– Ладно, Лолитка, раз нас никто не любит, будем ужинать вдвоем.
Лолита из вежливости съела кусочек рыбы и уселась у входной двери, посматривая на меня с ожиданием. Нынешним днем я так измоталась, что выйти из дому представлялось мне совершенно невыносимым, но животное должно гулять. Поэтому мы отправились совершать вечерний моцион. На пустыре нам встретилась большая собачья компания, я немного отвлеклась и успокоилась. Уже когда возвращались, я взяла Лолиту на поводок. На углу мы попрощались с рыжим кокером Гошей и его хозяйкой. Уже показалась наша парадная, но тут из-за поворота вдруг выскочил незнакомый мраморный дог. Вцепившаяся в поводок тетя средних лет, разумеется, не могла удержать эту махину. Дог несся прямо на Лолиту. Возможно, он хотел просто поиграть, но Лолита ужасно боится больших собак. Она тонко взвизгнула, бросилась в сторону, передняя лапа запуталась в поводке.
– Лолитка, стой! – закричала я, уже зная, что сейчас будет, но было поздно.
Лолита крикнула почти человеческим голосом и легла на землю, потому что лапы ее не держали. У нашей собаки с детства слабый сустав в левой передней лапе. При резких движениях и прыжках сустав выпадает из суставной сумки и получается вывих. Это очень больно, и на лапу не наступить. Сустав вправить может только врач. Лолита лежала на земле и смотрела на меня полными слез глазами. Дог, это чудовище, которое я бы придушила собственными руками, удивившись, встал на месте, но тетка потащила его скорее прочь, от греха подальше. Я опустилась перед Лолитой на корточки и попыталась потрогать левую переднюю лапу. Лолита не дала мне этого сделать, она даже зарычала. Так и есть – вывих! В прошлый раз, когда это случилось, сестра со Славкой возили Лолиту в лечебницу на машине. Сейчас уже все закрыто. Можно, конечно, вызвать на дом, но сколько это будет стоить? Всех моих наличных денег явно не хватит, а где хранит деньги сестра, я не знала, как-то раньше мне это было ни к чему. Я с трудом подхватила Лолиту на руки и потащила домой. Она постанывала, видно лапа сильно болела.
– Ничего, Лолиточка, потерпи, сейчас придем домой, что-нибудь придумаем.
На четвертый этаж мы поднимались пешком, я не могла себя заставить зайти в лифт.
– Как жаль, Лолита, что ты у нас средний пудель. Если бы ты была карликовым, мне было бы намного легче.
Дома я уложила Лолиту на свою постель, причем она беспрерывно стонала и закатывала глаза, потом немного подумала и решила сходить в человеческий травм-пункт посоветоваться. Не выгонят же они меня! Схожу пока без собаки, попрошу доктора, может он согласится помочь несчастной Лолите.
Травмпункт был от нас близко, я добежала за десять минут. Очередь была небольшая, человека три. Все нормальные, пришли явно своими ногами. Одна женщина сильно порезала палеи, родители привели мальчишку, который утверждал, что проглотил металлический шарик от детского бильярда. Рентгеновский снимок шарика не обнаружил, мальчишка упорно стоял на своем. В конце концов, хирург посоветовал родителям сделать дома генеральную уборку, отодвинуть все шкафы и диваны и, если не найдут шарик, тогда прийти еще раз на повторный рентген. И последнего чудака поцарапал собственный кот, да так здорово, что кровь было не остановить. Я честно дождалась своей очереди, вошла и изложила суть дела. Мне повезло, доктор оказался заядлым собачником.
– Приходите попозже, после одиннадцати, когда народу не будет. И заверните собаку, чтобы в глаза не бросалась.
Дома Лолита уже не стонала, а только тяжко вздыхала. Ее было ужасно жалко. В одиннадцать часов я завернула ее в Дашкино старое одеяльце и понесла в травм-пункт. В свертке Лолита была ужасно неудобная, она стонала так жалобно, что у меня потекли слезы. Мы еле добрели. Я отдала Лолиту доктору, а сама присела передохнуть на лавочке в коридоре, но недолго, потому что из кабинета раздался жуткий взвой, потом лай и ко мне в коридор выскочила Лолита на собственных лапах и ужасно сердитая. Я поблагодарила доктора, причем он даже не взял денег, только потрепал Лолиту за уши, и мы пошли гулять, потому что от всех переживаний Лолите срочно понадобилось в туалет. Домой мы доползли только к двенадцати, я просто падала от усталости. Сестры с мужем еще не было. Я быстро встала под душ, потом легла, но сон не шел. Со мной сегодня столько всего случилось, правда говорят, что понедельник – день тяжелый. История с Лолитой, этот случай в лифте, а что еще? Был какой-то неприятный осадок. Алик со своей женой! Надо же, такой бедный, жена бросила, весь из себя одинокий, а оказывается, у них вполне нормальные отношения, раз обедают в итальянском ресторане. А я-то хороша, развесила уши. Напридумывала себе всякого, жалела его. Все, пускай теперь сам разбирается со своими проблемами. Жена ему поможет. Достаточно с меня людей со странностями, я сама с приветом. Двадцать семь лет – старая дева. Ну, положим, это не совсем так, но про это знаю только я и еще Максим. Да, кстати, что-то он давно не давал о себе знать? Уехал в Москву? Жаль! Как раз сейчас я созрела для свидания. Если он завтра позвонит, я на все соглашусь. С этими благими намерениями я заснула.
Утром, выслушав мой рассказ о приключениях с Лолитой, сестра ужасно всполошилась, жалела и тискала Лолиту, которой хотелось спать, и она была ужасно недовольна этими нежностями.
– Ты бы хоть мне посочувствовала, ведь я ее до больницы на себе тащила! Как сюсюкать, так ты первая. А скажи, когда ты последний раз собакой гуляла? В прошлом году?
Сестра торопилась на работу, поэтому коротко высказала мне, что я стала совершенно невозможна, что с таким характером меня не только замуж, но и близко не подойдет ни один порядочный мужчина, что я каждый день сама начинаю скандал и что мы все ей надоели.
Я уныло поплелась на работу. Настроение было паршивое, от плохих мыслей болела голова. В середине дня я спросила Зойку:
– Мне никто не звонил?
– Звонил, но ты же сама сказала – если мужской голос, то тебя нет.
– Это было вчера, а сегодня я для всех есть.
Буквально через полчаса Зойка позвала меня к телефону. Я почему-то ожидала Алика, но это оказался Максим. Тем не менее я ему обрадовалась.
– Куда же ты пропал, дорогой? – нежно проворковала я в трубку.
– Дела, дела, извини. Так мы увидимся сегодня?
– Обязательно! – с энтузиазмом воскликнула я. – Я очень хочу тебя видеть!
– Тогда жди меня в пять, – он назвал место.
Я повесила трубку и принялась прихорашиваться в уголке. Черт, а боди-то французское, Анькин подарок, я и забыла. Ну да ладно, не в боди дело.
Я ждала Максима в условленном месте ровно полторы минуты. Он подъехал, открыл мне дверцу, опять не выглядывая из машины, но на такие мелочи я сегодня решила не обращать внимания.
– Ты голодна?
– Да нет, не очень.
– Тогда поужинаем дома, у меня все есть.
Я кивнула, отгоняя от себя все сомнения.
Ехали мы долго-долго, я перестала узнавать дорогу, только поняла, что где-то на окраине. Вокруг были совершенно одинаковые блочные дома. Максим остановился у автомобильной стоянки, поставил машину, потом мы шли пешком дворами. Я вообще-то плохо ориентируюсь в незнакомом месте, а тут еще волновалась. Да, без посторонней помощи мне отсюда не выбраться!
Квартира, куда привел меня Максим, была маленькая, однокомнатная, совершенно безликая. Он сказал, что эту квартиру снимает. Что ж, придется смириться, видно, судьба моя такая – встречаться с любимым человеком по чужим квартирам. Я сама испугалась того мысленного сарказма, который вложила в слово "любимый".
Мы накрыли ужин на кухне. У него все было готово, даже салаты какие-то нарезаны. Но я попробовала только кусочек ветчины и сыр. Что-то я нервничала, еда не лезла в горло. Максим сидел напротив меня, и я видела, что он очень возбужден. Глаза его горели каким-то неестественным огнем, рот был полуоткрыт. Странно, раньше я никогда не замечала этот его полуоткрытый рот.
– Выпьем за нашу встречу, Мариночка? Тебе шампанского или сухого? – Он запомнил, что раньше я никогда не пила крепких напитков.
Но сегодня, чтобы успокоиться, мне требовалось кое-что покрепче шампанского.
– А можно, я буду пить с тобой коньяк?
Он удивился, даже был несколько недоволен, но налил мне коньяку. Наверное, у него дорогое шампанское, а я не оценила. После коньяку я немного успокоилась, мы пошли в комнату, сели на диван. Музыки у него не было, но дело было не в этом. Я смотрела на Максима и ждала, когда же наконец я почувствую то, что было со мной два года назад. Когда я потеряю голову и забуду, кто я и где нахожусь. Я смотрела на Максима, он был так же красив, только сегодня какой-то нервный, немного суетливый, а может, раньше я этого просто не замечала. Он повернулся ко мне и поцеловал. Я закрыла глаза, но магия не приходила. Его поцелуи стали торопливыми и какими-то жадными. Он попытался расстегнуть пуговицу у меня на блузке, пуговица оторвалась и упала на пол. Максим тихонько чертыхнулся.
"Куда он так спешит, пожар что ли? – подумала я с раздражением. – Ведь два года не виделись, мог бы подобрать для встречи что-нибудь получше, чем эта пыльная квартира и старый диван с продавленными пружинами".
И тут я поняла, что Максим абсолютно ни при чем – все дело во мне. Максим остался прежним, каким был – это я изменилась. Раньше мне было абсолютно все равно, где с ним встречаться, хоть на даче, хоть в машине, лишь бы быть с ним. Но сейчас меня не устроила бы царская кровать под золотым балдахином и с розовыми шелковыми простынями. Я осознала абсолютно ясно, что не хочу с Максимом целоваться, не хочу раздеваться перед ним и ложиться с ним в постель не хочу. Не хочу – и все тут! И не буду. Как говорит все та же сестрицына подруга Катерина: "Любовь прошла, завяли помидоры, сандалии жмут и нам не по пути!"
Да, но как бы ему поделикатнее об этом сообщить? Я почувствовала, что, если промедлю еще немного, Максим меня уже не выпустит. В перерыве между поцелуями я мягко освободилась.
– Ты куда? – спросил он недовольно.
– В туалет.
– Нашла время, – буркнул он.
И снова меня больно резануло то, как он со мной обращается. Неужели и раньше так было? Нет, с этим надо кончать!
– И еще, Максим, мне обязательно надо позвонить по телефону сестре.
– Зачем тебе звонить? – спросил он чуть ли не с яростью.
Ого, как его зацепило! Настроился на секс и не может ждать. Я все больше убеждалась в правильности своего решения.
– Так где телефон?
– Он не работает, хозяйка его отключила, она боится, что по международному наговорю на миллион рублей, а потом смоюсь.
– Но ты же депутат Госдумы, приличный человек!
Он пожал плечами, и тут я поняла, что эту квартиру он снял под чужим именем. Ведь в Москве он живет всего два года, а раньше жил здесь с семьей, и квартира у него осталась, никто ее не отбирал. И как я могла поверить, что он будет жить здесь, в этой захламленной хибаре! Это только для таких, как я, переспать по-быстрому. Я разозлилась, но сказала спокойно:
– Тогда извини, дорогой, но я должна уйти. Сестра будет волноваться, она велела мне сегодня не задерживаться. У нас собака заболела, а лекарство она принимает только из моих рук.
– Какая собака, какое лекарство? – оторопело пробормотал Максим. – Никуда ты не пойдешь!
– Нет, пойду! – капризно сказала я. – Ведь могут же быть у человека дела!
Он посмотрел на меня с такой яростью, что мне стало страшно. Я даже подумала, что, может, уж остаться с ним на часок, быстренько провернуть всю эту процедуру, а потом он меня отпустит, я уйду и выброшу из головы эту квартиру и его самого! Но, как я уже говорила, я ужасно упряма. Поэтому я решила сменить тактику. Я сделала вид, что обиделась, встала и отвернулась к окну. Хотела даже заплакать, но по заказу не получилось.
– Правильно говорила сестра, ты невоспитанный, она меня предупреждала.
– Ты что, говорила с ней обо мне? – вскинулся Максим.
– Ну да, сказала, что мы встречаемся, – назло наврала я.
Он так разозлился, я обрадовалась, что вовремя сообразила отойти в конец комнаты.
– Ты же обещала мне, что никому никогда про нас не расскажешь!
– Правильно, обещала, но это было тогда, три года назад, когда у нас был роман. А сейчас ты не брал с меня такого обещания, и мне надоели все эти тайны мадридского двора, ведь я ничего плохого не делаю.
– Но сегодня ты ведь не успела ей сказать, что будешь со мной? – настойчиво допытывался он.
Я хотела ответить ему правду, но какой-то чертик внутри меня сегодня все делал наоборот.
– Нет, как раз сегодня она звонила мне на работу, и я отпросилась у нее ненадолго встретиться с тобой, а теперь надо бежать к бедной Лолите.
"Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, – добавила я про себя, – никакой любовник не стоит того, чтобы хоть один волосок выпал из персиковой Лолитиной шубки".
Не помню, говорила я или нет, но я очень привязана к своей собаке.
Максим смотрел на меня с непонятным выражением, опять глаза его странно блестели:
– Как тонко ты все рассчитала!
Теперь я пожала плечами. Что я такого рассчитала, какая мне от всего этого польза? Надо скорее уходить, мне все это уже начинает надоедать.
– Так я пойду, Максим?
Он молча отвернулся, даже не сделав попытки меня проводить. Вот так кавалер! Завез черт те куда, а теперь даже дверь входную не откроет. Не терплю хамства!
– Знаешь, Максим, – сказала я ему на прощание, – если ты так беспокоишься о своей репутации и боишься журналистов, может быть, тебе действительно пора перестать изменять жене и стать порядочным человеком? По-моему, это для тебя наилучший выход.
Он скривился презрительно и пробормотал что-то сквозь зубы, кажется это было слово "дура". Я захлопнула за собой дверь и побежала по лестнице. Блузка неприятно распахивалась на горле. Я вспомнила, что пуговица оторвалась и упала за диван в той квартире. Таких у меня больше нет, придется менять все. Этот пустяк еще больше испортил мне настроение.
На улице было светло и не поздно, девятый час. Я спросила у женщины с ребенком дорогу до ближайшего метро. Оказалось, до метро надо было еще ехать на автобусе, дама любезно показала мне остановку. Домой я добралась часа за полтора. Ничего себе, приятно провела время с любимым человеком!
Дома я напилась валерианки, потом села в матушкиной комнате перед телевизором. Показывали старую советскую комедию, они всегда действовали на меня успокаивающе.
Алик не сразу услышал телефонный звонок. Он сидел в наушниках, переводил английский текст с магнитофонной кассеты и сразу же вводил его в компьютер по-русски.
– Слушаю вас.
– Альберт Александрович? Это Громова. Хочу вам сообщить, что ваша бывшая жена Ольга Головко, допрошенная мной сегодня утром, категорически отрицает, что была с вами пятнадцатого, в понедельник, в итальянском ресторане. Она утверждает, что не видела вас более месяца.
– Этого не может быть!
– Тем не менее это так. После разговора с нею у меня сложилось впечатление, что зря вы рассчитываете на ее помощь.
– Что же вы собираетесь предпринять дальше?
– Я собираюсь вызвать вас вместе с вашей бывшей женой в четверг к 10.00.
– Я понял, спасибо вам.
– Жду вас в четверг, – и Громова повесила трубку.
Он немного походил по комнате, не потому что разволновался, а просто спина болела от долгого сидения, потом съел яблоко и опять сел работать.
Я выскочила из метро и заторопилась на работу. Положено приходить к десяти, а сейчас уже половина одиннадцатого. Нина Адамовна, разумеется, ничего не скажет, но проректор по хозяйственной части вечно торчит у нас. Наша старушка к нему неравнодушна, поэтому поит его чаем и кофе чуть ли не семь раз на дню и даже, по нашим с Зойкой наблюдениям, кормит своими бутербродами. Этот боров, не моргнув глазом, объедает бедную старушку, и не икается ему!
У дверей библиотеки на лавочке сидел парень, похожий на студента. При виде меня он поднялся с места.
– Вы Марина Алексеевна Ракитина?
– Здравствуйте, молодой человек! Да, я – Марина Ракитина. И что вам угодно? – Это я, чтобы поставить его на место, сразу взяла официальный тон.
– А почему вас два дня не было на работе?
– А в чем дело? – я подняла брови. – Вы кто?
Тогда он спохватился и показал мне красную книжечку – Востриков Дмитрий Иванович, лейтенант милиции.
Так, и до меня добрались, значит. Сподобилась.
– Так почему вас не было на работе?
– А почему вы решили, что меня не было на работе? – холодно проговорила я.
– А если вы были, то почему не подходили к телефону? – парировал он.
Ах, вот в чем дело. Зойка по моей просьбе говорила всем мужским голосам, что меня нет. Я боялась встретиться с Максимом, а оказывается, это я милиции срочно понадобилась.
– А вы бы сказали, что из милиции, я бы и подошла.
– Я хотел как лучше, – надулся лейтенант. – Некоторые граждане обижаются, когда ими милиция интересуется, хотят, чтобы никто не знал.
– Ну, я ничего плохого никому не сделала, милиции не боюсь.
– Это правильно, негативное отношение к милиции очень затрудняет нашу работу, – важно высказался он.
Он был такой молоденький, чистенький, с розовыми щеками, я решила с ним не ссориться.
– Так что вам, Дима, от меня, собственно, нужно? Можно я вас буду Димой называть или положено товарищ лейтенант?
– Можно просто Дмитрий. Дело в том… Где бы нам побеседовать?
– А пойдемте на улицу, солнышко светит, на лавочке посидим.
Он согласился.
– Я по поводу Альберта Румянцева. Что вы можете про него рассказать?
– А что вам нужно знать? Дело в том, что мы мало знакомы, поэтому вы лучше задавайте вопросы, не стесняйтесь.
Он спросил, когда мы с Аликом познакомились и у кого. Я честно ответила, потом рассказала, что после знакомства мы один раз были в театре, один в кино и пару раз пили кофе вон в том "Грильмастере".
– Вы знаете, где он работает?
– Конечно, я была у него на работе.
– В ту субботу, когда он поссорился с начальницей?
– Ну да, это все знают.
– Какое впечатление произвела на вас ссора?
– Отвратительное! И не ссора, а сама мадам. О покойниках, конечно, не принято говорить плохо, но, я вам скажу, это была такая фурия… А впрочем, вам, вероятно, уже про это рассказывали.
Его унылый вид подтвердил мне, что это так и есть.
– А дома вы у него бывали? – продолжал Дима свои расспросы.
– Была один раз, но не делала там того, о чем вы думаете, – невозмутимо ответила я. Он покраснел как помидор, а я рассмеялась: – Димочка, что вы стесняетесь? Вы хотите спросить, не находимся ли мы с Альбертом в любовной связи? Я честно вам отвечаю – нет. И можете проверять меня на детекторе лжи!
Он наконец понял, что я валяю дурака и обиделся.
– Что вы можете сказать про понедельник пятнадцатого мая? Когда вы увидели Румянцева в этот день?
– Когда точно не помню, но после убийства. Я стояла в толпе у тела.
– А откуда он шел?
– Честное слово, не видела. Я оглянулась, только когда он меня за руку взял. Но он же рассказывал вашей следовательше, что был с женой в итальянском ресторане, жена обещала это подтвердить. Вот, кстати, жена вам и расскажет все про его привычки и характер, даст его полный портрет, а меня уж извините… – Я развела руками.