– Да ты всегда сначала действовал, а уж потом думал! – движением подбородка указал Михаил на стол. Схватил первую же попавшуюся гипотезу и решил, что это и есть абсолютная истина. Боюсь, ты здесь крупно промахнулся с самого начала. Даже на столь несовершенной карте, которую ты с такой помпой здесь демонстрировал, чётко видно, что твоя Копыщенка ну никак не похожа на ту речку, что обозначена на французском плане.
– Это почему же? – заступился я за гипотезу полковника. Смотри и длина речки более или менее совпадает с французской… и втекает она в Днепр практически под прямым углом…
– Ага, – саркастически поджал губы Воркунов, – вот только та река, что в втекает в Днепр на рукописном плане, течёт с севера на юг, а вовсе не с запада на восток, как на нынешней карте!
– Да может тот, кто её рисовал, просто ошибся в направлении частей света, – запротестовал я. Может, он ту схему рисовал в темноте, на ночном биваке! К тому же корчма вблизи Александрии точно была, в документах дела об этом прямо говорится.
– А о другом там почему-то вовсе не упоминается, – не менее жарко возразил он. Например, совершенно неясно, обнаружил ли Яковлев озеро и мельницу, что лежали ближе к Днепру, а так же ту церковь, которая располагалась неподалёку от них! Вряд ли они могли за столь небольшое время исчезнуть бесследно! И потом, – отмахнулся он, – видя моё желание тут же возразить ему, – есть ещё одна причина, по которой мы должны более вдумчиво относиться к задаче.
– Какая же? – уже менее агрессивно пискнул я в ответ.
– Подумай сам, – устремил указательный палец в потолок Михаил, – над этой ситуацией вообще, как бы со стратегической точки зрения. Вот везли французы своё золото, везли, и вдруг ни с того ни с сего решили его закопать? С чего бы им такая мысль в головы пришла? Что же такое им помешало везти его дальше?
– Стало быть, была какая-то причина…, – неуверенно пробормотал я.
– Это какая же? – вопросительно вздёрнул он брови. Ты бы, например, с бухты-барахты такое количество денег свалил бы в ближайшую канавку?
В ответ я лишь неуверенно пожал плечами, – поскольку к своему стыду о событиях Первой Отечественной войны имел лишь самые скудные и отрывочные знания.
– Вот и я про то! – назидательно покачал головой Михаил. Ни черта мы про те времена не знаем и судим о совпадении или не совпадении каких-то местностей только по каким-то отдельным приметам. К тому же сами мы данные приметы не видели и соответственно в достоверности этих сведений не можем быть уверены ни на йоту!
Слушать критику в свой адрес было не слишком приятно, но мой друг был в чём-то прав. Подходить к столь непростым и наверняка дорогостоящим поискам следовало куда как ответственнее. Всё же полковник генерального штаба с товарищами искал клад по приказу вышестоящего руководства и волей-неволей делал это формально. Ведь участникам похода было заранее известно, что всё найденное придётся возвратить государству. Мы же занимались поисками по собственной инициативе, лелея в глубине души потаённую надежду, кое-что получить и для себя. Поэтому, вынужденно признав глубину своего невежества в истории Отечественно войны 1812 года, я решил для начала хотя бы вчерне наметить на карте тот путь, по которому отходили войска "Великой армии".
Казалось бы, несложная задача, однако с ней я провозился почти две недели. И был просто счастлив, когда узнал о том, что на толкучке в Измайловском парке можно отыскать старинные карты. Во время второй поездки на эту своеобразную ярмарку старинных раритетов мне повезло приобрести "Генеральную карту театра войны 1812-го года. Конечно, это была не сама карта, а только её копия, но зато на ней небольшими крестиками были нанесены все те места, где ночевал Наполеон. А там где был император, была, разумеется, и его армия, во всяком случае, большая её часть. Указан был и масштаб карты: 1 см. = 17 вёрст.
Уплатив столько, сколько требовал продавец (торговаться мне даже не пришло в голову), я торопливо развернул покупку прямо на перроне метро. Первая ночёвка была почему-то отмечена только в районе Можайска, вторая в Гжатске (современный Гагарин), третья в Слободе. Далее крестики, в своём неудержимом стремлении на запад, пробегали через Вязьму, Дорогобуж, Смоленск, Корытню, Красный и быстро подбирались к интересующему меня району. Подошёл переполненный поезд, и я прервал столь увлекательное занятие, надеясь продолжить его дома.
Проведённый вечером анализ раритетной карты вовсе не укрепил мою уверенность относительно того, что наш полковник и в самом деле обнаружил истинное место захоронения малой кассы. Из неё со всей очевидностью следовало, что от дороги, по которой продвигались основные силы великой армии до предполагаемого места заложения клада, расстояние было порядка двадцати километров. И это обстоятельство показалось мне довольно странным. Отступление, да ещё в тех условиях, когда тебя непрерывно преследуют подвижные разъезды противника, невольно заставляет отходящих солдат держаться кучно, прикрывая друг друга. Это понятно без дополнительных комментариев. А тут получалось, что какая-то небольшая группа военнослужащих откололась от основной колонны и помчалась куда-то в сторону, чтобы, рискуя не только ценным грузом, но и собственными головами, закопать несколько бочонков с монетами у безвестной речушки Копысица. Почему они не могли это сделать, отъехав от дороги не на двадцать километров, а на двадцать метров? Не хотели делиться добычей с посторонними, что ли?
Поселившаяся в душе неуверенность заставила меня вновь и вновь вглядываться в старинную карту. И вскоре глаза наткнулись на точку, рядом с которой хорошим каллиграфическим почерком было написано слово – Могилёв. Судя по сноске в правом нижнем углу карты, Могилёв считался губернским городом и весьма вероятно в нём стоял французский гарнизон. Чисто теоретически можно было предположить, что если бы французы отходили к Орше, то они могли бы появиться вблизи Александрии, то есть на берегах всё той же речки Копыщенки. Но стояли ли оккупанты там в действительности? А если стояли, то по какой именно дороге отступали? Ведь мало того, что Могилёв являлся даже тогда крупным перекрёстком торговых путей, так ещё и ведущая к Орше дорога раздваивалась в районе Шклова!
И опять же в моей голове возникал тот же самый вопрос. Если из Могилёва отходил какой-то гарнизон, то он наверняка не был измотан в предыдущих боях и не страдал от голода как остальная армия. Тогда почему же они закопали золото, не доехав до основных сил те же самые двадцать километров? Неужели надеялись на то, что никто не спросит с них за непонятно почему брошенное на дороге золото? Впрочем, вероятно какие-то события там происходили и при соответствующей интерпретации могли быть использованы начальником конвоя для оправдания своих действий. Но какие тогда происходили события на дороге Могилёв – Орша я, разумеется, не знал абсолютно, но вполне отчётливо понимал, что узнать о них совершенно необходимо. Собственно говоря, именно от этого зависели все наши дальнейшие действия. Если бы удалось отыскать упоминание о неких роковых событиях, произошедших вблизи Днепра осенью 1812 года, которые могли заставить охрану кассы срочно спрятать свой груз, тогда да, следовало начинать планировать практические действия по отысканию золота.
Теперь новая головная боль одолевала меня теперь каждую незанятую минуту. Поначалу я собрался отправиться прямо в музей "Бородинская панорама" и без обиняков расспросить её сотрудников по поводу происшествий, которые происходили с французами южнее Орши. Впрочем, от этих намерений я довольно скоро отказался. Интересующий меня эпизод, мог быть столь незначителен с точки зрения историка, что ни малейшего внимания науки даже не заслуживал. А главное – повышенный интерес частного лица к конкретной точке, вблизи которой некогда проходили отступающие оккупанты запросто могли вызвать определённые подозрения к моей личности. И в самом деле. Для чего это понадобилось совершенно неизвестному человеку выяснить некие сведения о происходивших невесть в какие века событиях? Очень, очень подозрительно! Согласитесь!
Следовало отыскать какой-то иной путь, без привлечения к нашему расследованию кого-либо из посторонних и непосвящённых. Задача была непроста, и пришлось изрядно поломать голову над её осуществлением. Помог случай. Как-то проходя возле подземного перехода на Мясницкой, я заметил замотанную в серую шаль согбенную старушку, разложившую на его гранитном парапете свой нехитрый товар – десятка полтора старых книжек. Мазнув взглядом по их истрёпанным корешкам, я равнодушно прошёл мимо, и только тут осознал, что прочтённый кусочек заглавия одного из томов звучало как "Французы…". Ноги мои словно сковали чугунные кандалы. Неуклюже затормозив, я повернулся на месте и устремился к промёрзшей продавщице.
– Взгляните молодой человек, – уловила она мой интерес, – вот сказки Гофмана для ваших деток, с рисунками. А вот, если хотите, первое издание Каверина…
– А вот это что? – присел я так, чтобы лучше разглядеть корешки особенно старомодных обложек. Французы в России! Про что эта книга?
– Это сборник мемуаров тех французов, которые были в России в 1812-м году, – потупила взор продавщица. Правда, у меня только третий том.
– Могу взглянуть на содержимое? – полувопросительно-полуутвердительно поинтересовался я, ухватывая пальцами грязноватый корешок книги.
Старушка что-то отвечала, но я её уже не слушал. Откинул обложку, и жадно впился глазами в заглавную страницу.
– Французы въ России, – прочитал я про себя, – по воспоминаниямъ современниковъ-иностранцевъ. Часть III (Отступление). Смоленск. Красный. Березина. Вильно. Черезъ Неман обратно. Издательство Задруга, Москва, 1912. Вот оно! Вот это везение! – мигом пронеслось у меня в голове. Непосредственные воспоминания тех, кто участвовал в том провальном походе! Уж тут точно удастся кое-что выудить, пусть и между строк.
Волнительный пот прошиб меня от шеи до поясницы. Захлопнув обложку, я спешно сунул книгу подмышку и невольно оглянулся вокруг, будто подозревая за спиной конкурентов, готовых дать за раритет большую цену.
– Полторы тысячи стоит, – мигом оживилась старушка, с видимым удовольствием протягивая ладонь привычно сложенную ковшиком.
– Что так дорого? – недовольно буркнул я, запуская пальцы в портмоне.
– Так ведь это, – певуче отозвалась она, – книга-то старинная, редкая, знатоки и более дали бы…
– За три части может и дали бы! – глухо процедил я сквозь зубы.
Впрочем, моё брюзжание было чисто напускным. Запроси она вдвое дороже, я бы не сомневался и секунды. Меня где-то ждали груды золота, и может быть, именно на страницах этой невзрачной книжки содержался ответ на то, где именно!
– У меня ещё одна книга есть по истории отечественной войны! – крикнула мне вслед самодеятельная продавщица, едва я рванулся в сторону метро.
– Как, – метнулся я обратно, – какая?
Миг и передо мной возник ещё один увесистый том, одетый в некое подобие тканевой суперобложки.
– Отечественная война 1812 года, – уже вслух прочитал я название. Переписка русских правительственных лиц и учреждений. Том ХIХ. Боевые действия в 1812 году.
– Недорого отдам, – снизу вверх угодливо взглянула на меня старушка, – поскольку вижу, что вы заинтересованы!
– Ну-у, даже не знаю, – протянул я, открывая на удачу книгу на 196-й странице.
Глаза мои скользнули на середину листа и словно нарочно выхватили приказ за номером 530.
"Государю Императору: Неприятель лишён почти всей своей артиллерии и кавалерии, я пользуюсь сим обстоятельством, чтобы дать отдохнуть части наших войск при армии по сему лишних. Почему и предписал расположить л-гв. Гусарский в Шклове, л-гв. Драгунский в Могилёве, л-гв. Уланский в м. Блиничи и 10 рот артиллерии в Копысе и окрестностях, о чём В. И. В. счастье имею всеподданнейше донесть".
– Всеподданнейше донесть! – с ударением на последнее слово повторил я, кладя книгу обратно на полированный гранит парапета.
По выражению моего лица старушка мигом смекнула, что девятнадцатый том служебной переписки за полторы тысячи толкнуть не удастся и поэтому сразу пошла на радикальное снижение цены.
– Можете взять со скидкой, – принялась совать она мне увесистый том в руки, – всего за триста уступлю. Я вам и пакетик с собой дам, для удобства переноски. И вы заметьте, какая здесь бумага-то использована! Уж почти сто лет минуло, а она всё как новая!
Торговля продолжалась недолго. Решив, что среди сухих приказов и залихватских реляций вполне можно будет отыскать что-то касающееся событий происходивших в окрестностях Орши, я с протяжным вздохом запихнул и вторую книгу в явно не раз использовавшийся пакет с надписью "Комус". Вздыхал я естественно не по потраченным деньгам, а поскольку представил себе, сколько времени придётся потратить даже на частично ознакомление с содержимым обоих томов. Ведь даже по приблизительным прикидкам в каждом из них было не менее чем по четыреста страниц покрытых убористым текстом.
Но как гласит русская пословица "Взялся за гуж, не говори, что не дюж"! Последующие несколько вечеров мне пришлось посвятить чтению диковинных приказов, составленных из практически позабытых теперь слов и выражений. Но поневоле я увлёкся чтением, всем своим существом полностью переместившись в ту далёкую эпоху. Перед моим внутренним взором проносились запылённые конские разъезды, раскатисто гремели четырёхфунтовые пушки и печатали шаг мрачные пехотные батальоны. Офицеры в диковинных одеяниях отдавали приказы о спешном отступлении или наоборот, решительном наступлении. Грохотали ружейные выстрелы, скакали адъютанты, тянулись угрюмые обозы с ранеными. И вся картина той войны мало-помалу раскрывалась передо мной во всём своём многообразии. Ну, разве не любопытно прочитать доклад генерала Платова со всеми его вывертами и грамматическими ошибками?
"Каково получить я сейчас донесение от гр. Орлова – Денисоса, оное оригиналом к вашему пр-ству при сём доставляю, а сам поспешнейше следую с полками к Кременцу. Покорнейший слуга Матвей Платов".
А разве не интересно было узнать, какие мысли занимали голову генерал-майора князя Урусова 20-го октября 1812 года?
"Предписание вашего пр-ства № 282 получено мною в Тихоновской Пустыни, откуда в согласность оного предписания я имею выступить завтрашнего числа. Провиантом удовольствованы войска сии по 25 число сего месяца, который по неимению полковых казённых обозов везётся на обывательских подводах; а как принимая сей запас я предполагал, что оного достаточно будет до самого соединения с армией, то на сей предмет буду ожидать извещения вашего".
Постепенно продвигаясь от страницы к странице, я медленно, но верно перемещался в пространстве и времени к интересующему меня месту. Естественно, что приказы и донесения я читал уже вслух, опасаясь пропустить какую-либо важную подробность. Непронумерованный приказ генералу Милорадовичу от 8-го ноября особенно привлёк моё внимание. Он гласил: "По повелению е. светлости в. в-п. со вверенным вам авангардом, состоящим из 2 и 7 пехотных корпусов и 2 кавалерийского, прибыв на новые квартиры в списке при сём означенном на 9 число и расположились в оных, имеют всегда быть готовыми к бою, почему и благоволите посылать разъезды по дорогам к Орше и Копысу. Авангард под командою г-м Ермолова сего 8 числа находится в Казянах по Смоленской дороге…".
Я бросил взгляд на карту, по которой следил за перемещениями наших и французских войск. Если последовал приказ направить разведывательные дозоры в сторону Копыси, то это означало только одно. Милорадовичу предлагалось безотлагательно выяснить, нет ли опасности со стороны юга для как раз подходящих к Орше российских войск. А на юг от Орши были только города: Копысь, Шклов и Могилёв! Это был определённый вклад в копилку идеи о том, что в каком-то из этих городов вполне мог стоять крупный французский гарнизон. Ну, а там где есть войска, там всегда могла быть войсковая касса!
Но следующая депеша вновь ввергла меня в пучину сомнений: "Г-Ад. Ожаровскому. Из полученных известий о Могилёве видно, что неприятель имеет большие запасы в сём городе, и сделал некоторые укрепления, но для защиты оных не имеет довольного числа гарнизона, ибо в оном находится 2.000 больных и до 500 вооружённого войска. Весьма необходимо занять сей город, ибо, овладев оным, найдёт армия хоть на несколько дней всякого продовольствия…".
А далее, я отыскал ещё более интересную фразу: "Партизану Давидову приказано, переправясь через Днепр около Копыса или Шклова отрезать всякое сообщение неприятелю между Оршею и Могилёвом, действуя с тылу на сей дороге, стараясь при том открыть коммуникацию с адм. Чичаговым…".
Итак, становилось предельно ясно, что какие-то войска у французов в Могилёве действительно стояли, и общее их количество могло достигать двух с половиной и более тысяч человек. Наверняка там же могли быть и значительные денежные средства. Ведь закупалось же ими на что-то те огромные запасы продовольствия и строительных материалов для возведения укреплений! А поскольку именно в это время в этот район был направлен усиленный отряд Дениса Давыдова, то можно было попытаться отыскать мемуары последнего. Писал ли уважаемый и всенародно любимый полковник послевоенные мемуары, я, конечно же, не знал, но полагал, что такая творчески одарённая личность непременно должна была создать нечто подобное.
Поиски мои на сей раз, я повёл в библиотеках. Вначале сходил в районную, а затем и в окружную. И вскоре то, как именно могли происходить события на дороге Могилёв – Орша предстали передо мной во всей красе и во всех подробностях. Вот как это было. 20 ноября (по новому стилю) 1812 г. небезызвестный бард и лихой рубака Денис Давыдов остановился со своим отрядом на постой в селе Сметанке, примерно в восьми километрах западнее городка Копысь. Он уже некоторое время преследовал большой воинский обоз французов (называя его в своих донесениях – "депо"), но поскольку охрана обоза была постоянно начеку, нападать на него в чистом поле полковник опасался. Но к этому времени у него уже созрел превосходный план, как можно без проблем одолеть более сильного противника.
Вот как он сам вспоминал об этом эпизоде в своих мемуарах.
"… с намерением не прежде предпринять нападение, как по переправе половины депо чрез реку, и тогда разбить поодиночке: одну часть на сей, а другую – на той стороне Днепра. Река сия не была ещё схвачена льдом, одни края оной были легко замёрзшими".
Добавлю уже от себя, что заодно там не было и моста, по которому бы польская часть майора Бланкара, могла быстро преодолеть довольно серьёзную водную преграду. Майор видимо догадывался о намерениях нашего даровитого полковника и поэтому начал переправу 21 ноября ещё затемно, но всё равно успел переправить только часть своего обоза. Но нападение партизан было неизбежно. Вот как Денис Васильевич описывал это сражение в своих победных реляциях Кутузову.