Прозрачную пленку покрыли слоем грунта, несомненно легко смываемого, просто пан Северин взял не тот растворитель, поэтому у него к грунтовке примешивалась еще и масляная краска. Масляную краску я смыла, грунтовка осталась. Через нее без труда просматривается карта, но, похоже, и грунтовка без труда смывается. Вот только я ее до конца смывать не стану, ведь мой растворитель смывает только масляную краску.
Последующие выводы напрашивались сами собой. Не только не буду смывать грунтовку, но и вообще ничего не стану делать. Не могу же я поселиться в Географическом Институте, чтобы там день и ночь прикладывать мой кусочек карты ко всем равнинам и плоскогорьям мира, не зная к тому же, во сколько раз предварительно следует увеличить этот кусочек! От рассматривания через лупы написанных микроскопическим шрифтом условных обозначений у меня уже и сейчас болели глаза. Да и на кой мне эта карта с крестиками? Может, это просто кладбища.
И я опять поставила "Цыганку" с картой на полку над батареей центрального отопления.
Хотя время моего приезда к Алиции было с нею согласовано, дома ее я не застала. Впрочем, мы согласовали только день, а не час, зная по опыту, что самолеты постоянно опаздывают. По многолетнему опыту знаю - не было случая, чтобы прилетел по расписанию. А тут вдруг произошло чудо, самолет прибыл пунктуально, и я оказалась у Алиции за час до приблизительно оговоренного нами времени.
Не было ни Алиции, ни ее машины. Значит, поехала за покупками. Обойдя дом, не нашла ни одного открытого окна. Странно, обычно в теплое время года окна всегда оставляют открытыми. Оставив свой чемодан на террасе со стороны садика, я вернулась в первый дворик и уселась за стол под открытым небом. С деревьев нападали груши, подняв несколько с земли, я съела и принялась просматривать список дел, которые следовало переделать в Дании.
За спиной хлопнула калитка, но это оказалась не Алиция, а незнакомый человек. Подойдя ко мне, он задал по-датски какой-то вопрос, из которого я разобрала лишь фамилию Алиции. Наверное, спрашивает, здесь ли живет фру Хансен. Здесь, конечно, и я кивнула утвердительно. Нет, кажется, он спросил о чем-то другом, вон как уставился на меня. А впрочем, какое мне дело до того, пусть приходит, когда Алиция вернется. Мужчина вытащил из кармана большой конверт и протянул мне. Рот у меня был забит грушами, да по-датски я все равно не сумела бы ему ничего сказать, поэтому жестом показала - положи на столе. Не отрывая от меня взгляда, он исполнил приказание и нерешительно произнес по-датски: "До свидания". Проглотив грушу, я вежливо ответила ему. "До свидания" я за эти годы научилась произносить почти без акцента.
И подумать только, что такая малость впоследствии самым существенным образом повлияла на развитие событий...
- Откуда у тебя эта свинья? - возмущенно воскликнула Алиция.
Я вздрогнула-так неслышно она подкралась, когда я всецело была занята моим списком, предварительно выгрузив все из сумки, чтобы его разыскать.
Непонятное что-то было у Алиции со зрением, и, хотя мы знали друг друга с ранней молодости, я так и не знала - каким образом при своей сильной близорукости она умудряется без очков замечать предметы размером с маковое зернышко. Чтобы разглядеть что-то очень маленькое, она всегда снимала очки. Вот и теперь мгновенно выхватила взглядом лицо на фотографии, которую я вместе с остальным хламом извлекла из сумки, когда разыскивала список запланированных на Данию дел. Правда, данную мне Матеушем фотографию я увеличила, но ей все равно далеко было до размеров плаката.
- Какая свинья? - удивилась я. Алиция схватила фотографию в руки и ткнула пальцем:
- Какая же еще? Мундя разумеется, Гатин брат.
Я удивилась:
- А ты, разве знала Мундю?
- Конечно. Ты что, не знала об этом?
- Просто не было разговора.
- И Гатю тоже я знала.
- Ну, это мне известно. Мы тогда вместе с ней познакомились, еще когда учились.
- Мундю я узнала раньше. Откуда у тебя этот снимок?
Сейчас, при нашей первой встрече после долгой разлуки, не стоило, пожалуй, сразу углубляться в запутанную историю, связанную с фотографией, и я пообещала Алиции все рассказать в другое время. Но Алиция вцепилась в мою фотографию, как репей в собачий хвост.
- Погоди, я тут вижу еще знакомых. Вот эта женщина, что сидит в сторонке - Галина. Это, похоже, флориан... А где же Михалек?
- Какой Михалек?
- Хахаль Галины. В то время они были неразлучны. Господи, сколько лет пролетело с тех пор! Какие они были молодые!
- Не так уж много лет. И они молодые, и мы с тобой, - поучающе заметила я. - Думаю, что названный тобою джентльмен как раз фотографировал всю компанию. Езус-Мария, как мне хотелось когда-то видеть его изображение!
- А теперь уже не хочется?
- Хочется. Не люблю неразгаданные тайны. И очень хотела бы показать его портрет пану Северину.
- А кто такой пан Северин?
- Один очень рассеянный человек. Ты со своей рассеянностью перед ним просто ничто.
- Скажи пожалуйста! - удивилась Алиция. - А я-то считала-в этой области мне нет равных. Что же касается Михалека, я могу исполнить твое желание.
- Ты не шутишь? - вскочила я с места. - У тебя и в самом деле есть его фотография?
Мы наконец вошли в дом, и Алиция сразу направилась к стеллажу, где хранились ее фотографии. Порывшись в одном из ящиков, она вдруг обратилась ко мне с неожиданным вопросом:
- Скажи, а ты порядочный человек?
- Ну, знаешь! - возмущенно воскликнула я. Лучшая подруга сочла нужным пояснить смысл своего вопроса:
- Не возмущайся, я не думала подозревать тебя в непорядочности, просто я хотела знать, есть ли что-нибудь у тебя дома, где поддерживается какой-никакой порядок?
- Есть, моя коллекция марок. Знаешь какой там порядок! С закрытыми глазами мгновенно найду нужную марку.
- У меня то же самое в фотографиях. Хочешь держать цари, что Михалек окажется вот в этом ящике?
Как же, разбежалась! Я знала о хобби Алиции, которое она пронесла через всю жизнь. И о том, что свои фотографии и негативы содержит просто в идеальном порядке. Вытащив длинный узкий ящик, Алиция уселась в кресло и принялась перебирать фотографии.
- Пожалуйста, вот он. Тот, что держит модель. Снимала я модель, а не Михалека, но не отрезать же его! Тогда на модели остались бы его руки.
Я взяла фотографию, на которой была представлена какая-то огромная шарообразная модель неизвестно чего, человек, который сгибался под тяжестью этой модели" и на втором плане какие-то люди, не в фокусе.
Схватив лупу, я разглядела в нее лицо Михалека и замерла. Нет, не может 5ыть! По всей видимости, модель была очень тяжелая, и человек под ее тяжестью аж присел, откинувшись назад и прикрыв глаза. Я узнала его с первого взгляда!
Алиции надоело мое молчание, и она вырвала снимок у меня из рук.
- Что, наглядеться не можешь? Никого красивее в жизни не встречала?
- Да нет, - медленно ответила я, приходя в себя. - Просто этот человек лежал у меня на полу. Более пятнадцати лет...
- Ну вот, о какой порядочности может идти речь! Столько лет не заметать пол!
- Да нет же, я хотела сказать - более пятнадцати лет назад. А сколько он там пролежал - не знаю, может, с четверть часа всего.
- Ну, тогда еще ничего, пятнадцать минут можно и не позаметать. А почему он там лежал? Пьяный был? Или искал чего?
Нелегко было ответить. Во-первых, я не знала, пьян ли был тот домушник, не исключено, что и хватил малость для храбрости, во-вторых, коротко не ответишь. Впрочем, Алиция и не стала дожидаться ответа.
- А это что такое? - вскричала она, схватив фотографию, сделанную на приеме по случаю первого причастия дочери моего канадского кузена. - Откуда она у тебя?
Нет, стоит все-таки время от времени наводить порядок в сумке, а не возить с собой кучу ненужного барахла по всему свету. Опять пришлось отвлекаться.
- Пир по случаю первого причастия вот этой девочки. Сейчас она уже взрослая барышня. И вообще, тут сплошь мои родственники, хоть и дальние, твоих нет. Они тебе тоже не понравились?
Пропустив мимо ушей колкость, Алиция ответила сдавленным от волнения голосом:
- Часы! Видишь эти часы на заднем плане? Откуда они там появились? Где снималась фотография?
- Если не ошибаюсь, в Канаде, в Гамильтоне. Фамильное торжество десятилетней давности. Да, ты права. Действительно, часы.
За спинами канадских родственников на полочке под "Цыганкой" и в самом деле стояли старинные часы, кажется сделанные в стиле "рококо". Очень красивые часы! Наверняка ходили, хоть и старинные.
Неестественно вежливым, каким-то даже зловещим голосом Алиция поинтересовалась:
- Будь любезна, поясни, каким образом часы моей покойной тетки могли оказаться у твоих родственников в Канаде?
На всякий случай я поспешила отвести грозу от своих родственников:
- Это не их квартира, а в доме крестной матери, ее семьи я не знаю. Фамилия их Доманевские, Те-реса сообщила. А откуда у них часы - понятия не имею. И вообще я на часы не обратила внимания, меня интересовал портрет, видишь цыганку на стене?
- Лично меня интересуют часы, - холодно возразила Алиция.
- Почему, можешь сказать? Не отвечая, Алиция через лупу рассматривала часы, бормоча себе под нос:
- Вот если бы еще обратную сторону увидеть... Хотя и без того я уверена-те самые.
И вдруг спохватившись, вспомнила об обязанностях хозяйки дома, принимающей заграничного гостя:
- Погоди, сейчас Кофе приготовлю. А ты можешь пока умыться с дороги.
- Ну, может, теперь расскажешь, почему часы произвели на тебя такое впечатление
- -спросила я Алицию, усаживаясь за стол в ее кухне. - Первый раз на моей памяти часы производят такое впечатление на человека.
- Расскажу, я уже успокоилась, - ответила Алиция, откладывая в сторону принесенный незнакомым человеком конверт, из которого выглядывали рекламные проспекты. - Конечно, расскажу, никакого секрета тут нет. А может, есть? - опять задумалась она.
- Если даже и есть, никому не скажу, ты ведь меня знаешь, - успокоила я ее.
Алиция вынула из пачки сигарету, сломала ее пополам, закурила одну половинку и начала:
- Это часы моей тетки. Заметь, я не говорю - были, потому что вещи украденные владельцев не меняют. Запомнила я эти часы с детства, все ими любовались, а тетя обещала подарить, когда мне исполнится восемнадцать лет. Часы антикварные, восемнадцатый век. В сорок третьем немцы вышвырнули тетку из квартиры, как и всех жильцов из их дома. Тетя переселилась к нам, на улицу Нарбутта, с одним чемоданчиком пришла, больше ей ничего не разрешили захватить из собственного дома. А мы еще в начале войны самые ценные вещи в ее квартиру снесли, думали, там безопаснее... Так что все теткины антикварные коллекции достались немецкому полковнику, барону фон... какому-то там. И часы тоже. Я еще маленькая была, а моя старшая сестра все переживала за наши вещи, все ходила на теткину квартиру. В отсутствие полковника даже познакомилась с его ординарцем, тот был из силезских немцев...
И Алиция, и ее сестра выросли в семье, где немецкий язык был вторым родным наравне с польским, так что общаться Алициной сестре с немецким ординарцем было просто. А может, они общались по-польски? Силезские немцы ведь совсем ополячились. Алиция продолжала:
- От ординарца сестра узнала, что барон уезжает. Уехал он перед самым восстанием. Я там была.
- Где?!
- В теткиной квартире. Представляешь, этот шкоп даже замков в дверях не счел нужным менять, мы с теткиными ключами запросто проникли в квартиру. С сестрой пошли, помню, это было перед самым восстанием...
- Ты уже говорила.
- Ну так вот, вошли мы с сестрой в квартиру, а она совсем пустая!
- Что ты говоришь! Совсем?
- Ну, не то чтобы уж совсем, немного мебели осталось, самый негодящей, и в кухне кое-что из посуды - старые кастрюли и разбитые тарелки, Все остальное господин полковник вывез. Очистил квартиру!
От ординарца сестра узнала, что полковнику предстояло отправляться на фронт, но перед этим он получил недельный отпуск, вот он и воспользовался им. Подогнал грузовик, погрузил теткино имущество и отвез в свое поместье, в Хоэнвальде.
- Это где?
- За Гожовом Великопольским. Теперь этот городок, кажется, называется Высокий. Только поместье не в самом городке, а в окрестностях. Ординарец рассказывал-из Варшавы господин барон приехал на грузовике, а на фронт отправился с небольшим чемоданчиком. Сомневаюсь я, что в этом чемоданчике были теткины часы.
- Наверное, правильно сомневаешься. А откуда ты все это знаешь?
- От ординарца. Сначала с ним общалась моя сестра, а потом она влюбилась в теперешнего моего зятя и уже не интересовалась имуществом, так что я от нее приняла эстафету. Разыскала того самого ординарца, когда он уже был военнопленным и вместе с другими пленными работал на расчистке развалин в Варшаве. Он мне и рассказал, что было дальше.
- Что же?
- Сначала барон фон какой-то велел своей семье твердо сидеть в поместье и верить в силу немецкого оружия, а когда увидел, что дело плохо, послал за ними транспорт, чтобы вывезти семью в Рейх. Вместе с транспортом послал своего ординарца. Транспорт по дороге разбомбили, ординарец спасся и мечтал сдаться в плен. Как-то не получалось, ординарец пешком добрался до поместья своего полковника, и там наконец настигли его русские. Но еще до прихода русских в доме уже не оказалось, по его словам, ни серебра, ни фарфора, ни картин, ни прочих антикварных ценностей, хотя местное население еще до полковничьего имущества не добралось. И он, ординарец, ломал голову, куда же все подевалось. Немцы не могли всего вывезти, для этого им понадобился бы товарный вагон, а то и два, семья же полковника бежала на легковом автомобиле, который бросили в полутора километрах от дома, с разбитым капотом. Чемоданы так и остались в машине, видимо, шкопы бежали налегке, прихватив лишь деньги и драгоценности. Все же остальное имущество, считает ординарец, они спрятали где-то в своем поместье. Закопали или замуровали в стене. Ну, а его самого наконец русские взяли в плен и направили на расчистку Варшавы. Мы обе помолчали.
- Из всего этого следует, -осторожно начала я, -что если твои часы находятся в Гамильтоне...
- ...то их кто-то откопал. Интересно, кто и когда? Ведь если поместье не разграбили сразу, то потом уже было труднее, тем более что в большом доме русские устроили госпиталь и посторонним вообще трудно было проникнуть в дом.
У меня в голове зароились какие-то туманные соображения, но пока что очень расплывчатые и почти неуловимые. Рано было делиться ими с подругой.
- Знаешь, - сказала Алиция, - мне бы очень хотелось получить доказательство, что на фотографии действительно наши часы. У них на задней стенке была монограмма выгравирована, инициалы первой владелицы, не тетки, а еще ее прабабки. Я сейчас тебе нарисую. Смотри, вот как это выглядело..
Вытащив из принесенного утром конверта один из рекламных проспектов, Алиция на его широких полях ловко изобразила сложную переплетающуюся монограмму из двух букв.
Я грустно констатировала:
- Злой рок связал меня веревочкой с этими Доманевскими. Уже один раз мне пришлось писать в Канаду, чтобы проверить их портрет. Теперь ты наверняка потребуешь подтверждения, что на часах выгравирована такая монограмма.
- А что, ты не сможешь этого сделать? - огорчилась Алиция. - О, вот такая монограмма, я хорошо ее запомнила, она у тетки была на нескольких антикварных вещах.
Осмотрев внимательно изысканную вязь монограммы, я вырезала ее из проспекта маленькими ножничками, достав их из косметички.
- Ладно, так и быть, позвоню им. Писать больше не хочется.
Разница во времени между Данией и Канадой заставляла выждать несколько часов. Мы с Али-цией провели их в разговорах, нам многое надо было рассказать друг другу. В числе прочего я поведала и о событиях, в силу которых Михалек валялся на полу моей квартиры. Алиция слушала меня с необычным вниманием, без комментариев, что само по себе было чрезвычайно удивительно. Весьма заинтересовали ее и перипетии с портретами пана Северина, она заставила вспомнить мельчайшие подробности. И опять воздержалась от обычных саркастических комментариев.
- Погоди, - сказала она, неожиданно вставая, - в таком случае я тебе сейчас кое-что покажу. Только найти надо...
Зная Алицию, я не удивилась, что поиски несколько затянулись. Поискав в комнатах, она переместилась в мастерскую и там продолжила поиски. Я не могла ей помочь, ибо, в свою очередь, была занята поисками телефона Эльжбеты, чтобы позвонить ей в Канаду.
Нашла и сразу после полуночи позвонила ей. Экономя деньги Алиции, приступила к делу сразу, сократив, по мере возможности, приветственные выкрики.
- У Доманевских на полке, как раз под "Цыганкой", стоят часы. Старинные, - отчетливо произнося слова, начала я.
Эльжбета не дала мне договорить:
- Теперь они стоят у нас, - сказала она. - Знаю, о каких часах ты говоришь. Такие затейливые... Они подарили их моей дочке по окончании школы.
Я обрадовалась - задача упрощалась.
- В таком случае посмотри, пожалуйста, есть ли у них с обратной стороны такой хитрый значок... Эльжбета опять перебила меня:
- Про значок ты меня уже однажды спрашивала, я тебе даже нарисовала... или сфотографировала, не помню...
- Это другой значок! Тот был на портрете, теперь же посмотри на задней стенке часов, там должен быть замысловатый вензель, и поскорее, время идет, датские кроны капают...
Отложив телефонную трубку, Эльжбета бросилась за часами, притащила их к телефону и сказала запыхавшись:
- Минутку, как бы их не уронить... Да, и в самом деле, есть тут что-то, выгравирован значок, похожий на монограмму. А что?
Я потребовала уточнить место, где стоит значок, и его подробное описание, держа перед глазами Алицин рисунок на полях проспекта. Все совпадало. Пообещав Эльжбете в скором времени написать письмо, передав приветы всем родичам, я поблагодарила ее и положила трубку.
Алиция вернулась из мастерской с большой картонной папкой в руках. Я передала ей полученные из Гамильтона сведения. Не вызывало сомнения - канадские часы были те самые, их фамильные. Трудно допустить, чтобы нашлись еще точно такие же и с такой же монограммой. На всякий случай я все-таки решила в обещанном Эльжбете письме отправить нарисованную Алицией монограмму, пусть еще раз проверит.
Положив папку на стол, Алиция раскрыла ее и принялась перебирать находящиеся в ней бумаги. Наконец нашла нужную.
- Погляди-ка, - протянула она ее мне. - Это тебе ничего не напоминает?
Я взглянула, и у меня перехватило дыхание. Это была карта, точно такая же, как и на "Цыганке", только в несколько увеличенном виде. Точно так же на ней виднелись пустые места в виде белых лепешек, на которых стояли крестики!
- Езус-Мария, откуда это у тебя?
- А что, похожа?
- Тютелька в тютельку! Только немного покрупнее моей.
Пояснив, в чем сходство, я схватила карту и убедилась, что даже крестики здесь тоже четырех видов. Правда, сделана она была на другом материале, на обычной фотобумаге, причем сфотографирована довольно небрежно, как будто фотографировали не прямо, а немного сбоку.
Я потребовала от Алиции объяснений. Очень довольная произведенным впечатлением, та сказала: