* * *
Ричер и Нигли вышли из отеля, чтобы пораньше поужинать. Они видели поблизости огромное количество заведений, но выбрали то, которое находилось в полуподвале, куда вели три ступеньки и где подавали мясо с картошкой. Внутри стены были отделаны коричневыми панелями, из динамиков на потолке лилась аккордеонная музыка.
– Мэриан Синклер прилетит сюда, – сказала Нигли.
– С какой стати? – спросил Ричер.
– Думаю, она купилась на ваш довод насчет того, что крошечный шанс лучше, чем ничего.
– Ну, этот довод не из тех, которым нужна реклама, чтобы их покупали.
– И еще она хочет за вами присмотреть.
– Она знала, на что шла. Уверен, что Гарбер рассказал ей про меня.
– Десять баксов на то, что она будет здесь завтра.
– А у тебя есть десять баксов?
– Они мне не понадобятся. И я не возьму правительственные деньги. Так что позаботьтесь, чтобы у вас было десять собственных долларов.
– Она не прилетит, – сказал Ричер. – Это все равно что поставить на лошадь.
И тут свет потускнел, потому что к их столику подошел шеф отдела расследований Гризман. Шесть футов шесть дюймов и триста фунтов. Расстегнутый серый пиджак размером с палатку шапито. Пол жалобно заскрипел у него под ногами, когда Гризман сказал:
– Извините, что прерываю вашу трапезу.
– Хотите перекусить? – спросил Ричер.
Гризман замер на мгновение.
– Да, на самом деле я немного проголодался, – ответил он.
"Удачная догадка", – подумал Джек.
– В таком случае присоединяйтесь к нам, – сказал он. – Пентагон угощает.
– Нет, я не могу этого допустить, только не в моем городе. Вы должны быть моими гостями.
– Ладно, – не стал спорить Ричер. – Большое спасибо. Министерство финансов США вам чрезвычайно благодарно.
Гризман сел, и тут же примчался официант с третьей папкой меню, разлил воду и принес хлеб.
– Я хочу попросить вас об услуге, – сказал немец.
– Сначала расскажите, как вы нас нашли, – спросил Ричер.
– Из вашего отеля нам сообщили, где вы остановились. Они обязаны это делать. Любое бронирование посольством, консульством или дипломатической миссией имеет потенциальное значение с точки зрения безопасности. Так что у нас разработана система. Затем я отправил людей на машине с радиоприемниками на улицы. Они передавали вас от одного к другому, пока вы не зашли сюда. Я не хотел, чтобы они попытались следить за вами пешком, не сомневался, что вы их заметите.
– Мы совершили что-то противозаконное?
– Я хочу попросить вас об очень серьезном одолжении. Лично, лицом к лицу.
– И о каком важном одолжении идет речь?
– Мы нашли отпечаток пальца в машине убитой проститутки. Помните? Точно там, где вы и сказали. На внутренней части хромированной ручки. Средний палец правой руки.
– Мои поздравления.
– Но в наших базах его нет.
– Это обычное дело?
– Да, если отпечаток принадлежит иностранцу.
Ричер промолчал.
– Не могли бы вы для меня прогнать его через вашу систему? – попросил Гризман.
– Это серьезная просьба, – заявила Нигли.
– И политическое. Банка с пауками. Возможно, тут придется получить кучу бумажек от НАТО, и начнутся разговоры о Четвертой поправке . Нас со всех сторон обложили юристы и люди из связей с общественностью. У них уйдет год, чтобы как минимум начать думать об этом.
– Моя проблема, – вздохнув, проговорил Гризман, – я аполитичный человек. Простой детектив, который рассчитывает получить одолжение.
– Дерьмо, – проворчал Ричер. – Вы сегодня платите за наш ужин, потому что я произнес слово "Пентагон". Возможно, наступит день, когда вы будете баллотироваться в мэры. Мы в либеральном городе Западной Европы. Избирателям не понравится, если они узнают, что неотесанные сторонники войны заплатили за вашу еду. Поэтому завтра вас ждет сражение на предмет истраченных фондов вместо нескольких неприятных моментов через десять лет. По шкале от одного до десяти я назову ваше поведение очень даже политическим.
– Я всего лишь пытаюсь поймать плохого парня.
– И с чего ему быть американцем?
– Статистика. Цифры. Количество преступлений.
– И вы думаете, мы громко в этом признаемся? Отлично звучит: слушайте, у нас тут имеется мертвая шлюха, так что вполне разумно призвать к ответу американцев. Мы не можем без возражений принять презумпцию вины. Дома такое не понравится. И вообще, все это не мой уровень.
– Лично я с вами согласен и считаю, что преступление совершил какой-то моряк, представитель любой из сотни национальностей. Но вы большая группа иностранцев на территории Германии. Благодаря вам я смог бы исключить огромное количество возможностей.
– Теперь вы думаете, что американцы ни при чем?
– Да, я хотел бы исключить их причастность. В любом случае от меня будут ждать каких-то действий, прежде чем дело станет "висяком". И, если честно, я мечтаю, чтобы это произошло как можно быстрее.
– Почему?
– Ну, во-первых, мы тратим на него слишком много времени.
– Потому что она была проституткой?
– Полагаю, да. Но мои выводы основываются на горьком опыте и фактах. Большинство убийств проституток совершают приезжие. И это реальность. Я уверен, что преступник уже наверняка где-то на середине Атлантики и радуется, что ему удалось выйти сухим из воды.
Политика. Ричер чувствовал себя игрушкой.
– Я подумаю о вашей просьбе, – сказал он. – Пришлите в отель копию отпечатка пальца, на всякий случай.
– В этом нет необходимости, – сказал Гризман и достал из внутреннего кармана маленький конверт. – Он здесь, на пленке. И карточка с номером моего телефона.
* * *
После ужина они решили вернуться в отель, и Гризман поехал в своем служебном "Мерседесе" без них. Они свернули, чтобы пройти мимо дома с явочной квартирой. Обычная вечерняя прогулка, быстрый взгляд краем глаза. Впрочем, они не знали, какое конкретно окно им нужно. Всего тех, которые, возможно, относились к интересовавшей их входной двери, они насчитали пятнадцать. Некоторые были темными, другие окутывало голубое сияние телевизоров. Кое-где они видели приглушенный теплый свет. И никаких людей. По улице проносились машины, и время от времени встречались прохожие. Ранний вечер в городе. Ричер и Нигли пошли дальше.
У тротуара возле их отеля стояла припаркованная машина. "Опель"-седан. Полицейский автомобиль Мануэля Ороско. Он ждал их в холле.
– Я должен вам кое-что рассказать.
Глава
16
Они снова вышли на улицу и встали, прислонившись к машине Ороско. Вечер был холодным и сырым, и они чувствовали присутствие воды поблизости.
– Ты мог позвонить, – сказал Ричер.
– Нет, – ответил Ороско, – такие вещи лучше сообщать лично, а не по телефону.
– Почему?
– Ты рассказал мне маленькую историю. И пропустил большую.
– Они продают что-то похуже?
– Нет, около сорока списанных "М9" за полгода, плюс тысяча коробок с боеприпасами. Не конец света. Мы видели вещи и пострашнее.
– Так в чем же состоит большая история?
– Их удостоверения личности – настоящие.
– Они действительно являются гражданами Германии?
– Они американцы, как ты и я. Арканзас и Кентукки. Они и по-английски едва говорят, какой уж там немецкий. Их зовут Билли Боб и Джимми Ли. Или что-то вроде того.
– Значит, у них фальшивые документы.
– В этом смысле – да. Но они одновременно и настоящие; слишком хорошие, чтобы оказаться поддельными. Они настолько безупречны, что, по нашим прикидкам, напечатаны самим немецким правительством. На соответствующем заводе. И вместе с остальными немецкими документами.
– Они сказали, что получили их от парня в баре.
– Мне тоже.
– И что?
– И я им верю.
– Ну?
– Где их взял тот парень из бара?
– Насколько ты уверен в том, что сейчас рассказал?
– Я поспрашивал тут и там. Одни говорят, что это совсем не просто, поскольку, когда рухнула стена, огромное количество коммунистических специалистов по поддельным документам остались без работы. Они были отличными мастерами, и из Восточной Германии к нам попадало множество очень странных и хитрых документов. Поэтому сейчас ребятишки трудятся на кого-то другого. В лучшем случае на организованную преступность, в худшем – на разведывательную службу новой Германии. Так что лучше не обсуждать это по телефону, мы же не знаем, кто нас слушает.
– Немецкое правительство может позволить себе покупать оружие. Им нет нужды печатать фальшивые документы для парочки мелких воришек.
– Согласен. Но давай предположим, что в их службе разведки есть специальный отдел по обеспечению документами, как и во всех остальных подобных учреждениях. Дальше предположим, что там завелся человек, который решил подзаработать и проворачивает свои делишки в баре. Билли Боб и Джимми Ли рассказывают о нем так, будто это что-то вроде биржи, где можно купить и продать все, что угодно.
– Первый свидетель, видевший нашего парня, работает в муниципальной службе, – сказал Ричер. – Думаю, там есть и – другие.
Ороско кивнул.
– Вам нужно соблюдать максимальную осторожность. Если будете продолжать трясти дерево, с него посыплется целая куча разного дерьма. Причем некоторое может оказаться очень неприятным.
* * *
Ороско уехал, и Ричер вошел в номер Нигли, чтобы позвонить в Вирджинию Уайту.
– Мы получили абсолютно точные данные о том, что в интересующем нас баре продаются настоящие немецкие удостоверения личности, – сказал он. – Пока что мы видели только водительские права. Ничто не указывает на то, что там нельзя получить паспорта. И что наш парень этого не сделал. Так что отслеживать четыреста американцев нет никакого смысла. Ставлю десять к одному, что он путешествует по немецким документам.
Уайт довольно долго молчал.
– Вы находитесь в городе, – сказал он наконец. – И можете выяснить, кто и что ему продал, а также узнать, какое на документах стоит имя. Дата рождения и номер паспорта тоже нам пригодятся. Обычно подобные продавцы склонны вести записи. Для собственной безопасности – и шантажа.
– Тут все или ничего, – заметил Ричер. – Если мы начнем расспрашивать в баре, они могут запаниковать. Новость разлетится со скоростью света, и наш парень мгновенно заляжет на дно. Кстати, вполне возможно, что у него больше одного паспорта. Баров в городе много. Наш свидетель говорил, что он ходит в два разных.
– И тем не менее это наш единственный шанс.
– Поговорите с Рэтклиффом. Я хочу знать, до какой степени нам дана свобода действий.
* * *
Затем Ричер отправился в свой номер, который находился рядом, и подошел к кровати. Он не спал больше тридцати часов и устал. Джек поставил ботинки рядышком под окном, аккуратно пристроив на них носки. Затем сложил по швам брюки и положил их под матрас, чтобы они отгладились. Сняв куртку, ровно повесил ее на спинку стула и услышал, как что-то зашуршало в кармане. Конверт Гризмана с отпечатком пальца. Он собирался отдать его Ороско, но забыл.
Ладно, в другой раз, может быть.
Покончив с делами, Ричер принял душ, сбросил дюжину вышитых подушечек с кровати, забрался под одеяло и уснул.
* * *
Спальный режим американца не менялся на протяжении нескольких дней. Он начинал с десяти минут удовольствия, затем шли двадцать минут работы. Удовольствие ему доставляла карта Аргентины, широкомасштабная, четкая, со множеством деталей. Ранчо, которое он собирался купить, находилось в самом центре – огромный квадрат со стороной в тридцать миль. При скорости, разрешенной в городах, потребуется час, чтобы добраться из одного угла в другой. Всего девятьсот квадратных миль, почти шестьсот тысяч акров. Наверное, его даже можно увидеть из космоса. Но, если честно, все-таки не больше Род-Айленда с площадью тысяча двести квадратных миль.
Однако и то, и другое кажется карликовым по сравнению с овцеводческой фермой "Анна Крик" в Австралии, ее площадь более девяти тысяч квадратных миль. Примерно шесть миллионов акров. Почти как Массачусетс. Он читал про хозяина фермы, проехавшего сто тысяч миль на своем грузовике и ни разу при этом не покинувшего своих владений. И тем не менее ранчо в Аргентине входит в первую десятку в мире. Оно просто огромное. И его дом будет стоять в пятнадцати милях от ограды – ровно такое уединение ему требовалось в новом мире, который он помогал создавать.
Он сложил карту и приступил к двадцати минутам работы, которая заключалась в слушании записей для совершенствования его испанского. Ему потребуются рабочие, и он не может рассчитывать, что они станут учить английский. Поэтому он лежал на кровати, надев наушники, слушал, повторял, запоминал, пока его мозг не устал и он не заснул.
* * *
Нигли постучала в дверь Ричера в восемь утра на следующий день. Он уже не спал, даже успел принять душ и одеться и был готов к первой чашке кофе. Лифт напоминал позолоченную птичью клетку на цепи, а шахта была отделана филигранным кованым железом. Они слышали, как он приближается, чтобы забрать их. Войдя внутрь, Ричер и Нигли увидели на полу лежавшую обратной стороной кредитную карточку. Или водительское удостоверение. Или еще что-то. Видимо, кто-то нечаянно его выронил. Но не удостоверение личности Bundesrepublik Deutschland , цвет не тот.
Нигли наклонилась, подняла карточку и посмотрела на нее.
– Вы должны мне десять долларов, – сказала она.
Сержант держала в руке водительское удостоверение, выданное в Вирджинии, с четкой фотографией женщины. Открытое, честное лицо, светлые волосы средней длины, простая прическа, вне всякого сомнения, приглаженная пальцами. Мэриан Синклер, сорок четыре года, живет в Александрии, в загородном доме, судя по номеру улицы.
Ричер достал из кармана деньги, отделил две американские пятерки и протянул их Нигли.
– Она, наверное, только что заселилась. После ночного перелета. Я начал терять нюх – не думал, что она приедет. И уж конечно, что она из тех, кто теряет водительское удостоверение в лифте. Проклятье, она же номер два в СНБ, и от нее зависит будущее мира.
Лифт остановился на первом этаже, и они вышли. Ресторан, где подавали завтрак, находился в подвале. Они спустились вниз по винтовой лестнице и оказались в уютной комнате с распахнутой двойной стеклянной дверью, которая выходила во двор. Там за столиком, залитым лучами утреннего солнца, сидела Синклер. Она была в черном платье, пила кофе и ела пирожное. Они подошли и сказали:
– Доброе утро.
Синклер подняла голову.
– И вам. Присоединяйтесь.
– А вы зачем прилетели? – спросил Ричер, когда они сели.
Она посмотрела на него и сказала:
– Крошечный шанс лучше никакого.
– Вы выронили водительские права в лифте.
– Правда?
Он протянул ей права, и она положила их на стол рядом со своей чашкой.
– Спасибо. Очень беспечно с моей стороны. И мне повезло, что вы их нашли. Я здесь не под своим именем, и они не знали бы, кому их вернуть. Вы только что спасли меня от необходимости заполнять кучи бумаг.
– Почему вы здесь не под своим именем?
– Отели посылают доклады в полицию. Мое имя может стать причиной дипломатической обеспокоенности. Кроме того, я здесь неофициально.
– У вас имеется другая личность?
– Несколько. У нас, как и у немцев, есть отдел по обеспечению документами. Сегодня утром я говорила с майором Ороско, и он мне все рассказал. Естественно, мы следили за вашими друзьями. Вы нарушили приказ. Я сказала вам: только я, мистер Рэтклифф или президент.
– Это личное дело.
– Здесь нет личных дел. По крайней мере, в расследовании, которым мы занимаемся. Но, прошу вас, не вините своего друга за то, что он вас сдал. У него не было выбора. И не слишком огорчайтесь, потому что мистер Уайт и специальный агент Уотермен сделали примерно то же самое со своими друзьями. Мы ожидали чего-то подобного. Нас подробно познакомили с вашими биографиями.
– Это не имело отношения к нашему расследованию.
– Имело. Из-за удостоверений личности. Оно все меняет. Надежные документы, которые можно купить, а потом проехать через несколько границ, – штука редкая. Мы не рассматривали такую возможность. Теперь придется. И это снижает наши шансы катастрофически, они становятся ниже нуля. Наш американец превратился в одного из миллиона безымянных людей, направляющихся в одно из десяти тысяч разных мест.
– Наши шансы выше нуля, – возразил Ричер. – Он захочет встретиться в таком месте, где будет чувствовать себя как дома, а иранец – нет. Значит, это будет большой западный город. С прямым воздушным сообщением. Он не станет переезжать с места на места больше, чем необходимо. А с Гамбургом он уже знаком и вполне может сюда вернуться. Так что, возможно, наши шансы составляют десять к одному.
– Вы пытаетесь убедить меня, что нужно установить слежку за явочной квартирой.
– Мне кажется, это необходимо.
– У них может быть больше одной.
Ричер кивнул.
– Возможно, у них по десять штук в каждом городе на земле. Это процентная игра. Нужно же с чего-то начать.
– Мы обсуждаем данный вопрос, – тоже кивнув, сказала Синклер. – В любом случае мы сразу узнаем, когда прибудет курьер. Если это произойдет. И тогда подумаем. В прошлый раз ожидание составило сорок восемь часов. У нас будет время, чтобы принять решение.
– Как иранец связывается с вами?
– Если есть безопасная возможность, то по телефону. Либо через тайник. Глава гамбургского отделения организовал максимально раннее оповещение. Мы посчитали это необходимым, учитывая все обстоятельства. Если иранец не сможет связаться с нами по телефону или использовать тайник, он переставит лампу на подоконнике в своей комнате. С края в центр. Как только появится курьер. Его спальня находится в задней части здания, и окно видно с соседней улицы. В течение дня мимо четыре раза проезжает машина с оперативниками.
К ним подошла официантка с желтыми хвостиками, чтобы взять заказ. Синклер засунула руку в сумку и достала оттуда большой коричневый конверт. Передав его Нигли, она сказала:
– Это ваша почта из Департамента армии.
– Спасибо, мэм, – поблагодарила ее Нигли и открыла конверт. Взглянула на содержимое, убрала обратно и улыбнулась так, как улыбаются только в армии.
– Что? – спросил Ричер.
– Ничего.
– Вы можете свободно говорить в моем присутствии, сержант, – сказала Синклер. – У меня есть все допуски.
– Нет, мэм, правда, ничего особенного. Совсем не важно. Но в очередной раз доказывает, что самым эффективным подразделением в форме является сержантский пресс-центр. Я попросила собрать сведения про дело о четырехмесячной самоволке, на которую мы натолкнулись. Обычный вопрос, никакого отношения к чему бы то ни было. Майор Ричер поручил мне это выяснить и сообщить ему.
– Почему?
– Это люди, с которыми я стараюсь не иметь дела, – сказал Ричер.
– И пресс-центр вам ответил?