставить его ехать по местности, находящейся в сотне миль от города - по крайней мере в нескольких десятках миль, - значило поручить машину чрезвычайно самоуверенному и вместе с тем нервному человеку.
Однако выбора на сей раз не было. Даже если Том Джимсон и умел когда-то управлять автомобилем и ему доставало осторожности и человеколюбия, чтобы никого при этом не давить, то его умение и осторожность совершенно испарились за двадцать три года, проведенных в камере. Короче говоря, Том взял напрокат машину, вместо того чтобы позаимствовать ее где-нибудь на улице, и Дортмундеру волей-неволей пришлось ее вести.
Одно радовало: погода стояла отменная. Блики апрельского солнца играли и переливались на белых алюминиевых прутьях оград затейливых каменных домиков, придававших Норт-Дадсону налет декоративности, от которого у всякого настоящего горожанина тотчас разыгралась бы мигрень. Особенно если он как следует не выспался. Поэтому Дортмундер предпочел сосредоточить внимание на немногочисленных знакомых ему признаках цивилизации - дорожных огнях, дугах "Макдональдсов" и рекламных щитах "Мальборо" - и знай себе погонял машину, понимая, что Норт-Дадсон когда-нибудь да кончится. Сидевший рядом Том Джимсон вертел головой и насмешливо улыбался неподвижными губами. Наконец он сказал:
- Эта деревня - все тот же кусок дерьма, что и раньше.
- Что мне делать, когда кончится город?
- Езжай дальше.
На окраине города примостился бар, в витрине которого красовалась неоновая реклама немецкого пива техасского производства. Далее простирались поля, леса и фермы. Дорога завиляла и полезла в гору; то тут то там мелькали каменистые пастбища, и лошади провожали машину своими рыбьими взглядами.
Они отъехали от города мили на четыре, когда Том нарушил затянувшееся молчание:
- Поворот проехали.
Дортмундер нажал на тормоза и, остановив машину посреди шоссе, выругался вслед обогнавшему их грузовику, который едва не довел его до инфаркта.
- Где поворот?
- Там, сзади, - сказал Том, посмотрев на Дортмундера. - Да только теперь его не видать. Я же тебе говорил - Паткинс-Корнерз больше не существует. И это наша главная беда.
- Так ты говорил про старую дорогу, - сообразил Дортмундер. - Значит, я не должен был никуда сворачивать.
- А ты и не смог бы, - отозвался Том. - Дорога совсем заросла.
Дортмундер не заметил никакой дороги; видимо, Том не врал, когда говорил, что она заросла.
- Когда ты сказал, что мы проехали поворот, я подумал, что мне нужно было свернуть туда или что-то в этом роде, - объяснил Дортмундер.
- Когда придет время сворачивать, я тебе сообщу, - заявил Том.
- Мне показалось, что ты имел в виду именно этот поворот, - настаивал Дортмундер.
- Ты ошибся.
- Но прозвучало именно так! - В этот миг их обогнала повозка, и возница подудел в свой рожок, требуя убраться с середины дороги. - Когда ты сказал "мы проехали поворот", это прозвучало так, будто мы пропустили поворот.
- Мы действительно проехали поворот. Двадцать три года назад там была дорога, - раздраженно заявил Том. - А теперь на ее месте лишь деревья, кусты да холмы.
- Короче, я тебя неправильно понял, и все тут. - Голос Дортмундера заглушил рев сигнала проезжавшего мимо лесовоза, кузов которого был под завязку забит бревнами.
Том развернулся и заглянул в глаза Дортмундеру.
- Я тебя понял, Эл, - сказал он. - И нечего больше болтать. Давай-ка поезжай. Мне уже семьдесят лет, и я понятия не имею, долго ли еще протяну.
Дортмундер покатил дальше, и спустя милю автомобиль подъехал к дорожному указателю, сообщавшему о том, что они пересекают границу округа Вилбургтаун.
- Тот самый округ, - сказал Том. - Водохранилище затопило его практически целиком. Не осталось ни одной деревни. Главная усадьба располагалась в Паткинс-Корнерз... о, поворот проехали.
Влево от шоссе отходила двухполосная асфальтовая дорога. Дортмундер понимающе кивнул и поехал прямо.
- Эй! - рявкнул Том.
- Что случилось?
- Мы же поворот проехали! Ты что, глухой?
На сей раз Дортмундер остановил машину на пыльной обочине. Обернувшись к Тому, он спросил:
- Уж не хочешь ли ты сказать, что я должен был свернуть?
- Да, именно это я и сказал! - Том так рассердился, что его губы чуть-чуть шевельнулись. - Я же сказал: мы проехали поворот!
- В прошлый раз, когда ты сказал "мы проехали поворот", - ледяным тоном ответил Дортмундер, потихоньку начиная звереть, - ты вовсе не хотел сказать, что мы пропустили поворот. Ты имел в виду нечто иное. То ли тебя потянуло на воспоминания, то ли что-то еще.
Том вздохнул и, уставившись на приборную доску, потер кончик носа согнутым пальцем. Затем кивнул.
- Ладно, Эл, - сказал он. - Мы слишком долго жили порознь. Нам придется вновь научиться понимать друг друга.
- Наверное, ты прав, - согласился Дортмундер, не желая спорить со старым приятелем.
- Так вот, на сей раз я имел в виду "сверни на этом повороте". Я и сам проклинаю себя за то, что так и не научился выражаться более ясно.
- Это было бы весьма кстати, - признал Дортмундер.
- Теперь слушай мои указания. Сейчас мы развернемся, отъедем назад и попробуем все сначала. Хорошо?
- Хорошо.
Дортмундер оглянулся по сторонам, развернул машину, и Том тут же сказал:
- Поворачивай.
- Я помню, - заметил Дортмундер, сворачивая на двухполосную дорогу.
- Я только хотел поучиться произносить это слово так, как полагается.
- Интересно бы узнать, - сказал Дортмундер, ведя машину меж обступивших дорогу деревьев, - что это было - еще одна из твоих знаменитых шуточек?
- Может, и так, - ответил Том, рассматривая дорогу сквозь лобовое стекло. - А может быть, следствие подавляемой злости. Как-то раз меня обследовал тюремный психиатр, так он сказал, что у меня в душе накопилось много злобы. Порой какая-то ее часть вылезает наружу и получаются такие вот неприятности.
Дортмундер с изумлением посмотрел на него.
- У тебя еще и подспудная злость есть? - спросил он. - Мало тебе явной, так еще и скрытая?
- Так сказал психиатр, - ответил Том, пожимая плечами. - Впрочем, чего еще от него ожидать? Эти психиатры - сами психованные и только потому берутся за эту работу... Теперь притормози, мы приближаемся.
Направо в лес уходила грунтовая дорога, перегороженная простым металлическим шлагбаумом с надписью: "Проезд запрещен - территория водохранилища Вилбургтаун". Чуть поодаль в ту же сторону от дороги отходил еще один проселок, с таким же шлагбаумом и такой же надписью. Еще дальше из леса под углом к дороге выходил забор, ограда из колючей проволоки высотой футов в восемь.
- Неужели все водохранилище обнесено колючкой? - поразился Дортмундер.
- Представь себе, - отозвался Том.
- Очень уж строгие меры безопасности для простого водохранилища. - Дортмундер неопределенно махнул рукой. - А мне казалось, что водохранилище - это такое место, куда можно свободно подъехать, чтобы порыбачить и искупаться.
- Да, но во времена строительства этого водохранилища Америка переживала революционный момент. Ты, верно, помнишь все эти выступления против войны, против правительства, за окружающую среду...
- Они и поныне продолжаются.
- Но в те времена они носили особенно ожесточенный характер. Взрывы в колледжах и все такое прочее. А это водохранилище оказалось в самом центре событий. Появились группировки, угрожавшие напичкать его химикатами, которых хватило бы, чтобы одурманить весь Нью-Йорк.
- А что? Вполне могли, - согласился Дортмундер, вспоминая некоторых своих городских знакомых.
- Нет, не могли, - возразил Том. - Здесь построили забор, выставили полицейские кордоны, издали соответствующий закон и тем самым сделали водохранилище совершенно недоступным для посторонних.
- Но это же было так давно, - заметил Дортмундер. - Всех этих химикатов уже и след простыл. А хозяева, должно быть, сами нажрались этой отравы.
- Эл, - сказал Том. - Ты видел правительство, которое добровольно отказалось бы чем-то управлять? Здесь по-прежнему стоит забор, по-прежнему дежурит полиция, закон так и не отменили, тут идет работа, и ее делают люди. Иначе правителям было бы неловко получать зарплату каждую неделю.
- Ясно. Это, разумеется, усложнит дело, но ничего страшного.
- Главное затруднение в другом, - пробормотал Том. Увы, в тот миг Дортмундер не додумался спросить, что он имеет в виду.
Водохранилище было совсем рядом. Ограда тянулась все дальше, и за ней поблескивала вода. Показалось огромное озеро, сиявшее в лучах заката, подернутое рябью от прикосновений легкого игривого ветерка. Растущие по берегам водохранилища сосны, дубы, клены и березы подступали к самому урезу воды. И ни одного дома вокруг, ни лодки, ни живой души. Дорога шла вдоль берега, и по другую ее сторону, за вторым забором, начинался крутой спуск в глубокую долину.
- Останови-ка, - велел Том.
Дорога здесь сужалась, и забор подступал вплотную к проезжей части. Если бы Дортмундер загнал машину на обочину, Том вряд ли смог бы открыть свою дверцу, а другой борт автомобиля все равно оставался бы на дороге. Однако на этой второстепенной дороге движения не было вовсе, и Дортмундер мог остановиться где угодно, ни о чем не беспокоясь.
- Отлично, - сказал Том, вылезая из машины и оставив свою дверцу открытой.
Дортмундер последовал за ним, выбрался на бетон. Глушить мотор он не стал, но дверцу захлопнул - на тот случай, если кто-нибудь все же проедет. Обойдя машину, он остановился рядом с Томом у забора и вгляделся в спокойные воды озера. Том просунул сквозь забор корявый, похожий на сучок указательный палец и сказал:
- Вон там стоял Паткинс-Корнерз. Вон там.
- Трудненько будет до него докопаться, - отозвался Дортмундер.
- Ерунда. Разрыть немного ила, и все, - ответил Том.
- А где плотина? - спросил Дортмундер, озираясь по сторонам.
Том бросил на него недоуменный взгляд:
- Плотина? Ты спрашиваешь, где плотина? Вот она, ты на ней стоишь.
- Я стою на плотине? - Дортмундер посмотрел направо, затем налево. Дорога выныривала из леса и вновь убегала в лес, делая широкую плавную петлю, с внешней стороны которой оставалось водохранилище, а внутри слева - спуск в долину. Затем дорога поднималась на соседний холм, поросший деревьями, и вновь исчезала в густой зелени.
- Так это она и есть, - удивленно протянул Дортмундер. - Так, значит, дорога проходит по верху плотины?
- Ну конечно. А ты что думал?
- Я не ожидал, что она окажется такой огромной, - признался Дортмундер и, опасливо посмотрев по сторонам, хотя пока никто не проезжал мимо, пересек дорогу и заглянул вниз. Он увидел плавный изгиб вогнутой стенки плотины; ее кремовая бетонная поверхность была похожа на приподнятую дуновением ветра занавеску. Из-под плотины вырывался поток воды, бежавший по дну долины мимо ферм и деревень и исчезавший в окрестностях огромного города, значительно превосходившего величиной Норт-Дадсон.
- Так, значит, раньше по ту сторону было нечто подобное? - спросил Дортмундер, махнув рукой в направлении водохранилища.
- Кабы я знал, как все обернется, - сказал Том, - зарыл бы этот проклятый ящик в Дадсоне.
Дортмундер еще раз осмотрел поверхность плотины и на сей раз заметил в ней окна - два длинных ряда самых обыкновенных окон, расположенных чуть ниже края дамбы.
- Так это же окна, - сказал он.
- Правильно, - отозвался Том.
- Но... откуда они взялись? Неужели внутри плотины что-то есть?
- Разумеется, - сказал Том. - Там рабочие помещения, управление потоком воды, лаборатории для проверки ее чистоты, насосные станции, перекачивающие воду в город. Все это находится там, внутри.
- Честно говоря, я до сих пор даже понятия не имел о том, что это за штука такая - плотина, - признался Дортмундер. - При моей работе и образе жизни как-то не задумываешься о таких вещах.
- А вот мне пришлось изучить их досконально, - сказал Том. - И все потому, что эти ублюдки затопили мои деньги.
- Да уж, у тебя был личный интерес, - согласился Дортмундер.
- Ну, а эту дамбу я изучил особенно дотошно, - продолжал Том и, вновь просунув сквозь забор свой палец, указал на сей раз вниз, на бетонное тело плотины. - Лучше всего закладывать динамит вот здесь, вон там и во-он там, - сказал он.
Дортмундер бросил на него удивленный взгляд:
- Динамит?
- Конечно. А ты что думал - ядерные заряды? Динамит - самая практичная вещь.
- Но зачем?..
- Затем, чтобы убрать воду, - очень медленно произнес Том, словно разъясняя слабоумному простую истину.
- Минутку, - сказал Дортмундер. - Подожди минутку, подожди секундочку. Ты что, хочешь взорвать плотину, спустить воду, а потом откопать свой ящик с деньгами?
- Ты только представь себе, - ответил Том, - вся полиция будет так занята там, внизу, что ее нимало не будет волновать то, что происходит здесь, наверху. - Обернувшись, он бросил взгляд за дорогу и плотину, где под лучами солнца сверкала спокойная поверхность озера. - Правда, нам потребуется вездеход. На дне такая грязь, что не приведи Господь.
- Не увлекайся, Том, - взмолился Дортмундер. - Неужели ты хочешь взять всю эту воду с той стороны и перекачать ее сюда?
- Совершенно верно.
- Значит, ты намерен взорвать плотину и затопить живущих в долине людей?
- Понимаешь, какое дело, - сказал Том. - Если их предупредить, они могут засуетиться и помешать нам.
- А сколько людей работает там, внутри? - спросил Дортмундер, указывая на окна в теле дамбы.
- Ночью... мы ведь будем действовать ночью, как ты понимаешь... так вот, по моим расчетам, ночью там остается семь-восемь человек, самое большее - десяток.
Дортмундер посмотрел на окна. Посмотрел на фермы и деревни по берегам канала, на город у дальнего края долины.
- В этом озере чертова прорва воды, верно?
- Да уж конечно, - ответил Том.
- Там, внизу, спят люди, - сказал Дортмундер, пытаясь представить себе эту картину, - и вдруг нахлынет вода. В этом и состоит твой замысел?
Том рассматривал сквозь ограду мирную долину. На его сером холодном лице сверкали серые холодные глаза.
- Спят в своих постельках, - проворчал он. - В своих или чужих. Ты представляешь себе, что это за люди?
Дортмундер покосился на его каменное лицо и покачал головой.
- Никчемные людишки, - сказал Том. - Отцы семейств, суетящиеся из-за каждого доллара, каждого медяка, обливающиеся потом в своих рубахах - а зачем? Толстеющие бабы. Дуреющие дети. Что ночь, что день - никакой разницы, и никакой цели в жизни. Ничтожная деревенщина с ничтожными деревенскими мечтами. - Губы Тома шевельнулись, что могло означать улыбку. - Наводнение станет для них ярчайшим событием в жизни, правильно?
- Заблуждаешься, Том, - сказал Дортмундер.
- Заблуждаюсь? - Том непонимающе уставился на него. - Уж не думаешь ли ты, что у них тут полно развлечений? Балы и концерты? Аукционы по распродаже имущества банкротов? Парады на День независимости? Банды налетчиков? Ты так считаешь?
- Я считаю, что плотину взрывать нельзя, Том, - ответил Дортмундер. - Не станешь же ты топить всех этих людей, что спят в своих - или чужих - кроватях, из-за семисот тысяч.
- Триста пятьдесят, - поправил Том. - Половина денег твоя, Эл. Эти деньги принадлежат тебе и тем ребятам, которых ты пожелаешь пригласить.
Дортмундер посмотрел ему в глаза:
- Неужели ты действительно готов это сделать? Неужели ты и впрямь готов убить сотни людей из-за трехсот пятидесяти тысяч долларов?
- Я перебил бы их и по доллару за голову, - ответил Том, - если бы это помогло мне уехать отсюда и обосноваться в милой моему сердцу Мексике.
- Том, ты, похоже, слишком долго просидел за решеткой. Для тебя убить сотню людей - что ногти подстричь.
- Ничего подобного, Эл, - ответил Том. - В этом и состоит главное затруднение. Будь это чем-то вроде стрижки ногтей, я бы подстриг их сам и забрал все семьсот кусков. Если я чему-то и научился в тюрьме, так это тому, что мне больше нельзя действовать в одиночку. Ты знаешь, я всю жизнь был одиноким волком - за исключением тех времен, когда рядом были Бэби, Дилли и вся их команда. Вот почему я так много болтал, когда тебя подсадили ко мне в камеру. Помнишь, как я болтал без умолку?
- Чего тут помнить, - ответил Дортмундер. - Я и сейчас слушаю твою непрерывную болтовню.
Впрочем, он отлично помнил, как изумляла его в те старые добрые тюремные времена неуемная словоохотливость человека, который, во-первых, был знаменитым одиночкой и, во-вторых, умудрялся издавать огромное количество звуков, не шевеля при этом губами.
- Причина моей болтливости, - продолжал Джимсон, - как раз в том и заключается, что я всю жизнь был одинок. Поэтому всякий раз, когда рядом оказывался слушатель, меня словно прорывало. Видишь ли, Эл, - продолжал он, махнув рукой в сторону живописной долины, - все эти люди - не настоящие. Не такие, как я или даже ты.
- Неужели?
- Да. Если я голодаю три-четыре дня, ни один из них даже не почешется. Но в одну прекрасную ночь придет вода - и они захлебнутся, а я - нет. Я буду выкапывать свои денежки.
- Нет, Том, - сказал Дортмундер. - Мне плевать, болтай что хочешь, но плотину ты не взорвешь. Я и сам не очень законопослушный гражданин, но ты заходишь слишком далеко.
- Я лишь следую логике, Эл.