4
Он прибыл примерно через полчаса - молодой человек, не успевший еще стать настоящим агентом ФБР. Еще были заметны следы его прошлой жизни: кадык, привычка робко улыбаться прекрасным женщинам (Анджеле), голос, интонации которого время от времени менялись. Похоже, ко мне прислали конторскую крысу, и это немного оскорбило меня.
Но первое правило своей работы он усвоил: никогда не говори, как тебя зовут. Что ж, окрестим его Г.
Он вошел, дождавшись моего приглашения, и принялся неловко переминаться с ноги на ногу.
- Ну, вот… - проговорил он наконец и уставился на меня неподвижным взором.
Поначалу я не врубился, но потом до меня дошло, что Г нуждается в моей помощи. Он не мог открыто признать, что явился по моему вызову, поскольку вызов шел через В, существование которого Г по долгу службы тоже не мог признать. Поэтому он просто вошел в квартиру, робко улыбнулся Анджеле, посмотрел на меня, дернул кадыком и принялся ждать, когда я соблаговолю сломать лед.
Будь это А или Б, тертые калачи, я бы малость помариновал их, но этому зеленому бедолаге и без меня жилось несладко, поэтому я сказал:
- Вы очень кстати.
Г заметно полегчало. Он расслабился и спросил:
- Правда?
- Разумеется, правда, - подтвердил я, играя свою роль до конца. - По чистой случайности мне есть, что вам сообщить. Не так ли, Анджела?
- Совершенно верно, - серьезно ответила она и кивнула Г. На ней все еще был рабочий халат, из-под которого выглядывали черные обтягивающие брючки и черные сапожки. Волосы ее торчали во все стороны, а на левой щеке виднелся весьма изящный чернильный мазок. Даже в рабочем халате она выглядела очень соблазнительно. За Г говорить не берусь, но сам я в этот миг был готов поверить всему, что могла наболтать Анджела.
Г уже успел офедиться настолько, что завел записную книжку. Он достал ее, потом шариковую ручку и сказал:
- Итак?
- Сегодня пополудни, - начал я, - меня посетил некто Мортимер Юстэли. Во всяком случае, так он назвался. Он пришел сюда по ошибке, посчитав СБГН, организацию, которую я возглавляю, объединением террористической направленности, хотя мы, разумеется, не такие. Мы - миролюбы. Так или иначе, он сказал мне, что собирается…
- Мистер Рэксфорд, - перебил меня Г. Он бросил записывать еще на прошлой или позапрошлой фразе. Г с легкой грустью в голосе сказал: - Удивляюсь я вам, мистер Рэксфорд.
Я посмотрел на Анджелу. Ее личико выражало недоумение, необычное даже для нее. Повернувшись к Г, я переспросил:
- Удивляетесь мне? Что вы хотите этим сказать?
- Сотрудники говорили мне, что вы опять заведете речь о Юстэли, - пояснил он. - Но я ответил им: нет. Я сказал, что читал ваше дело, а три или четыре раза меня приставляли к вам для наблюдения, и я полагаю, что вы не из проказников. Не из тех, кто пишет на листке "Позор ФБР", рвет его на клочки и бросает в корзину для бумаг, зная, каких трудов нам стоит соединить эти клочки в целое. Это на вас не похоже, мистер Рэксфорд, вы никогда не были таким, вы всегда были джентльменом, серьезным и ответственным гражданином, и даже если вы пагубно влияли на других, то без злого умысла. Понимаете, что я имею в виду? Поэтому я наотрез отказался верить, что речь опять зайдет об этом Юстэли. Вот почему я пришел к вам, мистер Рэксфорд, и, поверьте, я вернусь в управление, краснея от стыда. Вы развеяли мои иллюзии, мистер Рэксфорд.
Я повернулся к Анджеле, безмолвно моля ее о помощи, и она сказала Г:
- Но это правда. Честное слово. Этот человек, Юстэли, террорист, и он замыслил что-то взорвать.
Г устремил на нее исполненный разочарования взгляд и ответил:
- Вам это сам Юстэли сказал, мисс? Вы говорили с ним? Он сообщил вам, что занимается террористической деятельностью и намерен устраивать взрывы?
- Ну, вы даете! - воскликнула Анджела. - Ясное дело, Джин мне рассказал.
- Вы имеете в виду присутствующего здесь мистера Рэксфорда?
- Ну да.
Г вздохнул.
- Некоторые люди, начиная шутить, не знают удержу, - сказал он.
- Это не шутка, - возразил я. - У меня есть причины полагать, что этот Юстэли замышляет убить меня. Я хочу, чтобы вы предотвратили это, помешали его шайкам. Я хочу, чтобы полиция взяла меня под охрану, вот чего я хочу.
- Убить вас, мистер Рэксфорд? - удивился Г. - Зачем?
- Затем, что я слишком много знаю.
- Вы не говорили об этом, когда с вами беседовали два других агента.
- Тогда я и сам ничего не понимал. Но потом задумался о своем разговоре с Юстэли, и мне кажется…
- Довольно, мистер Рэксфорд, прошу вас, - взмолился Г. Для сотрудника ФБР он был на удивление вежлив. - Не стоит продолжать в том же духе. Мы допросили господина Юстэли, и он рассказал нам, зачем приходил сюда.
- Вот как?
- Он торгует принадлежностями для печатных станков, мистер Рэксфорд. Он показал нам свою визитную карточку.
- Карточку, - повторил я и принялся озираться. - Сейчас и я покажу вам карточку.
- Он приходил сюда, - непреклонным тоном продолжал Г, - чтобы попытаться продать вам какое-то оборудование для вашего печатного станка. Судя по тому, что и вы, и присутствующая здесь молодая дама запачканы чернилами, у вас, осмелюсь предположить, есть печатный станок, не правда ли?
- Разумеется, есть, - ответил я. - Куда же я задевал эту карточку?
- Джин, - сказала Анджела, - может, это и впрямь шутка? Может, вы с Мюрреем просто навоображали себе?
Я уставился на нее.
- И ты туда же?
Г повернулся к Анджеле.
- Мюррей? Вы имеете в виду Мюррея Кессельберга?
- Совершенно верно, - ответила она. - Он совсем недавно был здесь. Это он предположил, что жизнь Джина в опасности.
- Вот как? - проговорил Г.
Ну, теперь все. Мне стало ясно, что никакой надежды больше нет. И тем не менее я предпринял еще одну попытку.
- Послушайте, - сказал я, - как только я отыщу эту карточку…
- Мистер Кессельберг, - сообщил Г Анджеле, - уже давно слывет большим шутником. Когда он учился на выпускном курсе городского колледжа…
- Вот уж двенадцать лет, как он бросил эти проделки! - пылко воскликнул я. - Неужели вы никогда ничего не забываете?
Г бесстрастно взглянул на меня.
- Нет, мистер Рэксфорд, - ответил он, - мы ничего не забываем. Настоятельно советую вам впредь воздержаться от такого рода поступков. У вас всегда были добрые отношения с ФБР, и не стоит их портить. Я говорю совершенно серьезно, мистер Рэксфорд. Считайте это дружеским предостережением.
- Джин, иногда ты и впрямь неудачно шутишь, - сказала Анджела.
- О, Господи! - закричал я, потрясая кулаками над головой.
- До свидания, мистер Рэксфорд, - произнес Г. Он подошел к двери, открыл ее, потом обернулся и печально взглянул на меня. - Никогда больше не поверю радикалу, - заключил он и был таков.
5
- Ну, что ж, - рассудительно произнес Мюррей. Он уселся в плетеное кресло, поставил свой чемоданчик на пол, сунул трубку в карман, сложил руки на груди, закинул ногу на ногу и добавил: - Это создает нам осложнения.
- Еще бы, конечно, создает, - согласился я. - Мне прекрасно известно, что это создает нам осложнения. Как устранить эти осложнения - вот что я хотел бы знать.
- Мюррей, а что, если ты поговоришь с ФБР? - предложила Анджела.
- Выкинь это из головы, - ответил я. - С их точки зрения все это - розыгрыш, в котором участвуем мы с Мюрреем. Ты слышала, что говорил этот парень, - я повернулся к Мюррею. - Ты все еще у них под колпаком из-за тех студенческих выходок с золотыми рыбками, белой краской и других проделок.
- Господи, - сказал Мюррей, - я уж лет сто как забыл обо всем этом.
- Наверное, у ФБР есть на тебя дело. Значит, если ты отправишься туда и заявишь, что это не шутки, они вряд ли тебе поверят.
- Ты прав, - согласился Мюррей. - Плохо дело.
- А что полиция? - спросила Анджела. - Я имею в виду обычную городскую полицию.
- Легавые меня знают, - ответил я. - Как только я войду в участок и заговорю, они тотчас позвонят в ФБР.
- Это произойдет, в какое бы ведомство ты ни отправился, - подтвердил Мюррей. - Городское, окружное или федеральное. Нет, похоже, сейчас нам никак не удастся заручиться поддержкой властей. Разумеется, в случае явного покушения на твою жизнь, если мы сможем доказать, что покушение имело место в действительности и было преднамеренным, кое-что, возможно, изменится.
- Покушение на мою жизнь? Покушение?! Ну и словечко ты подобрал. Десять террористических организаций объединились, чтобы убить меня, а ты говоришь "покушение"! По-моему, это будет чертовски удачное покушение!
- Мюррей, что ему делать? - спросила Анджела.
- Ну, во-первых, мы можем составить письмо с подробным изложением дела и просьбой о полицейской охране. Пошлем его в управление ФБР заказной почтой с уведомлением о вручении. Тогда, если на Джина совершат удачное или более-менее удачное покушение, у нас, возможно, появятся основания подать на правительство в суд за преступное бездействие. С другой стороны…
- Более-менее удачное? - переспросил я. - Что это значит - более-менее удачное покушение на чью-либо жизнь?
- Ну, если тебя ранят, - объяснил он. - Оставят без руки, ослепят или что-нибудь в этом роде. Легкого увечья, вероятно, будет недоста…
- Мюррей, - взмолился я, - ну забудь хоть на миг о том, что ты законник. Что мне делать - вот в чем вопрос.
- Что ж, давайте подумаем, - сказал он. - Какой у тебя выбор? Во-первых, ты можешь жить как жил, забыть про Юстэли и всякие там террористические организации и надеяться на лучшее. Во-вторых, ты…
- Что значит "надеяться на лучшее"? Авось не убьют, так?
- Совершенно верно. Во-вторых, ты…
- Мюррей, ты что, спятил?
- Нет, Джин, - ответил он. - Я всего лишь стараюсь в меру сил оценить положение. Первый выход тебе не нравится, так?
- Не нравится!
- Очень хорошо, - невозмутимо сказал Мюррей. - Второй путь. Сделай вид, будто живешь как жил и надеешься на лучшее, а сам будь начеку и не допусти покушения. Береженого Бог бережет. Если ты знаешь, чего ждать, у тебя больше шансов избежать…
- Мюррей, - проговорил я.
- Тебе не нравится и второй выход.
- Сделаться ходячей мишенью? Отправиться на улицу и ждать, пока в меня не выстрелят, чтобы потом доказать ФБР, что я не шутил?
- Тебе не нравится второй выход, - сказал Мюррей. - Прекрасно. Тогда вот тебе третий. Вечером можно пойти на митинг Юстэли, посмотреть, что там…
- Пойти на митинг?
- Джин, ради Бога, позволь мне договорить. Ты идешь туда, соглашаешься со всем, что они будут болтать, выясняешь, насколько возможно, что они замышляют, и возвращаешься.
Вероятно, новых сведений окажется достаточно, чтобы убедить ФБР в твоей правдивости. Далее: если ты…
- Мюррей, - сказал я, - так ты хочешь, чтобы я отправился в самую гущу этого… этого… этого…
- Джин, я говорю лишь…
- Этого кровавого цветника? И сидел там, как муха в паутине? Этого ты хочешь, Мюррей?
- Если тебе не нравится и третий выход, дело осложняется, - сказал он. - Потому что никакого четвертого выхода нет.
Я опешил. И просто стоял, вытаращив глаза на Мюррея, который, в свою очередь, сидел и таращился на меня. Я знаю Мюррея, доверяю ему и глубоко убежден в его блестящих способностях. Если Мюррей сказал, что четвертого выхода нет, я пусть и неохотно, но все же готов признать, что четвертого выхода нет. Но выходы с первого по третий включительно… О, Господи!
- Ты не мог бы повторить, Мюррей? - попросил я. - Еще раз. Перечисли все эти ходы и выходы.
Он принялся загибать пальцы.
- Первый: живи как жил, надеясь на лучшее. Второй: будь начеку, а после покушения на твою жизнь снова обратись в ФБР.Третий: иди вечером на митинг, а потом, возможно, добыв доказательства, обратись в ФБР.
- Значит, так, да?
Мюррей кивнул.
- Так, Джин.
Я сел на диван-кровать (который так и не разложил, хотя Анджела и пришла ко мне, но это так, к слову) и попытался пораскинуть мозгами. Анджела присела рядышком и уставилась на меня, очаровательно насупив брови, что свидетельствовало о тревожном волнении. Печатный станок она, разумеется, наладила и уже успела умыться и снова натянуть свой желтый свитер. Высокохудожественный чернильный мазок на щеке тоже исчез. И я, и она, и диван-кровать, по справедливости, должны были сейчас заниматься гораздо более важными и гораздо более человеческими делами, а не трястись из-за шайки чокнутых террористов.
Проведя минуту или две в совершенно бесполезных раздумьях, я сказал:
- Мюррей, первый и второй выходы, предложенные тобой, - это, по сути, хрен и редька. Выбрав любой из них, я должен буду просто жить прежней жизнью, пока какой-нибудь псих не пристрелит меня.
- Не совсем так, - возразил он. - Избрав выход номер два, ты примешь меры предосторожности. Прибегнешь к помощи других членов своего союза. И к помощи Анджелы. И моей, разумеется. Мы будем все время приглядывать за тобой и неусыпно охранять.
- ФБРи так все время приглядывает за мной, - сказал я.
- Оно, конечно, так, - согласился Мюррей. - Но ФБР следит за тобой, а мы будем следить за теми, кто окружает тебя, и ждать, пока кто-нибудь из них предпримет враждебные действия.
- Подумать только, - сказал я. - Толпа пацифистов, охраняющая меня от толпы террористов. Что-то не верится.
- Ну, - ответил Мюррей, - в конце концов, тебе решать, Джин.
- Сам знаю. Послушай, давай рассмотрим выход номер три. По-моему, он гибелен.
- Почему? - Мюррей поднял с пола чемоданчик, переменил позу, положил его на колени и открыл. - Я навел справки о Всемирном союзе борьбы за гражданскую независимость. Весьма любопытное объединение. Они были сторонниками единого мира и выступали против всяких границ и любых ограничений свободы передвижения. Самовыражались они, взрывая пограничные таможни, в основном наши и канадские. Их шайка разгромила здание таможни, которое стояло возле какой-то второстепенной дороги на границе между Францией и Германией. Это было лет семь назад. За ними гналась немецкая полиция, тогда бандиты укрылись на какой-то ферме, убили фермера и всю его семью и отстреливались до тех пор, пока не полегли все до единого. Весьма задиристые ребята. Нападение на немецкую таможню, похоже, единственная их буйная выходка за пределами Североамериканского континента.
- Восхитительно, - сказал я. - И ты хочешь, чтобы я участвовал в митинге этой шайки, да?
- Дело в том, что ВСБГН больше не существует.
- Не существует? То есть они прекратили деятельность?
- Вот именно. Кажется, одна из их бомб взорвалась раньше времени, прямо у них в штаб-квартире, когда там шло собрание. И все взлетели на воздух.
- Бомбы… - пробормотал я.
- Теперь, - продолжал Мюррей, просматривая принесенные бумаги, - дело обстоит так. Список, опубликованный генеральной прокуратурой четыре или пять лет назад… ага, вот он! Этот список был напечатан с ошибкой. В наборе слово "всемирный" просто выпало из названия организации. Надо полагать, именно поэтому твой приятель Юстэли вообразил, что ты - один из тех самых террористов, которых он так жаждет видеть. Вполне возможно, что эта типографская ошибка позволит тебе вчинить иск, особенно если ты получишь какое-нибудь ранение…
- Замолчи, Мюррей.
Он поднял глаза.
- Что? А? Ну ладно, ладно, замолчу. Ты прав. Извини. Так, вернемся к обсуждаемому вопросу.
- Джин, - сказала Анджела, - я думаю, тебе надо пойти на этот митинг, вот что я думаю.
- Почему? - спросил я.
- Потому, что тогда они не станут на тебя покушаться, а ты сможешь раздобыть улики и заставить ФБР прислушаться к тебе.
- Мюррей, что ты об этом думаешь? - спросил я.
- Джин, тебе решать.
- Черт, да знаю я! Но что ты об этом думаешь?
- Что я думаю? Я думаю, что Анджела права. Я думаю, ты можешь сходить на митинг, ничего не опасаясь, и разузнать что-нибудь о замыслах Юстэли. Они ничего не заподозрят и не захотят разделаться с тобой. Я не говорю, что ты непременно соберешь весомые доказательства, которые можно представить в ФБР, но по крайней мере удержишь Юстэли и остальных от поползновений на твою жизнь.
- Ну, не знаю, - пробормотал я. - Это вроде бы лучше, чем первые два выхода, но все равно не знаю… А что, если я попросту провалюсь? Что, если не сумею подделаться под террориста?
- Судя по всему, сегодня днем Юстэли не сомневался в твоей кровожадности, - подчеркнул Мюррей. - Кроме того, там будет не меньше десяти человек, и никто не станет специально следить за тобой.
- Да, но отправиться туда в одиночку…
- Я пойду с тобой, Джин, - заявила Анджела так, будто приняла решение уже несколько часов назад.
Я посмотрел на нее.
- Что?
- Я пойду с тобой. Я хочу посмотреть на этих людей. Кроме того, вдвоем мы будем чувствовать себя более уверенно, правда, Мюррей?
- Ну… - с сомнением промычал Мюррей.
- Ты не пойдешь, - заявил я.
- Еще как пойду. Я умею стенографировать. Тебе и невдомек, да? Этим-то я и займусь. Буду стенографировать все, что они скажут.
- Определенно нет, - отрезал я. - Пойду один. К тому же приглашали только меня. Как я проведу тебя туда?
- Как свою секретаршу, - сказал Мюррей. - На самом-то деле это неплохая мысль. Если Анджела сумеет сделать стенограмму собрания…
- Мюррей, - ответил я, - ты готов пойти на это? Ты хочешь, чтобы Анджелу убили?
- Нет, не хочу. Я не хочу, чтобы вообще кого-нибудь убили. Но если вы будете вести себя достаточно осмотрительно, никто из вас не подвергнется сегодня никакой опасности.
- Мюррей, тебе придется…
- Ой, мамочки! - вскричала Анджела, вскакивая на ноги. - Который час?
Мюррей взглянул на часы.
- Почти половина седьмого.
Анджела сняла с запястья свои маленькие часики и встряхнула их.
- Проклятье, сломались.
- Не ходят?
- Ходить-то ходят, только они должны еще и звонить. Как будильник, знаете? Всякий раз, когда они звонят, мне следует принимать пилюли. Надо было сделать это еще в шесть часов, - она торопливо пошла в кухню, бросив через плечо: - Сейчас вернусь.
Мюррей взглянул на меня.
- Будильник на запястье?
- Подарок отца, - объяснил я. - Эдакие часики-напоминатель. Они звонят, как колокольчик.
- Когда приходит пора глотать пилюли? Она что, больна?
- Нет. Питательные, противозачаточные и для настроения.
- Вот как? Все вместе? Ну что ж, если она еще не слегла, значит, скоро сляжет.
- Ничего подобного, - заспорил я. - Анджела здорова как ломовая лошадь, а выглядит и того лучше. Хотя и не так умна.
- Ты недооцениваешь эту девушку, Джин, - сказал он, и тут эта девушка вернулась в комнату.
- Итак, все решено? - спросила она. - И сегодня мы с тобой идем на собрание, правильно?
- Мюррей, ты и впрямь думаешь, что вести туда Анджелу не опасно?
- Разумеется, - ответил он.