Кики сползла пониже в водительском кресле, боясь привлечь к себе внимание, и попыталась спланировать свои действия. Слева от нее в темноте была припаркована полицейская машина. Если она не закрыта, то, возможно, ей удалось бы положить ребенка внутрь, чтобы полицейский нашел его, когда будет садиться в машину. А если он вернется в машину только через несколько часов? Малышка проснется в одиночестве, замерзшей и голодной. Может быть, у полицейского ночное дежурство и он не вернется в машину до утра.
Однако Кики не могла придумать ничего другого. На улице было темно, деревья и кусты на краю владения защищали ее от света уличных фонарей. Если машина не закрыта, она положит ребенка на сиденье. Потом, уехав подальше, она через час позвонит из таксофона в полицию Роли и скажет, чтобы они проверили полицейскую машину, стоящую у дома губернатора.
Наоми была бы в ярости, если бы знала, о чем размышляла Кики. Однако могло ли это иметь последствия для Наоми? Кики поставила бельевую корзину на пассажирское место, потом аккуратно расстегнула снизу комбинезон и вытерла все отпечатки пальцев, которые могли остаться на пластмассовых кнопках подгузника в форме утиных головок. Она не хотела рисковать, оставляя в полицейской машине корзину, на которой было полно отпечатков пальцев всех, кто прикасался к ней.
Она энергично нажала на педаль газа и по обочине направилась к полицейской машине, стоявшей впереди поперек улицы. Казалось, что в машине никого нет. Кроме того, она находилась вне поля зрения тех, кто стоял перед домом. Подняв малышку с пассажирского сиденья, она прижала ее к груди, в последний раз вдыхая ее запах. Ребенок захныкал, но не расплакался.
– Я буду скучать по тебе, – прошептала Кики. – Я буду следить за тобой повсюду. Я должна быть уверена, что с тобой все в порядке.
Мысленно Кики представила каждый свой шаг. Она выйдет из машины, оставив двигатель работать на холостом ходу, и положит малышку на сиденье полицейской машины. Что, если офицер вернется раньше, чем она сумеет позвонить, и в темноте сядет на нее? Она содрогнулась от этой мысли. Нужно положить ее на заднее сиденье, потом очень тихо закрыть дверь машины. А потом она уберется из Роли к чертовой матери.
Сделав глубокий вдох, Кики крепче прижала к себе ребенка и медленно открыла дверь. Она быстро пересекла улицу и, не давая себе возможности одуматься, схватилась за ручку задней двери и потянула ее к себе.
Пронзительно зазвучала сигнализация. Ловя ртом воздух, Кики отпустила ручку двери, но сигнализация не утихла. Она услышала выстрел со стороны дома. Кики перебежала улицу и нырнула в свою машину, слыша, как вопит ребенок. Она чуть ли не швырнула ее в бельевую корзину, потом нажала педаль сцепления и тронулась с места. Она отъехала на несколько кварталов, когда услышала сирену, заглушавшую плач ребенка. Несколько раз повернув, Кики поехала настолько быстро, насколько у нее хватило смелости, с облегчением заметив, что на дорогах мало машин. Когда она выехала на центральный перекресток, сирены позади нее стихли. Кики свернула налево и сразу же увидела указатель на кольцевую дорогу. Слава богу! Она никогда прежде не ездила по кольцевой дороге и всегда слегка побаивалась ее, но теперь она была рада тому, что могла затеряться среди других машин на скоростном шоссе. Кики влилась в безопасный поток машин и начала плакать, детский плач вторил ее рыданиям. Мышцы на руках и ногах так сильно дрожали, что было больно, и она чувствовала, как ее сердце, словно наполненный водой воздушный шар, подпрыгивает в груди. Если с ней сейчас что-нибудь случится – бывают ли у шестнадцатилетних сердечные приступы? – что будет с ребенком?
Дотянувшись, она положила руку на малышку в корзине.
– Держись, Душистый горошек, – сказала она. – Прости меня. Я все сделаю для тебя, обещаю.
Почувствовав себя в безопасности, Кики свернула со скоростного шоссе на парковку. Она поменяла подгузник визжащей малышке, потом развела молочную смесь и покормила ее. Даже после этого ребенок успокоился не сразу, и Кики с тревогой думала о том, что, возможно, ей никогда не избавиться от последствий пережитой травмы – звука ревущей в ушах сирены, падения в корзину, безумной езды по темным улицам. Ночью больше не будет полицейских машин. Так же как и мыслей о том, чтобы подкинуть ребенка в полицейский участок. Может быть, она попытается еще раз, когда приедет в Шарлотсвилл и у нее появится возможность перевести дух и трезво все обдумать. Но не сегодня ночью.
Закончив кормить малютку и положив ее себе на плечо, она стала гладить ее по спинке, уткнувшись носом в шелковистую кожу на ее шее. "Она – та, кого ты спасла", – сказала Наоми. Кики прислонилась щекой к виску спящей малышки. Она немного поплакала, виня себя в том, что ей не удалось оставить ребенка у губернатора, но она плакала бы еще сильнее, если бы все удалось. Кики очень любила ребенка, которого держала на руках. Это была совсем не та любовь, которую она испытывала к Тиму. Скорее она была похожа на ту, что она питала к своей матери, – чистую, бездонную, и, безбрежную, как море.
18
Эва
Было около одиннадцати часов, когда Кики доехала до Шарлотсвилла. Проезжая через пригороды, она чувствовала себя почти так же, как прежде. Хотя было поздно, молодые люди – студенты? – шли по тротуарам с книгами в руках, разговаривали друг с другом и смеялись.
– Посмотри-ка, Душистый горошек, – сказала она спящему младенцу. – Как в Чапел-Хилле.
На светофоре она сверила маршрут, который начертил Форрест, потом проехала еще полмили, пока неожиданно не подъехала к старому белому двухэтажному дому. Она посмотрела на номер дома рядом с входной дверью, освещенный газовой лампой. Сто семьдесят шесть. Это он. Кики припарковалась прямо напротив дома.
Дом выглядел слегка покосившимся, но дрожащий луч фонаря осветил чистую белую обшивку и черные ставни, а над перилами открытой веранды она заметила очертания четырех кресел-качалок с реечными спинками. Во всех окнах первого этажа горел свет.
Взяв ребенка на руки, Кики вылезла из машины, вдыхая запах горящих дров. Ступив на подъездную дорожку, она вдруг резко остановилась, опасаясь, не ждет ли ее внутри полиция. Она внимательно осмотрела тихую улицу в поисках полицейской машины, но навязчивые мысли слишком утомили ее, и она пошла к дому.
На верхней ступеньке веранды лежали три тыквы, а входная дверь была украшена гирляндой из зелени и золотистых тыквочек.
Малышка снова пошевелилась, когда она поднималась по ступенькам, и Кики погладила ее по спинке.
– Мы на месте, Душистый горошек, – сказала она. – Я не совсем уверена, что это за место, но скоро узнаем.
Посередине гирлянды свисал колокольчик, и когда она потянула за короткую цепочку и позвонила, в тишине раздался звон. Дверь почти мгновенно распахнулась, и она увидела перед собой доброжелательно улыбавшуюся женщину.
– Эва? – спросила она. Ей было за шестьдесят, возможно, чуть больше или меньше, и на ней была толстовка из джинсовой ткани, надетая поверх футболки кремового цвета. С почти белыми волосами и непритязательной стрижкой "под пажа", она выглядела скорее недоверчивой, чем строгой, а в ее темных очках в тонкой металлической оправе отражался свет газового светильника.
– Да, – сказал Кики. – Я Эва Бейли.
– А я Мэриэн. Заходи, заходи. – Взяв Кики за руку, она осторожно повела ее в дом. – Ты, наверное, очень устала, пока ехала с ребенком из Чарльстона! Не верится, что стало уже так холодно.
На мгновение смутившись, Кики чуть было не сказала, что она приехала из Нью-Берна, но потом вспомнила, что Наоми сама придумала ей легенду. Она вошла в теплый холл. Справа от нее была гостиная, залитая светом от стоявшей на столе лампы и камина, в котором потрескивали дрова. В комнате были диван и мягкие и на вид удобные кресла, и ей не терпелось погрузиться в одно из них.
– Давай я подержу малышку, пока ты разденешься, милая. – Мэриэн с внушающей уверенность твердостью взяла из ее рук ребенка, а Кики сняла куртку и повесила ее в шкаф в холле.
– О, у тебя божественные волосы! – Мэриэн с удивлением затрясла головой, напомнив Кики о том, как Тим реагировал на ее волосы. Он смотрел на них, словно они были невероятно красивыми.
– Спасибо, – сказала она.
– Сядь к огню. – Мэриэн кивнула в сторону гостиной.
Кики направилась к дивану и села: подушки были мягкими и удобными, как она и предполагала. В углу стояла плетеная колыбель из белой лозы, отделанная розовой тесьмой. После очень трудного дня она вдруг, не ожидая того, почувствовала себя в безопасности.
– Ты голодна? – Мэриэн прижала ребенка к груди, и Кики заметила, что на ней черные трико и красные кроссовки. – У меня есть куриный суп, я могу подогреть его. Или, если ты вегетарианка, у меня есть консервированный суп из чечевицы.
Она не думала о еде с тех пор, как покинула НьюБерн, но при упоминании о ней почувствовала, что проголодалась.
– Мне не хотелось бы доставлять вам беспокойство, – сказала Кики. Она говорила как взрослая, такими странными показались ей ее слова.
– Я ждала тебя, милая, – сказала Мэриэн. – Мне сказали, что ты приедешь ночью, поэтому я приготовила побольше супа. Никакого беспокойства.
– Тогда я с удовольствием поела бы куриного супа, – сказала Кики.
– Однако сначала мне нужно взглянуть на эту пышечку. – Сев на кушетку, Мэриэн положила ребенка себе на колени.
"Не разбудите ее", – хотела сказать Кики. Она убаюкала ребенка незадолго до того, как добралась до Шарлотсвилла.
– Так она новорожденная, не так ли? – Мэриэн аккуратно отвернула одеяло с лица младенца. – И она красавица. Когда она родилась? Ты кормишь ее грудью?
Напуганная Кики пыталась придумать ответ. Мэриэн думает, что это ее ребенок! В то же время она с удивлением ощутила незаслуженный прилив гордости.
– Она родилась… – Кики попыталась вспомнить дату в свидетельстве о рождении, – думаю, около недели назад. Время бежит так быстро. И я не кормлю грудью, – быстро добавила она. – У меня есть смесь, правда, она в машине. И подгузники. Я привезла все, что необходимо на пару дней.
Взгляд Мэриэн был полон сочувствия.
– Бедная девочка, – сказала она. – Мне кажется, тебе пришлось пережить что-то такое ужасное, что и не выразить словами, разве не так?
Кики почувствовала, что слезы обжигают ей глаза, и начала часто моргать, чтобы не расплакаться.
– Ты даже не помнишь того дня, когда родила свою малышку, – сказала Мэриэн. – Как ее зовут?
– Коринн. – Кики говорила почти шепотом. Она прокашлялась. – Коринн, – повторила она более уверенно.
– Кори, – сказала Мэриэн. – Я буду называть ее Кори, хорошо?
Кики кивнула. На самом деле так ей больше нравилось. Имя Коринн было замысловатым для ребенка.
– Я думаю, она будет рыжеволосой. – Мэриэн провела слегка согнутым пальцем по розовой щечке Кори. – У ее отца рыжие волосы?
"Как же я должна ответить на этот вопрос?" – подумала Кики. Она открыла рот, но ничего не смогла сказать.
– Прости, – сказала Мэриэн. – Это не мое дело. – Она отдала ей ребенка. – Пойду к твоей машине и достану смесь и что там еще…
– Нет, я сама. – Она чувствовала себя виноватой из-за того, что не ответила на ее вопрос.
– Оставайся здесь. Это приказ. Я поставлю разогреваться суп, а потом выйду на улицу и заберу твои вещи. У тебя недельный ребенок, и ты много часов вела машину. Сиди.
– Хорошо, – с облегчением проговорила Кики. Так приятно было чувствовать, что кто-то позаботится о ней, пусть даже на несколько минут.
К тому времени, когда Мэриэн позвала ее в кухню поесть, она почти заснула. Положив младенца в колыбель, Кики пришла на кухню и села за стол.
– Пожалуйста, – Мэриэн поставила перед ней миску с супом, и от его вида и аромата у Кики потекли слюни. Были еще кексы из кукурузной муки и маленький бочонок со сливочным маслом.
– Это медовое масло, – сказала Мэриэн. – Хочешь сока, или содовой воды, или…
– Просто воды, пожалуйста, – сказала Кики. – А вы не едите?
Мэриэн засмеялась.
– Я ужинала часов пять назад, – сказал она, ставя на стол стакан с водой.
Конечно. Ведь сейчас почти полночь.
– Простите, что задерживаю вас так поздно, – сказала она.
– Я – сова. – Мэриэн с чашкой чая села напротив нее. – А также жаворонок, я из тех, кто может выспаться за несколько часов.
– Здо`рово, – сказала Кики, проглатывая полную ложку супа. – Спасибо, что вы приготовили колыбель для Кори.
Мэриэн выглядела удивленной и рассмеялась.
– Ох, милая, – сказала она, – подожди, пока поднимешься наверх. У меня небольшой детский сад, поэтому у меня колыбель не только внизу, но и наверху. Кроме того, есть детская кроватка, и пеленальный столик, и куча игрушек. Еще одна кроватка, стоит в гараже, который я превратила в игровую комнату. – Выговор, с которым говорила Мэриэн, с трудом поддавался определению, но родилась она не на Юге, в чем Кики была уверена. Она не была похожа на бабушку. И даже на добрую старую тетушку. Мэриэн была спокойной, как мать, хотя в ней было что-то от сержанта-инструктора по строевой подготовке, который скрывался за взглядом ее голубых глаз и толстовкой из джинсовой ткани. – Хотя теперь я работаю не так много, как привыкла, – продолжала Мэриэн. – Сейчас я ухаживаю за двухгодовалыми мальчиками-близнецами. Они, должна тебе сказать, стоят пятерых. А еще у меня есть маленькая помощница, четырехлетняя девочка. Я взяла их, когда они были еще младенцами, то есть вокруг меня всегда полно маленьких детей.
– Думаю, я приехала по адресу, – попыталась улыбнуться Кики. – Но, по правде говоря… я на самом деле не знаю, что я здесь делаю. То есть… Наверное, это звучит глупо. Они… Мне сказали, что я должна приехать сюда и что я могу на некоторое время остаться у вас, но я правда не знаю, устраивает ли это вас или…
– Разумеется, устраивает. – Мэриэн, сложив руки на столе, наклонилась, словно стараясь внушить ей доверие. – Ты, милая, не первая, кого я приютила, поверь мне. Здесь тебе будет хорошо, если это подойдет тебе. Ты останешься здесь столько, сколько тебе потребуется, и по крайней мере сначала ты можешь помогать мне в детском саду.
– Да, – быстро ответила Кики, радуясь тому, что у Мэриэн есть план. – Я… Все будет отлично.
– Тогда, – Мэриэн снова села на стул, – в первую очередь самое главное. Доктор осматривал Кори? – спросила она. – Она родилась в больнице?
– Нет, она… Я родила ее… – Кики запнулась, и Мэриэн взяла ее за руку.
– Не имеет значения. Если ты считаешь, что тебе лучше держать это при себе, молчи. Я понимаю. Послушай меня. – Она снова наклонилась вперед. – Я знаю, что, вероятно, тебя зовут не Эва. Я знаю, что полиция или кто-нибудь еще, кто хотел бы причинить тебе вред, вероятно, разыскивают тебя. Это факт, понятно? Я все это понимаю, но мы не станем говорить об этом. Начиная с сегодняшнего дня мы будем двигаться вперед. Ты Эва Бейли. Я Мэриэн Кейзан. Ребенок, который находится в гостиной, – Кори… Бейли?
Кики кивнула.
– У нее есть свидетельство о рождении?
Она снова кивнула.
– Превосходно. Здесь недалеко есть клиника. Ты возьмешь ее и отвезешь на осмотр, просто для того, чтобы убедиться, что с ней все нормально. Ты приготовишь ответы на вопросы типа "где она родилась". Потом мы отведем тебя на консультацию.
– Консультацию? – спросила Кики.
– К акушерке. – Мэриэн, изучая ее, наклонила голову. – Милая, просто скажи мне, роды принимал врач?
– Нет. – Она подумала, что говорит глупости. Вероятно, Мэриэн решит, что пригласила в дом слабоумную.
– Хорошо, тогда мы проверим тебя в другом месте. Чтобы убедиться, что все хорошо зажило. Тебя что-нибудь беспокоит?
– Нет, ничего, – сказала Кики. – Я не думаю, что мне нужен доктор.
– У тебя не было разрывов или чего-нибудь в этом роде?
Кики отрицательно покачала головой, скорее отгоняя от себя внезапно возникший перед глазами образ Женевьевы, чем отвечая на вопрос.
Мэриэн снова наклонила голову.
– Сколько тебе лет, милая? – просила она.
– Семнадцать.
– Ох. Ну что же, это немного лучше. Не то чтобы в семнадцать лет пора становиться мамой, но я думала, что тебе нет и пятнадцати.
– Все так думают, – сказала Кики.
– Кори – совсем крошка, поэтому, думаю, с тобой все не так плохо, – сказала Мэриэн. – Тогда я все оставляю на твое усмотрение. Если ты переменишь свое решение, в городе есть замечательная акушерка, и ты сможешь пойти к ней. Она работает в клинике, поэтому это стоит сущие гроши. Она даже может осмотреть бесплатно, если у тебя нет денег, а я полагаю, что нет.
– У меня есть сто долларов, – сказала она. – Я могу купить еду или…
– Нет, ты побережешь свои деньги, хорошо? У меня достаточно денег. Я открыла детский сад потому, что люблю детей, а не потому, что нуждаюсь в деньгах. Я говорю это также потому, что не хочу, чтобы ты стала помогать мне в детском саду прямо сейчас. Я думаю, сначала тебе нужно позаботиться о себе. Сейчас мне кажется, что ты слегка в шоке от всего, что происходит.
– Просто я… – Кики чуть улыбнулась. – Думаю, вы правы.
Ей хотелось сказать Мэриэн правду. Мэриэн поняла бы ее и нашла бы способ вернуть ребенка губернатору. Но у нее не было сил углубляться во все это, и Мэриэн ясно дала ей понять, что не хочет ничего знать. Кики казалось, будто ее уносит бурным потоком и ей не хватает воли сопротивляться.
Мэриэн проводила ее в спальню, оклеенную бумажными обоями с крупными розовыми цветами, что напомнило Кики дом одной из приемных семей, где она жила. Одной из добрых семей, где она пробыла совсем недолго из-за внезапной болезни приемной матери. В комнате стояли двуспальная кровать, современное мягкое кресло с сиреневой обивкой, казавшееся неуместным в этом доме, и комод с шестью выдвижными ящиками. Из другой комнаты на втором этаже Мэриэн принесла еще одну колыбель.
– Она спала вместе со мной на кровати, – сказала Кики.
Мэриэн посмотрела на нее так, словно могла бы что-то сказать по этому поводу, но прикусила губу.
– Тогда мы поставим колыбель прямо рядом с кроватью, – сказала она. – Чтобы она была близко и одновременно в безопасности.
Мэриэн приготовила для нее ароматную пенную ванну – она была глубокой, на львиных лапах, – и Кики, заколов пучок на макушке, с облегчением нырнула в пахнувшую лавандой воду. Она покормила Кори и поменяла ей подгузник, а Мэриэн укачивала ее в гостиной, пока та не заснула. Впервые за последние дни она почувствовала себя спокойно и, откинув голову на край ванны, закрыла глаза.
Кики намыливала тело, когда услышала, как звякнул дверной звонок Мэриэн. Она замерла, прижимая к шее махровую салфетку. Внимательно прислушавшись, она услышала голоса. Мужской. Женский. Полиция?
Наспех вытершись, она выбралась из ванны и натянула на себя джинсы и свитер. К тому моменту, когда она сбежала вниз по лестнице, она была уверена, что Кори забрала полиция. Именно этого она желала несколько часов назад, теперь же думала, что не перенесет этого.
Мэриэн читала, сидя на диване в гостиной, и с удивлением взглянула на Кики, которая босой вбежала в комнату.
– Бога ради, в чем дело, милая? – спросила Мэриэн.
– Где Кори?
– Кажется, спит. – Мэриэн кивнула в сторону стоявшей в углу колыбели.