– А ты какое имела право, хотел бы я спросить? – интересовался он, – чтобы не давать нам ключи?… Ах, вот оно как. Шура тебе разрешил?… Ну, так он сам не имел на то никаких прав… Потому!.. Невменяемый дурачок потому что!.. Слыхала про таких?!.. Вот, как раз он и есть. И все документы, которые он подписал, теперь не имеют силы… В том числе и те, что наверняка у тебя, и о которых ты пока что молчишь!.. Не звони больше! Не беспокой…
Кинул трубку, переводя дыхание.
– Нет, ты понял… Напирает, как будто ей тут должны… Узнать бы, что этот успел натворить.
– Завтра съезжу к нему, попробую поговорить, – обещал Лушников.
Еще через час, когда уже наступили сумерки, в квартиру кто-то опять позвонил. Лушников подошел к двери и посмотрел: на лестничной площадке стояли двое человек. Один в штатском – другой в полицейской форме.
– Слушаю вас внимательно, – произнес майор, не открывая двери.
– У нас заявление. И нам надо вас опросить… Вы захватили чужую квартиру.
– Извините, я хочу отдохнуть. А завтра сам к вам приду. В какой кабинет придти? Положите повестку в почтовый ящик. И можете быть свободны… квартиру вам не открою.
Двое потолклись на площадке и пошли вниз с поникшими. Не удалось с налета войти.
На улице к ним подошли еще двое. Мужчина и женщина. В даме Лушников узнал Тамару Борисовну. Мужчина тоже казался знакомым.
– Видал?!.. – воскликнул Гирин. – Успокоиться не может. Ментов притащила… Думает, что они всесильны. Ошибочное заблуждение…
Глава 8
Отцовская "Волга" завелась без проблем. Аккумулятор, поставленный вечером на зарядку, накопил энергию и легко крутил вал. Без машины вообще не обойтись. Особенно в положении, как у Лушникова, – то надо заехать к отцу, то потом в отдел кадров по поводу перевода, заскочить в магазин.
Гирин остался в квартире. Сказал, что будет прикрывать тыл. И велел не сомневаться – никого не пустит за дверь. С учетом охранной сигнализации шансы у крестного довольно внушительны.
Майор прибыл в местное УВД, показал служебное удостоверение и прошел в отдел кадров. Народ толпится перед дверью к начальнику. У заместителя – никого. Решил обратиться к заместителю. Потянул на себя дверь и вошел в кабинет через узкий тамбур.
За широким столом сидел офицер в форме армейского образца. Подполковник внутренней службы.
Лушников доложил, что прибыл в отпуск, что в прошлый свой приезд просил о приеме на службу переводом, и что рапорт по месту службы и здесь, в области, согласован. Вынул необходимые документы, паспорт, удостоверение, выписку из личного дела, послужной список, и протянул.
Подполковник принял их, указал на стул и стал читать. Лушников сел.
– Где остановились? – спросил подполковник.
– У отца. Жильем обеспечен…
Назвал адрес.
Подполковник записал в блокнот и произнес:
– Есть вакансия, соразмерная с вашей должностью и званием. Пойдете? В вашем же районе… Это ведь так хорошо, когда работа рядом. Я, например, через весь город езжу. Устал. Надоело.
Проговорил, как лучшему другу, и откинулся на спинку кресла.
Лушников согласился. Прямо сейчас туда и поедет.
– Тогда сделаем резолюцию.
Подполковник придвинул к себе исписанный рапорт и наложил свежую резолюцию. Конкретную, по существу дела. Не оставляя простора для маневра и чиновничьего произвола.
"Тов. Гаевой А.И.! Полагаю, на должность начальника отделения УР в соответствии с вакансией".
И размашисто расписался.
– Поезжай, майор. Но только не тяни. Охотников в начальники в наше время – хоть отбавляй.
Лушников вышел из кабинета. Конечно, должность, которую предлагают – не из сладких. Но это его должность. Он к ней привык. И здесь сработается. И к людям тоже привыкнет.
Сел в машину, чтобы тут же направиться в гарнизонный госпиталь. Тепло в машине, хотя с утра дула поземка, и снег носило по асфальту. Времени одиннадцатый час. Только бы Сергеич его не подвел.
"Папаня, дорогой, – думал Лушников. – Как мог ты подумать, что сын тебя бросит. Что же это придумал ты?…"
У ворот на площадке скопилось множество автомобилей. С трудом припарковав свою темно-серую "Волгу", он вошел внутрь красного кирпичного здания. Спросил, где находится больной Лушников, затем предъявил служебное удостоверение. Женщина пристально посмотрела ему в лицо, сверила с фотокарточкой.
– Что-то не так? – удивился майор.
– Приходили тут двое к нему – тоже с удостоверением. Адвокат и медицинская сестра. Пришлось пропустить.
– Где у вас заведующий? Назовите его кабинет.
И кинулся в указанном направлении. По описанию, которое только что сделала женщина, опять приходила Филькина.
– Убить ее, что ли, – подумал на ходу, вздрагивая от внезапной мысли.
Потом развернулся и пошел в сторону стационара. К начальнику госпиталя сегодня еще можно успеть. Нашел палату. Вошел. Действительно, вначале надо взглянуть на этого кролика подопытного, а потом уж идти к начальству…
Отец лежит поверх одеяла, глазами блестит. Увидел сына, обрадовался.
– Во сне тебя видел – в больницу ко мне приходил…
И тянет руку.
Поздоровались.
– Я у тебя действительно был. Потом сюда перевез…
– Значит, заспал и не помню. Как ты? Все на острове служишь?
– В отпуске. Оформляю перевод. Рапорт только что подписали – вот, еду на собеседование…
Отец еще больше обрадовался. Молодец. Давно надо было. А остров Сахалин без Лушниковых не погибнет.
– Я же это… – сын задумался на секунду, – в квартиру не мог попасть. Пришлось двери ломать.
– Сломал?…
– А то как же. И новые двери поставил. Стальные…
Александр Сергеевич посмотрел в потолок и произнес:
– А ведь ключ-то действительно у нее. У Тамары. Не могу поверить, что держит до сих пор у себя.
Сын положил пакет с продуктами: яблоки, виноград, орехи. Как раз для ослабленного организма.
– Расскажи о себе, папа…
– О себе?… – Сергеич шевельнулся. – Плохо здесь одному. Пришла сегодня опять. Навестила. Тут, конечно, не как в ЦГБ. Тут контроль. Что попало тут не разрешают. Хотела таблетки сунуть, так эти как налетят. В общем, скандал получился. Чуть не силой вытолкали… Женщину…
– Ты с ней расписан, что ли? Или, может, договор заключил?…
Отец улыбнулся. Ни то и не другое. Выдержал. Сергеич не дурак, чтобы подобные погрешности допускать. Сергеич умный. Конечно, были поползновения, чтобы квартиру подарить организации. А те обещали вроде как пенсию повысить, телевизор преподнести. Ну, и, соответственно, помощь какую предоставить – уколы там делать, если придется когда. Но выдержал. Потому что помнил, что есть, кому после себя оставлять.
Александр Сергеевич опустил глаза. Потом вновь поднял и посмотрел в глаза сыну. Не все рассказал. В ЗАГС таскала недавно. Думала за него замуж выйти, но там возьми эти и заяви – срок, дескать, должны выдержать, как все остальные. Потому что разница в возрасте. На смех, что ли, сказали?… Как бы то ни было, велели через шесть месяцев приходить, а заявление приняли. Конечно, это ее не успокоило. Все-таки она ведь женщина. Уговорила подписать завещание… На квартиру, гараж и машину. Но ты не обижайся, сынок. Я все равно думал, что ты приедешь и переделаю на тебя.
– А ты доживешь хотя бы до вечера? – напрямую спросил Николай. – За тобой охотятся как на таежного глухаря.
– Как это? – не хотел понимать отец. – Я все-таки живой человек…
– Ага… Живее всех живых. Ты думаешь, для чего тебя таблетками пичкают? Чтобы ты спал беспробудным сном. И чтобы однажды не проснулся. Поверь, никто не определит, от чего летчик-истребитель умер. "От переутомления всего организма", – скажут.
Александр Сергеевич задумался. Улыбка слетела с лица. Ваня Гирин о том же говорил. Да и сам чувствовал, что спит мертвым сном, а выспаться никак все не может. Даже поесть некогда… Исхудал…
Вздрогнул. Взял сына за руку:
– Надо же что-то делать…
Тот посмотрел на часы. В данном положении единственный способ – новое завещание. Можно через медицинское учреждение оформить, но лучше нотариуса пригласить.
– Где у тебя паспорт, папа? Нет же ничего дома – ни одного документика…
Отец сунул руку под матрас и достал оттуда пластиковый пакет. Сын удивился – нашел, где хранить документы. Оказалось, там у него паспорт и свидетельство на квартиру. А также на гараж и машину. Как у того бродяги, у которого все с собой.
Сын взял пакет с документами и поднялся с кровати.
– Жди меня, папа. За нотариусом сейчас съезжу. И будь, пожалуйста, в здравом уме, а то он не станет регистрировать документ.
Отец слабо махнул рукой. Какой тут! Дошло до верблюда!..
Николай вышел из госпиталя, сквером прошел до угла и вошел в здание. Метров триста всего. Даже машина не потребовалась. В нотариальной конторе сидели две дамы. Тосковали. Время к обеду, а к ним почему-то никто не пришел пока что – клиентов нуль. Они быстро поняли, в чем дело, и не позволили, чтобы их долго уговаривали.
– Выход к постели больного стоит… Желательно сразу подготовить бумаги.
Лушников протянул им документы. Нужна доверенность на машину вот от этого господина, а также завещание на всю недвижимость – квартиру, баню и огород. Проговорил и улыбнулся – нет у отца ни бани, ни огорода. Зато есть дача.
Нотариус ознакомилась с документами. Потом спросила, согласится ли отец подписать. Лишь после этого передала их для подготовки документов помощнице и выпроводила посетителя в коридор. Ждите. Вас позовут.
Минут через двадцать его позвали. Протянули для ознакомления документы.
– Внимательно читайте, – говорила нотариус. – Нет ли в них ошибок. На фамилии, в основном, смотрите. Кто и кому…
Ошибок не было. Нотариус собрала сумочку. Положила в нее принадлежности и надела куртку. Потом бросила взгляд на часы.
– Жди, я недолго. Потом пообедаем…
…Отец сидел в постели, читал документ. Буквы прыгали. Уловил основное содержание – и то хорошо. Главное, что сын приехал и сам взялся за дело.
– Правильно написано? – спросила нотариус.
Сергеич качнул головой.
– Верно. Где подписать?
Пристроился на тумбочке и стал выводить фамилию, имя и отчество. Потом расписался. То же самое проделал в доверенности на машину и распрямил спину.
– Где еще расписаться?… – Улыбнулся.
– Достаточно, Александр Сергеевич, – произнесла нотариус. – Больше нигде не нужно. Ваша воля отражена теперь на бумаге. И все с вашей волей отныне должны будут считаться. Начиная от мирового судьи, кончая… – она ткнула пальце в потолок, – президентом… Если вопросов нет, то я пойду. С вас причитается…
Получила деньги, встала и вышла из палаты.
– У меня к тебе, папа, просьба. Ты должен теперь сказать, что имеется завещание – тогда тебя оставят в покое и не будут больше донимать. Скажи ей, чтобы не рисковать больше своим здоровьем и жизнью. Ведь она будет думать, что квартира, случись что, станет принадлежать ей. Ты понимаешь, о чем я?…
Кажется, отец понимал. Завещание, выданное на имя Филькиной, могло спровоцировать ее на крайний шаг. Это же так очевидно. Она торопится. И если будет знать о новом завещании, то поймет безуспешность собственных действий.
– Все понял, папа?
– Все…
– Тогда я поехал. Может, будут звонить, так ты не забудь, о чем я тебе говорил. Не забудешь?…
Старший Лушников обещал. Голова у него теперь светлая. Утром завтракал. И все помнит…
Сын вышел из палаты и направился к кабинету начальника госпиталя. Приблизился к двери, но та оказалась запертой. Снаружи висит резная дощечка с часами работы и приема желающих. Дернул неподатливую дверь еще раз и глазами снова на доску – в неурочные часы попал. Неприемный день у начальника учреждения. Придется звонить, у телефона нет приемных часов.
Вышел. Сел в машину и поехал к новому месту службы. Почему-то казалось, что его обязательно должны принять на службу. Зря, что ли, ехал такую даль? У него и денег-то нет, чтобы назад ехать. По старому месту службы сданы все дела. Обходной лист подписан. Нужен лишь приказ о зачислении на новое место службы, чтобы окончательно исключить из числа сотрудников и переслать личное дело. Трудное это дело – перевод.
Прибыл в РОВД. Вошел в подъезд. Навстречу попался какой-то китаец невысокого роста. Тот стрельнул словно бы припухшими глазами и пошел дальше по своим делам.
Начальство оказалось на месте. Круглолицый рыжеватый подполковник. Явный кандидат в пенсионеры. Лушников представился. Подполковник блеснул глазами. Махнул рукой: присаживайся поближе.
– Слыхал, – проговорил. – Мне уже звонили. Но что-то вы долго, уважаемый…
– Отец в госпитале лежит…
– Ах, вот оно что. Ну, ничего. Бывает. Что с ним?… Подремонтироваться, значит, решил?… Давайте ваш рапорт.
Разгладил на столе бумагу и стал внимательно читать. Закончил читать – стал говорить
– Я, конечно, рапорт сейчас подпишу, – произнес. – Но хотелось бы все же знать, чем вы занимались на острове. А то ведь некоторые так много знают. Они настолько в этом уверены, что их начинает распирать от собственного величия. Самоуверенность… И, как результат – вверх колесами на ровной площадке… Конечно, это к вам не относится… Рассказывайте. Я вас слушаю.
Кажется, он хотел раздавить кандидата – сразу и навсегда. Чтобы у того даже иллюзий никаких не оставалось – ни в отношении поблажек, ни в отношении прошлых заслуг.
– Понимаете, есть в природе место, куда нас неотвратимо тянет…
– Как лосей на соленую глину, – подхватил начальник РОВД.
– Вот и у меня. Пятнадцать лет жил на стороне, а теперь вот решил возвратиться. А на острове я был в той же должности. Начальник отделения розыска. Занимались всем подряд. Начиная рыбой и кончая медвежьими лапами. Браконьерством, то есть. Недавно взяли большую группу…
– Так это про вас, кажись, показывали в новостях недавно?… Медведей жалко… Для чего-то им лапы понадобились…
– Для переправки за границу. Говорят, если съесть суп из медвежьих лап, то станешь грозным и могучим.
– Вот оно что… Поверье, значит, такое…
– Так точно.
– А образование – академия Омская? Понятно. Высшее юридическое. Специальная школа. Всю жизнь на острове. У нас, конечно, своя специфика. У нас здесь все медведи двуногие. И лоси попадаются. – Подполковник улыбнулся. – Но, думаю, понять нас будет не сложно. В отпуске, значит, сейчас?… Тогда оформляйтесь и ждем с распростертыми объятьями. У нас, как и вас, все те же проблемы. "Глухарики" тоже висят. И на ковер нас вызывают. Недавно убили двоих – так и не раскрыты. Зацепиться не за что…
Начальник склонился и торопливой рукой сделал надпись на рапорте:
Не возражаю. Гаевой А.И. 04.04.04 года.
Потом встал и подал руку.
– Алексей Иванович… Остальное – в рабочем порядке…
И снова улыбнулся. Оформляйся, ступай, майор…
Этим же днем майор Лушников сдал рапорт в отдел кадров. Подполковник вложил документы в папку. Посмотрел на календарь.
– Отпуск, значит? – проговорил. – Хорошо. Отдыхайте. О приказе вас известят…
Лушников вернулся домой. Поставил машину в гараж и поднялся в квартиру. Двери отворил все тот же Гирин.
– Хоть бы позвонил, – обиженно пробурчал. Потом стал спрашивать: – Как у тебя дела? Поступил?… А этот наш как, благотворитель, который в госпитале? Нормально, значит?… Ну, и хорошо. Давай выпьем тогда за успех операции.
Из спальни вышла тетка Настасья. Для поддержки пришла. Сидела дома одна, соскучилась, и решила проведать. Дверью довольна. Успехами племянника – тоже. Одним недовольна осталась – настойчивостью бабьей. Уж ладно бы муж был ей Александр Сергеевич. Видали, как вцепилась. Вот бы узнать, какую она там жизнь вела в Средней Азии.
– Не ругай человека. Она беженка… – пробормотал Гирин.
– Ага… Знала я одну такую. Не успела приехать – смотрю: у нее уже мужик появился. Потом другой. В Москве сейчас с дедушкой с каким-то живет… А тому в субботу сто лет скоро…
– Вроде бы все меры принял, – снова стал рассказывать племянник. – Новое завещание сделали. Оказывается, от договора, который ему хотели навязать, он отказался, а завещание подмахнул…
– Чего не сделаешь в супружеском угаре…
– И не расписаны они. Отказали пока что в Загсе… Кушает… Говорит. Ему бы вес еще набрать… Меня узнал. Сказал, что во сне вчера видел.
– Все у него в голове перевернулось…
Лушников подошел к телефону и стал крутить диск.
– Мне начальника госпиталя… Ах, это вы. Дело такое, что требует вашего вмешательства.
– Кто говорит? – спрашивал начальник.
– Лушников. Сын одного летчика-истребителя, который лечится у вас от дистрофии… Вот именно. Я бы попросил вас усилить контроль… Дайте распоряжение, чтобы никого больше не пропускали…
Начальник оказался из тех, что не желал схватывать налету. Кроме того, кажется, надышался демократических веяний, и это дурно на него повлияло.
– Каждый больной имеет право принимать гостей и быть принятым… И папа ваш тоже… Несмотря на то, что у него с головой что-то слегка.
– Ничего у него нет. Лечащий врач подтверждает. Ему лишь нельзя идти на контакт с посторонними. У него дистрофия, а его пичкают таблетками, чтобы он спал.
– Это бывает полезно…
Лушников удивился: действительно, дурак, кажись. Слов простых понять не может… Извинился и положил трубку.
– Наливай, дядя Ваня…
Глава 9
Мужик подбежал и встал рядом. Его трясло под дождем. Тамара Борисовна еще раз взглянула на него и отвернулась.
– Зонтиком не угостите?… А то промочит меня насквозь, – вдруг спросил тот. Находчивый оказался субъект.
Тамара секунду думала, потом подвинула в его сторону средство от дождя. Может встать "под крышу".
– Вообще-то я вор-домушник, втираюсь в доверие к пожилым женщинам…
Тамара Борисовна вздрогнула. Давно с ней не стояли так близко и не вели себя так независимо. Конечно, человек шутит. Надо же о чем-то говорить, когда идет проливной дождь.
– Уколов, – представился "квартирант". – Илья Николаевич. Можно просто Илюша. Вы меня просто выручили… Большое вам за это спасибо.
– На здоровье… – отвечала Филькина, внутренне холодея. Дождь скоро кончится, и неожиданный знакомый может пропасть навсегда.
– Сколько сажусь на этой остановке, а вас вижу впервые, – продолжал Уколов. – Вы приезжая?
Оказалось, что дама местная, и этот факт развеселил его. Значит, говорил Илья, можно еще раз встретиться.
"Зачем откладывать! – хотела крикнуть Тамара. – Когда можно прямо сейчас – ко мне домой и завалиться в постель! Тем более что дочери с внуком нет. Никого дома… Ну! Попросись, дурак!.. Скажи, что ты простудил горло и хочешь выпить горячего кофе…"
Она обернулась к нему грудью и в упор посмотрела в лицо. Недвусмысленно. Бог послал человеку женщину, так что не надо теряться. Хватай и тащи ее к себе в пещеру.
– Может, прогуляемся? – спросил Человек.
– Замерзла, – ответила Женщина.
– Тогда, может быть, погреемся где-нибудь?
– Это можно… Дома как раз никого…
У Человека внутри внезапно вдруг все поднялось и тихо заныло. Все-таки правильно придумал Бог.