- - Далее 24-ый проник (с помощью ключей, взятых у охранников) на территорию Потока и расстрелял всех заключенных, кроме 12-го и 16-го; а последних, угрожая оружием, отвел к карцеру, приказал им лечь на пол и перерезал им глотки. Потом он быстро перенес тела в карцер и уложил на кровати - вся операция не должна была занять более десяти секунд.
- - А вы даже не проснулись? - язвительно поинтересовался Скептик, - Крепкий сон - признак чистой совести.
- - Проснулся, господин Следователь, но не сразу, и, поскольку трупы были укрыты с головой простынями, ничего не заметил.
- - Вы поразительно ненаблюдательны, мой друг.
Франц промолчал, не желая тратить немногие оставшиеся у него силы на бесплодные препирательства.
- - Я уснул опять; а 24-ый, вернувшись в камеру, обнаружил, что некоторые заключенные не убиты, а только ранены, и дострелял их.
Злыдень и Скептик, перебиравшие бумаги на своих столах, подняли головы. Добряк резко спросил:
- - Откуда вы знаете?
- - Что знаю?
- - Что некоторые из заключенных не были убиты наповал?
- - Догадался по пороховым отметинам на их телах - их приканчивали одиночными выстрелами в упор, да и винтовка, когда я ее нашел, была переключена с автоматического боя на одиночный.
Злыдень и Скептик опять опустили головы и зашуршали бумагами. Франц продолжал:
- - После этого 24-ый вернулся в карцер, приоткрыл дверь и разбудил меня каким-то звуком, а сам отправился в апартаменты Наставника (он понимал, что, рано или поздно, я обязательно туда приду). Он спрятался в спальне, намереваясь задушить меня, оттащить труп в изолятор, а потом представить дело так, будто я сам напал на него, но не рассчитал своих сил. Именно для этого он расстрелял все патроны и оставил нож в камере: иначе бы получалось, что я явился в изолятор вооруженным до зубов, и ему б никто не поверил, что он сумел меня одолеть.
- - И он не испугался оставить нож? - недоверчиво спросил Добряк. - Ведь вы могли прихватить его с собой, и тогда бы он не имел ни одного шанса. - Добряк посмотрел на остальных двух следователей, и те согласно закивали головами.
- - 24-ый демонстративно оставил на рукоятке ножа отпечатки своих пальцев - он понимал, что, увидев их, я ножа не коснусь. Он, видимо, собирался стереть отпечатки уже после того, как убьет меня; он даже мог принести нож в изолятор, коснуться рукоятки моей ладонью и унести обратно - что подтверждало бы его версию событий. Видимо, 24-ый был уверен, что справится со мной голыми руками … и, кстати, справился бы, если б мне под руку не подвернулся тот камень.
Скептик поднял голову.
- - Я должен предупредить вас, мой друг, - с лицемерной заботливостью сказал он, - что следов крови 24-го на камне не обнаружено - только мозги и кровь вашего Наставника. Ну и, конечно, отпечатки ваших пальцев.
- - Уж не хотите ли вы сказать, что я убил Наставника этим камнем, господин Следователь?
- - Конечно же, нет, подследственный. - снисходительно улыбнулся Скептик, - Я отлично знаю, что он был застрелен.
- - Так в чем же тогда дело? - на этот раз Франц решил настаивать на своем, - Я ведь объяснил, каким образом кровь Наставника оказалась на камне.
- - Я лишь хочу обратить ваше внимание, подследственный, - сказал Скептик с напускным сожалением, - что даже самые незначительные детали вашего рассказа не подтверждаются вещественными доказательствами.
Отвечать на это Франц не стал.
Силуэты следователей, будто вырезанные из черной бумаги, застыли перед ним.
Наконец, Добряк шевельнулся и спросил:
- - В своем рассказе, подследственный, вы сконцентрировались на описании действий 24-го …
- - Гипотетических действий 24-го. - поправил Скептик.
- - Хорошо, гипотетических. - Добряк откашлялся, - Однако, почти не уделили внимания его мотивам. Иными словами - зачем 24-ый все это сделал?
Франц опустил голову - он давно ждал этого вопроса, однако удовлетворительного ответа не имел.
- - Когда 24-ый на меня напал, он был стопроцентно безумен …
- - А до этого? - перебил Скептик, - Показался ли он вам безумным накануне событий, когда только появился в камере?
- - В камере я его видел около трех минут, - парировал Франц, - за это время диагностировать шизофрению не смог бы даже опытный психиатр.
- - Однако ж в кабинете вашего бывшего Наставника вы диагностировали ее и за более короткое время. - ехидно прокомментировал Скептик.
- - 24-ый в это время меня душил - это помогает. - в тон ему ответил Франц.
Скептик презрительно хмыкнул, но ничего не сказал.
- - Думаю, что 24-ый убил охранников, Наставника и остальных заключенных в припадке безумия, вызванном шоком от перехода с Первого Яруса на Второй и нападением на него урок. А потом решил свалить вину на меня. Если бы он меня задушил, то его версия выглядела бы единственно возможной. Она даже сейчас выглядит возможной, - Франц сделал паузу, - но, все же, не единственной. - Он помолчал секунду, а потом повторил, делая ударение на каждом слоге, - Не е-дин-ствен-ной.
- - Я принял бы этот аргумент, подследственный, - печально сказал Добряк, - если б версия ваша не базировалась на столь невероятном поведении 24-го. Это превращение из запуганной жертвы в маньяка-убийцу … А зачем он засунул труп первого охранника в стенной шкаф? Или, посудите сами, разве может убийца-шизофреник действовать с таким тонким расчетом, какой 24-ый проявил, как вы утверждаете, в вопросе ножа.
- - Шизофреник - это не обязательно идиот, господин Следователь. - возразил Франц, но Добряк лишь сокрушенно покачал головой.
- - А доказательства? Можете ли вы подкрепить вашу версию хоть одним вещественным доказательством?
Франц на мгновение задумался.
- - 24-ый мог оставить отпечатки своих пальцев в карцере или апартаментах Наставника. - Никаких отпечатков, кроме ваших, не обнаружено.
- - Тогда проверьте группы крови в лужах на полу возле карцера, господин Следователь, - они должны соответствовать крови 12-го и 16-го - а значит, те были убиты в коридоре, а не карцере.
- - А что, это идея … - заинтересовался Добряк и стал рыться в бумагах на столе, - Точно! - Он повернулся к остальным двум следователям, - Смотрите протокол No 14: образцы 17а и 17б содержат кровь второй группы - то есть, той же, что и у заключенных 12/21/17/2 и 16/21/17/2 - смотрите образцы 24 и 25 в протоколах No 18 и 19, соответственно. - Он повернулся к Францу, - Что ж, это несколько меняет дело …
- - Нисколько не меняет, коллега, - вмешался Скептик, - ибо, если вы проверите по протоколу No 2 образец 1, то убедитесь, что вторую группу крови имел также и зарезанный охранник … чей труп, кстати, находился в двух шагах от тех луж крови в карцерном коридоре.
Некоторое время Добряк изучал злополучный протокол No 2, а потом поднял голову и с подчеркнутым сожалением произнес:
- - Мой коллега прав, подследственный: совпадение групп крови ничего не доказывает.
- - Тогда сделайте анализ ДНК. - предложил Франц.
- - Какой анализ? - удивился Добряк и, судя по голосу, вполне искренне, - Что такое ДНК?…
- - Вы никогда не слыхали об анализе дезоксирибонуклеиновых кислот?
- - Нет. - в голосе Следователя послышалось раздражение, - Такой анализ мне неизвестен. Есть ли у вас реалистические предложения? - Франц пожал плечами, и Добряк повернулся к Скептику и Злыдню, - Вопросы?
- - Ты зачем при аресте в стенку стрелял, гад? - с бешенством в голосе поинтересовался Злыдень. - Убить никого уже не мог, так решил имущество попортить?
- - Я не знал, кто там ходит. - индифферентно отвечал Франц. - Хотел отпугнуть.
Он на мгновение зажмурился, защищая глаза от режущего света ламп.
- - Еще вопросы? - спросил Добряк.
Вопросов не последовало.
- - Выступления?
Скептик поднял руку.
- - У меня есть выступление.
Он встал на ноги и прошелся взад-вперед поперек комнаты. (Силуэт его иногда перекрывался с силуэтами остальных следователей - однако, ходил ли Скептик перед столами или позади них, Франц разобрать не мог. Картина перед ним была двумерна, как экран).
- - Ход событий представляется мне несколько другим, чем в рассказе уважаемого подследственного. - приложив руку к сердцу, Скептик отвесил издевательский поклон в сторону Франца, - А именно: отправив признавшегося зачинщика драки в карцер, Наставник допрашивает потерпевших, однако толку добиться не может: запуганный 24-ый мямлит что-то невразумительное и опасливо косится на урок, а те несут какую-то чушь о неспровоцированном нападении на них маньяка 23-го. Не выяснив ничего, однако понимая, что за безопасность 12-го и 16-го опасаться не следует, раздраженный Наставник на всякий случай отсылает новичка в изолятор и уходит к себе. Он делает соответствующую запись в Дневнике Потока, затем достает бутылку рома и начинает пить - за каковым занятием его посещает, наконец, здравая мысль: как так получилось, что обычный "мужик" затеял драку с двумя урками? Логичного объяснения этому нет, и, прикончив бутылку, Наставник идет в изолятор, чтобы допросить 24-го с пристрастием. На этот раз - вдали от своих обидчиков - новичок рассказывает правду. Разъяренный сверх всякой меры (его обманули!), наш доблестный воспитатель несется в камеру, вызывает охранников и спьяну отправляет 12-го и 16-го в тот же самый карцер - про 23-го он к тому времени уже забыл! После чего с сознанием выполненного долга возвращается к себе, неверной рукой делает еще одну запись в Дневнике и засыпает в кресле - так сказать, на боевом посту.
Однако, вернемся к судьбе двух урок.
Охранники ничего не знают о подоплеке событий и, ничтоже сумняшеся, исполняют данное им приказание: 12-ый и 16-ый оказываются в карцере. На верхней полке кто-то спит, однако опасение разбудить спящего ниже достоинства урок. Кляня в полный голос проклятого 23-го, они обещают прирезать его при первой же возможности: "Вот этим самым ножом!" - говорит один из них и похлопывает себя по карману комбинезона. "И отвечать потом за убийство?" - пугается другой; "Да ты что, вчера родился, парень? - удивляется первый, - Перережем ему вены и подержим минуты две, а когда подохнет, - вложим нож в его руку, всего-то и делов! Пройдет как самоубийство."
Они ложатся спать.
Скептик откашлялся.
- - Я не ручаюсь, коллеги, за мелкие детали диалога между 12-ым и 16-ым, однако уверен, что общий ход их мыслей я передал правильно. - Повернувшись на месте, он опять стал прохаживаться по темной комнате. - Между тем, тот самый 23-ий, которого урки только что приговорили к смерти, проснулся от громких голосов и слышал все их угрозы. Вывод один: если он хочет жить - нужно действовать, иначе ему не пережить подъема. Как только в карцере загорится верхний свет, 12-ый и 16-ый увидят его и зарежут до прихода охранников. Единственный реальный шанс - это опередить их. Выждав, пока урки уснут, 23-ий спускается вниз, обыскивает их комбинезоны, находит нож и перерезает им горла.
Скептик на мгновение замолчал, а потом добавил тошнотворным тоном показного беспристрастия:
- - Я готов признать, что 23-ий имел все права защищать свою жизнь.
И он картинно указал на Франца широким жестом правой руки.
- - Однако дальнейшие действия подследственного не укладываются ни в какие моральные нормы. - в голосе Скептика чувствовалась безмерная печаль, - Я думаю, что он действовал в приступе помешательства и действительно не помнит своих поступков (а не делает вид, как я предполагал вначале). Им овладел инстинкт убийства, а мозг превратился в придаток к инстинкту … в компьютер, рассчитывавший на десять ходов вперед - быстро и с идеальной точностью.
Укрыв тела 12-го и 16-го с головой простынями, 23-ий вызывает охранника под предлогом приступа "душиловки". Тот приходит, освещает больного светом карманного фонаря и осматривает его, как это положено по Уставу, с дистанции два метра. Он знает нравы буйных карцерных заключенных и все время держит оружие наготове - соответственно, и 23-ий не пытается напасть на него.
Не обнаружив ничего серьезного, охранник уходит.
Подследственный ждет минут сорок и звонит опять - на этот раз охранник начинает колебаться: может, все-таки, вызвать доктора? Пистолет он убирает в кобуру: если 23-ий и пытается сделать что-то предосудительное, то это симуляция, а не нападение на охрану. Кончик носа у 23-го, однако, здорового розового цвета, и охранник уходит обратно на свой пост.
Еще через час подследственный вызывает его в третий раз: "Ну, если у этого симулянта опять розовый нос - морду разобью!" - раздраженно думает охранник и, не доставая пистолета, входит в карцер. Однако на сей раз "симулянт" не лежит в своей койке, а стоит сбоку от дверного проема с ножом в руке - один взмах, и горло охранника рассечено точным ударом. Шатаясь и прикрывая ужасную рану руками, несчастный выбегает обратно в коридор и пытается закричать, однако из перерезанного дыхательного горла вырывается только хрип. 23-ий настигает его, хватает сзади за волосы и, отогнув голову назад, наносит второй удар. Охранник проходит на заплетающихся ногах еще несколько метров и падает на пол - он мертв.
23-ий быстро достает из его кобуры пистолет и прячет тело в подвернувшийся поблизости стенной шкаф (чтобы убрать из пределов видимости второго охранника) - а потом возвращается бегом в карцер. Отдышавшись и успокоившись (если это слово применимо к параноику), подследственный крадется с пистолетом в руке к главному посту. К счастью для себя он остается незамеченным до самого последнего момента (внимание второго охранника поглощено порнографическим журналом) и получает возможность выстрелить с близкого расстояния. Затем 23-ий разбивает вдребезги телефонный аппарат - из чувства разрушения? или чтоб никто не мог поднять тревогу? Я думаю, что ответить на этот вопрос не сможет сейчас и он сам.
Дальнейшие события некоторое время развиваются по сценарию, описанному подследственным, однако главным действующим лицом является не трусливый и туповатый 24-ый, а он сам. Сначала - визит к господину Наставнику: взлом, убийство. Сейф, конечно же, заперт, но шифр 23-ий обнаруживает на первой странице записной книжки покойного (ох, уж эти наставники … говорено ж сотни раз: держите комбинацию к сейфу в памяти!). 23-ий оставляет записную книжку (со своими отпечатками пальцев) на столе, вооружается автоматом и навещает своих друзей-сокамерников. Выстрелы, фонтаны крови, крики ужаса музыкой льются в безумную душу убийцы. Вскоре, однако, 23-ий обнаруживает, что в камере нет новичка … где может быть этот несчастный? Ну конечно же - в изоляторе. Последнего свидетеля произошедшего необходимо уничтожить - и 23-ий направляется туда, даже не пополнив запаса патронов. Он полностью уверен в своих силах: у него есть нож, и вообще - чего бояться жалкого толстяка? Вот тут-то и произошла осечка: 24-ый слышит, как кто-то, пробуя разные ключи, возится с замком, и чует неладное. Он встает сбоку от двери, а когда подследственный входит, - новичок отталкивает его в сторону и выбегает в коридор.
Погоня, однако, была недолгой: где уж грузному 24-му убежать от поджарого подследственного … Увидев, что его догоняют, новичок сворачивает в поисках защиты на территорию Потока, но безо всякой для себя пользы … и через несколько секунд он безжалостно зарезан.
Зачем подследственный пошел после этого на квартиру Наставника и запасся там патронами, я вам сказать не могу - оказывать сопротивление аресту он, вроде бы, не собирался. Да и очередь, которую он выпустил из автомата, была явно нацелена в стену.
Скептик сел, удовлетворенно откинулся на спинку стула и, после точно рассчитанной паузы, великодушным голосом добавил:
- - При определении меры наказания, я буду настойчиво просить трибунал принять во внимание факт несопротивления аресту - он характеризует подследственного с самой положительной стороны.
Стало тихо.
Франц почувствовал, что все взгляды сфокусировались на нем, и непроизвольно откашлялся.
- - Ваша версия, господин Следователь, содержит с десяток мелких несоответствий и натяжек. - он старался говорить ровным и нехриплым голосом, - К примеру, почему 24-ый, убегая от меня, пробежал мимо апартаментов Наставника и ринулся на территорию Потока? Ведь защиту разумно искать у представителя власти, а не у других заключенных …
Скептик вскинулся, но Франц продолжал, не давая ему вставить слово:
- - Или: зачем я, по-вашему, запихал труп зарезанного охранника в стенной шкаф? Да если б я хотел убрать его из коридора, то не проще ли было отнести тело в карцер и свалить там на пол?
И опять Скептик попытался перебить, но Франц гневно повернулся к нему:
- - Дайте мне договорить до конца, господин Следователь!
Отшатнувшись, Скептик умолк.
Франц несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и силами. От того, что он скажет теперь, зависело мнение Добряка - единственного следователя, которого можно было склонить на свою сторону.
- - Я мог бы привести вам еще несколько таких же несоответствий, но от несоответствий вы всегда отговоритесь. - Франц вытер пот со лба. - Однако, помимо мелких натяжек, ваша версия содержит и одно явное противоречие, которое перечеркивает ее правдоподобие целиком.
Все три следователя подались вперед - Франц чувствовал тяжесть их взглядов кожей лба.
- - Вы нашли отпечатки моих пальцев по всему этажу: на ноже, на винтовке, на записной книжке Наставника, на дверях в карцер и жилую камеру, в апартаментах Наставника, на дверцах сейфа и стенного шкафа с трупом зарезанного охранника … Однако в одном месте, где, согласно только что высказанной версии, я должен был оставить их наверняка, - вы ничего обнаружить не могли.
Выдержав паузу, Франц сказал, тщательно выговаривая каждую букву:
- - На двери изолятора отпечатков моих пальцев нет.
Несколько секунд в комнате продержалась пугающе абсолютная тишина, а затем Добряк рассмеялся с облегчением обретенной определенности.
- - Это решает дело, - сказал он Скептику, и, повернувшись к Францу, добавил, - но не в вашу пользу, подследственный. - Франц с удивлением привстал, но Добряк, не обращая внимания, продолжал, - В описи изъятых у вас предметов упомянуты … - он взял со стола какую-то бумажку, - "… два куска льняной материи, оторванных от одной из простынь в карцере и использованных, видимо, для обматывания ладоней." - Добряк поднял глаза, - Для того, чтобы сбить следствие с толку, вы просто носили часть времени самодельные перчатки.
- - Какие перчатки?! - оторопел Франц, - А-а, эти … Да я ж не для того их вовсе оторвал … Я просто …
Но его уже никто не слушал.
Встав и громко переговариваясь между собой, следователи собирали со своих столов бумаги: "А ничего себе допрос получился, интересный …" - неожиданно добродушным тоном сказал Злыдень; "Ничего. - согласился Скептик, - Это потому, что подследственный попался сообразительный." Стенографистка хлопотливо собрала свои манатки и вышла из комнаты.
Франц понял, что проиграл. Ч-черт! Как он мог забыть об этих "перчатках" …
- - Что будет дальше? - хрипло спросил он.
- - А вы что, не знаете? - доброжелательно прогудел Злыдень, - Для получения личного признания вы передаетесь в межсекторную службу безопасности … - он махнул рукой в сторону мужчины и женщины, все еще сидевших у задней стены.